***
Вечером, пока Нарцисса как всегда негодовала от несправедливости жизни и, между делом, упрекала Драко в равнодушии, Гермиона бесшумно зашла в столовую и выгрузила на стол огромную коробку. — Что это, грязнокровка? — Нарцисса с любопытством посмотрела на девушку, которая вздрогнула от последнего слова. — Ты же обещала, что не будешь больше так выражаться! Сейчас же! — прошипел Драко, разозлившийся на ровном месте. — Постой, только возьми кусочек, и иди, — как-то слишком грустно произнесла девушка, открывая коробку, закрывающую от мира прекраснейший шоколадный торт, украшенный зелеными и серебряными суккулентами. Нарцисса замерла, наблюдая как Гермиона орудует ножом и вручает ей огромный кусок, из которого вытекает крем, смешанный с вишневым ликером. — Спасибо, — пищит женщина, ощущающая себя девочкой и уходит к себе, бросив недовольный взгляд на Драко. — Это и тебе. Угощайся, Драко, — Гермиона отрезает кусочек лакомства и кладет его на тарелку с черной каймой. Драко лишь смотрит на всклокоченную девушку, которая садится рядом и режет себе тонюсенький ломтик, который с неохотой начинает ковырять. — Спасибо. Я правда благодарна. Если бы не ты — сегодня я бы как минимум пропустила работу — как максимум разорвала бы все сосуды на руках. Конечно, я бы не умерла, но довела бы себя до ужасного состояния. Грейнджер вздохнула. — Ты не подумай. Я очень хочу жить. Всегда хотела, Когда родители забыли обо мне. Когда погибли два моих нерожденных ребенка, умер Рон. Даже когда поняла, что убиваю своих друзей. Всегда. Потому что жизнь — она как торт, самом по себе дарит ощущение счастья, а вот сливочный крем на нем заставляет очень сожалеть, что у тебя непереносимость лактозы. И даже если тебе очень плохо — ты рад, что было ощущение счастья, хоть ненадолго. Гермиона подняла глаза на Драко, который не отрываясь смотрел на нее. — Ты знаешь, мне кажется, ты тоже это понял, я права? Ты не оставляешь мать, хотя мог бы ее с легкостью сдать в больницу святого Мунга, мог бы уехать из этого мрачного поместья, где пахнет кровью. Но ты остался; принял свою жизнь и решил найти крупицу радости. Только знаешь, мне все сложнее находить такие моменты. Волшебница была права. У него был перспективы — просто сейчас была темная полоса, за которой обязательно будет что-то другое. А у нее? Кладбище позади и собственная могила впереди, а между этим борьба с воздушными мельницами и море кровавых слез. — Чему ты искренне радовалась в детстве? — спросил он, наконец отломив кусочек десерта. — Сейчас ты должен поднять меня на смех — я радовалась книгам. Каким-нибудь особенно редким и необычным. Но со временем я поняла, что книг слишком много, а времени слишком мало — я просто не успею вобрать в себя всю информацию за столь короткую жизнь. Поэтому потом я стала радоваться новым открытым местам. Таким местам, где не бывает прорвы туристов. Там, где магия течет через тебя, как через русло реки и ты чувствуешь спокойствие на душе. Но у меня не было времени быть в таких местах, сначала я боролась с чужим врагом, потом принялась обустраивать свою жизнь, а сейчас — сейчас я не хочу видеть такие места не имея возможности разделить с кем-либо это чувство. Потому что моя радость от увиденного — умрет вместе со мной. Она опять замолчала. — Меня всегда радовало, когда меня хвалят, когда мной гордятся или восхищаются.Я из кожи вон лез, чтобы впечатлить своего отца, чтобы мама говорила со своими подругами обо мне с гордостью. Я любил, когда меня боятся, потому что это в моих глазах значило уважение. Но — это все пустое. Кому нужно это восхищение сейчас? Кто хоть что-то хорошее скажет обо мне? Никто, разве что отец на том свете. Я жил для себя — для себя же и умру. И никто не будет страдать по мне — даже мать, которая уже вовсе потеряла себя. О тебе же будут помнить, как о героине войны, как о подруге легендарного Поттера, как о выдающейся волшебнице своего времени, как о союзнице, подруге, первой любви… — Драко запнулся. — Я бы много отдал, чтобы умереть так, как ты. — Я бы много отдала, чтобы жить, как ты. Драко сухо рассмеялся, а потом резко встал. — Грейнджер, дай руку. Она вопросительно покосилась на него. — Просто дай руку. И через мгновение Малфой стоял на каменистом берегу моря, сжимая руку девушки, волосы которой нещадно трепал ветер. — Не кричи на меня. Я знаю, что не самая лучшая идея была тащить тебя не пойми куда без твоего желания. Но ты бы и не согласилась.Поэтому просто смотри на горизонт, сейчас ты увидишь самое красивое, что только можно увидеть на закате. Гермиона просто перевела взгляд на поверхность бушующего моря, которое вздымалось пенными холмиками и осыпал ее бисеринками соленого гнева. Солнце же, как раз вышедшее из-за серых туч начало медленно склоняться к воде и в последний момент окрасила серую до этого поверхность розово- оранжевой дорожкой, которая солнечными осколками рассыпалась по всей водной глади, что мог узреть глаз. Минута — и какофония ярких цветов погасла, оставив после себя нотки грусти, теплого восхищения и восторга. — Это было прекрасно, — выдохнула девушка, вытирающая счастливые слезы. — Я знаю. — Ты знаешь, я бы никогда не подумала, что скажу это, но я правда счастлива, что ты со мной стоя и смотрел, как солнце топится в океане. — Тебе явно нужно поработать над положительным восприятием действительности, — Драко коротко резюмировал. Гермиона же улыбнулась на эти слова. — Ты придешь сюда, когда я умру? — А если я все же спасу тебя? — Тогда я тебя уже никуда не отпущу. — Никуда? — Конечно. Как я могу потерять человека, который так позитивно мыслит. Драко рассмеялся. — Я чувствую, что тебе стало лучше. — Так и есть. Знаешь, у тебя появилась странная способность ,Драко — создавать надежду из ничего. Ты кстати слышал эту песню? Она правда маггловская, но все же…Я желаю себе через двадцать лет Бросить свои замашки Перестать верить в сказки и свет Принять реальность в грязной рубашке. Я стану взрослым, серьезным главой Какой-нибудь крупной фирмы. Простившись с жизнью пустой, Обзаведусь парочкой спиногрызов для ширмы. А пока, мне лишь двадцать Весь мир предо мной И я перед миром свободен. У меня нет кредитов, Что кабалой тянут всех кто работать способен. Я прыгаю в море вниз головой, Взбираюсь вверх без страховки, В девчонок влюбляюсь в одну за другой, Пор не бываю доволен такой рокировке. Желаю не кануть целиком в небытие, Оставить кусочек для мира Пускай это будет мотивчик пустой Или любительская картина. Я хочу, чтобы время мое за двадцать годков не прошло напрасно. Поэтому тебе с тоской говорю, Надежда, это до боли прекрасно!
— Ты умеешь нагнать драмы, Гермиона. Девушка улыбнулась, а потом просто, как то даже слишком обыденно обняла Малфоя. — Ты умеешь эти драмы разгонять. Это вызов. — Вызов принят, — сказал он, уткнувшись в вьющиеся каштановые волосы.