Посмотри на дерево — там синичка свила гнездо. Наклонись пониже и увидишь себя в ключевой воде Принц надел мне на палец золотое кольцо, Чтобы не оказаться в кромешной мгле. Был когда-то он отважен и смел. Красив, удачлив и судьбою обласкан. Но и такому счастью приходит конец. И был за это войною он страшно наказан. Погибли друзья, братья, отец. Мама надела глубокий траур. А на его голову водрузили терновый венец И опустили на плечи мантию-саван. Глаза синие потерял принц в бою Там же и страх за свою жизнь оставил. Хватит, тебе милый это совсем ни к лицу. Я здесь, рядом, а страх мы подальше отставим.
Драко погрузился в дрему, когда Грейнджер допела, и в сердце зародилась смутная надежда на то, что ее голос отпугнет всех его демонов и не позволит кошмарам просочиться в сознание. — Я бы мог слушать тебя, хоть всю жизнь, — подумал он, произнося слова в слух. Грейнджер на это лишь улыбнулась и легонько дотронулась до платиновых волос, которые скрыли усталое лицо волшебника.***
В больницы святого Мунга как всегда царило беспокойство и было много желающих получить помощь. Гермиона чувствовала себя в больнице так, словно её и не покидала — все было так же, начиная от форменных белых халатах на медсестрах и заканчивая пожухлыми фикусами в коридорах. Больница все еще была тем местом, куда не очень хочется вернуться. Нарцисс слегка потряхивало, когда та под руку с Драко шла по широкому коридору, ведущему в северное крыло, где врачи занимались особо тяжелыми последствиями черной магии. — Драко, может быть мы пойдем домой, я совсем не хочу, чтобы меня макали в омут памяти.Там опять будут эти мужчины в масках. Драко, пожалуйста! — Мама, ты же знаешь для чего мы все это делаем? Чтобы попытаться вернуть тебя обратно, чтоб ты вспомнила, кем ты была. — Но я помню, что я Нарцисса Блэк. И мне тринадцать. — Да, а матерью я тебя зову развлечения ради? — Ну мало ли чего ни бывает в волшебном мире, — Нарцисса схватила за руку Гермиону, которая все время стояла слева от Драко. — Ты же пойдешь со мной, ты не позволишь им снова… Пожалуйста. Девушка, которая не знала, что ждет ее во время сеанса лишь кивнула. — Тогда пойдемте, — Драко открыл перед дамами кабинет и пропустил внутрь. Внутри просторной белой комнаты стоял чугунный котел, рядом с которым кудесничал высокий седовласый мужчина неопределенного возраста, который сразу же приветственно кивнул вошедшим. — Ну что, Нарци? Ты готова? Сегодня мы отправимся в то воспоминание, которое получили в прошлый раз. Ты готова? Нарцисса крепко сжала руку Драко и Гермионы и вместе с ними погрузилась в омут памяти. Они оказались то ли в поле, то ли в лесу — кажется это был парк, в котором все выглядело безжизненным и блеклым, несмотря на то, что судя по погоде, было лето. Прямо перед ними стоял длинноволосый волшебник с длинным шрамом на неприятном лице, которой что-то шептал себе под нос, приложив палочку к левой руке. Нарцисса из воспоминания плакала, устремив взгляд куда-то ему за спину. Там стоял Драко и Люциус, которые о чем-то переговаривались, словно это было семейным собранием. — Я не позволял тебе приходить сюда, Нарцисса, это вообще не твое дело, — сказал ей муж, подходя ближе. — Все, что касается моего сына — мое дело. Ты не в праве лишать меня этого. Драко из сна выглядел встревоженным, злым и, кажется, был готов вот-вот расплакаться. — Мама, сейчас ты возьмешь себя в руки и аппарируешь в Мэнор, тебе нечего тут делать, — сказал ей сын срывающимся голосом. — Но, сынок… — Я тебя прошу, ради меня! Нарцисса из сна глубоко вздохнула и последний раз взглянула на сына, которому волшебник закатывал рукав черной рубашки. Последнее, что все присутствующие слышали — был истошный крик, разрезавший черноту. Но омут памяти продолжил