О-СЁГАЦУ
«Прости». Аой вспомнила маленький клочок бумаги с нацарапанным на нем извинением, который Зеницу подбросил ей в окно вечером того неимоверно жаркого дня. Она крутила в пальцах засохший синий лепесток и как наяву ощущала на себе лучи нещадного солнца. Приятная фантазия в это морозное зимнее утро. Сегодня тридцать первое декабря, канун Нового года или же О-сёгацу, как называют праздник японцы. В будущий год не полагается входить без генеральной уборки, но Аой тянула до последнего, поэтому лишь предпраздничным утром взялась за тряпку. Забытый лепесток она нашла между прикроватной тумбочкой и стеной, должно быть, синий листочек завалился туда, когда Канао выбросила подаренную Зеницу розу. Тогда Аой без зазрения совести раздавила хрупкий цветок, а сейчас не могла себя заставить избавиться даже от этого совсем сухого и блеклого лепестка. Она подошла к комоду и бережно уложила напоминание о первом романтическом жесте любимого в шкатулку, где хранила свои немногие ценности. Вообще, ее комната довольно сильно изменилась за последние три месяца. В ней чувствовалось присутствие еще одного человека, явно часто здесь бывавшего. Аой предпочитала любовные романы, но возле кровати лежала книга стихов японских поэтов, и порой Зеницу вслух зачитывал перед сном свои любимые строчки. Ряд бутылочек с лечебными маслами для его изувеченных рук нашел приют на тумбочке. На пол пришлось постелить циновку, потому что парень жаловался на вечно мерзнущие ноги, хотя Аой прекрасно обошлась бы и без нее. Но самой важной для нее вещью стала ночная юката, которую Зеницу надевал перед сном и которая теперь висела в шкафу по соседству с ее собственной. Она была так важна, потому что юноша все чаще и чаще покидал Поместье, отправляясь на очередное задание. Донесения о новых нападениях демонов приходили в Штаб в неимоверных количествах. Столпы с ног сбивались, спеша на каждый вызов. Аой не приказывали сопровождать Зеницу, и ей было немного жаль, что им не удастся повторить их волнительную миссию. К счастью, теперь к поимке демонов привлекали все больше уже достаточно хорошо подготовленных охотников, так что Аой могла не волноваться за возлюбленного. Теперь то одного, то другого Столпа сопровождал небольшой отряд из пяти-десяти мечников. Аой хотела бы оказаться в одном из этих отрядов, хотя девушек к охоте на демонов не призывали, оставив им роль резерва. После нападения Мизуки она наконец взяла себя в руки. Хватит работать вполсилы и думать лишь о делах сердечных. Теперь Аой выкладывалась на тренировках, как никогда раньше. Она была одной из немногих, кто освоил технику слепого боя, и среди этих нескольких людей Аой считалась лучшей. Возможно, ее атаки Дыханием Цветка не были достаточно сильны, но зато Аой развивала собственный метод боя, в котором сочетала слепую технику для уклонения и обычное зрение для нанесения точных быстрых ударов клинком. И в те дни, когда Зеницу не было рядом, она могла облегчить свою тоску, вдыхая его запах, оставшийся на тонкой ткани юкаты. Они вдвоем выбрали ее из многих других в лавке ближайшей деревни. Аой сразу же влюбилась в цвет осенней листвы, который так шел золотому мальчику и напоминал его яркое желтое одеяние времен их знакомства. Сейчас, с наступлением холодов, Зеницу носил мрачное черное хаори, доставшееся ему от почившего наставника, но как только парень переодевался в новую юкату, он будто бы вновь становился улыбчивым жизнерадостным мальчишкой. Аой окинула прибранную комнату пытливым взглядом. Вполне прилично, боги точно не найдут причин не одарить ее удачей в будущем году. Пора приниматься за готовку. По традиции на столе должно быть как минимум двенадцать особых блюд. Приготовить столько разных кушаний, да еще и почти на двадцать человек — непростое испытание! Даже жены Тенгена сегодня не придут на помощь. О-сёгацу принято встречать в кругу родных, поэтому семейства Узуев и Убуяшики не почтят праздник своим присутствием. Некоторые из истребителей, живущих поблизости, тоже разъехались по домам. Через темный узкий коридор Аой вышла в просторную прихожую, кишащую жизнью. Из распахнутых дверей тянуло свежестью и легким морозцем, дорожки полурастаявшего снега виднелись на деревянном полу. В