Цвет моего сердца

      — Мы вернулись, — послышалось громкое приветствие с коридора, и вскоре в гостиной показались две макушки родителей Зейна и Розамунд.       — Здравствуй, Трисси. Где ребята? И почему ты не в кровати? — с ходу посыпались на меня вопросы тети Камиллы.       — Здравствуйте, — прошептала я, — Зей у себя в комнате, я вчера дала ему противовирусное и ночью смотрела, температура больше не поднималась. Розамунд вчера тоже пришла, заснула на кресле, но я потом помогла ей перейти в комнату. А мы с Паскалем смотрели фильм, так что здесь и остались. — женщина улыбнулась мне и погладила подбежавшего к ней пса.       — Устала вчера? Мы с Патриком услышали новости в машине.       — Все хорошо. Было немного страшно, — кивнула я на укоряющий взгляд Патрика, —Но все нормально. Была смена Шона, да и хозяева были, так что все хорошо. — оба выдохнули и ласково мне улыбнулись.       — Мы переживали, но раз ты заверяешь нас в том, что все хорошо, тогда ладно. Я надеюсь, — проговорил Патрик, помогая мне подняться, — Сегодня в сад ты не пойдешь?       — Я вообще-то собиралась, — прошептала я. С кухни послышался вскрик Камиллы.       — Да ты с ума сошла! Милая! — Она поставила руки по бокам и посмотрела на меня, как совсем недавно смотрел Патрик. С немым укором. Хотя он и не был немым.       — Мама написала мистеру Менделю, что сегодня я никуда не пойду. Так что меня поставили перед фактом. Хотя сейчас, — я сделала небольшую паузу, смотря на Зея, показавшегося на лестнице, — я рада, что у меня дополнительный выходной. Не против поговорить после завтрака? — спросила я у друга, подавая ему стакан с водой и таблетку, которую минутой ранее положила на стол Камилла.       — Конечно. Погоди. Ты собиралась сегодня выйти на работу? Или, я надеюсь на это, мне послышалось?       — Нет-нет, ты расслышал все верно. Твоя подруга трудяга, — прокричал с кухни Патрик, чем вызвал нашу с Зеем улыбку.       — В этот раз, как и в прошлый, как и всегда, что невероятно странно, я согласен с твоей матерью. Как вообще так получается, что я всегда согласен с ней, хотя вроде и не очень ее жалую? — спросил друг, и мне оставалось лишь пожать плечами. Тема матери находилась у нас под знаком запрещено, не потому что я скрывала что-то, а скорее потому что все это было сложно, и я сама не до конца разобралась во всем. Розамунд мы решили не будить. За столом я посмотрела на Камиллу с Патриком совсем с другой стороны. Возможно с той, с которой смотрела Розамунд. И сын, и дочь пошли внешностью, пожалуй, более в отца. Светлые волосы сейчас с возрастом уже конечно смотрелись по-другому, но видно было, что цвет волос у молодого Патрика был, должно быть, еще прекраснее чем у Розамунд. Глаза… Нельзя сказать, что глаза у старшего Фрейса были прототипом глаз детей. Нет. У Патрика глаза были совсем темные и зелень была еле заметна в них и то только на солнце. Характером же дети пошли больше в Камиллу, жаль только, что ни Розамунд, ни Зей не получили многого от внешности матери. У Камиллы были вьющиеся волосы цвета хм… Наверное, его можно было назвать контрастным табаком, почти переходящим то ли в рыжий, то ли в красный. Я мельком вспомнила разговор с Роз. Мельком не потому что не могла вспомнить, а потому что это причиняло некоторую щемящую боль и совсем лишние сейчас ассоциации.       — Мисс Камилла, — позвала я, когда женщина встала из-за стола. Она оглянулась и посмотрел на меня светлыми, почти желтыми глазами.       — Да, милая?       — Скажите… Вы знали, что у Роз были проблемы в школе? Я понимаю, что это было давно, — я подняла на нее свои глаза и подперла лицо ладонями. — но мне кажется, что ей все еще больно из-за этого.       — Она рассказала тебе? — Камилла села напротив меня и начала теребить полотенце, висящее на ее плече.       — К нам в сад недавно заходил ее одноклассник. Вчера… мы поговорили немного…- Камилла молчала. — Знаете… Вы могли бы поговорить с ней сегодня, может быть с Патриком? — я легко улыбнулась и задвинула за собой стул, — Думается мне, что ей будет… важен этот разговор.       — Спасибо, Беатрисс, — полным именем меня вообще называли очень редко, а Камилла с Патриком только тогда, когда выражали искреннюю благодарность. И я видела это по их глазам. Я взглянула сейчас в область сердца Камиллы и увидела легкое свечение. Ее сердце светилось желтым. В нем конечно было много разных цветов, но среди всех больше всех выделялся именно желтый, а совсем рядом был маленький ободок коричневого.       — Мисс Камилла, не делайте себе больно зря, хорошо? Я думаю, это только расстроит Роз. — Женщина подняла на меня удивленный взгляд и ярко улыбнулась. Коричневая окантовка стала исчезать и вместо нее появилась нежная розовая нить. Я улыбнулась в ответ. Может, все не так и чудовищно ужасно то, что я вижу сердца? Может это и хорошо. Может. Я поднялась по лестнице в комнату друга несколько минут спустя. Камилла и Патрик сидели в комнате дочери и обнимали ее. Я отчетливо видела золотое свечение сердец старших Фрейсов и теплое, согревающее розовое, растекающееся, словно карамель из сердца Розамунд. Там конечно еще оставался противный, грязный зеленый цвет, но сейчас. Сейчас он был гораздо меньше чем вчера при разговоре. Возможно не сразу, не сегодня, но постепенно. Постепенно этот цвет исчезнет из ее сердца, и она станет счастливее. Роз посмотрела на меня мельком, и я видела, как одними губами прошептала спасибо. И мне подумалось, что и мое сердце тоже затопил теплый розовый свет. Я постучалась к другу, и дверь немедля распахнулась.       — Заходи скорее. Я, черт возьми, хочу разобраться с той чушью, что творилась с тобой вчера. Только что звонил Шон и рассказал, что ты вчера выбежала за этим преступником, а потом оставшийся вечер чуть ли не задыхалась. Ты можешь объяснить, что с тобой твориться? — Зей усадил меня на кровать и взял мои ладони в свои. Я выдохнула и похлопала по месту рядом с собой.       — Тебе лучше сесть. Рассказ явно не из легких. Эмм… Я, похоже, начала видеть сердца людей?       — Это вопрос?       — Нет, — я выдохнула и поправила свои волосы, — Это утверждение.       — И… как ты их видишь? Ну в плане знаешь просто сердце или что-то особенное там. Мышцы? Клапаны?       — Да нет, — потянула я, откидываясь на кровать, — совсем не то. Как объяснить. Такая чушь… Я вижу отпечатки эмоций, наверное. Благодарность, боль, опасность, материнство, унижение. Ну… эта та малая часть, которую я увидела и разобрала.       — И как это?       — Видеть? Невероятно, пугающе и одновременно с тем, как бы сказать, волнующе. Да, наверное, волнующе.       — В тот день ты… Мое ты видела?       — В общем да, только не разобрала, что каждый из цветов значит. Но оно… Яркое, пожалуй. Очень светлое.       — А… свое?       — Ты веришь в эту глупость? — я повернулась к нему, с огромной уверенностью в том, что он улыбнется или посмеется, но его взгляд был серьезен. Он обдумывал. — Нет. Свое я не видела. Ни разу. То есть. Я пыталась конечно долго смотреть, но, не знаю. Не получалось. Я твое видела и родителей твоих и Роз.       — И того мерзавца тоже?       — Какого из? Тот который в клубе или тот…       — Тот за которым ты побежала.       — Да, — прошептала я, вспоминая. — Я сначала только почувствовала… А потом. Оно было… совсем гнилое. Отвратительное. А у твоей мамы… Такое яркое… Как солнце. — Зей приподнялся и посмотрел на меня.       — И что это значит?       — Думаю это цвет материнства, то есть заботы о детях, наверное. У твоего отца тоже такое.       — Погоди-погоди. Давай, — он встал с кровати и стал рыться в тумбочке. — запишем? — он улыбнулся и протянул мне блокнот. Я посмотрела на него и почувствовала, что вот этому человечку. Этому лучику я буду благодарна до самой смерти. Я протянула руки и обняла друга.       — Я так люблю тебя, Зей. Ты знаешь? Ты ведь знаешь, правда? Я так благодарна тебе за все. Спасибо за все. За то, что ты веришь. За то, что ты рядом. Спасибо. Спасибо. Спасибо. — Зей обнял меня и начал гладить по волосам. Меня, наверное, впервые в жизни затопила такая огромная благодарность. И я поняла, что я всегда была благодарна Зею. — Спасибо за то, что появился в моей жизни. Спасибо.       — А у благодарности есть цвет? — он спросил это с улыбкой. Я не видела, но могла поспорить.       — Есть, — я прошептала это, вытирая слезы с глаз и все еще обнимая Зея, — Нежно розовый. Теплый и тягучий. Совсем как топленая карамель. И сладкая, совсем как теплое молоко с медом. Знаешь, совсем как объятья.       — Так вот какая благодарность, да? — я кивнула. Глаза посмотрели в область его сердца, и я увидела розовое свечение в нем.       — Но твоя, знаешь совсем особенная.       — Неужели еще и пахнет? — усмехнулся парень и я, улыбнувшись, кивнула.       — Как пышные пионы. Твоя благодарность совсем такая. Совсем как благоухающий бутон.       — Видишь его сейчас, да?       — Ага, — я вновь кивнула и зажмурила глаза от попадающего в комнату солнечного света.       — Если бы я умел видеть сердца, знаешь чье бы хотел увидеть? — Я подняла на него взгляд и немного наклонила голову. Я пожала плечами. — Твое. Знаешь. Я думаю оно совсем чудесное. — он улыбнулся мне, и я ответила ему тем же. Из соседней комнаты послышался дружный смех. А в моей голове снова промелькнула мысль о том, что у благодарности чудесный цвет.