***
Нельзя сказать, чтобы Оля много знала о нефти. Из неё получают бензин. И керосин. Ещё она важна для индустрации... Индустриации... Ин-дуст-ри-а-ли-за-ции. На этом олины познания в чёрной крови, как называл нефть Нушрок, благополучно заканчивались. Зато уже министра никак нельзя было упрекнуть в незнакомстве с предметом. Хотя бы потому, что за время поездки в северные горы он успел основательно достать Олю рассказами о своём заводе. Она даже на мгновение решила, что это такая пытка для особо упорных революционеров. — А я ему говорю: они что же, пытаются продать нам партию насосов, сконструированных по моему чертежу, так, будто это полностью их разработка?! Торк, сторговаться с ними — ваша работа, почему я должен её выполнять? А он отвечает, мол, это я продал министру Королевства Семи Озёр несколько кривых зеркал, за что тот мне вечно благодарен, так что мне будет легче сговориться. Но чёрт побери, отчего всё должен делать я? Ладно! Говорю главнейшему министру Кроссоптеригии: вы предоставили инженеров и вторсырьё, потому и оплачиваться должны только они, а это в три раза меньше заявленной вами цены. А он знаешь, что мне сказал? Знаешь? О, это было уморительно! Заявил, что, если бы знал, как выяснить, есть ли на территории их королевства чёрная кровь, то состряпал бы и для себя партийку насосов, а раз для них чертёж моего механизма бесполезен, то я должен хоть чем-то возместить убытки. Ну не смешно ли? Да обхохочешься. И всё-таки виду Нушрока в этот момент нельзя было не удивиться. Активно жестикулирующий, впадающий то в гнев (при рассказе об инвесторах, бракованных вышках и завышающих цены поставщиках), то в тревогу (рассказ о потенциале чёрной крови, который мог и не раскрыться, и Нушрока неизменно подняла бы на смех аристократия не только родного королевства, но и соседская), то в восторг (рассказ об отлаженно работающем заводе) главнейший министр выглядел одновременно мальчишкой и инопланетянином. Куда только делась холодная маска и сурово поджатые губы. Глаза Нушрока так горели, что Оля невольно залюбовалась. Правда, быстро одёрнула себя. Вот ещё! — «Если бы знал, как выяснить, что на нашей территории...»... Да как он о самой чёрной крови-то узнал! Либо через посла, либо кто-то проболтался, либо Кроссоптеригия шпионов заслал! Если второе, то будь это хоть сам Абаж, — узнаю и засажу в Башню Смерти. Исполню твою мечту — сброшу с неё аристократа. Так вот, выкупил я, стало быть, партию насосов, а тут вдруг оказывается, что извлечение чёрной крови с помощью закачивания в пласт воды слишком понижает качество продукта, да и надо тратиться на разделение... И всё же это было очень странно. Оля ведь отправлялась в сказку. В сказку! О принцах и принцессах! Ну да, о злых принцах и принцессах, в отличие от большинства сказок, но с какой стати она должна слушать здесь про нефть! И это они ещё даже не приехали. Что же будет на самом заводе... Оле невольно пришла в голову мысль, что она вполне могла бы сказать, что они с Яло ехали к Абажу за ключом. К чему столько тайны вокруг такого пустяка. И то, что Яло отправилась к Велу... Оля ведь может сказать, что не знает, где ставка Вела... Она снова одёрнула себя и даже подумала в свой адрес несколько нехороших взрослых слов, которые родители запрещали повторять. Однако вообще-то нефть в Королевстве Кривых Зеркал это очень хорошо. Значит, народу будет довольно легко сделать переход между отсталым монархизмом и республикой... — Чёрная кровь находится в пластах вместе с газом и, если бы можно было использовать этот газ вместо воды, не пришлось бы тратиться на фильтрацию... М-м, немного стыдно, что это всё рассказывает ей представитель отсталого монархизма, а не Вел, к примеру. И вдвойне стыдно, что ей безумно скучно это слушать. Ей, советскому человеку... Но ведь она здесь трудится на ниве освобождения народа, а