Покровители и демоны Флоренции

      Не зря Чезаре потом вспоминал, что его жизнь могла называться размеренной и безоблачной, лишённой любой ответственности, ровно до шестнадцатилетия. Достигнув этого возраста, юноши и девушки уже считались взрослыми, правда, это мало влияло на их зависимость от родителей. Все семьи были разные, в одной «повзрослевшего» ребёнка сразу отправляли жить своей жизнью, а в другой — опекали до самой свадьбы и первых денег. Где-то именно отцы решали, за кого должны выходить замуж их дочери, а иной раз выбор девушек был свободным и основанным только на взаимных чувствах. В этом отношении покровители, от обычных крестьян до советников, отличались от людей, в мире которых правили безумные, порой ужасающие порядки, зависимые от церкви и Бога.       Впрочем, это никак не меняло того, что к Чезаре теперь стали относиться по-другому: более строго, сурово, требовательно. Начал это отец, неожиданно вернувший ему занятия по математике и экономике. Он специально просил учителей быть пожёстче с его сыном и требовать с него все домашние задания. Теперь не улизнёшь, как в детстве, с урока, просто глянув на учителя умоляющим милым взглядом. Чезаре хоть и знал давно, что уже не замечательный малыш, которому позволялось всё, однако был неприятно удивлён тому суровому режиму, которым обернулась его жизнь. Видимо, отец понял, что многое упустил в его образовании, и решил всё нагнать именно сейчас. «Наверное, он меня стыдится», — решил Чезаре, ведь как иначе объяснишь эту резкую перемену?       Но в целом, кроме того факта, что теперь полдня он занимался уроками и заданиями, его жизнь не слишком изменилась. Он также тратил свободное время на оттачивание своего мастерства в созидательной энергии, помогая простым людям в другой, грязноватой и мрачной Флоренции, также любил гулять в городе, пожёвывая грушу и слушая новости о повышении цен и сплетни об интрижке какого-нибудь советника, и отдыхал в тени нежно-лиловых цветков своего дерева. Кинжал, подаренный ему Джузеппе, оказался весьма полезен, но, к счастью, в делах мирных: обрезать верёвку, почистить фрукты, начертить рисунок на земле, укоротить волосы, в конце концов… Чезаре даже научился его затачивать и ревностно следил за острием его лезвия. Правда, после того разговора они с Джузеппе виделись лишь издалека, между делом, в коридоре, по пути куда-нибудь или среди других людей, так что юноше не удалось вернуть ему чёрный шнурок и как следует отблагодарить за кинжал. Оставалось надеяться, что Джузеппе достаточно догадлив.              Но однажды даже такая сносная жизнь дала трещину. То был чудесный летний день, упоительно сладкий и жаркий; небо сияло, что ровная глазурь на праздничном торте, а воздух легонько звенел от стрекота насекомых и пения птиц. Чезаре скрывался в тени виноградника и собирал тёмные ягодки в плетёную корзину. Он задумал сделать вино сам, подглядев нехитрый рецепт у королевских виноделов, и затем всю зиму наслаждаться терпким напитком, не ограничивая себя и не слушая ничьи замечания. У последнего ряда виноградных лоз простиралась плотная стенка из кустарников, высотой не более двух браччо. Чезаре собирал там, беспечно посвистывая, когда до его ушей донёсся шум шагов и чьи-то обеспокоенные голоса. Не желая быть пойманным, он резко припал вниз, чтобы скрыться за порослью кустарников. Корзинка же выпала из его рук, и крупные грозди рассыпались в пыли.       Раздвинув немного ветки кустарника, Чезаре увидел своего старшего брата — Лоренцо, который, вероятно, шёл на ежедневные занятия с мечом, чтобы успеть после обеда помочь отцу с делами. Но у самого края сада, который начинался сразу после виноградника, он был остановлен служанкой. Это её тревожный голос услышал Чезаре. Пришлось напрячь слух, чтобы разобрать их диалог — хорошо, что все слуги в их дворце обладали чёткой и ясной дикцией, чтобы их слова вечно спешащие господа слышали с первого раза.       — Принц Лоренцо, новость от короля! Его Величество знает, что у вас есть занятия по утрам, но просит вас срочно подойти к нему, в личный кабинет. Дело касается вашего младшего брата.       Лоренцо удивлённо хмыкнул и потёр подбородок, но тут же ответил, что сейчас направится к королю. Как только их шаги удалились, Чезаре в смятении поднялся из своего укрытия и отряхнул льняную рубашку от мелких веточек. Душу его разъедала лёгкая паника наравне с интересом. Какой неожиданный повод он дал отцу, чтобы тот выдернул Лоренцо для срочной беседы? Вся ситуация показалась юноше слишком заманчивой, чтобы упустить её и дать разговору состояться без него. Быстро собрав виноград в корзинку, Чезаре мягкой, почти кошачьей поступью пересёк сад и побежал рядом с домами слуг, чтобы обойти дворец и выйти к его южной стороне, желательно незамеченным.       Когда он остановился под окнами, где находились покои его отца, Лоренцо ещё шёл по дворцу, петляя его широкими пёстрыми залами. Но как подслушать, если кабинет находился на втором этаже? Деревьев рядом не росло, а с земли, естественно, ничего не услышать, на то это и был личный кабинет короля — такое место, которое извне никак не прослушаешь. Но Чезаре быстро смекнул и, спрятав корзинку в нише за статуей, набросал на стене куском мела, взятым с урока, лозу с крупным стволом и виноградными листьями. Приложил ладонь и влил энергию. Тут же около стены дворца стало разрастаться такое растение — не виноград, но и на что-то другое оно мало походило. Чезаре мало волновала правдоподобность его создания, главное — оно успешно дотащило его до самого второго этажа. Рискнув, Чезаре решился бросить быстрый взгляд внутрь залы. Отец сидел к нему боком и что-то задумчиво читал в своём свитке. Когда раздался стук в дверь, Чезаре мгновенно опустил голову — Лоренцо мог его увидеть.       