смежный с прихожей зал постоянно сновали юноши-охотники, занятые своими приготовлениями: одни вешали на стены яркие гирлянды, другие перетаскивали и расставляли столы, еще несколько парней привязывали к потолку огромную сучковатую ветвь, которую девочки потом украсят сладкими разноцветными моти — шариками из рисовой муки. Откровенно говоря, пока комната скорее напоминала склад, чем помещение, которому уже вечером предстояло блистать нарядным убранством. Сосновые иглы, грязные разводы, обрывки каких-то веревочек и лент заставили Аой брезгливо передернуться. Надо будет проконтролировать, чтобы мальчишки потом прибрались здесь. Но она быстро забыла о своем недовольстве, заметив в глубине зала знакомую фигуру. Зеницу стоял на коленях спиной к ней и чем-то увлеченно занимался. Легкими, едва слышными шагами Аой подбежала к нему и поцеловала белокурую макушку. Юноша испуганно обернулся, но как только понял, кто позволил себе так бесцеремонно коснуться его, расплылся в улыбке. — Чем занимаешься? Что за зимний сад? — поинтересовалась Аой, глядя на раскинутые в беспорядке сосновые ветви. Под ними виднелись толстые полые стебли бамбука, листья папоротника да и много других разнообразных сухоцветов. — Я вызвался делать кадомацу, Танджиро и Иноске уже с утра натащили это все, — объяснил Зеницу, махнув рукой над всем своим цветочным изобилием. — Думаю собрать парочку высоких букетов и установить около входной двери. Тогда дух Нового года точно не обойдет наш дом. — Ты такой наивный, — ласково улыбнулась Аой и потрепала его тонкие мягкие волосы, глядя в сияющие восторгом янтарные глаза, — веришь во все эти глупые байки. Счастье человека зависит лишь от него самого, а не от того, будет ли его дверь украшена сосновой веткой или нет. — Знаешь, это странно — жить в мире демонов и при этом не верить в духов. Когда у нас будут дети, я обязательно научу их всем традициям. Подожди пару минут, — попросил парень и принялся усиленно копаться среди лежащей рядом зелени. Аой отвернулась, смутившись. Опять Зеницу поднял свою любимую тему — про детей и замужество. Но она все равно послушно осталась стоять рядом с ним, от нечего делать осматривая Поместье. Если подумать, оно еще никогда не было таким оживленным, как сейчас. Ведь сестры Кочо всегда настаивали на том, что особняк — это в первую очередь госпиталь, а уже потом — их дом. Поэтому даже в дни праздников здесь царила суровая и размеренная атмосфера. А сейчас по зданию с топотом бегали мальчишки, разводя беспорядок, их румяные счастливые лица украшали улыбки, а громкие крики и шутливая ругань не прекращались ни на минуту. И так, пожалуй, было гораздо лучше. — Вот держи, это тебе, — привлек ее внимание Зеницу, протягивая небольшую изящную композицию из трех палочек бамбука, обвитых молодыми душистыми сосновыми веточками, перетянутую золоченым шнуром, — возьми с собой на кухню и думай обо мне. — Я всегда думаю о тебе, идиот, — ответила Аой, принимая подарок. — Поставлю на столе, девочки будут счастливы. Ей не хотелось уходить и оставлять возлюбленного, но и медлить тоже не следовало. Канао и Незуко, должно быть, уже на кухне, готовят сами и раздают указания остальным девушкам. Ничего, зато вечером ничто не оторвет ее от Зеницу. Она еще раз провела пальцами по золотистым волосам, а затем, невзирая на окружающих, наклонилась и поцеловала приоткрытые в удивлении губы. — Ууууууууу! — сразу же отреагировала ближайшая компания парней, все еще сражающаяся с огромной сухой ветвью под потолком. — Завидуйте молча, — бросила Аой на ходу, покидая комнату. С тех пор как Незуко и Иноске помирились, Аой и Зеницу перестали скрывать свои отношения. Единственная тайна, которую они до сих пор тщательно хранили от непосвященных — это регулярные ночевки Зеницу в ее комнате. Парень приходил глубокой ночью и уходил лишь убедившись, что не столкнется с кем-либо из бродящих по коридору мечников. Конечно, никто не осудил бы влюбленных за то, что они так далеко зашли в своих отношениях, но в глазах общественности их поведение выглядело бы равносильно помолвке. Аой не была готова к такому шагу. Не то, чтобы она не любила или сомневалась в Зеницу. Нет, она знала, что уж этот мальчик пойдет на все, лишь