Покровители и демоны Флоренции

      Жизнь за пределами города не разбаловала Чезаре, а наоборот, приучила к самодисциплине. Он просыпался рано утром, иногда даже с восходом солнца, начинал разминку или же занимался какими-нибудь бытовыми мелочами: носил воду, топил печь, рвал свежих овощей к обеду. Вот и во дворце, отвыкнув от ленивого течения жизни, он вскочил на кровати, едва солнце взбило хмурые ночные облака нежным багрянцем и озолотило комнату мягким утренним бликом. Чезаре повалялся ещё некоторое время в постели, но понял, что не заснёт. Ничего не делать показалось дикостью, и он сначала умылся, привёл себя в порядок, а потом отправился на разминку, прихватив меч и кувшин воды.       В саду стояла промозглая утренняя прохлада, которая и не думала истончаться под лучами разгоравшегося солнца. Удивительно порой ощущались удалённые, скрытые кронами деревьев уголки сада: до них будто и не доходило, что во Флоренцию уже пришла весна! Но для тренировок — то, что нужно. Чезаре скинул шерстяное блио и остался в одной льняной рубашке. Для начала он разогрелся, а затем приступил к оттачиванию выпадов с мечом.       Во дворец он вернулся лишь к завтраку, который подавали в одиннадцать. Пот стекал по телу, облепив кожу тканью рубашки, но Чезаре ощущал лишь прилив сил и мнимое удовлетворение собой: за день он не успел позабыть навыки. Но что покажет его бой с Марцио? Конечно же, вообще не факт, что брат станет тратить на него своё время и не развернёт на полуслове, но Чезаре полагал, что ему станет любопытно. Северный принц пытлив по своей натуре, и Чезаре приложит все усилия, чтобы вызвать в нём интерес.       После еды он немного отдохнул и направился искать Марцио. Слуги путались в ответах, и найти брата уже оказалось сложной задачей. Но Чезаре не сдался и спустя полчаса отыскал его, затачивающего клинок рядом с колодцем у одной из пустых глухих стен вокруг дворца. Идеальное место, чтобы сойтись на мечах и не вызвать подозрений слуг, решил Чезаре и улыбнулся.       Марцио заметил его ещё издалека. Посмотрел равнодушно и бегло, даже не удивился и продолжил затачивать клинок. Чезаре замечал, как менялись два других его брата и сестра, как менялся Джузеппе, даже как менялся он сам. Но вот как преображался Марцио, для него всё равно оставалось загадкой. Он редко видел брата, теперь же вообще год разделял их. Даже до нападения демонов на Флоренцию Чезаре нечасто с ним общался и теперь не знал, остался ли Марцио прежним или всё же изменился?       Северный принц мог бы даже поспорить с Лоренцо за право называться самым красивым среди королевских сыновей. Диковинного цвета светлые волосы, отливающие пепельным — оттенком суровых норвежских морей и тяжёлых громогласных облаков, за которыми скрывались северные боги. Марцио всегда отпускал их до уровня ушей, не состригая и не связывая позади лентой. Экзотически заострённое лицо, с надменно вздёрнутым носом и мраморной белизной кожи, которая часто краснела от жаркого итальянского солнца. Внимательные глаза — холодно-голубые, наверное, как глубокие северные озёра, хранящие в своих глубинах страшных существ. Отлично сложенное тело, закалённое вечными тренировками, и звание лучшего воина — наравне или после Лоренцо, тут никто не скажет. Он и правда мог бы стать популярным юношей с необычной красотой, на которую клюнули бы многие придворные кокетки, но… Презрительная усмешка, искривляющая губы, заносчивый взгляд, хмуро сведённые брови. А если он открывал рот, то вообще хотелось убежать от него, и поскорее. Никто не знал, почему он вырос таким: воспитание ли это вечно воинствующей матери или собственное восприятие неродной страны как постоянной опасности? Чезаре думал, что Марцио повзрослеет и станет уравновешеннее. Но его нелюдимость и резкость только ухудшились.       — Чего тебе? — бросил Марцио, как только Чезаре подошёл непозволительно близко. Младший принц не успел поздороваться, и слова застряли доброжелательностью в горле. «А ведь мы не виделись около года… — тяжко вздохнул Чезаре, а потом про себя усмехнулся: — И он наверняка хочет, чтобы не виделись ещё столько же…». Но быстро проглотив мелкую обиду, он сообразил, что отвечать нужно честно:       — Марцио, я пришёл просить тебя стать моим новым наставником по боевому искусству. Я…       — А со старым что? — презрительно усмехнулся Марцио и протёр клинок тканью. Чезаре пробрало неприятной дрожью. Его явно провоцировали. Марцио не глухой, те отвратительные слухи наверняка дошли и до него…       — Король посчитал эти занятия избыточными. Попросил меня обратиться к