свою работу и вот они сидят за шикарно накрытом столом, за которым только двое. Драко, как всегда одетый в черное, и Нарцисса в элегантном изумрудном платье. — Сынок, ты же знаешь, что завтра мы устраиваем Рождественский бал, там должно быть много достойных девушек, которые куда лучше тех, что учатся в Хогвартсе. Он молчал. — Было бы славно, если бы ты присматривался к кому-нибудь, ведь чистокровные волшебники — это такая редкость в наши дни. Мы должны держаться вместе? Драко поднял на нее пустые глаза с огромными, расширенными до предела зрачками. — Зачем? Кому что нужно доказывать? То, что все уроды должны держаться вместе, поэтому их не недолюбливают вдвойне? Или то, что близкородственные союзы в волшебном мире — это привилегия избранных уродов? — Драко! Не смей говорить так! Сейчас опасно так говорить! ОН может услышать. — Да мне уже все равно. Я хочу, чтобы он уже закончил этот цирк, где я должен дергаться как дрессированная собачка. Я не хочу строить свою жизнь так, только потому что так делают все. Не хочу. — Ну и как же собираешься? Будешь работать в министерстве за жалкие сотни галеонов, приходить домой под вечер и смотреть на своих детей- нищебродов? Или еще лучше — женишься на грязнокровке, на той самой, которую ты прячешь в глубине сознания. Я все… — Ты ничего не знаешь. А если даже и так — в такой жизни нет ничего плохого. Это куда лучше, чем быть Пожирателем смерти в семье себе подобных, — Драко вышел из-за стола и с силой задвинул стул. Гермиона, Драко и Нарцисса вновь были в просторной комнате — сеанс терапии был окончен. Нарцисса плакала, обнимая себя за плечи. Драко как-то неестественно смотрел в пол и только Гермиона судорожно обдумывала произошедшее. — Мистер Малфой, сходите оплатить сеанс, пожалуйста, а я пока дам вашей матери пару успокаивающих бальзамов. Девушка может подождать за дверью. Молодые люди вышли из кабинета и замерли, словно только что произошло что-то такое, что лишила их стимула двигаться. — Подожди меня в холле, я приду вместе с матерью, — тихо сказал блондин, уверенно вышагивая в сторону бухгалтерии. Гермиона присела на диванчик рядом с кабинетом, все еще пытаясь сопоставить услышанное с образом того высокомерного хорька, которым Малфой был в школе. Но из этих размышлений ее вырвали неприятные звуки. Две волшебницы средних лет, которые должно быть должны были идти на следующий сеанс перешептывались неприятно хихикали, словно им кто-то драл связки. — Такой красивый парень, но на самом деле, поговаривают, что он и по сей день занимается темной магией. Он, как его папаша Пожиратель, собирается воскресить темного Лорда. — А я слышала, что в его доме живут магические существа, на которых он ставит опыты — все пытается снова получить философский камень. — Бог с тобой Люпина, какой философский камень? Малфой-младший не будет плавать так мелко. Он, я уверена, делает что-то темное. Слышала о необратимых проклятиях… Терпение Гермионы не было железным и в эту самую минуту, как очередного гадкое слово сорвалось с уст «благонравной» дамы, девушка подскочила к ней и спокойным стальным голосом произнесла. — Вы не смеете так говорить про человека, который ни сделал вам ничего плохого. Да даже если бы и сделал — говорить пакости за спиной, так же подло, как и приписывать несуществующее. Не смейте оскорблять Малфоя в моем присутствии. Я не потерплю таких высказываний в адрес человека, который готов расшибиться в лепешку ради своей семьи. Не смейте, — Гермиона выплюнула последние слова испуганным женщинам в лицо и спокойно пошла в хол, поплотнее закутавшись в мантию. Нарцисса улыбнулась, глядя вслед уходящей волшебнице и взглянула на сына, застывшего посреди коридора. Драко выглядел так, словно его окатили ледяной водой.