бы видеть ее счастливой. Но имеет ли она право на счастье? Заслужила ли его? Канао и Танджиро получили тяжелые увечья в борьбе с высшими демонами, Незуко прошла через ад сражений с самой собой, чтобы сохранить человеческую сущность. Они все достойны наслаждаться спокойной и радостной семейной жизнью. А что она? Она действующий охотник, как Канаэ, Шинобу, как Мицури, в конце концов. Даже Мицури погибла ради победы, хотя с юных лет мечтала выйти замуж. Чем же Аой лучше этих девушек? Почему их больше нет, а она любит и любима? Ее вопросы вновь остались без ответов. Вздохнув, Аой крепче прижала к себе миниатюрный кадомацу и поспешила к подругам.***
Уже несколько часов они трудились без отдыха и наконец решили сделать перерыв. Канао разливала пряный зеленый чай с чабрецом, пока Незуко раскладывала на тарелке сладости. Девочки заслужили это небольшое баловство. Сегодня все мечницы Поместья собрались на кухне, разбившись по группкам, среди которых курсировала Канао, контролирующая процесс. В самом углу кухни за невысоким столиком обосновались Харуко, Нацуко и неугомонная Мизуки, которая все же вернулась несмотря на унизительное изгнание. Теперь она игнорировала Аой, и даже взгляд девчонки, изредка скользивший по ней, выражал лишь пустоту. Хотя, казалось, Мизуки несколько раз порывалась что-то сказать, но сдерживалась. Оно и к лучшему, не хватало еще Аой выслушивать оскорбления обиженной малолетки. Сейчас юная охотница и ее сестры лепили шарики моти разных цветов и не вмешивались в девчачьи разговоры. — Какая прелесть! — воскликнула одна из девушек, когда Незуко достала из кармана юкаты заколку тонкой работы, чтобы закрепить падающую на глаза прядь волос. — Подарок Иноске, — гордо похвасталась красотка, любовно дотронувшись до украшения. Всего несколько дней назад Незуко исполнилось семнадцать. Ее жених не поскупился на дорогую серебряную заколку, инкрустированную переливающимися на свету нежно-фиолетовыми камнями. Изысканная вещица чем-то напоминала цветы глицинии и элегантно смотрелась на темных волосах ее обладательницы. Иноске можно было упрекнуть в чем угодно, но точно не в жадности. Ему, выросшему среди лесов, не так и много нужно было от жизни. И все получаемые деньги он тратил на избранницу. Аой с Зеницу купили Незуко на день рождения лишь цветастый шелковый веер. Не самый дешевый подарок, но ему было не сравниться с драгоценным подарком Иноске. Так как Корпус Истребителей обеспечивал своих сотрудников форменной одеждой, жильем и питанием, денежное довольствие, выдаваемое рядовым мечникам, было совсем небольшим. Аой хватало и этого. В основном она и Зеницу приобретали новые книги, сладости, что-то для их неказистого быта, а больше они ни в чем не испытывали нужды. Но сейчас, осознав, что Иноске за последнее время сделал две дорогие покупки — кольцо и заколку, Аой задумалась: а сколько же платят Столпам, и куда Зеницу девает свои деньги? Может, копит на что-то? Ну да ладно, не ее это дело. Канао, грея пальцы о чашку чая, молчаливо смотрела в окно. Вдруг ее лицо озарилось улыбкой и она взмахом руки подозвала подруг. Заинтригованные Незуко и Аой присоединились к девушке, разглядывающей увлекательное представление. Мальчишки, должно быть, уже закончили украшать Поместье и дружной вопящей гурьбой выбежали на улицу. Кто-то играл в снежки, кто-то просто валялся в блестящем на солнце снегу, но большинство занималось любимой новогодней забавой — запуском летучих змеев. Яркие разноцветные пятна раскрасили чистое зимнее небо. Змеиные хвосты развевались по ветру, и Аой на миг захотелось присоединиться к этим несерьезным смешливым парням. Вот бы вцепиться в толстую нить, почувствовать, как она пытается вырваться из пальцев, распутав катушку, и насладиться ощущением полета собственного забравшегося выше всех змея. Зеницу тоже был там. Он заботливо помогал Танджиро, который с трудом контролировал высоту своей игрушки. Теплое чувство наполнило грудь Аой, согрев быстрее горячего чая, когда она заметила, как пристально ее добрый мальчик наблюдает не за стремящимся в небеса змеем, а за каждым движением друга, чтобы успеть подстраховать, если вдруг единственная здоровая рука Танджиро дрогнет. Оба парня выглядели