тебе. — Марцио молчал, внимательно обдумывая его слова, и Чезаре решил добавить: — Я не самый плохой мечник во Флоренции, довольно вынослив и готов вставать на тренировки хоть до восхода солнца. Знаю базовые выпады и…       Хватило бы и нескольких секунд, чтобы Чезаре беспомощно упал с клинком в плече или даже с пробитым лёгким, но все его чувства были обострены до предела и он ждал подвоха в любой момент. Джузеппе натренировал его реакцию, говорил, что только она порой и спасает воинов от смерти. Чезаре со звонким скрежетом отбил клинок, резко брошенный в него Марцио. Тому было достаточно мелкого, едва заметного размаха, и острие полетело точно, быстро, сильно. Когда Чезаре говорил, то держал ладонь на мече, и это спасло ему лишние секунды, которые он потратил на точность. Клинок Марцио теперь лежал в траве недалеко от них, но сам северный принц казался спокойным и ничуть не удивлённым — словно, если бы всё случилось иначе, он бы и впрямь изумлённо дёрнул бровью.       Сердце Чезаре заходилось с каждым мигом всё быстрее, кровь прилила к пальцам и щекам. Только сейчас он осознал, какая опасность ему грозила. Марцио же беззаботно поднялся с камня и сделал пару шагов к нему.       — Хм, реакция неплохая, — отметил он, разглядывая его снизу вверх и доставая меч из ножен; Чезаре напрягся. — Чему-то вы с Джузеппе научились. Не только разврату.       Негодование вскипело в душе юноши быстро и шипяще, как чайник, забытый на раскалённой печи и теперь разлившийся вокруг. Щёки зажгло пунцовыми звёздами, гнилостный страх залез в грудную клетку, как ядовитый червь, и теперь всё сознание Чезаре отравляла лишь злость. Марцио же бесстыдно улыбнулся и напал на него первым, опередив, почувствовав, что младший принц сорвётся с секунды на секунду. И вот тогда Чезаре впервые познал настоящее унижение.       Нет, он не был втоптан в землю на первых же минутах. Нет, его меч даже не выбили, а на нём самом не осталось царапин, если только парочка совсем мелких. Но он впервые ощутил, насколько превосходит его соперник. Вины Джузеппе в том не было. Джузеппе слишком быстро стал его другом и потом часто оберегал от излишней боли, зная, что чем дальше — тем больше её будет, так к чему же страдать сейчас? Но Марцио нисколько его не жалел.       Он налетал вихрем, огненной бурей, сжигающей молнией. Он обрушивал на него серию ударов, заставляя только отбиваться и кое-как следить за местностью вокруг. Чезаре казалось, что вот сейчас он отпрыгнул в сторону и дал себе время, чтобы передохнуть и нанести хороший удар. Но Марцио подлетал незаметно, прытко, быстро, не давал ему выдохнуть. Не давал времени, пространства, возможности для хорошего удара. В конце, отчаянный и обессиленный, Чезаре не хотел сдаваться лишь потому, что не желал пятнать имя своего наставника, имя Джузеппе.       Он не знал, как долго длилось его мучение. Наверное, не дольше нескольких минут, но ему казалось, что он бьётся уже час и не умирает только из-за стыда перед Джузе. А вот Марцио ожидаемо даже не вспотел. Но наконец, осадив его последней серией ударов и даже умудрившись оцарапать краем лезвия его руку, брат окончил и положил меч обратно в ножны. Чезаре дышал тяжело и быстро, волосы растрепались из пучка, тело взмокло. Все мышцы налились грузным раскалённым железом, которое начало обжигать только сейчас, когда он остановился. Руки так ослабли, что он тут же опустил меч в землю и, опёршись о него, восстанавливал дыхание. Чезаре был так разочарован в себе и своих умениях, что стыдился поднять взгляд на Марцио. «Я ведь окончательно и бесповоротно провалился…» — с ужасом думал он и горько кусал губы — расплакаться сейчас значило подписать себе смертный приговор. Поэтому, когда Марцио заговорил, Чезаре уже готовился с позором уходить.       — Для того, кем я тебя считал, очень даже недурно.       «Что?» — Чезаре вскинул голову и впился глазами в брата, сомневаясь, говорил ли он правду или решил добить его словесно. Но лицо северного принца оставалось безразличным и задумчивым.       — Я думал, ты упадёшь спустя минуту. Или выронишь меч. Но ты неплохо держался и даже наивно пытался что-то придумать в атаке, понимая своё положение. Хотя, в целом, для воина, который учился у Джузеппе, ещё очень посредственно, — Марцио отвернулся и зашагал к своему камню. — Так и быть, я решил: дам тебе шанс, если не сбежишь после первого занятия. Ты говорил, что готов вставать до рассвета. Так и будет. Жду тебя завтра здесь. Тренировки будут ужасными и мучительными. Сегодняшняя драка — лишь лёгкий тест для тебя; дальше будет только хуже.       