Обменявшись приветствиями, они сразу приступили к делу.       — Лоренцо, у меня к тебе серьёзный разговор. Может, ты что-нибудь подскажешь мне, как самый сообразительный среди моих сыновей. Меня беспокоит Чезаре. В плане учёбы его дела, вроде, наладились, теперь он не гуляет целыми днями и перестал вести праздную и ленивую жизнь. А ещё, насколько мне известно, он неплох в созидательной энергии и мелкими делами помогает людям той Флоренции, за что его можно похвалить. Однако… — произнёс отец задумчиво и остановился.       Чезаре нетерпеливо поёрзал на своём месте. «Ох уж этот отец, Его Величество, не может говорить побыстрее?» — руки и ноги Чезаре начали затекать, ствол лозы скользил в его влажных ладонях, и всё труднее становилось там удержаться.       — Однако меня беспокоят его физические способности.       — Но, отец, позволю себе вставить наблюдение, что мой младший брат хорошо сложен, любит бегать и довольно силён, чтобы забираться на стены и деревья, — заметил Лоренцо мягким голосом. Отец наверняка кивнул, но это не означало, что все его сомнения разом развеялись. Чезаре же, подтянувшись повыше, чтобы не соскользнуть вниз, подумал, что в чём-то, наверное, его отец прав: были бы у него руки посильнее, он бы сейчас так не трясся.       И в тот момент, когда отец хотел перейти к сути, нога Чезаре не удержалась от напряжения и скользнула вниз, с громким хрустом обломав ветвь. Сам юноша удержался, но с беспокойством осознал, что наделал много подозрительного шума.       — Что это треснуло? Ты слышал? — спросил отец настороженно. Чезаре же судорожно водил глазами вокруг, думая, как спасти своё положение. Можно попытаться спрыгнуть вниз и скрыться там же, где сейчас лежала его корзинка, но на это потратится много времени, и неясно, сумеет ли он приземлиться удачно, не поломав ноги.       — Да, отец, слышал.       — Поди выгляни в окно, что случилось. Мне кажется, я слышал треск оттуда.       Паника захлестнула Чезаре, но не надолго. Под окном располагалась балюстрада. При особой ловкости и удаче можно спрятаться там, при этом продолжая держаться за ствол. Оцарапав колени и локти, Чезаре крутанулся по лозе и быстро спрятался под каменным балконом. Его положение всё ещё было сомнительно: вдруг Лоренцо опустит взгляд и увидит странную лозу по стене дворца, вдруг заметит, как она подозрительно покачивается, словно под чьим-то весом? Судя по шагам, брат уже стоял у окна. Чезаре замер, забыв даже про дыхание. Несколько секунд растянулись в тревожную вечность. Когда юноше показалось, что вот сейчас Лоренцо скажет про лозу и встряхнёт её, а затем обнаружит его, как брат слышно отошёл от окна и произнёс:       — Ничего нет, отец, видимо, какая-то птица поломала ветки деревьев в саду.       Чезаре выдохнул и стёр пот со лба. Он решил немного подождать, прежде чем вернулся на место. Разговор же продолжился:       — Так вот, Лоренцо, мне кажется, Чезаре не хватает не столько физической силы, сколько техники владения мечом. Он совсем не умеет обращаться с оружием. Даже Томмазо научился, несмотря на писательскую деятельность. Ты ведь понимаешь, сколь необходимо теперь нам всем это умение? Последнее время выдалось тревожным. Частенько нападают демоны. Защитная сетка трещит по швам, охранные патрули работают на износ, чтобы поддерживать её в стабильном состоянии. Однако большие нападения она не выдерживает… И демоны всё чаще добираются до города. Да что я говорю, сын мой, тебе и так известна вся ситуация!       — Это правда… Но зачем же вы позвали меня? Мастеров в боевом искусстве у нас полно во дворце, чего стоит мой учитель, которому я обязан своими умениями. Он не очень молод, но всё так же быстр, вынослив и суров. Пускай Чезаре позанимается с кем-нибудь из них! — Лоренцо говорил просто и легко, любому бы понравилось слушать его речи и доводы. Чезаре, приготовившись узнать ответ отца, с тревогой услышал посторонние звуки, которых здесь быть не должно: это слуги направлялись по тропинке ровно к этой поляне, чтобы с неё свернуть к своим домам. Если бы Чезаре не знал этот путь, то не утверждал бы с такой уверенностью. Сомнений быть не могло — ещё несколько мгновений, и его вылазка уж точно будет раскрыта!       Сползая по стволу вниз и торопясь, Чезаре всё же услышал обрывок:       — Ты прав, Лоренцо. Но у Чезаре непростой характер, с его беспечностью и леностью. Смогут ли с ним справиться придворные учителя? В скором времени они начнут ему потакать, а он найдёт способы манипулировать ими, как то бывало в детстве. И мне не хочется, чтобы он воспринимал это как наказание, только лишь как путь своего развития. В этом мне и нужна твоя помощь, Лоренцо…              Последние фразы были уже плохо различимы, и Чезаре отчаялся их понять. Спрятавшись за статуей, он в тот же миг щелкнул пальцами, и лоза обрушилась волной лепестков на землю. Резвый ветер подхватил их и разнёс по саду. Когда появились слуги, то лишь вслух подивились красотой цветущих деревьев. Как только их силуэты покинули сад и скрылись за поворотом, подниматься наверх и подслушивать было уже бесполезно: потратились самые важные несколько минут, в которые наверняка уложилась суть разговора. Чезаре расстроенно вздохнул, выполз из ниши, схватил корзинку и побежал скорее в свою комнату. Желание собирать виноград давно улетучилось. Мысли отравили сомнения и вопросы.       «Очевидно, что отец хочет загромоздить мой день ещё и занятиями с мечом, — недовольно думал Чезаре, пока тащил ведро воды до своей комнаты. — Но я не очень понял, чем может помочь ему Лоренцо. Возможно ли… что сам старший братец будет моим учителем?». Эта мысль согрела его душу подобно заветной мечте; какая честь — удостоиться вниманием Лоренцо и быть его учеником! Но Чезаре одёрнул себя: ему ли не знать, насколько плотный у брата график? Из-за его работы приходилось порой ограничивать их семейные встречи в патио, что уж тут говорить про нерадивого Чезаре, с которым придётся возиться, как с ребёнком? Юноша думал над этим, пока обмывал виноград, тщательно протирая от пыли и земли каждую ягоду. Пожалуй, с Лоренцо он бы не отлынивал от занятий, а вот перспектива тренироваться с каким-то учителем отбивала у него всё желание!       Он опасался, что его затея с вином может быстро раскрыться, и запер дверь на замок. Его комната превратилась в сплошной беспорядок: на полу разлились лужицы воды, везде было намусорено листьями и веточками, посреди покоев стояли несколько вёдер и ёмкостей, а в углу ожидал своего часа маленький деревянный бочонок. Чезаре не думал, что он заполнится весь. Винограда для вина он собрал слишком мало, ведь это был его эксперимент. Да и если бы он сорвал много ягод сразу, это вызвало бы подозрения, что кто-то ворует в саду.       Следующий шаг к созданию вина — его дробление руками или ногами. Чезаре подглядел, как это делали местные виноделы, но у него не было таких сосудов, так что пришлось управляться руками. Зная, как трудно отстирать виноградный сок, юноша разделся догола и начал давить ягоды в глиняном горшке. Затем немного подогрел получившуюся кашицу — для приготовления красного вина необходимо, чтобы как можно скорее выделился сок, а цвет и аромат из кожицы перешли в сам напиток. Чезаре понятия не имел, делал ли он правильно. В самом конце он добавил немного сахара — сколько удалось ссыпать себе в карманы во время вылазки на кухню, и, размешав, вылил всё в бочонок со съёмной крышкой. Ещё давно юноша задался вопросом, куда же он поставит бродить сусло. Если оставить его в комнате, то всё пропахнет забродившим виноградом на две залы вперёд, и его задумка без труда вскроется.       Чезаре задумчиво бродил взад-вперёд, даже хотел выйти на балкон, но вовремя вспомнил, что до сих пор не оделся. Идея же озарила его мгновенно. Поддавшись порыву, он распахнул дверь и едва не выбежал из комнаты в чём есть, однако притормозил, для начала оттёр оставшейся водой пятна сока на своей коже, накинул чистую одежду и, накрыв бочонок тканью, побежал скорее вниз. Перед редкой рощицей, где росло его красивое дерево с фиолетовыми цветами, находились заброшенные лачуги, которые раньше использовали для хозяйства. Чезаре точно знал, в какие из них не зайдут в ближайшее столетие, и до мелочей представлял их внутренний план, вплоть до тайных ниш и маленьких подвалов.       В итоге он спрятал открытый бочонок в дряхлой хижине слева, где хранились какие-то ржавые железные штуки и старое снаряжение. Бочонок стоял в укромном месте, внешне прикрытый помятым щитом с выцветшим рисунком. Чезаре относился к своему эксперименту не без доли сарказма: если кто-то отыщет вино здесь, он его, пожалуй, заслужил.              Следующий день был его выходным — одним из немногих, которые он мог себе позволить. Чезаре скрылся в своём любимом месте — залез на широкую ветку дерева и, прислонившись к стволу, читал книгу. После обеда он планировал погулять в городе, заодно перекусить там чего-нибудь, посмотреть, как рисуют художники на Площади Синьории, послушать ораторов на пьяцца дель Република и рассмотреть дорогие товары на Понте Веккьо. Чезаре пребывал в отличном настроении, пока вдалеке, около хижин, не послышались голоса. Раздвинув руками цветы, юноша вгляделся в две фигуры, показавшиеся на тропинке. Он ожидал увидеть случайно забредших слуг, но никак не Лоренцо и Джузеппе.       — Привет, брат! Ну и местечко же ты выбрал, я бы тебя здесь никогда не нашёл, если бы не Джузеппе, — улыбнувшись, воскликнул Лоренцо, а Чезаре даже не смог на него рассердиться, что его побеспокоили в такой час — настолько брат умел заряжать хорошим настроением. Джузеппе же лишь коротко ему кивнул; лицо его вновь сделалось непроницаемым, почти каменным, что трудно было угадать, какие эмоции он сейчас испытывал.       — Я к тебе по делу, Чезаре. Отец посчитал, что тебе требуется больше времени уделять упражнениям с мечом и хоть немного обучиться боевому искусству. Джузеппе согласился быть твоим наставником. Он расскажет тебе дальнейший план, а я вас покидаю — у меня много всего запланировано на сегодня! Удачно вам позаниматься! — не дав вставить и слова, кроме как «До встречи», Лоренцо убежал, при этом обворожительно улыбнулся и легко махнул им рукой. Чезаре многое бы хотел сказать братцу, будь они наедине — столько вопросов кружило ему голову! Он перевёл взгляд на Джузеппе, провожавшего глазами своего друга, и ощутил себя неловко. «Сомневаюсь, что Джузе именно согласился быть моим наставником. Думаю, у него и не было выбора», — вздохнув, решил про себя Чезаре.       