это намного важнее, правильно? Да и увлекательнее, стоит признать. — И вот, после замены шарообразных паровых котлов на цилиндрические... — Зачем вы мне всё это рассказываете? — не выдержала Оля. Нушрок осёкся на полуслове и улыбнулся. Вроде как доброжелательно, а вроде как и не очень. — В прошлую нашу встречу ты обмолвилась, что народ, мол, трудится, а знать за его счёт жирует. Так разве тебе не интересно сперва послушать, а затем и вглянуть, как именно знать в лице меня и моего коллеги Торка жирует? Оля приоткрыла рот, но так и не нашлась с ответом. На ум настойчиво лезли только запрещённые родителями слова. — Так на чём мы остановились? На замене паровых котлов?***
Оля не была уверена, что знает, как должно выглядеть нормальное нефтеперерабатывающее предприятие, однако, вылезая из кареты с помощью галантно подставленной ладони Нушрока, она резко вспомнила короля и свои уроки арифметики для него. Именно так Топсед чувствовал бы себя на них, если бы больше дружил с головой. Маленьким и непонимающим перед чем-то огромным и устрашающим. А Оля ведь считала себя такой умной особенно после знакомства с поваром, умеющим считать только до четырёх. — Надеюсь, ты по достоинству оценила дороги, по которым мы ехали. Оля невольно вспомнила обезглавленный труп, мелькнувший на дороге между фигурами конвоиров, и вздрогнула. — Дороги? — переспросила она, цепляясь за любезно предоставленный в её распоряжение локоть. — Как, ты не заметила? — в голосе главнейшего министра прозвучала почти обида, — Мы ехали на карете по горам, тебя ничего не удивляет? — Да я как-то задумалась, — призналась Оля. — Посредственный из тебя шпион, дорогуша. Мы всё это время ехали на важное с точки зрения военной стратегии предприятие. Тебе бы следовало запоминать путь. У Нушрока явно было превосходное настроение, а Олю это даже как-то и не злило. Не было в нём ничего злорадного, никакого ощущения превосходства. Словно они с Нушроком старые друзья и приехали, чтобы погулять и славно провести время. Это Олю не только озадачило, но и приободрило. — Спасибо, что научили, вот поедем обратно — обязательно буду запоминать, — заверила она Нушрока, улыбнувшись. Последние горы, которые Оля видела в своей жизни, назывались Карпаты. Лет в шесть она с бабушкой ездила на Украину в деревню, и единственное её воспоминание о тех горах — широкие поросшие клевером и залитые солнцем луга, почему-то синие очертания вершин на фоне горизонта, больше похожие на холмы... Здесь всё было не так. Сами эти горы были будто порождение битвы драконов и казалось, что в любой момент из пропасти или из-за угловатой острой вершины должно выглянуть неземное чудище. Учитывая всё это, предприятие Нушрока смотрелось даже логично. Извергающие дым трубы напоминали огнедышащие пасти ящеров, а здания завода — очередные выступы в скале. В какой-то момент Оля даже испугалась, что Нушрок привёз её в эти места, чтобы сбросить на кинжалоподобные камни, но потом всё же напомнила себе, что он мог бы убить её и в темнице без всяких последствий. — Ты побледнела, — заметил главнейший министр, — слишком разряженный воздух? Оля помотала головой. Она любила истории про космос, но никогда не думала, что человек чувствует себя в нём так. Будто ему тут не место. Будто любому человеку тут не место. Нушрок усмехнулся и приобнял Олю за плечи, указывая на один из горных склонов. Ну да, хорошо ему смеяться. — Видишь вон те цветы? Это аконит. Любимое растение Анидаг. Оля присмотрелась. И правда, к холодному камню притулился пучок сиреневых цветов. И как только их не убил весь этот дым. А ведь и кроме аконита... Если присмотреться получше, побоище ящеров оказалось не столь безжизненно. То тут, то там обнаруживались какие-то лишайники, папоротники, странные травы. — ... Чёрная кровь решила не только проблему с топливом, но и проблему с дорогами. Видишь