Любой другой на месте Чезаре уже давно сбежал бы от Марцио и навсегда забыл про эти тренировки, как бы сильно ни захватило его желание учиться и становиться лучше. Но Чезаре был слишком упёрт для таких простых словесных манипуляций. Он чувствовал ликование глубоко в душе, ещё израненной позором, но постепенно радости копилось всё больше: у него получилось! Да, Марцио иногда бывал не то что отвратительным, а мерзким, но если стать его учеником в боевом искусстве, то можно прыгнуть выше любого дворцового воина. А какие преимущества перед скользкими опасными демонами!.. Чезаре уже бесстыдно улыбался, а Марцио, как будто почувствовав его улыбку спиной, решил напомнить, что на его занятиях хорошее настроение — излишек:       — Кстати, а вы правда с Джузеппе состоите в запретных связях? Об этом везде так болтают, а отец так подозрительно злится… Хочу прояснить сразу, мне не нужны мужеложцы рядом.       Ещё не успел он договорить, как Чезаре, собрав последние силы, легко подпрыгнул, преодолел расстояние в несколько шагов и нанёс удар. Марцио, конечно, услышал его приближение, но запоздало, и тем был застигнут врасплох. Меч ударился плашмя о его плечо, прежде чем он отскочил. У Чезаре не имелась и горстка сил на этот кошачий бросок — его вела лишь ненависть, поэтому он грузно упал в траву после прыжка и понял, что не поднимется. Теперь, при желании, Марцио мог отколошматить его так, как пожелает. Но, подняв голову, Чезаре увидел над собой довольно усмехающегося брата, который, хоть и потирал плечо, явно не собирался его бить.       — Хорошо! Я понял твой ответ. Сумасбродства тебе не занимать. Это мне уже больше нравится. А теперь вставай и проваливай уже отсюда!       Чезаре был настолько ошарашен и растоптан как физически, так и морально, что едва отодрал своё тело от земли, нашёл меч и поплёлся ко дворцу. Радость перемежалась внутри со злостью, а гордость за себя — с разочарованием. Ещё никогда он не ощущал себя таким противоречивым. Напоследок ему прилетело в спину:       — И да, мне абсолютно равнодушно на ваши отношения с Джузеппе, я презираю одинаково всех: и содомитов, и не содомитов. Однако это был единственный способ расшевелить тебя и показать мне, кто ты такой.       Странное признание добило Чезаре не хуже настоящего удара, если бы Марцио решил в конце дать ему подзатыльник. Жгучая злость ещё легонько вскипала в душе, стоило ему услыхать о них с Джузеппе, но с каждым разом всё тише. Он понял, что ему было неприятно слышать это от других людей и от вообще наличия подобных сплетен, но собственное отношение к ним он так и не прояснил, оставив на недостижимое потом. Встреча с Марцио ввела его в ещё большую сумятицу. Поэтому Чезаре умылся и отправился к себе спать — скоро ему предстояло идти к Лоренцо с ответом. Если он придёт такой взмыленный и разбитый, старший братец пойдёт разбираться с Марцио, а это сейчас совсем ни к чему.       Чезаре требовался именно такой учитель — жёсткий и далёкий от звания друга, если он хотел выжить в следующую встречу с демонами.              После обеда, отдохнувший и сытый, Чезаре пошёл к Лоренцо — озвучивать своё неизменное «Да», на котором он остановился ещё вчера. Мышцы саднило при любом движении, правая рука с трудом поднималась наверх, а синяки покрыли все голени — когда Марцио осаждал его, то частенько наступал на ноги, скорее всего, умышленно, надеясь повалить. Джузеппе бы возмутился такой нечестностью воина, но для Марцио эти приёмы — привычное дело.       Чезаре вспомнил о Джузе, пока ожидал аудиенции брата. Тоска сжала его сердце нежной хваткой. Стоило им не видеться дольше суток, и вот Чезаре уже не находил себе места. Как это было легко там, в охотничьем домике: Джузеппе рядом так часто, как он хотел, и никаких мерзких слухов! Принц подумал, что если вечером у него останется время, он поищет Джузе и хотя бы немного поговорит с ним. Иначе становилось невыносимо одиноко! А ещё он бы сделал горячее вино и пригласил наставника к себе — наставника уже бывшего, но единственного и близкого. Трудно сказать, что Джузеппе учил его только боевому искусству. Иногда Чезаре казалось, что таким, как сейчас, он вышел только из-под пера уверенной руки Джузеппе. Если бы они не познакомились друг с другом ближе в тот погожий июньский денёк, когда Чезаре было шестнадцать, он так и бы остался беспечным юношей, обожающим вино.       Сейчас он чувствовал себя кем-то большим.       Лоренцо принял его быстро. Услышав ответ, не стал переспрашивать, только смерил долгим внимательным взглядом и убедился, что Чезаре нисколько не лукавил. Когда он отворачивался, якобы к столу за бумагой, юноша ясно увидел его улыбку.       — Хорошо, я постараюсь созвать совет сегодня. Тебе не нужно приходить. Я найду тебя, как только станет известно решение.       Чезаре был разочарован тем, что не будет присутствовать на совете, но даже так его сердце наполнилось предвкушением. Брат коротко расспросил его о походе к Марцио, и Чезаре быстро рассказал, не уходя в детали ожесточённого боя, описал его как небольшую разминку. Лоренцо усмехнулся и покачал головой; наверняка всё понял, но решил не влезать, раз Чезаре добился своего. Они расстались, и теперь весь день до ночи принадлежал юноше полностью. Его временно отстранили от роли помощника покровителя, ведь решалась его судьба в совете, да и приехал он всего день назад. Чезаре не был против: хоть и прошло так мало дней, он ощущал себя выжатым и потрёпанным. А вскоре его ожидали ещё более серьёзные испытания!..       Он наивно предположил, что Джузеппе так же, как он сам, ничем не занят в разгар дня. Конечно, наставника завалили работой, а после обеда он вообще покинул дворец по какому-то поручению Лоренцо. Чезаре осталось только вздохнуть и ждать вечера.       Бочонок вина в заброшенной хибаре со сломанным оружием никуда не делся — видимо, демоны слишком брезгливы для него, а слуги — ленивы для поисков. Напиток настоялся восхитительно, приобрёл новый, густой вкус, в нём ощущались другие оттенки, ранее Чезаре незамеченные, словно только спустя год раскрылись все добавленные ингредиенты и специи. Он наполнил кувшин и вернулся в свою комнату.       Даже вечером было слишком тепло для растопки камина, но Чезаре развёл небольшой огонь, чтобы разогреть вино в глубокой посуде. Добавил корицу и оставил настояться на чуть остывшем камне. «Надо попробовать найти Джузе и пригласить его… — думал он, вставая. — Хотя вряд ли он сейчас будет свободен».       Как раз в этот момент о перила его широкой террасы, ставни которой он открыл, стукнулись несколько камешков. Чезаре вздрогнул, положил руку на клинок и вышел. Перегнулся через балюстраду и увидел в темноте, уже порядочно покусавшей сад под ним, Джузеппе.       — Привет! — он улыбнулся ему; силы его голоса вполне хватало, чтобы не кричать, но чтобы Чезаре услышал его со второго этажа. — Просто хотел увидеть тебя и узнать, в порядке ли ты… — Чезаре непроизвольно покраснел — слова Джузе попадали всегда по цели, ровнёхонько в сердце. — Как прошла беседа с Лоренцо? Я слышал, вы всё же задумали тот план…       Чезаре очнулся от наваждения и ответил:       — А почему ты зашёл, как разведчик? Поднимайся ко мне, у меня как раз греется вино.       Джузе понурил голову, взгляд специально спрятал.       — Думаю, что не получится… Я слышал, в коридорах рядом с тобой специально снуют слуги, которым интересно… распространять всякое. А навлечь гнев твоего отца, в первую очередь на тебя, я не желаю.       От возмущения у Чезаре перехватило дыхание, а затем проснулось яростное желание сопротивляться. Ну уж нет, так просто Джузе у него не отнимут! Жаль, что разогнать всех слуг он не может. Но ведь Джузеппе нужно просто попасть в его комнату? Сама-то комната защищена толстыми стенами и дверьми, да и места в ней полно… Чезаре всё быстро решил и окликнул погрустневшего наставника:       — Стой тут, никуда не уходи! Я сейчас вернусь.       Вернулся Чезаре с угольком, ещё тёплым, из камина, и нарисовал на одной из колонн кое-что изумительно простое, но при этом гениальное. Приложил руку и напитал рисунок энергией. В его руках тут же появилась верёвочная лестница, сплетённая из толстых крепких жгутов, обёрнутая вокруг колонны. Он сбросил её вниз и тихо прихлопнул в ладони — даже угадал с длиной! Джузеппе ошарашенно посмотрел на него, а затем от души рассмеялся, не забыв при этом прикрыть рот, чтобы не шуметь.       — Хватит смеяться! Лезь, а то ещё увидят! — нетерпеливо бросил Чезаре. Джузеппе поспешно вскарабкался и перелез через перила. Принц тут же подтянул лестницу и оставил её на террасе. Когда они зашли в комнату, он плотно закрыл ставни и повернулся к гостю. В свечном блеске его лицо полыхало… какими-то особенными, сложными, но неуловимыми почти так же, как и тени, эмоциями. Он смотрел на него восхищённо и нежно — вот что вкратце мог уловить Чезаре, прежде чем упал в его объятия.       — Я так соскучился по тебе, принц Чезаре… — шёпот в макушку уже давно вызывал тёплое покалывание по всему телу, но сегодня даже оно обострилось до невыносимости. Юноша прикусил губу и, опустив голову на грудь, прижал его руками к себе крепче.       — Я тоже… Как-то всё по-дурацки в этом дворце! Хочу вернуться в охотничий домик, но понимаю, что нужен здесь, как и ты, — Чезаре решился и поднял голову, чтобы посмотреть на него. Обжечься о чужую нежность было уже привычно, но внутри всё равно разгорелось пламя. Джузеппе мягко улыбнулся и погладил его по голове; тыльная сторона ладони незаметно скользнула на скулу, и Чезаре почувствовал себя опасно открытым, но пожелал бы этого ещё раз. Страх возбуждающе лизнул его сердце, но тут же отступил, когда они разорвали объятие. Уже ничего не напоминало об остринке в собственной душе, а ведь моменты отделяли всего несколько секунд… Чезаре кивнул в сторону камина. Они уселись прямо на пол, положив только подушки для удобства.       Он разлил вина и улыбнулся, наблюдая за Джузеппе. Тот сделал несколько глотков и одобрительно покачал головой. Чезаре позабыл — опять — что вино он не слишком жаловал, но, кажется, ради него ставил этот напиток в исключения.       — Необычно и вкусно! Умеешь ты придумывать такое… вроде бы, обычное вино, что с него взять, но ты сотворяешь с ним чудо! — от похвалы (или от своего же вина) у Чезаре загорелись щёки. Он тоже попробовал. Вышло и правда недурно! Ощутив в себе кроху смелости, он подвинулся к наставнику ближе, упёр локоть в согнутое колено и положил голову на ладонь — так смотреть на Джузе было удобнее.       — Расскажи, что хорошего случилось у тебя за эти дни? Или только мучили?       Джузеппе улыбнулся, а огонь, тихо трещавший в камине, дрожал в сочной синеве его глаз.       — Ничего особенного. На меня сразу свалились дела, какие-то ненужные советы и собрания… Одна тоска. Ну, зато немного ознакомился с тем, что происходило здесь весь год. Конечно, никакие хорошие новости нас не ждут… — добавил он глуше, и мрачная тень пробежала по его лицу, заставив опуститься взгляд и уголки губ. — Но уж лучше знать это и готовиться, чем быть в неведении.       — А что нас ожидает? — Чезаре сидел, скрестив ноги, и его колени касались тела Джузе каждый раз, как он что-нибудь говорил — непроизвольно, на выдохе. Тело с непривычки всё равно вздрагивало.       Джузеппе посмотрел на него внимательно и грустно.       — Самое отвратительное как раз в том, что никто точно не знает. Но проводились аналогии с другими городами, в которых бушевали демоны. И там всё заканчивалось печально: опустошением, разрухой, болезнями… Нам стоит готовиться к подобному сценарию. Я слышал, есть теория, что тёмная энергия от демонов накапливается в стенах города и скоро будет её… выброс, наверное — не знаю, как точно назвать, — Джузеппе описал рукой с кубком полукруг и хмыкнул. — Короче, скоро дела в городе резко придут в упадок. Покровители уже стараются помогать людям, но ты и сам знаешь, что слишком много и быстро не поможешь. Люди привыкли объяснять всё необычное и странное дьявольскими происками. Некоторые наши подарки вообще воспринимают со страхом… Так что здесь надо очень аккуратно.       Он вздохнул, и Чезаре тоже. Звучало, конечно, всё так себе. Но Джузеппе на то и был его родным, понимающим Джузеппе, что решил перевести тему и приободрить его.       — Но это всё решаемо. Лучше ты расскажи, как тебя встретила семья. И что это за ссадины у тебя на руках…       «Странно было думать, что он не заметит», — разочарованно выдохнул Чезаре. Наставник же аккуратно провёл пальцами по его предплечью, огибая мелкие ранки. Внутри опять глухо задрожало от его прикосновений.       Принц рассказал всё, что произошло с ним за два дня. Не утаил даже о драке с Марцио и признался, что ссадины и ранки именно оттуда.       — Извини, — не хотел извиняться, но слово нечаянно сорвалось с губ. — Я бы желал и дальше видеть тебя моим наставником, но отец… — Джузеппе тронул его за плечо и улыбнулся мягко, сумеречно, как могло бы улыбаться лишь озорное воплощение тьмы в человека. Чезаре уже понял, что наставник на него не в обиде, прежде чем тот сказал сам:       — Я всё понимаю, тебе не за что чувствовать вину. К тому же… — заговорил приглушённо и отвёл глаза, — Марцио — прекрасный воин, может, даже лучше меня. А уж наставником он тебе будет жёстким и справедливым. Не таким бесполезным, как я… — Чезаре резко вскинул голову — Джузе усмехался печально и терпко, и этот смех разбередил душу лишь сильнее.       — Вовсе не так!.. — попытался оспорить он, но Джузеппе положил ладонь ему на макушку, покачал головой и посмотрел печально, задумчиво. Усмешка всё ещё прорезала его искренность, но уже нисколько не скрывала грусть.       — Нет-нет, Чезаре, всё именно так. Я теперь и сам понял, что мог бы проводить тренировки жёстче и усиленнее тех, что были. Но я не хотел причинять тебе боль, — улыбка пропала с его губ, зато вся отпечаталась в Чезаре густой нежностью. — Мы сблизились, и с тех пор я не мог допустить, чтобы ты страдал. Мир и так слишком жесток. А нам удалось попасть в самую суровую его эпоху… Прости, если звучу жалко или перекладываю обязанности наставника с себя на Марцио, — Джузеппе тяжело вздохнул и наклонил голову вбок; Чезаре хотел поймать его взгляд, чтобы легонько кивнуть и показать, что всё в порядке, но тот ловко прятал его. — Я просто не знаю, как и чем показать, насколько я ценю тебя…       Чезаре не выдержал и коснулся пальцами его подбородка, чтобы повернуть лицо к себе. У Джузеппе не было выбора — смотреть в пол дальше становилось неловко, и он поднял на него унылый, затравленный взгляд. Чезаре улыбнулся и с наслаждением отметил, как тут же посветлело лицо друга.       — А вот теперь тебе не стоит чувствовать себя виноватым. Я и сам всё понимаю… к тому же не думаю, что смог бы поступить на твоём месте иначе, — Чезаре позволил себе лёгкое, озорное движение по его гладкой щеке без шрама и наконец опустил руку. — И знаешь, что самое странное? Каждое твоё слово или движение отпечатываются у меня где-то здесь, — положил руку на середину грудной клетки — нет, не гулко дребезжащее сердце он имел в виду. — Каждая наша встреча, разговор, прикосновение… — на последнем слове внезапно смутился и споткнулся, хотя в мыслях оно звучало просто и недвусмысленно. — Всё оно отпечатывается в месте, что у людей зовётся душой. Что это? Откуда взялось? И верим ли мы в неё? Я не знаю… Не знаю даже, как объяснить всё это, но порой здесь становится теплее… — он сжал ладонь около груди в кулак и закончил шёпотом: — …Когда я вижу тебя.       Глаза он опустил ещё на середине своих слов — невозможно смотреть в глаза тому, кому изливаешь её, эту самую мифическую человеческую душу, переданную покровителям словно в наказание. Чезаре боялся, что наговорил лишнего, переступил черту, разозлил Джузе своими мутными речами, да ещё когда вокруг них бушевало такое пламя. Но его ладонь сжали на этот раз тёплые пальцы и прижали к груди — не так сильно, чтобы слышать сердце, но всё равно опасно, чтобы Чезаре лихорадочно умолял тело не реагировать так бурно. Джузеппе потянул его за плечо к себе, и Чезаре расслабленно наклонился в его объятия. Наставник так ничего и не ответил, но ведь принц и не просил ответа. Он коротко вдыхал его запах, прислушивался к треску догоравших поленьев в камине и привыкал к новому, островато-хрупкому чувству, пока они с Джузе обнимались, наслаждаясь их тайным, винно-сумрачным одиночеством.              Утром Чезаре встал ещё до восхода солнца и начал собираться на тренировку с Марцио, но думал совершенно не о ней. В голове крутились вчерашние эпизоды, и… Иногда ему казалось, что их отношения с Джузе в чём-то отличались от отношений других молодых людей друг с другом. Даже дружба Лоренцо с Джузеппе — в ней всё равно много другого, лёгкого и беспечно дружеского. Молодые люди их возраста не были так… близки, не нуждались друг в друге так часто, не делились глупыми мыслями и секретами, не обнимались поздними вечерами в одинокой комнате и не создавали в честь друг друга вино. Обычно они соперничали за девушек, любили драться и ходить в знакомый трактир за выпивкой, а ещё не терпели прикосновений. Чезаре не то чтобы сомневался — просто сравнивал и находил много отличий, которые его изумляли.       Но не пугали. Он не хотел, чтобы их отношения с Джузеппе как-то менялись. И хотя его тело порой странно реагировало на прикосновения, он понимал, что не желает жить, как те ребята. Если его чувства к Джузе отдают нежностью или искренностью, то пусть так будет всегда.       Растревоженные мысли отвлекали его, как назойливые пташки, вертелись вокруг. Марцио же прикончил этих пташек ещё в начале тренировки. Чезаре едва не запросился на выход в первые минуты. Воздуха, прохладного, сочного итальянского, не хватало для его разгорячённого нутра, а тело тряслось от перенапряжения уже после разминки.       Марцио почти не разговаривал. Только по делу и только насмешливо. Его упражнения отличались от тех, что давал Джузеппе. Никакого долгого разогрева — сразу нагрузка! Чезаре и приседал с огромным валуном в руках, и бегал с ускорением, и подтягивался на ветке дерева с грузом в ногах. Когда они начали отрабатывать выпады, Марцио требовал высокой скорости и резких движений. Чезаре быстро терял концентрацию и получал много синяков. Если он падал раньше времени, брат подначивал его злобными насмешками, не упуская тему содомитов, и на одной только злости Чезаре поднимался и рвался в бой.       