Джузеппе повернулся к нему и внимательным, бесцветным взглядом осмотрел его. Юноша ощутил себя ещё более неуютно, словно его пристально, колюче изучали, надеясь выискать слабое место. А ещё ему показалось, что Джузе сегодня был явно не в духе. Слова стоило подбирать с большой осторожностью.       — Что ж, — хрипло начал его новый наставник и при этом сложил руки на груди. — Лоренцо ты слышал. Сегодня наше первое занятие. Будем тренироваться через день в первой половине, пока ещё не слишком жарко. Место я нашёл, сейчас тебе покажу. Думаю, за несколько недель ты наберёшь нужную физическую форму, а потом мы приступим непосредственно к занятиям с мечами. Всё ясно? — Джузеппе говорил короткими, жёсткими фразами, не подлежащими обсуждению. Чезаре пришлось только кивнуть и послушно спрыгнуть с дерева. «Джузеппе-друг» его старшего брата и «Джузеппе-наставник» оказались настолько разными людьми, что юноша ощутил горькое разочарование. А ведь однажды ему подумалось, что они вполне могли сдружиться…       Джузеппе критически оглядел его и обошёл вокруг, словно приценивался к товару, который собирался брать. Он остановился сзади, а Чезаре ощутил толпу холодных мурашек по спине и даже вздрогнул от неожиданности. Джузеппе же резко и быстро собрал его передние пряди, вечно мешавшие и падавшие на лицо, и скрутил их сзади в пучок, при этом другие пряди оставив свободными. Затем он ловко перевязал пучок и тут же обошёл Чезаре, чтобы взглянуть на него.       — Вот так гораздо лучше. На занятиях ты будешь воином, но никак не прекрасным принцем. Красота здесь ни к чему.       Чезаре не посмел возразить. Хотя, собирая его волосы, Джузеппе несколько раз больно потянул волоски, итог ему понравился. Пряди действительно не падали на глаза, при этом остальные волосы, распущенные и едва закрывавшие шею, ещё напоминали его прежнего.       — Пойдём, я отведу тебя на место наших занятий. Сегодня ещё не жарко, мы успеем заняться чем-нибудь полезным, — бросил Джузеппе и повернулся к нему спиной. Чезаре последовал за ним и удивился, когда они пересекли главные ворота дворцового комплекса.       — Мы разве будем заниматься не на территории дворца? — юноша понял, что это первые слова, которые он сказал сегодня Джузеппе. Оставалось только надеяться, что тот не подумал о нём как о молчаливой безынтересной кукле.       — Нет. Я нашёл место гораздо более подходящее, чем все те сады и патио, которые может дать нам дворец.       Петляя узкими каменными улочками, проходя мимо маленьких дворцов и лишь пробегая взглядом по их тёмным фасадам, они дошли до Понте Веккьо и пересекли Арно. День только начинался, многие торговцы ещё выкладывали свой товар на прилавках, отворяли ставни и начищали полы до блеска в мастерских. Река выглядела спокойной и обмелевшей и тихо несла свои серые воды в сторону равнин. Джузеппе уверенно вёл его по южной части Флоренции, где Чезаре бывал редко. Здесь тоже строились дворцы, но реже, чем на другой стороне города. Юноша думал, что причина в холмистости этих земель. Улицы, узкие, щербатые и старые, вились непослушной змеёй наверх. По пути попадались лишь низкие каменные дома людей среднего достатка, сельские хижины и сады, окружённые толстой стеной. Иногда встречались гончарные лавки и маленькие восточные рынки. Затем Джузеппе повёл их одинокой тропой, уходящей вверх; по одной стороне — высокая каменная стена, заросшая плющом и диким виноградом, по другой — блеклые деревянные дома с закрытыми ставнями и совсем пустующие. Вскоре дома пропали вовсе, осталась только стена. Наконец, сделав последний поворот, они резко оказались за чертой города, и теперь вокруг них расползался по холмам редкий, но всё же самый настоящий лес.       Чезаре с наслаждением вдохнул запах листвы и свежести. Он слышал, что за городом действительно начинались плодородные леса, где можно отыскать целебные травы и даже поохотиться на мелких зверей, но редко сюда ходил. Чуть поодаль он заметил небольшую полукруглую поляну, относительно ровную и не заросшую, закрытую с одной стороны каменистым спуском и густыми деревьями. «Мне кажется, я знаю, где мы будем тренироваться», — Чезаре улыбнулся, когда его мысль подтвердилась и Джузеппе направился именно туда.              — Вот здесь мы будем тренироваться. По-моему, идеальное место: много тени и прохлады, вокруг деревья, а в стороне бежит маленький ручей, в нём можно утолить жажду, вода там чистая и вкусная, — Джузеппе махнул вправо, туда, где начиналась узкая тропа, ведущая в самую зелёную гущу, серебрившуюся влагой и паутинками. Чезаре понравилась эта поляна с мягкой, бархатистой травой и редкими бледными цветками, он едва не улёгся там, чтобы немного вздремнуть, а потом с сожалением вспомнил о причине, их сюда приведшей.       Около каменистого спуска, хорошо скрывавшего поляну от остального леса, виднелся небольшой грот. Джузеппе направился к нему и вернулся… с двумя вёдрами. Чезаре удивился, но молча последовал за ним, когда тот кивком головы позвал идти следом. По узкой тропке они добрели до ручья, не более четырёх браччо шириной и глубиной едва ли до колена. Вода в нём текла и правда прозрачная, холодная, сверкавшая на солнце лучше всех алмазов, которые Чезаре видел в королевской сокровищнице. Он подавил в себе желание устроить сноп брызг, окатить волной Джузеппе и испытать свою ловкость, попытавшись перейти ручей по скользким выпирающим из него камням. Раньше он бы и не задумался, прежде чем сделать это… Джузеппе же быстро наполнил вёдра водой и поставил их перед Чезаре.       — Предлагаю тебе снять верхнюю одежду, оставить только рубашку. Может стать жарко, — он скрестил руки на груди и внимательно уставился на него. Чезаре начал развязывать верёвки на одежде, пальцы перестали быть такими ловкими, как прежде, когда этот пронзительный взгляд следил за ним. Спохватившись, что так и не спросил, для чего же он раздевался, Чезаре открыл было рот, но Джузеппе опередил его, подняв ладонь вверх.       — Я объясню. Твоя задача в первые дни — это набрать форму, я уже говорил. Самое действенное — это заняться тем, чем обычно занимаются крестьяне несколько раз в день. А именно — таскать воду, — слабая усмешка искривила его губы, а Чезаре тем временем оценивал объёмы вёдер, думая, как долго он сможет таскать их по поляне туда-сюда. Но всё оказалось гораздо хуже.       — Видишь вот эту тропу? — Джузе указал вовсе не на ту короткую ровную дорогу, которой они пришли сюда, а на кривую и резко уходящую вверх по холму, полную валунов, вмятин и осыпающейся земли. — Тебе нужно будет, расставив руки в стороны, пронести вёдра с водой так, чтобы ни одна капля не пролилась. Дойти до верха и вернуться. И так десять раз. Если спотыкаешься — начинаешь сначала. Я буду наблюдать отсюда, — сказав это, Джузеппе уверенно и быстро уселся на ближайший валун и подогнул одну ногу в колене к себе. Тем самым он показал, что разговор окончен и он готов оценивать. Чезаре даже так на экзаменах растерянно себя не чувствовал, как сейчас. Он думал, что Джузе скажет что-нибудь ещё или рассмеётся, признавшись в шутке, но тот спокойно и внимательно смотрел на него. В его взгляде не чувствовалось враждебности или холода, в складках бровей не залегла обида, но тяжёлые цепи так сковали его сердце и слова, что через них Чезаре не мог достучаться до настоящего Джузеппе, кем он был хотя бы в тот день, когда подарил ему кинжал. «Возможно, это правильно, — вздыхая, думал Чезаре, пока медленно брёл к началу тропы. — Ведь он мой наставник и не должен выходить за пределы своих обязанностей». Почему-то эта мысль болезненно кольнула в сердце и неприятно расстроила, а ведь Чезаре было всего шестнадцать и он не сознавал других, более сильных разочарований. Отчуждённое поведение Джузеппе накинуло тяжёлый хомут на его шею — ноша ещё невыносимее, чем два громоздких ведра, от которых уже затекли руки.       Первый подъём выдался неудачным — на половине пути Чезаре споткнулся о камень, и несколько капель окропили землю. Джузеппе, казалось, видел всё своим острым глазом и тут же окликнул его, сказал спускаться и повторить заново. Впредь юноша двигался осторожнее, но в конце пятого спуска поскользнулся на валуне и чудом не распластался навзничь. Ценой полностью разлитых ведер он спас себя от хлёсткого удара спиной. Когда он встал на ноги и спустился вниз, готовый получить долю беспокойства на свой счёт, Джузеппе лишь окинул его беглым взглядом и, спросив: «Не расшибся?», кивнул в сторону ручья, показывая тем самым, что для Чезаре всё начинается снова. Он даже особо не дожидался его ответа, словно другого исхода, кроме как этого, и быть не могло. Чезаре ощутил злость и разочарование, рука об руку заплетавшие свои узлы, жжённые и горьковатые, в его сердце. Он привык, что слуги обычно возились с ним, как с маленьким, стоило им заметить у него хотя бы одну царапину. Подобное равнодушие, когда он мог грохнуться на спину и больше никогда не встать, возмутило его.       Его ярость утихомирила холодная вода, в которую он с силой плюхнул два ведра. «С другой стороны, — рассуждал, возвращаясь к тропе и избегая взглядом Джузеппе, — пожалуй, я немного преувеличил со своим падением. Зная меня, это могло закончиться максимум синяком…» Выдохнув, Чезаре расставил в стороны уже занывшие от напряжения руки и осторожно двинулся вперёд.       Злость юноши постепенно рассеивалась, не находя своего истинного адресата, и уже к концу четвёртого подъёма он почти не обвинял Джузеппе мысленно. Вместо этого старался лучше следить за своими ногами и не спешить, особенно на узких участках тропы. По его телу пот стекал примерно таким же ручьём, что нежно и маняще разливался рядом. Чезаре с нетерпением ждал момента, когда сможет окунуть в холодную воду лицо и утолить жажду.       — Наконец-то! — не выдержав, воскликнул Чезаре, бросил вёдра у подножия тропы и бросился к ручью. Джузеппе одарил его лишь удовлетворённым кивком, но не дал ему всласть напиться воды. Следующим заданием, вызвавшим у Чезаре жалобный стон, было пробежать пятьдесят кругов вокруг их небольшой поляны. Такого количества должно сполна хватить, чтобы его ноги разогрелись, уверял Джузеппе. Юноша успел только легко окунуть голову в воду и снова побежал. Всё его тело налилось жгучей болью и потрясывалось от напряжения, однако ноги ещё вполне держали. После пробежки Джузеппе заставил его потянуться, чтобы мышцы расслабились и потом не болели так сильно, и наконец сказал, что на сегодня достаточно. Иначе он мог просто перетренироваться и завтра не встать, да и солнце уже сильно припекало сквозь ветви, напоминая о полудне. Чезаре сбросил рубашку и сполоснул своё тело в ручье. Затем бессильно распластался прямо на берегу и закрыл глаза. Сейчас Джузеппе бросит ему на прощание что-нибудь типа «До встречи послезавтра во столько-то часов» и уйдёт, выполнив свою работу безупречно от и до. «Его совесть будет кристально чиста перед старшим братом», — мелко усмехнувшись, всё же с грустью подумал Чезаре. А ведь в самом начале, когда Лоренцо только озвучил идею, она ему показалась волнующей и радостной…       Услышав негромкий шорох недалеко от себя, Чезаре открыл глаза и с удивлением обнаружил Джузеппе, никуда не ушедшего, рядом с собой. Он аккуратно сложил его одежду в стопку, а затем поставил перед ним откуда-то взявшуюся корзинку, накрытую тканью. Зорким глазом Чезаре увидел, что в ней полно еды: кусок сыра, ломоть хлеба, копчёные колбасы, свежие овощи. Джузеппе отбросил ткань, показав ему весь ассортимент. У Чезаре ощутимо заурчало в животе при виде этих лакомств.       — Поешь. Главное — выдерживать хотя бы немного времени после тренировки, не есть сразу. Но если уж устраивать трапезу — то основательную, чтобы не чувствовать голод, — Джузеппе говорил, не поднимая взгляда, но Чезаре было достаточно услышать его голос, чуть смягчившийся, чтобы понять: какая-то важная стена, стопорившая их отношения, начала рушиться. Словно он сбросил с себя тяжёлую маску наставника и теперь стал свободнее. Чезаре усмехнулся и надел рубашку прямо на мокрое тело, чтобы сохранить прохладу.       — Спасибо большое, я и правда очень голоден! — он оторвал кусок хлеба, ловко разрезал кинжалом сыр и колбасу, поделил свежие томаты. Джузеппе с полуулыбкой наблюдал за его действиями, прикрыв ладонью рот, и только уголок губ выдавал его улучшавшееся настроение. — Возьми тоже что-нибудь, иначе я не приму это угощение, — Чезаре остановил бутерброд в дюймах от своего лица и серьёзно посмотрел на Джузеппе: он предугадал его отказ и поставил в безвыходное положение. Наставник вздохнул, бросил на него полный укоризны взгляд и всё же взял кусочек сыра и хлеб. В корзине ещё лежали кубки, но, конечно же, ни о каком вине речи не шло — попить можно было только воду, что текла у их ног, и её качество не вызывало сомнений. Чезаре зачерпнул полный кубок и жадно выпил его за раз. Он каждый час вспоминал о своём вине и всё думал, получилось ли оно у него или через неделю-две можно будет смело выбрасывать бочонок?       — Это… тот самый шнурок, который я тебе дал, чтобы ты завязал волосы в свой день рождения? — голос Джузеппе в моменты, когда он переставал быть наставником или лучшим другом старшего принца, всегда оглушался, терял холодность и выдержку, важный тон и внутреннюю силу. Он звучал как-то мягче и приятнее, как может звучать лишь летняя тень, укрывающая тебя от палящего солнца знойным днём. Чезаре едва не забыл про вопрос, пока следовал мыслями за таинственной ниточкой этого голоса, ведущего лишь в тупик. Он глянул на своё запястье и увидел тот самый шнурок, который бережно носил с собой и всё время хотел вернуть.       — Ох, точно! — Чезаре принялся развязывать его, но узел как на зло затянулся сильнее. — Я давно собирался его тебе вернуть, извини, что так задержался, — он усмехнулся и потянул шнурок сильнее, но тот, словно чувствуя неловкость момента, только крепче обхватил запястье. Хлёсткий, приятный смешок издал Джузеппе и легонько тронул его за локоть.       — Не надо, — они посмотрели друг на друга, и Чезаре перестал судорожно развязывать. — Оставь себе. Будешь им волосы завязывать. А тот, что у тебя сейчас на голове, отдай мне, а то он слишком толстый и не подходит для этого.       Не дождавшись его ответа, Джузеппе ловко дёрнул край шнурка, и волосы Чезаре, спутанные, мокрые, рассыпались по шее и лицу. На секунду его ладонь коснулась уха, и юношу удивили столь прохладные пальцы в такую жаркую погоду. После этого шнурок на запястье развязался быстро и легко, будто был заколдован и ждал команды от Джузеппе. Чезаре затянул волосы и усмехнулся — его наставник теперь выглядел неловко и растерянно, прятал взгляд и сжал кулаки, словно и не планировал… быть настолько собой в этот день. Если уж на то пошло, решил Чезаре, то почему бы всё не усугубить?       — Может, ты знаешь, почему вдруг отец решил, чтобы я занялся боевой практикой? Что-то… происходит в мире? — юноша не знал, как точно сформулировать вопрос, чтобы не показаться избалованным ленивым принцем, который пытается тонко узнать, почему его обрекли на такие страдания и не является ли это обычным капризом отца? Джузеппе слегка прищурился и посмотрел на него, но тут же отвёл взгляд и задумчиво хмыкнул. Чезаре показалось, что его только что увидели насквозь, а он даже не успел вымести из мыслей, словно пожухшие осенние цветки из сада, крохотные, поблекшие остатки того избалованного и ленивого принца, каким он иногда всё же был. Но Джузеппе их почему-то не заметил или заметил, но простил.       — Это правда. Кое-что происходит с миром. Не только с Флоренцией, если честно, — Чезаре рассчитывал на простодушный ответ в духе «Каждый мужчина должен владеть мечом», а про мир спросил лишь наобум, но слова Джузеппе резко выдернули его из благодушной скорлупы, которой он себя вечно окружал.       — Что же? — тихо спросил Чезаре и неосознанно подвинулся ближе. Джузеппе слегка угрюмо прожигал взглядом речку — казалось, он проговорился. Чезаре задержал дыхание, когда на него подозрительно посмотрели; в эти рваные, решавшие что-то секунды он успел разглядеть синеву его глаз и наконец запомнил этот изумительный цвет — цвет спелого топкого неба в июне, под которым они начали свои первые занятия. Джузеппе же наконец усмехнулся, покачал головой и пригладил свои встопорщившиеся волосы.       — Ох, я обещал Лоренцо, что не буду тревожить тебя рассказами, но, боюсь, теперь не отделаюсь от твоего любопытства, оно же прожигает тебя насквозь! — он был абсолютно прав, и Чезаре заулыбался, понимая, что его таки удостоят некой тайной. Джузеппе немного помолчал, подбирая слова, а затем негромко начал:       — Последние месяцы демоны нападают всё чаще… Никто не может сказать, почему. Как ты знаешь, никто толком даже не понимает, откуда они берутся. То, что это озлобленные, полные ненависти души умерших на войне — не более чем догадка, а возможно, полный бред. Наш город хорошо защищён сеткой, постепенно достраивают стену, с которой можно будет обозревать округу и бить тревогу, если демоны появятся. Но всё равно… — Джузеппе слегка поморщился, и Чезаре понял: он и сам не слишком верил в благополучие города, — этого мало. Наверно, ты слышал, что сетка неравномерна и плохо выдерживает массовые набеги демонов, когда их за несколько сот штук. И это правда. Нам с Лоренцо удалось однажды побывать на таком событии… — он горько усмехнулся и слегка отвернулся, чтобы скрыть, как сильно на самом деле его взволновали эти воспоминания. — Это было жутко. Демоны прорывали сетку и нападали на одного воина десятками. Иных просто захлёстывала настоящая, живая волна из демонов, и ничего нельзя было сделать.       У Чезаре даже кусок хлеба в рот не шёл после таких описаний. Но любопытство подстёгивало его на большие подробности.       — А на что похожи демоны? Я никогда не видел их вживую, только на картинах в отцовском кабинете.       Джузеппе изумился его вопросу и даже искоса на него посмотрел, гадая, шутил ли он или действительно интересовался. Но если Чезаре оставил даже еду — значит, ему и впрямь было интересно.       — Я тоже видел эту картину и могу сказать, что примерно так они и выглядят… Сложно зацепить их образ, редкому художнику это удаётся. Они же не рисуют их во время сражения, правда? — Чезаре даже легко улыбнулся, представив такую нелепую картину. — Художник присутствует во время битвы, возможно, дерётся и сам, старается уловить мельчайшие подробности демона и при этом не умереть. И только потом переносит по памяти на холст. Знаешь, демоны похожи… на крупные, размытые кляксы из струящейся материи тёмных оттенков. Они могут принимать разные формы, обычно их рост меньше роста человека. Кто-то говорил, что видел их глаза — как красные угольки, но не буду утверждать, сам не замечал.       — И в чём же опасность этих созданий, если у них нет ни мечей, ни когтей, ни зубов? — спросил даже слегка разочарованный Чезаре, пока наклонялся к ручью, чтобы зачерпнуть кубком воду. Джузеппе не разделял лёгкости его суждений и задумчиво прожевал кусок сыра.       — Их сила — не физическая. Они убивают по-другому. Сначала цепляются за человека тоненькими нитями из самих себя, пока он не видит и рубит мечом впустую, а затем обволакивают его вокруг вот этим материалом, из которого состоят, и больше человека никто никогда не увидит. Я бы сказал, что они пожирают людей целиком, и тут сложно понять, в каком именно смысле — в буквальном или переносном. Только один воин выжил после того, как вокруг него сомкнулось облако из демона. Он как-то удачно попал мечом по сердцевине демона, по самой уязвимой части, которая видна лишь изнутри, но уже не каждый сможет замахнуться там мечом, да ещё так точно. Он жив до сих пор и первое время часто пересказывал свои ощущения… Говорил, что это странное чувство: нет никакой ощутимой боли в теле, всё вроде бы хорошо. Вокруг полная тишина и темнота. А потом вдруг понимаешь, что вообще не чувствуешь своего тела и находишься… будто вне его. И чувствуешь себя маленьким сжатым комком, который начинает поглощать ледяной колючий нарост, шаг за шагом, и вот тогда становится больно. В этот момент его физическое тело, то ли по инерции, то ли по случайности, замахнулось мечом, и демон погиб. Нашли этого воина в ужасном состоянии: на его теле не было ни одного живого места, всё оно было изодрано в клочья, будто он сражался с медведем. Он потерял много крови, одной его руке до сих пор не вернулась чувствительность, а сам он едва выкарабкался и остался жив. И ведь по слухам тех, кто видел издалека, он пробыл внутри демона не дольше десяти секунд. Трудно представить, что было бы дальше… Ну, а в итоге этот славный воин вскоре тронулся разумом и перестал узнавать родных и близких. Сейчас за ним следят, как за ребёнком, стараясь никому особо не рассказывать, как худо всё на самом деле, а его былая слава героя, вышедшего живым из демона, постепенно угасает. Поскольку теперь это понимают все: геройство здесь далось ценой рассудка.       Чезаре пробрал тошнотворный озноб, стоило ему в красках представить смерть от «рук» демона — более мучительной кончины трудно вообразить, если даже первые десять секунд были такими. Но пытливый ум вёл его скользкими дорожками дальше, спотыкаясь о суровую правду и требуя ещё.       — Как-то просто выглядит именно сам процесс, когда демон цепляется за человека… Как же внимательному воину не увидеть такое сразу?       Джузеппе едва сдержал улыбку, покачал головой и подпёр её ладонью, чтобы бросить на Чезаре насмешливый взгляд.       — Звучит, пожалуй, и правда банально. Но как только ты возьмёшь в руки меч и попробуешь провести свой первый бой, ты обязательно поймёшь. Воин концентрируется на атаках соперника, его манёврах и движениях. Трудно уловить взглядом, что к тебе прицепилась тонкая «ниточка» слабого серого оттенка. Чем дольше ты сражаешься с одним демоном, тем выше вероятность, что тебя уже опутали несколько таких нитей. При этом демон тоже не лишён ума, если так вообще можно сказать: он ловко уворачивается, нападает, иногда от его атак остаются порезы и раны. При этом он плетёт вокруг тебя ловушку. А теперь представь, если при этом тебе приходится сражаться сразу с несколькими демонами, и это на сегодня не редкость. Поэтому единственно правильный вариант убить демона — как можно скорее, одним точным резким ударом прямо по середине.       