это покрытие? Оно основано всё на ней же... — Здесь могло бы быть даже красиво, если бы не эта ваша махина. Сказала и тут же обомлела. И как она, советский человек, может так говорить о важнейшем для прогресса экономическом предприятии! Но устыдиться Оля не успела, потому что Нушрок искренне удивился. — Махина? Тебе не нравится моё предприятие? — А что здесь может нравиться? Серые прямоугольники зданий, дымящие трубы... — Здания, хранящие тайну, не должны бросаться в глаза, к тому же, взгляни на переплетение труб, опутывающих всю гору. По ним, словно по жилам, бежит чёрная кровь, и иногда я думаю, не бежит ли что-нибудь подобное в моих собственных жилах... Взгляни, кое-где ещё не растаяла утренняя роса, и трубы блестят на солнце, как серебряная паутинка. Моя паутина... Нушрок решительно повлёк Олю к самому крупному из серых прямоугольников, глядя при этом на нескладные коробки почти влюблёнными глазами. Словно не помня о присутствии Оли, главнейший министр тихо добавил: — Конструируя эти трубы, я думал об Анидаг. Они так извилисты, изворотливы, их серебряные тела сплетаются в причудливые узоры, как полчище глянцевых змей. Очень свойственно Анидаг... — Анидаг? Ваша дочь? — переспросила Оля, но к ним уже на всех парах спешил низенький тучный человек в чёрном растрёпанном костюме. — Нушрок, а вот и вы! Я так ужасно рад! — затараторил он, но его тут же перебил один из двух стражников у входа в завод. — Что вам? — раздражился он, — Смена караула, а смены нет? Ну... Да идите, идите, ищите смену, с министром Нушроком приехала приличная охрана, она вас заменит. Стражник поспешил прочь, успев сделать знак товарищу, чтобы следовал за ним, а человек в костюме снова обратился к Нушроку: — Как вы вовремя! Господин Абаж был так любезен, что помог вернуть нашу фабрику, это всё он, у солдафона Тукреба с одной извилиной на весь его Золотой полк, никогда бы не хватило разумения понять, насколько важно снова запустить наш завод, вы получили моё пи... А ЧТО ОНА ТУТ ДЕЛАЕТ?! Человек выкрикнул это настолько громко, что его прыжок в противоположную от Оли сторону оказался синхронным с прыжком самой Оли за спину Нушрока. — Кхм, — главнейший министр попытался скрыть за кашлем смешок, но получилось не очень, — Торк, позвольте вам представить, это девочка... Нушрок обернулся, и Оля, наконец, заметила, что по-детски вцепилась ему в плащ. Позор... Она тут же отшвырнула прочь тяжёлую чёрную ткань и почти строевым шагом направилась к тучному человеку. — Оля, — представилась она, размышляя, стоит ли подавать руку представителю прогнившего империализма. — Девочка Оля, это мой деловой партнёр и министр финансов Королевства Кривых Зеркал Торк из Дома Могер, о котором я уже упоминал. — Крот, — прошептала под нос Оля, по привычке переводя новое имя, — а что же такое могер... — Простите, девочка Оля, мы на минутку. Торк схватил Нушрока за руку и потащил в сторону с упорством хорошей промышленной техники. — Ч-ш-што она тут делает? — повторил министр финансов свой вопрос, вцепившись в клочки волос, окружавшие его лысину, — Это же одна из зачинщиц, прихвостней Вела, а вы привели её на предприятие, важность которого трудно переоценить! Кажется, вы слишком много общались с Тукребом и поделились своими мозгами с его армией! Она же... — Спокойно, Торк, не стоит нервничать, — почти засмеялся Нушрок, — Я НЕ МОГУ НЕ НЕРВНИЧАТЬ. — Так надо. — Нушрок, когда вы говорите «так надо»... — Ну-ну? Что? — Да, обычно оказывается, что так действительно было надо, но это всё равно выливается в кучу сложностей! — Можно сделать просто. — В самом деле? — Да, — Нушрок кивнул на кривые зеркала, стоящие у дверей в главный вход, — у них всё просто. Торк сник, а Нушрок похлопал его по плечу. — Если хотите знать, всё идёт по плану. — По плану? Даже спрашивать не стану, что у вас за очередной сумасшедший