Но всё же Марцио пожалел его и не стал затягивать первую тренировку. Младший принц плёлся на мягких, чудом не отвалившихся ногах сразу в купальню, потому что вымазался в земле и вспотел так, что ни одна вещь на нём не осталась сухой. Марцио никак не подбодрил его в конце, только саркастично добавил, что если он сможет встать через день, то пусть приходит вновь. Чезаре сомневался в этом с каждым шагом.       Горячая ванна расслабила затёкшее тело, но оно всё равно болело. Лишь через пару часов он понял, как же не рассчитал свои силы, когда бросался на Марцио, задетый его словами. «В следующий раз надо держаться…» — вздохнув, вынес урок Чезаре. Возможно, брат провоцировал его намеренно, чтобы научить равнодушию во время боя, когда соперник будет искать выгоду в твоей слепой злости. Эта мысль пришла к Чезаре случайно, пока он отдыхал на кровати, и даже удивила. «Он учит меня тому… в чём и сам преуспел, — перевернулся на бок и хмыкнул. — Наверное, в этом и секрет его мастерства. Ведь вне боя он импульсивен!». Чезаре подвигал ногой, чтобы положить её удобнее, но шикнул от боли, обагрившей голень, и оставил как есть. Проспал он до самого обеда и только потом осторожно доковылял до столовой.       Вечером к нему в комнату слуги передали письмо от Лоренцо — он сообщал, что совет готов дать Чезаре шанс с его планом, но подробности будут только в личной встрече, на которую сегодня у брата просто не было времени. Он приглашал его завтра после обеда в свою рабочую залу. Чезаре хотел подпрыгнуть от радости, совсем как в детстве, но скованное болью тело позволило только поднять руку.       До самого вечера Чезаре лежал, читал и бездельничал. Иногда пытался размять заболевшие мышцы, но выходило с трудом. Задремал он рано, едва небо подёрнулось сливовой дымкой, и не разбудил его даже стук камешков о балюстраду террасы. Лишь когда по ставням постучали, он беспокойно вскочил и щелкнул пальцами, чтобы искрой зажечь свечу в комнате.       — Кто там? — в сумерках он не сразу увидел знакомую, чёрную макушку в арке террасы. — Ох, это ты!.. Извини, я заснул слишком рано.       — Это ты меня прости, принц Чезаре, — мягко проговорил Джузе, но не сдвинулся с места, будто боялся пересечь черту, на что ему разрешения не давали. — Ворваться к тебе было слишком невежливо… Если ты отдыхаешь, я сейчас же уйду, не буду тебя беспокоить.       — Постой! — Чезаре встал на ноги и шикнул от боли; собственный поспешный оклик показался слишком напористым, и он поспешил сбавить обороты: — Я буду рад, если ты разделишь со мной отдых. Просто сегодня было первое занятие с Марцио и я, если честно, вообще не могу двигаться.       Только тогда Джузеппе зашёл в комнату, и Чезаре грустно отметил, что его друг позабыл о той беспечности, с какой они общались в охотничьем домике, не заботясь о статусах и приличиях. Наставник мог зайти к нему в любое время, не спрашивая особого разрешения и только постучав. Теперь же дворец наложил на их отношения оттенок чопорности…       — Что именно вы делали? Как упражнялись? — беспокойно спросил Джузе, и свечной блеск обрисовал его задумчивое, красивое лицо со шрамом. Чезаре присел на кровать, предложил другу место рядом с собой и всё подробно рассказал. С каждым озвученным этапом их занятия брови Джузе взлетали всё выше, а лицо омрачалось сильнее.       — Наверное, у тебя сейчас болит каждая часть тела… — тихо и настороженно ответил он, расстроенно выдохнул и задумчиво погладил лоб. — Это неправильно. Такая нагрузка может всерьёз навредить телу, если его не подготовить.       — Не волнуйся! — беспечно выдал Чезаре и даже попытался ободряюще улыбнуться, но друг всё равно не увидел. — Не думаю, что Марцио издевается надо мной. Конечно, он неоднозначный человек, но всё, что касается боевого искусства, стои́т для него выше остального. Надеюсь, я скоро привыкну к нагрузкам. Зато стану сильнее!.. — он хотел легонько хлопнуть Джузеппе по плечу, но, взмахнув рукой, на полпути понял, что не осилит, и медленно опустил её обратно. От Джузе это, конечно, не скрылось.       — Если Марцио быстрее не доведёт тебя до изнеможения… — угрюмо добавил он и поднялся с кровати. — Есть у тебя бумага и чернила? Будем спасать тебя.       