Формула

***

The Rigs «The devil's playground»       Абаж никогда не признается, но королевская резиденция симпатична ему. Яркая, взрывная, цветастая, как леса с картин, которые привозила ему в подарок делегация из Ханства Восходящего Солнца, блестящая. Правда, в отличие от тех же лесов, слегка искусственная на вид, пластмассовая, но такого у них в королевстве много, и с этим ничего не поделаешь. Всё хорошо не бывает — это Абаж усвоил с детства и на всю жизнь. И всё-таки леса с картин манили, звали, влажные, жаркие, непроходимые. Не повезло их королевству с географическим положением: тут всё больше горы, скалы. Торчат из земли, будто коршунские когти или волчьи клыки. Не будь на юго-востоке плодородных земель и более мягкого климата, Абажу и приткнуться негде, а вот Ханство Восходящего Солнца хоть на севере и граничит с их королевством, но на юге-то как раз с вожделенными лесами. В позапрошлой войне великий хан Тельвои даже сумел расширить границы и присоединить к своему каганату вполне приличный кусок. Уютный изобильный, богатый. Словно специально для Абажа приготовленный. Но это секрет большой и куда более серьёзный, чем симпатия к королевской резиденции. У Абажа вообще много секретов, и поводов для них тоже достаточно.       В последнее время всё неумолимо меняется, причём в худшую сторону. Чёртово восстание стало апофеозом неприятных трансформаций, но и до него дела обстояли не слишком прекрасно. Стоит отбросить все экивоки и признать: королевство становится непригодным к такой жизни, какая по душе Абажу. Да и вообще к жизни. Какая может быть жизнь, когда вокруг холодает, один плохой урожай сменяет другой плохой урожай, скот болеет в результате чего сельскохозяйственная империя «Рисовые поля» терпит убытки, а никому и дела нет. Уж точно не Нушроку, у которого Абаж не раз пытался заказать оборудование для искусственного создания нужных полям условий, но тому куда интереснее возиться со своими стекляшками, ядовитыми растворами для зеркал, бурить вонючими машинами горы… Он, видите ли, обнаружил в земле некую чёрную кровь и уверял, что за ней большое будущее.       Нушрок был таким, сколько Абаж его помнит. Весь про движение, про полёт, про поиск чего-то там. Иногда Абажу казалось, что он стал наиглавнейшим министром не потому, что расчетливее и умнее Нушрока, а потому что тому необходимо много свободного времени на всю эту чушь: на посиделки с ректором Кловом, игры в машинки и в пушки, на смешивание всякой гадости в этих его лабораториях и на переписку с главным министром Королевства Семи Озёр, которому Нушрок даже умудрился втюхать десятка три кривых зеркал по цене полугодового дохода «Рисовых полей». Чёрт, да махинации Нушрока не раз водили их государство по грани, и только мудрость Абажа помогала сохранять королевство в целом виде.       Взять хоть те же кривые зеркала. Чистейшей воды авантюра. Уж как Абаж был против их повсеместного введения, но нет, Нушроку надо было уцепиться за название их королевства — между прочим, аллегорическое название, введённое в незапамятные времена по причине, которую все забыли — и придумать эту бурду, дурящую народу головы. Как будто Нушрок и до этого мало игрался с тем, что он называл психологией толпы и коллективным бессознательным. Абаж не понимал, чем плохи старые-добрые пряник-кнут, у него они никогда не давали осечек, а затея с зеркалами предсказуемо вышла боком. И всё по милости Нушрока.       А он-то всегда смотрел на Абажа будто чуть-чуть свысока. Оставлял ему самую рутинную работу по управлению государством, иногда позволял себе отказывать в продаже оборудования для «Рисовых полей» и чуть презрительно хмыкал, когда Абаж критиковал его ноу-хау, словно наиглавнейший министр не способен понять всю глубину его поиска. Чёрт! Может, Абаж и консервативен слегка, но он возвёл свою сельскохозяйственную империю, приумножил славу Дома Саламандр. Абаж знает, что такое жизнь. Настоящая, дышащая, цветущая. Абаж, хоть его и мало кто может в этом заподозрить, знает, что у природы есть душа и умеет её уважать. Абаж стремится к полноте, к изобилию, к процветанию, не то, что Нушрок, которому лишь бы дыму напустить: что в головы, что в атмосферу. Ну ничего, у Абажа есть план-капкан, надо только разобраться с этой революцией, которая может всё ему испортить.       