план! Уверен, Абаж бы вам за это... — Меня не интересует, что мне там Абаж за это, — отрезал Нушрок, — Вам напомнить, в чьей вы партии? Дружеское похлопывание как-то невзначай превратилось в цепкую птичью хватку. — Молчу-молчу. Два министра шептались, но Оле не было до них никакого дела. Главное, что её выпустили из поля зрения! Даже конвой остался возле кареты. Оля двинулась в сторону входа в здание завода сначала медленно, потом быстрее. Министры продолжали совещаться. Торк пытался что-то отчаянно доказать Нушроку, смотревшему на него, как зритель в цирке на выступление. Перед Олей тоже разворачивалось выступление, немного другое, но не менее увлекательное.***
— В северные горы? С девчонкой? Чем дольше Асырк рассказывала ей о последних часах из жизни её отца, тем сильнее Анидаг впадала в ступор. Кажется, он не шутил, когда говорил, что ей известен не весь его план, касательно пленённой девчонки. Но для чего ещё она может быть полезна, как не для тестирования новых образцов кривых зеркал? Анидаг терялась в догадках. Да и с каких пор у отца есть от неё секреты? — Спасибо, Асырк, ты можешь идти. Служанка вышла, а Анидаг заходила по комнате (наследственная привычка какая-то). Сколько ещё отец будет считать её маленькой девочкой и оставлять за политическимх бортом? Анидаг давно пора обзавестись своей партией. Чёрт, да отец не то, что партию — трон обещал ей! Конечно, сейчас сложное время и как-то не до того, но Анидаг не покидало ощущение, что революция — только повод снести с трона династию Веерохвостых. Как будто в конце выяснится, что отец с Абажем нарочно устроили всё это, а в уже сформированном новом правительстве Анидаг места нет. Как обычно. Ну зачем, зачем было воспитывать её не так, как прочих девочек, если никакой иной судьбы для неё не предусмотрено! Анидаг опустилась за столик трюмо. Ладно, нужно рассуждать логически. Вряд ли восстание — изобретение отца и Абажа. Чтобы сместить жалкого Топседа — единственного и последнего представителя династии — понадобилось бы значительно меньше усилий. А вот версия, в которой восстание — оружие отца против Абажа или Абажа против отца — очень правдоподобна. Оба министра — и главнейший и наиглавнейший — возглавляют конкурирующие партии уже два десятка лет, и наверняка обоим это смертельно надоело. Кто-то из министров решил устроить окончательное решение вопроса с оппонентом. Но, если бы это был план отца, Анидаг бы знала, верно? — Госпожа, — в комнату заглянула Асырк, — в поместье прибыл министр Абаж. Что и требовалось доказать. Впрочем, нужно помнить, что на самом деле ещё ничего не доказано, и не слишком верить во всего лишь одну из гипотез. — Пригласи его в гостиную, Асырк.***
— Добрый день, господин министр, чем обязана? Если вы ищите отца, то его нет и куда отбыл — не знаю. Чем назвать местонахождение отца и ошибиться, лучше подстраховаться и не называть. Если Абажу надо, он и так узнает. То есть, если отец не принял меры, конечно. — И это замечательно, дорогая Анидаг, потому что я прибыл к вам, и даже более того — хотел бы, чтобы наша встреча осталась в тайне в том числе и от вашего батюшки. Вы окажете мне такую любезность? Иметь тайну от отца? Вряд ли это что-то безопасное. Прекрасно. — Конечно, министр Абаж, присядьте вот сюда, в кресло. Может быть, хотите выпить? Кофе, чаю, чего-нибудь покрепче? Асырк! — Благодарю за гостеприимство, кофе, если не затруднит. И чего-нибудь покрепче. Нервы, знаете ли... — Один момент! Анидаг отдала распоряжение служанке и выжидающе опустилась в соседнее кресло. Воображение рисовало соблазнительные картины: Абажу нужна её помощь, и дело явно серьёзное. Может, он хочет завербовать её в свою партию? Предложить важную роль в плане против её отца? И, конечно, без неё ему не обойтись, иначе он придумал бы чего-нибудь получше, чем обращаться к дочери своего врага. О, лучше бы