довольными и счастливыми, а их лица сияли под зимним негреющим солнцем. Внезапно они показались Аой невероятно красивыми. Вот бы запечатлеть этот момент в памяти навечно. Но где же их третий друг-красавец? Оглядев двор, она заметила Иноске, черным котом крадущегося к занятой воздушным змеем парочке. Аой поежилась, понимая, что полная пригоршня снега в его руке явно не к добру. Подобравшись к друзьям, Иноске стремительным движением засунул свою ледяную ношу за воротник Зеницу и с воплем ринулся прочь. И хотя Аой посочувствовала любимому, она не сдержалась и громко рассмеялась над тем, с каким оскорбленным видом Зеницу метнулся догонять вредителя. Конечно, тягаться в скорости со Столпом Грома было тяжело, да Иноске, скорее всего, и не планировал долго убегать от товарища. Зеницу мощным прыжком сбил его с ног, и оба парня оказались в сугробе, устроив там веселую заварушку; их яростные, но притворные оскорбления были слышны даже через толстое стекло кухонного окна. Обеспокоенный Танджиро передал стоящему поблизости охотнику своего змея и устремился к снежной баталии. Похоже, он пытался уговорить друзей вести себя прилично, но внезапное единение Зеницу и Иноске сыграло против него. Мгновенно сговорившись, хитрые юноши повалили Танджиро на землю и принялись закидывать его снегом, пока тот лишь смеялся и как мог отбивался в ответ. — Вот идиоты, простудятся же… — с улыбкой пробормотала Аой. — И не говори, — поддержала ее Незуко, — а еще Столпы, опора организации. — Хуже, Незуко, — задумчиво добавила Канао, потягивая свой чай, — двое из этих придурков — наши с тобой будущие мужья.***
Толстые красные свечи мерцали на столах, запах горьких померанцев смешивался с ароматом свежих сосновых веток, украшавших комнату. Сотни шариков рисовых моти, подвешенных под потолком, казались разноцветными снежинками. Центральный зал Поместья действительно преобразился. Но главным его украшением стали вовсе не соломенные венки, увитые лентами, не увенчанные мандаринами сладкие пирамидки, а улыбки юных охотников, собравшихся под одной крышей, чтобы встретить наступающий год. И хотя согласно традиции О-сёгацу предполагалось встречать в тишине, размышляя и мысленно благодаря судьбу за все дарованное, сегодня это правило было нарушено. Как можно сохранить серьезное лицо и думать о прошлом, когда тебе нет еще и двадцати, впереди только будущее, а рядом веселится компания таких же молодых и безбашенных товарищей? Аой искренне наслаждалась каждым моментом праздника. Все было прекрасно. С одной стороны от нее сидела лучшая подруга, с другой — любимый парень. Стол ломился от вкуснейших закусок, да и без вина не обошлось. Сама она выглядела чудесно в красном зимнем кимоно с пушистым меховым воротником. Сегодня все девушки были в таких же и яркими красками разбавляли черную массу юношей-истребителей. А с учетом того, что нарядные кокетки позволили себе немного косметики, мужские взгляды обращались на соседок по столу не реже, чем на кулинарное изобилие. Сладкий омлет с креветочной пастой уже давно манил Аой, и без того наевшуюся до безобразия. Сдавшись, она все же подцепила кусочек и едва слышно застонала от наслаждения. Какой тонкий вкус! В этот момент она заметила, как маленькая мисочка икры сельди еще на несколько сантиметров стала ближе к ее тарелке. Аой весь вечер наблюдала, как Зеницу «незаметно» придвигал к ней это не самое любимое ее блюдо. — Зеницу, прекрати уже! Я прекрасно вижу твои манипуляции, — не выдержав, заявила она сидящему рядом юноше. — Не понимаю, о чем речь. Я ничего не делал! — потупившись, принялся оправдываться тот. — И вообще, это для меня. Обожаю икру, — с этими словами Зеницу проглотил солидную порцию соленого деликатеса. — Ну вот и хорошо. Кушай на здоровье, — сдержав смех, Аой вернулась к своему омлету. Даже такая не верящая в приметы реалистка, как она, знала, что по поверью поедание икры сельди в Новогоднюю ночь сулит рождение детей в будущем году. Вот пусть Зеницу сам и рожает! Хотя из него, наверное, вышел бы хороший отец. Добрый, опекающий, любящий. Зря она его обидела. Не сдержавшись, Аой повернулась к смущенному парню, поцеловала в залитую румянцем щеку, а затем потерлась подбородком о его плечо. — За