***
Неделя. Прошла неделя с того дня, как Чезаре потерял энергию. Отметив этот день в календаре очередным грустным крестиком, он расстроенно рухнул на диван и уронил голову на ладони. Паника душила его чёрным маревом, струясь по венам и отравляя разум. Джузеппе опустился рядом, ласково приобнял его за плечи и положил ладонь на макушку. Чезаре податливо склонился к нему и расслабленно выдохнул куда-то в шею. — Это полный провал, Джузе. Я лишился энергии. — Может, просто нужно ещё время… — прошептал в макушку. Чезаре лишь расстроили эти слова, но он не хотел срываться на Джузеппе — тот ничем этого не заслужил. Но правда слишком горчила на языке… Всю неделю он отдыхал и даже не пытался тратить энергию. Вернулся к учебе и Карлосу, который уже откровенно обижался на него за странное поведение и частые исчезновения. Проводил больше времени с Джузеппе, один раз даже пригласил в гости Марцио. Но дни, проведённые с наслаждением, ни к чему не привели. Сегодня к ним снова обещал зайти Марцио — для него у Чезаре не было хороших новостей. Брат сильно понадеялся на его способности и теперь, конечно, скрывал разочарование, но между тем понимал: это всего лишь несчастливая случайность. К таким специально не пропишешь план. Сегодня им, наверное, следовало решить: ждут они ещё или уже нет. И что делать во втором случае. Джузеппе винил себя, и Чезаре, как мог, забирал его обвинения себе. «Я потерял контроль над собой, — опустив голову, говорил он. — А должен был послушать тебя и не соваться к демонам. Из-за моей глупости ты сейчас лишён сил, а я знаю, как много для тебя они значили…» Чезаре напоминал ему о том, что когда-то и сам Джузе считался способным покровителем и потерял все силы разом, обменяв их на его жизнь. И при этом ни разу не выказал боли или грусти, разом отверг все обвинения Чезаре в адрес самому себе и внушил такую уверенность, будто всё в порядке и это мелочь, что порой Чезаре и сам забывал, насколько это было важно. «Если я вернусь к тому моменту, Джузе, то сделаю всё также, — сопровождая слова поцелуями, нежно шептал Чезаре, взяв его лицо в ладони. — Это даже не выбор. Это то, что является частью меня». Понемногу из Джузе удалось выбить чувство вины, но силы это не вернуло. Наконец, в квартире раздался звонок. Марцио вымок насквозь и быстрее забежал в тепло. По одному только взгляду друг на друга они всё поняли. Брат тяжело вздохнул и стянул влажное пальто. Чезаре повесил его рядом с печью — полностью оно не высохнет, но хотя бы не будет таким влажным. В комнате было тепло только относительно улицы, но не капало с потолка, как в прошлой мансарде. Джузеппе уже вовсю заканчивал с готовкой, умудрившись превратить жалкий набор из сыра, дешевой пасты и консервированных томатов в изысканный ужин. Но они с Марцио остановились за ширмой, разделявшей кухню и комнату, и брат тронул его за плечо: — Может быть, подождём ещё?.. — Какой смысл? — резко ответил Чезаре и дёрнул плечом, сбрасывая его руку. — Можешь уже считать, что я бесполезен, ничем не помогу! Надо придумывать другой план… Марцио промолчал и только посмотрел на него понимающе, с жалостью. Чезаре раздражал даже этот взгляд, но он не хотел обижать брата и кидаться грубыми словами. Поэтому просто кивнул в сторону кухни, пропуская его вперёд. Ужин проходил задумчиво и грустно, темы для разговоров таяли в воздухе, не успев зацепиться за их умы. Марцио никогда не отличался лёгкостью в общении, а Джузеппе, хоть и выросший при дворце, всегда оставался скромным и малословным; вся надежда была на Чезаре, который обычно ловко вёл разговор, но сегодня он только грустно вздыхал и ничего не говорил. Провальный вечер неожиданно спасло событие, которое по своей сути было ещё провальнее. Но, по крайней мере, оно сместило центр внимания с Чезаре на кое-кого другого… В дверь постучали — сначала негромко, затем настойчивей. Втроем они вопросительно переглянулись, чтобы убедиться: никаких гостей больше не ждали. Затем Чезаре догадался, кто бы это мог быть, и встал из-за стола, чтобы проверить. — Иногда доставка ошибается дверью. Соседи рядом часто что-то заказывают, а разобраться в квартирах тут сложно... Пойду узнаю! Марцио только кивнул, а Джузе на всякий случай пошёл вместе с ним и остановился в проёме двери. Чезаре поглядел в глазок и тихо выругался. Но даже так Карлос услышал его и застучал ещё требовательней, при этом говоря: — Я знаю, что ты там, Чезаре, открывай! Нам нужно поговорить. Мне надоели твои скрытность и странное поведение! Ты пропадаешь бог знает где и водишь знакомства со странными людьми. Я твой друг, Чез, и беспокоюсь за тебя. И не уйду, пока ты не откроешь! — Карлос звучал серьёзно, и хмурое вытянутое лицо в выпуклом глазке только подтверждало это. Чезаре тяжело выдохнул, кивнул Джузе, чтобы тот ушёл на кухню — следовало подготовить их знакомство, а ещё придумать роль для Марцио — не говорить же с порога, что этот светловолосый парень, ничуть на него не похожий, его сводный брат? Он тянул время, возясь с замками, и придумывал, как сейчас будет отбиваться от Карлоса. В последнее время он и впрямь бросил друга и всю прошлую жизнь, окунувшись в новую, с