Абажу её не разочаровать, иначе кофе может оказаться не только с амаретто. Нет, Анидаг, разумеется, не станет интриговать против своего отца, но с ней ведь так редко происходит что-то действительно интересное. Да и Абаж не стал уточнять, что именно подразумевается под её «конечно»: конечно да или конечно нет. Но разговор начался не сразу. Сперва Абаж дождался своего кофе, попросил отослать служанку подальше и сделал два мучительно долгих глотка. Анидаг понадобилось несколько больше усилий, чем обычно, чтобы не выплеснуть кофе в лицо наиглавнейшему министру. — Простите, но при всём желании я не могу провести здесь с вами весь день, — холодно заметила Анидаг. — Разве? Я полагал, Нушрок не сильно загружает любимую дочь. Начало многообещающее. Анидаг закатила глаза. — Вы приехали поговорить о моём режиме дня? — Я приехал поговорить о ситуации в стране. — Насколько мне известно, ситуация стабилизировалась, — козырнула осведомлённостью Анидаг, — перевес в нашу сторону... — Вам известно не всё. Войска Тукреба держат оборону, «Рисовые поля» и месторождение чёрной крови снова работают, но равновесие шаткое. Люди, вставшие под кривые зеркала и вышедшие на работы, — капля в море в сравнении с массами народа под знамёнами преступника Вела. — Но арсенал и продовольствие... — Несмотря на это, преступники не терпят трудностей со снабжением. Откуда они получают помощь, пока неизвестно, хотя для меня всё, к сожалению, очевидно. — Вы считаете, что им помогает Ханство Восходящего Солнца. — Выслушав меня, и вы начнёте так считать. Хотя бы, потому что посол Ганъята этого практически не скрывает. Более того, хан Тельвои, похоже, недоволен отпором, который нам удалось дать его карманным революционерам, и он прибег к другим мерам. Теперь нам угрожают войной. Анидаг едва не выпала из кресла, игрового настроения как не бывало. — Но наше королевство не могло бы потянуть войну с ханством и в период расцвета! Тельвои поступил гениально... Захватить Королевство Кривых Зеркал с помощью внутреннего врага, не пролив ни капли крови своего народа... — Подданные ханства испытывают нежную любовь к картинности и демонстративности, но речь не об этом. Анидаг, мне необходима ваша помощь, чтобы предотвратить этот кошмар. — Мы должны сказать отцу! — Ни в коем случае! Анидаг, — Абаж отставил чашку и взял Анидаг за руку, — вы умная женщина и хорошо знаете своего отца. Его страсть к кривым зеркалам и веру в существование новой формулы, позволяющей поставить на колени абсолютно всех, ничто не поборет. Даже вам не удастся убедить его отказаться от этой абсурдной идеи, а мы не можем так рисковать. Анидаг, чуть нахмурившись, оттолкнула руки Абажа. — Что вы предлагаете? — Вам нужно выйти замуж за старшего сына Тельвои шехзаде Ичкила. Анидаг чуть второй раз не выпала из кресла. — Что? Но почему я? — В правящей династии женщин нет, но это и неважно. Чтобы захват нашего королевства произошёл с минимальным сопротивлением, Тельвои надо налаживать отношения не с Веерохвостыми, а с влиятельными Благородными Домами. Среди женщин аристократии вы — самая популярная и самая деятельная, если вы разделите верховную власть с шехзаде это будет некоторым гарантом для всех нас. И в первую очередь для вашего отца и Дома. Неожиданность прозвучавшего предложения выбила Анидаг из колеи. От встречи с Абажем она ждала многого, но уж точно не предложения стать королевой (ведь это неизбежно означало бы возвышение Дома Коршунов), да ещё и таким оригинальным способом. В голове одна другую сменяла целая плеяда мыслей. Брак с шехзаде, неизбежная оккупация ханством... В системе ценностей её отца судьба родного королевства была лишь одной из важных вещей, но Анидаг всегда думала, что для Абажа нет ничего приоритетнее... — А вы, господин министр, не думали, что такой... союз с ханством обойдётся нам дороже любого восстания? — Я