Consequences

После той колоссальной драки в сочельник Белова и Бишоп..... сплотились? Подружились? Притерпелись друг к другу — так, наверное, точнее будет. В любом случае: у Елены был номер Кейт Бишоп. И теперь Лена, будучи бестактной занозой в заднице, время от времени навещала Кейт (и Клинта, но только чтобы поорать на него). Помогала с работой. Выгуливала собаку. Готовила. Купила набор посуды… — Клинт, блять, какого хуя твоя собака таскает по коридорам мой боевой нож?! — Это собака Кейт, дорогая. — Тебе сильно плохо без пули в еблище, Бартон? Могу обеспечить. Быстро вернул мне мой нож чистым и прекратил заниматься распиздяйством. Иногда Клинт и Елена ссорятся сильнее, чем обычно. И Кейт приходится, откашливаясь, неловко входить в комнату, иногда уворачиваться от летящих в неё острых или тяжёлых предметов, и неловко просить Лену помочь с каким-нибудь делом. Лена всегда в таких случаях бросает на Клинта злобный взгляд, как бы обещая закончить перепалку позже (никогда не заканчивает), и неохотно следует за Бишоп, улыбаясь надуманному предлогу для помощи. Кейт думает, что жизнь супергероев очень весёлая: как будто постоянно в цирке. Когда Кейти спрашивает, — конечно же заикаясь, а как иначе — почему Лена приходит и помогает, хотя явно на душу не переносит концепцию супергеройства. Лена лишь говорит, что Наташе было бы приятно, если бы за её выводком смотрел хоть один человек, с IQ выше единицы. А Кейт, ну, а что Кейт? Кейт лишняя помощь, особенно от смешной интересной девушки, совсем не помешает. Ей бы и навыки ближнего боя потренировать, и в шпионаже тоже… Поэтому Лена, которая всегда рядом, и всегда смешно шутит, компания очень и очень приятная. И Лаки с Фанни играть любит. Лена, к тому же, делает отменные макароны, и те русские салаты, которые выглядят как блевотина, но на вкус очень даже ничего. И как-то так незаметно они работают вместе чаще, чем поодиночке. И Клинт, которому хочется уйти на покой, к семье, счастлив, что у Бишоп есть кто-то, перекрывающий её спину. Даже если этот кто-то — сестра его лучшей подруги, тёти его детей, которую он — формально — убил. Сестра, которую послали его укокошить, и которая до сих пор держит на него огромную такую обиду. Время движется медленно-медленно, когда Лены не бывает в Нью-Йорке. Она занята вдовьими делами, а Кейт остаётся у себя на квартире, с двумя собаками, и запретом геройствовать. И быстрые, обычно летящие дни, становятся вязкими и тягучими, словно карамель, особенно после начала лета, когда душный город кипит под палящим солнцем. В такие дни Кейт даже немного скучает по обществу Лены, такой смешной, бестактной, симпатичной. Лены не бывает по-разному: иногда с неделю, три дня, двенадцать. Каждый раз она уходит без объяснений, и также тихо возвращается. Даже Фанни её не приветствует, будто Лена не уходила. Аномально жарким июльским днём, когда Нью-Йоркцы были похожи на яичницу на скороврдке, белки денатурировались, а бумага была в градусе от самовоспламенения, Лена вошла в окно Кейти с огромным пакетом. Беловой тогда не было почти три недели (Кейт слегка побаивалась, что она не вернётся вообще). Она спрыгнула с подоконника с громким фырканьем, откинула мокрые от пота волосы с лица и пошла на кухню. Лаки побежал за ней следом. «Что-то съедобное» — подумала тогда Кейт, лениво проследив взглядом за уходящей собакой. Елена активно громыхала чем-то на кухне. Бишоп, несмотря на растущий интерес, не собиралась вставать с дивана, лишая себя жалкого подобия прохлады, излучаемой вентилятором. Она просто закрыла глаза. Прислушалась. Открылась дверца холодильника, зашуршал пластик, высыпалось что-то тяжёлое, Лаки пошёл обратно в гостиную. — Пытаешься совратить меня? — Сказала Елена, войдя в комнату и наконец обратив внимание на лучницу, надевшую в тот день только короткие шорты и спортивный топ. Кейт открыла глаза. Лена держала в руках пластмассовый ярко-зеленый тазик, содержимое которого Бишоп пока не было видно. — Откуда в моей квартире тазик? — Реплика о соблазнении игнорируется. — Тебе лучше не знать, Кейти. Лена плюхается на диван, ставит тазик между собой и Кейт, и без капельки стеснения стаскивает с себя водолазку. «Кто здесь кого соблазняет» — думает Бишоп, отчаянно, очень отчаянно надеясь, что её щеки краснеют не слишком сильно. В тазике лежат груши в кубиках льда. Лена берет одну, откусывает огромный кусок и переключает каналы на телевизоре, пока не находит какой-то тупой ситком. — Кейт Бишоп, можешь угоститься парочкой, но не больше. — По хозяйски говорит Белова, как будто это Кейт гостит в её квартире, а не наоборот. — Где ты была? В ответ Лена мычит. Кейт смотрит на её расслабленное лицо, на то, как внимательно она следит за происходящим на телеэкране, и как бережно держит уже наполовину съеденную грушу в руке. — Почему у меня на диване стоит тазик груш? — Потому что я люблю груши, Кейт Бишоп. — Лена просто отвечает, слегка пожимая плечами, глядя на Кейт как на идиотку, словно она сказала известный и трехлетнему ребенку факт, и с чавкающим звуком откусывает ещё один кусок. — И что, ты съешь прямо весь таз? — Да. Жара в Нью-Йорке не спадает ещё три дня. Все три дня они питаются в основном грушами. Молчат, ходят полураздетые и спят вместе на диване под вентилятором. «В цирке клоунам хотя бы платят» — часто думает Кейт.