Ведь великий хан Тельвои наверняка не отдаст в обмен на «Рисовые поля» те самые леса, если узнает, в каком Абаж затруднительном положении. Если уже не узнал. Абаж очень надеялся, что посол ханства Ганъята пожелал встретиться с ним не по этому поводу.       Абаж спокоен, Абаж собран и уравновешен. Где-то там в опасной близости от главной площади бурлит одно море, здесь во дворце скоро начнет бурлить другое, но Абаж — камень, на котором устоит королевство. Иначе и быть не может. А пока ему нужно выдержать схватку с послом ханства.       Этот Ганъята… Вообще-то он не один такой. Все подданные ханства напоминают Абажу змей. Нушрок называет свою дочь изящной и умной, словно змея, но куда ей до этих, чешуйчатых. Низкого роста, юркие, хитрые, с раскосыми глазами, часто подведенными чем-то чёрным, со смуглой кожей. Песчаные степные рептилии, всегда готовые ужалить и умеющие очень нежно обнять прежде, чем придушить. Абаж привык. У него с ханством действительно долгие, крепкие, экономические отношения, но этот Ганъята… Впрочем, к нему Абаж тоже привык, ведь он часто выступает посредником между Абажем и Тельвои. Скользкий Ганъята с возмутительными манерами… Он уже должен быть на месте.       А вот и дверь в личный кабинет наиглавнейшего министра — ещё немного зелёного в калейдоскопе радужных оттенков. Нет, он все-таки совершенно очарователен, этот дворец-кукольный домик, дворец-пряник. Очередной кусочек лжи в бесконечной череде оной, но Абаж не против. Экзотические леса скрывают хищников, дворец тоже без них не обходится, и Абажу комфортно работать в таких условиях.       Но где этот чёртов Ганъята, ведь наверняка же где-то здесь скрывается, Абаж знает, Абажа не проведешь. Но подданные ханства любят прятаться, сливаются у себя дома с травой, с песками, а здесь — со стенами, теряются среди колонн.       — Добрейший вечерочек, господин министр.       Голос Ганъята рокочущий и какой-то томный. Извивающийся, как и его тело. Абаж знает наперечет все ужимки и фортили посла, но не понимает, отчего тот ведёт себя подобным образом. Если это такая тактика, то в чём её цель? Обман? Но Абаж сделал целое состояние на торговле с Ханством Восходящего Солнца, чьи земли рождают золото и бриллианты, но не еду. В чём обман, если он так выгоден Абажу?       — Добрый день, господин Ганъята, пойдёмте.       Наиглавнейший министр входит в кабинет, не оборачиваясь, делает вид, что не замечает, как посол подбочинился, как весело пришелкнул пальцами, произнося своё приветствие. Игнорировать — лучше всего. Никаких ужимок, только дело.       Ганъята цокает каблуками носатых туфлей, огромное павлинье перо задевает притолоку. Своим нарядом он мог бы составить достойную конкуренцию свите Топседа, но те отличаются поразительным безвкусием, а этот — щеголь, франт, модник и знает себе цену. Абаж и гроша б не дал.       — Прошу вас поторопиться, у меня множество дел, не терпящих отлагательств.       Абаж занял место за своим рабочим столом, предварительно предложив гостю присесть в кресло напротив, и Ганъята охотно плюхнулся в него, закинув ногу на ногу.       — Знаем мы, какие у вас дела, господин министр. Вся стража посольства провожала до дворца из-за ваших дел.       Абаж не знал, какую тактику стоит выбрать, но хорошая новость заключалась в том, что Ганъята тоже не владел полной информацией, поэтому раскрывать карты было бы неразумно.       Изобразив пальцами пирамидку, наиглавнейший министр улыбнулся слегка снисходительно.       — Не стоит преувеличивать, стабилизирование ситуации — дело нескольких недель, но вот именно сейчас каждый час на счету, поэтому прошу вас как можно быстрее изложить суть дела, которое вас ко мне привело.       Несколько мгновений посол задумчиво покачивал загнутым носком туфли, словно решая, с какой стороны подступиться к вопросу. Ох уж это поведение Ганъята, Абаж терпеть не мог его манеру по-кошачьи прищуривать и без того узкие глаза, быстро двигаться, резко менять тембр голоса. Сначала Абаж подумал было, что все эти пляски с бубнами предназначены для развлечения Топседа, которому хоть и в виде бессловесной мебели, но приходилось присутствовать на светских раутах и дипломатических встречах, но увы, в случае с Ганъята эксцентричность оказалась постоянной опцией. Иногда Абаж задумывался, каким образом ему удалось стать послом. А потом он понимал.       