уже упомянул, что если мы на этот союз не пойдём, то одним проспонсированным восстанием дело не ограничится. Но я вижу сомнение на вашем лице! Анидаг, вы не можете не понимать, какую услугу я оказываю вам этим посещением. Любая благородная дама была бы счастлива оказаться на вашем месте. Один Бог ведает, каких усилий стоило Анидаг сдержаться и не выказать возмущения. Абаж пришёл, как проситель, но его манера держаться начала изменяться не в лучшую сторону. — А у вас, я смотрю, всё схвачено. Как удобно: и конкурента устраните, и сильным покровительством обзаведётесь. — Покровительством? Ах, простите, я не договорил. Сразу после свадьбы мы с помощью яда — я надеюсь, вы сможете достать достаточно сильный яд — устраним старшего шехзаде и Тельвои. Анидаг в третий раз чуть не выпала из кресла. Похоже, Абаж лично озадачился целью увидеть дочь Нушрока у своих ног. — Яд-то я достану, но страшно представить, что начнётся после его применения! Вы собирались спасти королевство от войны, но совершенно очевидно, что смерть хана и его наследника её спровоцирует. Нам не удастся выставить это, как несчастный случай! — И не надо, — снисходительно улыбнулся Абаж, — Государственный строй в ханстве совсем не тот, что у нас. Это в нашей стране смерть монарха не имеет смысла, но Тельвои и его предки немало крови пролили ради укрепления центральной власти. У них даже существует закон, согласно которому при вступлении на престол нового хана все его братья должны быть казнены, чтобы избежать борьбы за трон. Лишившись одновременно и хана, и старшего наследника ханство окажется обезглавлено и беспомощно. Трое оставшихся шехзаде начнут сражаться за престол, и им станет резко не до нас. Поддержка восстания прекратится, и оно стремительно завянет. Анидаг глубоко вздохнула, чтобы успокоить отчаянно колотящееся сердце. Столь резкий переход от тени Нушрока до важной политической фигуры ударил по нервам. Абаж предлагал грандиозную аферу. Понимал ли он сам, насколько грандиозную? — А ведь, если ваш план удастся, мы сможем перехватить пальму первенства и определить, который из шехзаде угоднее всего в роли великого хана, помочь ему, поставить возле его трона своего человека и быть может... Продолжение фразы замерло у Анидаг на губах. Определённо не стоит говорить Абажу, что воображение нарисовало ей саму себя на ханском троне. А что? Как жена... То есть, вдова главного наследника она имеет право. Вот оно! Такая удачная возможность начать свою собственную игру! А как отец удивится! Как будет гордиться ей! — Вы всё схватываете налету, моя дорогая, я в вас не ошибся. — Только, как бы устроить, чтобы свадьбная церемония была совершена именно на нашей территории? На территории ханства было бы слишком небезопасно... — Проще простого, — удовлетворённо прищёлкнул пальцами Абаж, — Культуры ханства и нашего королевства слишком различны, а Тельвои знает, что в этом случае удержать власть на завоёванных территориях очень сложно. Одним из способом не утратить влияния есть перенос столицы в захваченное государство лет на десять минимум, и хорошим началом для этого станет свадьба нового правителя с одной из влиятельнейших женщин королевства, обставленная с большим уважением к невесте и её народу. Анидаг улыбнулась первый раз за время разговора с Абажем. Тот ответил ей, и между ними установилось то особое понимание, которое возникает между людьми, посвящёнными в общую тайну. — Однако Тельвои может предусмотреть меры на случай подобного покушения. Будут присутствовать дегустаторы... — И потому мы введём яд не тем способом, которого от нас ожидают. Не через еду, а напрямую в кровь. Спрятать иглу в обивке стульев не будет сложно. Анидаг улыбнулась ещё шире. Абаж, как отец, может сколько угодно думать, что она согласится на роль безмолвной марионетки в его руках, но, какой же сюрприз ожидает их всех.