что? — удивился Зеницу. — Подарок в честь Нового года. А еще ты очень милый. «И красивый», — подумала Аой, но вслух произносить не стала. Пусть сам прочтет в ее глазах. Почему-то именно сейчас, в разгар праздника, Зеницу уже второй раз за день показался ей необычайно прекрасным. Высокий, крепкий парень, к которому так и хочется приласкаться, уткнуться носом в тонкую кожу ямочки между ключиц и замереть на много-много часов. Где-то в ее сердце вдруг болезненно сжалась какая-то таинственная мышца. Та самая, которая отвечает за плохие предчувствия. Будто она может потерять этого восхитительного юношу, не увидеть больше его мягкого взгляда, не зарыться пальцами в невесомый пух волос, не ощутить горячие руки на своей коже и тепла его тела в их общей постели. Аой стало страшно. — Пожалуйста, обними меня, — шепотом попросила она. — Да что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? — взволнованный Зеницу сразу отложил свои палочки, обхватив ее. — Ты дрожишь… — Аой, что случилось? — встрепенулась с другой стороны Канао. Окруженная заботой, Аой почувствовала себя полной дурой. Ну что за глупые истерики, что за надуманные страхи? Просто у нее в жизни наконец-то появилось что терять, отсюда и это невнятное беспокойство. Она робко улыбнулась, заметив, что Танджиро перестал рассказывать свои истории, а Незуко и Иноске в растерянности молча смотрят в ее сторону. — Все в порядке, правда, — уверила она друзей, все еще прижимаясь к груди Зеницу, — просто мне очень хорошо с вами, вот я и растрогалась. — Почти полночь! Пора идти! — Быстрее во двор! — Подождите меня! Веселые крики разнеслись по залу, отвлекая внимание от неловкой сцены. — Ой, и правда, десять минут до полуночи! Сейчас начнет бить колокол в деревенском храме, — произнес Танджиро, поднимаясь с места и протягивая руку Канао, — пойдем послушаем? Заодно избавимся от грехов. Незуко и Иноске убежали первыми, а Канао с Танджиро чинно прошествовали за ними, сохраняя достоинство, но было видно, что и им хотелось сорваться на бег. Оставшись наедине с Зеницу, Аой быстрым движением припала к его губам, пытаясь унять нервозность. И, кажется, ей на самом деле стало лучше оттого, как пылко он ответил на поцелуй. — Пошли, я знаю, как для тебя это важно, — Аой кивнула в ответ на умоляющий взгляд парня, закинула в рот последний кусочек нежного омлета и позволила увести себя к выходу. Они остановились на энгаве, чтобы не смешиваться с толпой, стоящей во дворе. Мороз усилился. Теплое зимнее кимоно грело, но холодный воздух норовил забраться через широкие рукава, а в легкие туфельки сразу набился снег. Ну ничего страшного, всего сотня ударов колокола — и можно возвращаться внутрь. Зеницу стоял за спиной Аой, обвивая ее талию руками и уютным коконом своего хаори укрывая от ветра. Густой лес, покрывающий гору, ковром стелился по склону, а где-то у подножия мерцали огни густонаселенной деревни. Той самой, куда так часто наведывались за покупками охотники на демонов, да и куда парни порой сбегали пропустить пару кружек кукурузно-рисового пива. Аой на миг представила, как все жители сейчас так же стоят возле своих домов. Мужчины обмениваются смешками, женщины — сплетнями, а ребятишки снуют между ног взрослых, барахтаясь в снегу. И все ждут наступления О-сёгацу с новыми планами и надеждами. — Ты останешься этой ночью у меня? — не оборачиваясь, спросила Аой у Зеницу. Ей бы хотелось провести вечность в его греющих объятиях. — Нет, сегодня нужно выспаться. Ты же знаешь, с тобой нам удастся уснуть лишь под утро. Но завтра на рассвете я разбужу тебя, и мы пойдем встречать семерых богов и их дары. — Зеницу, есть хоть одна легенда, в которую ты не веришь? — усмехнулась Аой. — Но я буду ждать тебя, пусть и не ради богов. Хочу встретить рассвет с любимым, это так романтично! Она чувствовала, как губы юноши касаются ее головы, обдавая теплым воздухом, и то, как предательски начинают мерзнуть пальцы на руках. — Разве монахи не должны уже звонить?! — возмутилась Аой, переступая с ноги на ногу. — Мы давно здесь… Но не успела она закончить фразу, как стая оглушительно каркающих ворон показалась над темнеющими кронами деревьев, зловещей тучей приближаясь к застывшим в изумлении истребителям.