Чезаре передёрнуло от одной только мысли, что когда-то ему придётся встретиться с демоном, хотя всю жизнь он считал себя смелым. Словно прочитав его мысли, Джузеппе добавил мягким голосом:       — В любом случае, тебя никто насильно не выпихнет к демонам, поверь мне. Ты принц, тебя будут защищать до последнего. Его Величество просто хочет подстраховаться, если вдруг ты останешься где-нибудь без защиты и тебе придётся взять в руки меч. Даже наш великий поэт Томмазо освоил несколько базовых приёмов, хотя его творческая жизнь далека от забот рядовых воинов, — всё это Джузеппе говорил так, словно пытался найти… оправдание, и Чезаре показалось это забавным. «По-моему, это я должен объясняться перед ним, почему за все шестнадцать лет так и не взял в руки меча, хотя к моему возрасту он сам уже считался отличным воином», — юноша улыбнулся своим мыслям, но забыл, что на него внимательно смотрели. Смущение налило его щёки жаром, чего прежде никогда не бывало. Чезаре скрылся за кубком с водой и жадно её выпил. Неловкость забылась, как только он вспомнил ещё кое-что, заинтересовавшее его во время рассказа.       — Ты сказал, что никто не знает, откуда появляются демоны… Но почему никто не может проследить?       — Не одному тебе приходила эта мысль в голову. Многие пытались выследить демонов, однако, нападая, те никуда не сбегали, как проигравшая армия в историях войн из другого мира. И поэтому трудно понять, где их… логово? Не знаю даже, как это назвать. Они всегда появляются где-то вне Флоренции и её ближайших регионов, где мы ещё являемся покровителями. При этом те из нас, кто часто путешествует в другие города и страны, поговаривают, что по пути им ни разу не встречались демоны, хотя они были к этому готовы. Это всё выглядит странно. Получается, целью демонов являются города, а не их покровители? Может быть, учитывая, что, как только прорывается оборона и демоны попадают внутрь города, сразу же начинают страдать люди из другой Флоренции. Сейчас у них там поднялся бунт и ожидается голод, поскольку поля засохли из-за палящего солнца и отсутствия дождей. А ещё в начале лета всё было хорошо. Сложная ситуация.       Эти слова больно задели совесть Чезаре, хотя наверняка не хотели. Он пристыдил себя за то, что думал о вине, тогда как в другой Флоренции голодали люди. В последнее время он не ходил туда, совсем забыл о своей роли покровителя, а в созидательной энергии практиковался на нужных ему самому вещицах. В детстве его всегда интересовало, почему среди покровителей есть обычные кузнецы или портные, тогда как любую вещь можно создать, приложив немного энергии. Позже он осознал, что «немного энергии» для одних, почти вся их энергия — для других. Все они были покровителями, это бесспорно, но занимались своим настоящим призванием только пара сотен человек на весь город. Эти люди обладали приличными запасами энергии и долго в ней практиковались, из-за чего их энергия «натренировалась», если это можно так назвать, и была способна соединить смыслом любые, даже самые сложные модели, чтобы воплотить их в жизни. Большая же часть их города обладала совсем уж мелкими познаниями и умениями, которых порой едва ли хватало, чтобы сделать себе кусок хлеба, поэтому проще его было испечь.       Поэтому было так важно продолжить тренировки в созидании, мысленно решил Чезаре.       — Возможно, демоны гораздо ближе к нам, чем мы можем себе представить… — загадочно добавил Джузеппе и, предчувствуя встречный вопрос, прервал его: — Поговорим в следующий раз. Нам нужно идти обратно, а то уже давно за полдень, нас могут хватиться. К тому же мне надо помочь Лоренцо.       Чезаре разочарованно вздохнул. Так странно, что прошло всего-то одно занятие, а ему уже не хватало общения с Джузеппе, хотя никто ему такого не обещал и даже сам Джузе поначалу ясно давал понять, что они здесь сегодня только ради дела. Он бы о многом хотел расспросить своего наставника. Но пришлось одеться, привести себя в порядок и помочь Джузеппе собрать в корзину оставшуюся еду. Вёдра они спрятали в гроте. На обратном пути шли молча, изнывая от жаркого солнца и прячась в тени домов. Чезаре остался в одной рубашке, обвязав верхнюю тунику вокруг пояса, а Джузеппе и так был одет легко. Волосы быстро высохли и распушились, выпав из пучка, но юноша не замечал. Летняя Флоренция всегда резала город, как многослойный торт, своим знойным ножом на ярко-жёлтые, ослепительные куски, залитые солнцем и предназначенные для того, чтобы по ним быстро перебегали, и на теневые, чуть прохладные и людные, где грудную клетку не распирало от жара. Чезаре мечтал закрыться в прохладной подвальной зале и съесть там спелую дыню.       Перед дворцом они расстались, и Джузеппе только напомнил ему: «Не забудь: послезавтра в семь. Если проспишь, я приду к тебе с ведром воды и заставлю проснуться». Чезаре это только насмешило, и он легко махнул рукой своему наставнику. Почему-то в последний момент ему показалось, что он заметил лёгкую улыбку Джузе — не усмешку и не издёвку, не притворную или злорадную. Но он подумал, что ошибся и это просто солнце припекло ему макушку: Джузеппе относился к нему слишком иронически, чтобы улыбаться так искренне.