Когда пойдет снег...

Наше с тобой общение — Горячая точка. Каждая третья строчка — Бессмысленное сражение За свободу ходить за руку, За возможность ловить пар от губ, За каждое эхо в сети водосточных труб. И за то чтобы первым решиться, Первым сказать заветное, успеть ошибиться Раньше, чем ты поймёшь, что ошибался тоже, Что это не ветер с озера, а мороз по коже... Еще_одна_Поттер

      Гарри знал, что судьба всегда играла с ним в свои задорные, лихие игры, заигрывала, влекла, дразнила, и от того он ни на секунду не удивился, когда следующим вечером к нему подошёл Невилл и сообщил, что вынужден покинуть Хогвартс, чтобы поехать к бабушке, так как она разболелась и нуждается в его заботе. И, конечно, в разговоре Невилл упомянул Драко и попросил теперь уже Гарри, раз уж он в курсе, хоть иногда навещать единственного скорбного пациента.       — Я даже не уверен, что он слушает, — честно признался Невилл, — но, думаю, совсем его оставлять без никого, это как-то... Хоть иногда заходи, ну, там, на полчасика, просто поболтать, он ведь... ещё живой, — было видно, что Невилл тяготится этой просьбой и думает, что Гарри скорее всего проигнорирует ее.       — А есть какие-нибудь указания от мадам Помфри, какие-нибудь предписания, ну, как ему и что... — живо спросил Гарри, пытаясь развеять сомнения Невилла.       Тот благодарно улыбнулся.       — Она говорит, что его надо расшевелить, заставить вновь захотеть... ну... быть собой, вообще просто быть, — он опустил глаза, точно подтверждая всем этим догадку Гарри о том, что Малфой просто медленно и сознательно убивает себя.        «Гордец, упрямец, придурок. Ну что ж за придурок!» — мелькнули злые мысли в голове Гарри.       — А, и вот ещё, — Невилл достал из кармана сложенный вдвое листок бумаги, — это письмо от Паркинсон. Её ответ, точнее. Я писал ей и просил как-то помочь, ну, подсказать, посоветовать что-то, что могло бы повлиять на состояние Малфоя. И она прислала это, — он протянул листок Гарри, и тот тут же развернул его. — Я не знал, что мне с этим делать, а потому не использовал, но, может, ты поймешь, — он пожал плечами и распрощался, а Гарри, оставшись один, множество раз перечитал округлые, аккуратные девчачьи буквы:       «Список того, что любит Драко», — было написано сверху, а ниже недлинное перечисление того, что, по-видимому, любил, по мнению Панси, Драко Малфой.       Гарри повертел лист в руках и бережно убрал в карман. «Вот и план есть теперь, — улыбнулся он. — Всё лучше, чем ничего». Он понял, что Панс ответила Невиллу, можно сказать, инструкцией, но, как всегда, конечно, в своем стиле. И, возможно, этот небольшой, четко прописанный столбик слов — единственное, что могло бы сейчас помочь удержать Драко Малфоя здесь, в жизни.        «Да-а… Придётся поскрипеть мозгами и потренироваться», — почесал затылок Гарри, обдумывая то, что прочёл, и то, как это воплотить, если не всё, то хоть частично.       Следующим вечером Гарри бодро, несмотря на усталость после длинного жаркого дня, шёл в больничное крыло и чувствовал себя будто даже и подготовленным, но, зайдя внутрь и вновь увидя всё ту же картину печального одиночества, он с каждым шагом чувствовал, как уверенность спадает с него рваными лоскутами.       Подойдя к изголовью кровати, Гарри вздрогнул, сердце его сжалось, и горький ком подступил к горлу, мешая дышать. Прошло чуть больше недели с того дня, как он увидел в этой палате Малфоя в первый раз. За это время лицо Драко стало казаться уж совсем прозрачным, голубые жилки проступали у висков и немного на впалых щеках, затейливой тонкой паутинкой испещряя белую кожу. Лицо было пугающе заострено, словно вырезано из цельного куска белого мела. Красивые длинные пальцы истончились как бумага, узкие ладошки безжизненно лежали как тающие льдинки, и только глаза, страшно провалившиеся, обведенные темными кругами, бездонные серые омуты, иногда медленно закрывались, моргая.       — Приветик, Малфой, — наигранное веселье в голосе Гарри плохо скрывало тревогу и смущение. — Невилл уехал, — решил поставить он Драко в известность о причине отсутствия привычного визитера, — так что теперь я к тебе буду заходить, — он избегал смотреть на Драко, но тут все же бросил на него взгляд исподлобья. Ничего. Лицо Драко не выражало ничего.       — О, я вижу, ты просто счастлив, — усмехнулся Гарри. — Так что, вот, — не зная куда себя деть, он подошёл к окну, — теперь я буду причинять тебе пользу и наносить добро.       Гарри перевесился через подоконник и посмотрел вниз. Под окном ожидаемо располагался школьный сад, где ещё недавно он сам высаживал цветы и кусты шиповника.       — Ох-х-х, смотри-ка! — сверху был хороший обзор, и Гарри увидел в густом насаждении яблонь укрытую цветущими кронами беседку. — Так вот где она! — он вновь развернулся в комнату и обратился к Драко, решив, что сто́ит поделится и с ним своим открытием. — Мне Герм рассказывала, что в саду есть беседка для признаний и поцелуев. Ну, знаешь, — он поиграл бровями, — для всяких там шуры-муры-амуры. Мол, если признаваться в чувствах, то только там, среди яблонь и цветов... Романтика типа, — усмехнулся он и вновь выглянул в окно. — Я её не видел никогда, а, оказывается, она просто среди яблонь. Так и не разглядишь. О-па-а-а! Нет, ты только посмотри, Малф! — он обернулся и озорно подмигнул своему лежащему «собеседнику». — Не поверишь, там Оливия Роуд и Дин Томас! Капец. Ей-богу, это они! А Дин-то не промах, — Гарри перевесился ещё сильнее через подоконник, внимательнее вглядываясь в густую зелень сада и одурманенные летом цветы. — Рога Морганы, да они целуются! Ну всё, — он отстранился от окна и, смеясь, сел на подоконник. — Ну, а ты? — он посмотрел на бледное лицо. — Знал про эту беседку? Наверняка знал. Ты же у нас красавчик, — он ещё раз посмотрел на впалые щеки и совершенно белые бескровные губы. — Ну, по крайней мере, был, — выдохнул Гарри.       Разговор не клеился, Гарри не знал, что говорить и как себя вести, и слышит ли вообще Малфой, что он тут лепечет. Пожалуй, лучше бы уж и не слышал эти его жалкие потуги. Гарри потупился и покачал в воздухе свешенной с подоконника ногой.       — А, вот! — он подскочил со своего места и стал рыться в рюкзаке. — Забыл совсем. Смотри, — Гарри встал напротив Драко, так чтобы точно попадать в поле его зрения.       Из рюкзака он достал четыре апельсина и, подобравшись и шумно выдохнув, вначале очень сосредоточенно, а потом всё легче и легче стал ими жонглировать. Вначале двумя, потом добавил третий и в итоге пускал по кругу уже четыре оранжевых шара. — Смотри, смотри! — улыбался он. — У меня получается!!! — сам не веря, восторженно вещал Гарри, не переставая подбрасывать апельсины в воздух.       Дело было в том, что первым словом в списке, что Гарри получил от Невилла, а тот от Панси, было «Жонглирование». Гарри тренировался накануне полночи и в итоге даже преуспел в этом странном для него и нелёгком деле, хотя совсем не был уверен, что получится.       Закончив своё импровизированное цирковое выступление, Гарри вновь сел на подоконник, отметив, что на секунду глаза Драко разок да проследили за взлетающим ввысь апельсином, что тут же вселило в Гарри надежду, а вдруг и впрямь этот странный список сработает.       Он стал чистить апельсин и делить его на дольки. Выбор его пал именно на этот цитрус ещё и потому, что в списке так же был пункт «Запах апельсинов», и Гарри решил совместить. Пах оранжевый сочный плод действительно чудесно, дерзко так пах — аромат этот и правда подошёл бы Малфою. Тому Малфою, что был раньше...       Гарри съел несколько долек, а потом, подойдя к изголовью кровати Драко, совершенно нелепо сунул тому под нос ароматную дольку.       — Нюхай! — строго скомандовал Поттер.       Из окна в палату безудержным потоком лилась жаркая, золотая, солнечная ярь. Вечерний воздух был как дурман — кружил голову, резво подхватывая тонкую апельсиновую нотку в своё дуновение, и Гарри увидел совершено четко, как глаза, до того все время смотревшие в окно, сошлись к переносице, бессмысленно глядя на оранжевую дольку, зажатую в смуглой от загара руке.