Совершенно в своей манере Ганъята стремительно подался вперёд, уперся ладонями в стол и навис над Абажем.       — Чернь грабит Благородные Дома, улицы усеяны трупами и осколками кривых зеркал, кровь пропитала мостовые, а вы — про стабилизирование в несколько недель. Лёгкое стабилизирование?       Иногда Абажу казалось, что всё в Ганъята вплоть до раздражающего акцента нацелено на провоцирование эмоций. И, конечно же, этих эмоций ему давать нельзя.       — Вы судите только по столице, но в провинциях всё тихо. Эффективность наших мер зависит в первую очередь от того, как быстро мы потушим очаг возгорания. Именно поэтому у меня нет времени убеждать вас, что дела обстоят не так ужасно, как кажется, — изображая всем видом разочарование, Абаж начал вставать, — рекомендую вам занять одну из гостевых комнат дворца и дождаться…       — Сколько в вашем королевстве Благородных Домов, господин Абаж?       Абаж сел.       — Сколько Благородных и Древнейших Домов? Или вы надеетесь на третье сословие*?       Абаж всё-таки привстал, сравнявшись ростом с Ганъята.       — Мы надеемся на армию. И на абсолютно спокойные провинции. Что касается деталей, то при всём уважении, это не ваше дело. Не бойтесь, — решив воспользоваться оружием Ганъята, Абаж покровительственно улыбнулся и положил руку ему на плечо, — вам ничего не угрожает. Мы вас защитим.       — Что есть большинство в армии, господин Абаж? Не офицеры — чернь. Рек-ру-ты, — каждый слог последнего слова сопровождался у Ганъята стуком указательного пальца в грудь Абажа, — И разве вы получили новости из провинций, чтобы судить?       Абаж не подал вида, но его прошибло холодным потом. Ещё не получил. В отличие от Ганъята, видимо.       — На что вы намекаете? К чему весь этот экзамен? — процедил сквозь зубы наиглавнейший министр.       Ганъята нежно улыбнулся, положил руку на плечо Абажа и совсем чуть-чуть надавил. Абаж снова сел.       Посол опустился на пол, весело стукнув по нему каблуками, скользящим шагом обогнул кресло наиглавнейшего министра и пробежался пальцами от одного его плеча до другого.       Иногда у Абажа возникало к Ганъята множество совершенно неделовых вопросов.       — Вам нужна помощь, — констатировал посол, — и мой повелитель великий хан Тельвои готов вам её предложить.       — О, благодарю покорно, — невесело усмехнулся Абаж.       — С чего такой скепсис? — моментально отреагировал посол, — разве мой повелитель не доказал вам, что с ним можно иметь дело? Сколько вы с ним уже сотрудничаете, господин Абаж? Сколько лет?       Абаж резко развернулся, вперивая в оппонента рассерженный взгляд.       — Чего вы хотите, Ганъята? Довольно юлить вокруг да около.       Ганъята уселся на край стола Абажа и накрыл своей ладонью его руку. Абаж вздрогнул. Что, чёрт побери, происходит?       — Я не хочу, чтобы вы пострадали, господин Абаж. Не хочу, чтобы эти варвары добрались и до вас.       Абаж нервно прочистил горло и невольно отодвинулся.       — Я… Вы… Эм, что вы там говорили о предложении вашего повелителя?       Прежде чем продолжить, Ганъята как-то странно вздохнул.       — У Дома Саламандр есть побратим, Дом Коршунов, не так ли? А госпожа Анидаг — его наследница, если нэ ошибаюсь.       — Не ошибаетесь.       — У моего повелителя великого хана есть сын, шехзаде Ичкил…       Абаж вскинулся.       — Так значит, дочь Нушрока?.. Ну, знаете ли… Отчего вы говорите об этом со мной, а не с Нушроком?       — Тише, господин Абаж, не делайте скоропалительных выводов. Нам известно, что у вас есть сын, но мой повелитель также благословлен только сыновьями. В такой ситуации наилучшим выходом будет госпожа Анидаг. У повелителя Тельвои надежные отношения с вами, а у вас — с Домом Коршунов. А с его дочерью?       — Остановитесь немедленно! — почти выкрикнул Абаж.       Были забыты и возмутительные повадки Ганъята, и вульгарные намёки. Этот ушлый Тельвои задумал посадить на трон своего сына! Не удалось отжать спорные территории, так он решил под шумок всё королевство к рукам прибрать! Каков наглец! Совсем этот хан охамел, как он смеет даже заикаться о таком!       — Господин Ганъята, в ваших интересах как можно скорее покинуть мой кабинет, — голос Абажа звучал подобно звону разбиваемого зеркала.       Ганъята покачал головой и характерно поцокал языком.       — Как жаль. Такое прекрасное королевство, цветущая земля будет разворована осатаневшей чернью. А вы? Что станет с вами, господин Абаж? — посол сделал шаг к Абажу и потянулся вперёд, будто хотел осторожно взять его за руку, — Что станэт с вашей кампаныей после войны?       — Никакой войны не будет, — отрезал Абаж, — мы быстро потушим очаг восстания.       — Будет, господин Абаж, будет, — с видимым сожалением вздохнул Ганъята, — Поймите, я хочу вас защитить. Это мне вы… нечужой человек, а у повелителя Тельвои с вами только бизнес. Войска ханства могут помочь королевству, а могут… Наоборот.       — Это угроза? — процедил Абаж.       — Предупреждение. Я хочу вам только добра. Разве вы не видите, что я просто не могу иначе.       Ганъята смотрел влажными взволнованными глазами, но Абажу не было до этого дела. Чёрт, ему прямым текстом угрожают войной да ещё и в таком уязвимом положении. Если ханство поднимет против них оружие, это конец. Чёрт, чёрт, чёрт…       — Да послушайте, никакой опасности для вас тут нет. Династия Веерохвостых* давно изжила себя, королевству нужна новая власть. В случае прихода к соглашению, великий хан обещает помочь с восстановлением порядка и… — Ганъята подмигнул, — лично для вас подарок — леса на наших южных границах.       — Но моё положение при дворе…       — Останется тем же. А, если господин Нушрок станет вам мешать, мы поможем с ним… разобраться.       Абаж задумался. Предложение звучало… Приемлемо. Особенно учитывая угрозу войны и личные планы Абажа на то, чтобы обменять «Рисовые поля» на леса южных границ ханства, взять весь скопленный за годы службы капитал и обосноваться в лесах. Там и дела пойдут намного лучше, и жить намного комфортней и спокойней, но чёрт возьми… Продавать родное королевство в планы Абажа как-то не входило. И «разбираться» с побратимом Нушроком — тоже, как бы он, порой, ни раздражал Абажа.       — Почему выбор великого хана пал на госпожу Анидаг?       — Девиц в династии Веерохвостых нет, поэтому у хана нет надежд породниться с правящим Домом. А из дочерей других Благородных и Древнейших Домов госпожа Анидаг — единственная, кто состоит в родстве с вами. После брака с одной из влеятельнейших девиц королевства ваши аристократы примут шехзаде.       Абаж колебался. Леса, значит. И «Рисовые поля» удастся не только сохранить, но и расширить. Да и с Анидаг у Абажа весьма близкие отношения. Конечно, Нушроку не понравится иностранное вторжение, но ведь на трон сядет его дочь, так что, возможно, он не будет слишком возражать. А, если всё же будет, Анидаг окажет влияние и…       Чёрт. Руки Абажа невольно стиснулись в кулаки. Власть в Ханстве Восходящего Солнца это вам не Королевство Кривых Зеркал, там центральная власть сильна, Благородные Дома довольствуются крохами, и конечно новый король учредит нечто подобное и на новых землях. Оставшись формально при всех привилегиях, де-факто Абажа отодвинут в сторону, а это — последнее, чего ему бы хотелось. Конечно, можно было бы уйти на покой. То есть, в бизнес. Осесть в новоприобретенных лесах, прикупить ещё немного земель и развернуться, как следует на мировом рынке. В конце концов, именно за деньгами всегда и при любом режиме остаётся последнее слово, но… Проклятое чувство долга! Абаж мог бы оставить королевство на Нушрока, тем более, если бы на трон сел его, Абажа, сын, но продать родину иноземцу!       Да и отпустит ли его этот иноземец, если придёт к власти…       С другой стороны, война…       Абаж с трудом подавил желание выразить своё мнение о планах Тельвои более весомыми методами, чем вербальные.       — Ваш хан хочет идти на нас войной? Что ж, в добрый час! Он рассчитывает на нашу слабость в результате раздробленности, делает ставку на большие потери среди людей, но он упускает из виду важнейшую деталь.       Абаж сделал несколько шагов навстречу Ганъята, и тот шагнул назад.       — Общий враг объединяет. Стоит вашим войскам переступить границу, и я обращусь к народу с просьбой отложить распри ради спасения родины. Они послушают. Их лидеры меня поддержат. Восстание закончится, и ваш план обратится против вас самих. Хотите идти на нас войной? Вперёд, это поможет нам лучше любых дополнительных батальонов. А теперь ещё раз: господин Ганъята, покиньте мой кабинет.       Абаж не знал, блефует он или нет. Разумеется, он не был уверен ни в чём из того, что пламенно вещал Ганъята, но будь он проклят, если ханство так легко навяжет ему свою волю!