Уж чего, а бумаги в королевском дворце всегда было достаточно. Чезаре не удивился, только благодарно посмотрел на Джузе и кивнул на свой рабочий стол в углу — там до сих пор росли острые перцы, ныне цветущие. Наставник что-то усердно рисовал и спустя минуты вложил в рисунки созидательную энергию. Чезаре заметил пучки трав, ступу и пест, странные, неизвестные ему зеленоватые мелкие плоды. Спрашивать не стал, лишь трепетно смотрел за работающим Джузеппе, который колдовал над ингредиентами, измельчал их и смешивал. Вернулся он с глиняным стаканом и миской в руках.       — Вот, выпей это, оно уменьшит боль. Горькая настойка лечебных полевых трав, но очень действенная, мне помогла в своё время, — Джузе протянул стакан, и Чезаре принюхался к мутной жидкости в нём. В нос ударило кислым, но сомневаться в словах наставника он бы никогда не стал, поэтому, зажмурившись, залпом выпил отвратительнейшую жидкость в своей жизни. Горькое послевкусие осталось на языке и после, даже когда Джузеппе заставил его проглотить пару ложек мёда, который подготовил заранее.       — Ох, надеюсь, это лекарство и вправду так хорошо, как ты о нём говоришь! Иначе мои жертвы не стоили того… — покривившись, Чезаре впихнул в себя ещё одну ложку мёда, а Джузеппе заверил его тёплой улыбкой.       — Доверься мне, скоро будет легче. А теперь… — почему-то наставник споткнулся о свои же слова и опустил взгляд, — а теперь надо втереть в твоё тело эту мазь. Она не жирная, впитается быстро, но отлично прогреет и расслабит мышцы.       — Что ж… — Чезаре тоже смутился и сложил ладони на коленях; взгляд отчаянно блуждал по щербатому полу. — Я сделаю это перед сном. Докуда дотянусь, правда…       — Твои плечи и спина, — бросил вдруг Джузеппе и повернулся к нему; Чезаре мельком глянул на него. — Ты не смог дотронуться до меня, а уж до них и подавно не дотянешься. Могу ли я… если ты разрешишь, конечно… всё будет аккуратно… но я не настаиваю! — он так быстро вертел в ладонях миску, что Чезаре испугался за её сохранность и поспешно воскликнул:       — Пожалуйста, если тебе не сложно! — он даже схватил его за предплечье, но спазм тут же обагрил руку. Он шикнул от боли, а Джузе поскорее поднялся с кровати, чтобы поставить миску на столик рядом и всё подготовить. Почему-то столь простая ситуация смутила их обоих, и Чезаре не смел поднимать глаза на друга, пока снимал с себя рубашку. Джузеппе мешал уже готовую жидкость и бросил на него короткий взгляд.       — Лучше тебе лечь на живот. Так сможешь расслабиться и не устанешь.       Чезаре послушался, но смущение так и не отпустило его. Что-то во всей этой истории казалось странным, зыбким, отличительным… И вроде бы во взаимопомощи не было ничего особенного, он бы сам сделал то же самое для Джузе, если бы мог двигаться, но что-то подсказывало: во всех остальных дружбах, которые он видел между своими сверстниками, не проскальзывало так много ласки. Это Чезаре не смог объяснить себе до сих пор.       Джузеппе прикасался к нему мягко и приятно. У него всё ещё были прохладные ладони, но трением о разгорячённую кожу они тут же согрелись. Чезаре дышал мелко и редко, боясь глубоким вдохом нарушить идиллию или отрезвить их. Джузе прошёлся по плечам и спине, втирал мазь и немного разминал мышцы — аккуратными, нежными движениями, чтобы не причинить боль. Иногда Чезаре вздрагивал, но скорее непроизвольно и даже не от холода — тело как-то несуразно отзывалось на прикосновения, бешено гоня кровь к поясу. Он даже позволил себе дурацкие мысли: «Как же повезёт девушке, которую Джузеппе выберет себе в жёны!». И пусть Джузеппе отнекивался от этих идей и заявлял, что никогда не женится, Чезаре был уверен, что через несколько лет его нежность наконец будет сосредоточена на правильном человеке. Но мысли эти предательски отдавали разочаровывающей горечью и знакомой пустотой.       Когда касания стали невыносимыми и горячими, Джузеппе остановился и поднялся с кровати. Чезаре поглядывал на него исподлобья, скрыв локтем румяные щёки.       — Вот и всё! Ложись спать, утром станет гораздо легче, вот увидишь, — он вытер руки о полотенце и немного помолчал; неловкость вновь проползла в их разговор и грозилась разочаровать его, но Джузеппе быстро нашёлся: — Ладно, не буду тебе мешать. Если хочешь, можем встретиться завтра…       — Конечно хочу! — воскликнул Чезаре и тут же приумолк, услышав себя со стороны — такого громкого и настойчивого. — И… спасибо тебе, Джузе. Всей моей жизни не хватит, чтобы отплатить тебе за то добро, которое ты делаешь для меня…       — Мне это и не нужно, — улыбнувшись, тихо произнёс он и поспешил отвернуться. Чезаре хотел бы подольше наблюдать его растерянность или улыбку, но Джузеппе пожелал ему доброй ночи и скрылся во мраке террасы, закрыв за собой ставни. Чезаре потушил свечку и постарался заснуть.