её эмоциями и переживаниями. Даже то резкое возвращение, которое он устроил в прошедшую неделю, не помогло успокоить Карлоса и разогнать его сомнения. Чезаре отчасти его понимал и, пожалуй, поступил бы на его месте также. Как только друг ворвался в квартиру, то тут же схватил его за плечи и легонько встряхнул вместо приветствия. — Чезаре! Ты можешь рассказать мне, что случилось! — Карлос смотрел на него взволнованно, очки слегка сползли на переносицу, а мокрые волосы растрепались в стороны. Потом его взгляд плавно скользнул на пол, там, где помимо обуви Чезаре, стояли ещё две пары ботинок. Друг удивленно посмотрел на вешалку, где висели чужие пальто, а потом вопросительно — на Чезаре. Не дождавшись его ответа, он быстро скинул кроссовки и пробормотал: — Боже, я так и знал, что ты связался с плохой компанией! Что ж, давай посмотрим, какие они, твои дружки… Прежде чем Чезаре успел его остановить, Карлос рванул в комнату. Джузеппе уже давно сидел на диване, а вот Марцио, спрятанный за ширмой, решил выйти на шум и прислонился к стене, скрестив руки на груди. Как только они с Карлосом увидели друг друга, началось представление лучше всяких театральных постановок, которые шли в национальном флорентийском театре. — Как ты здесь оказался, мелкий выродок?! — О, братишка Марцио! Вот это встре… Не успел Карлос договорить, как Марцио, красный от злости и с разъярёнными, налившимися глазами, кинулся на него с мечом, созданным за миг из энергии. Несмотря на весёлость в голосе, друг выглядел растерянным и кое-как смог отпрыгнуть в сторону — иначе бы меч воткнулся ровно в него. Карлос держался за голову и щурился, как от боли. Только позже Чезаре догадался, что с другом проделали тот же трюк с подменой памяти, как и у него самого. И по всему выходило, что Карлос — это…Глава 37. Тревожное ожидание
17 января 2023 г. в 13:00
Проснулись они ближе к полудню, когда тусклое солнце грустно стучало в грязные окна. Джузеппе признался, что уже чувствовал себя лучше, и, хотя не без сомнительных взглядов Чезаре, добрался до душа. Его всё ещё иногда покачивало при ходьбе, лицо было бледным и сил явно недоставало, но Чезаре верил, что вскоре он окрепнет. Та страшная рана изредка вставала у него перед глазами, и ужас покалывал в затылке болезненными иголками, но он старался отгонять их и напоминать себе: теперь всё в порядке.
И даже более того: он обрёл то счастье, о котором не смел мечтать.
За своим то ли завтраком, то ли обедом они затронули тему дневника: кто бы мог его подкинуть и насколько хорошо этот некто их знал? Чезаре сбе́гал в ближайшую пекарню за улитками с изюмом и сварил кофе — тот слегка горчил, но две ложки сахара спасли дело. Джузеппе ел медленно и задумчиво; его насторожили те цитаты, которые ещё припомнил Чезаре из его псевдо-дневника. Складывалось ощущение, что писавший эти строки знал их даже слишком хорошо и наблюдал за тем, как становились их отношения. «Значит, это кто-то из четырнадцатого века, — уверенно проговорил Джузе. — И теперь я более чем когда-либо убеждён, что это Марцио». И вот тогда в разговор пришлось вступить Чезаре.
Объяснение вышло долгим и эмоциональным. Джузеппе отказывался верить всему, начиная с того, будто их спас Марцио, и заканчивая тем, что тот сидел за этим же столом буквально несколько часов назад. Чезаре объяснял терпеливо, поведал всю историю Марцио и добавил кое-что от себя на тему того, почему решил ему поверить. Джузе принял всё не сразу, хмурился, задавал каверзные вопросы и подозрительно щурился. Затем вроде бы смягчился, но сказал, что решит только после личного разговора с Марцио. Они договорились сходить к нему завтра, когда Джузе будет чувствовать себя лучше.
Поздний завтрак затянулся, но темы не иссякли. Они снова вернулись к тайной личности, написавшей дневник. Если даже предположить, что это не Марцио, говорил Джузеппе, то кто же тогда? Чезаре выдвинул идею, что это кто-то из совета — он до сих пор не мог простить им того, как легко и быстро они обвинили его во всём плохом, что случилось во Флоренции, и тут же наказали. Джузеппе согласился, что этот вариант мог быть, и даже предложил в будущем вернуться в свою квартиру в мире покровителей — там лежали важные записи и архивные документы тех лет. В том числе — полный список советников и всех присутствующих на суде. Чезаре и забыл, что все эти годы возлюбленный искал доказательства его невиновности... Он ласково улыбнулся Джузе, подошёл ближе и обнял, уткнувшись носом в лохматую и ещё мокрую после душа макушку. Первый поцелуй пришёл с дрожью и неловкостью прямо в висок. Второй — на искалеченную шрамом щёку, но Чезаре касался нежно, медленно. Третий угодил в шею, отчего Джузеппе трепетно выдохнул и прошептал в волосы его имя. А четвёртый уже перехватил — нетерпеливо, поспешно, сплетая их дыхания в одно, жаркое и влажное. Чезаре и не понял, как оказался на его коленях, как ласкал губы, крадя инициативу, как цеплялся пальцами за руки, воротник, волосы, только чтобы почувствовать, успокоить себя не в иллюзорности происходящего и раствориться в сладком небытии навсегда.
Ведь поцелуи не отнимали дыхания, но почему-то, отрываясь, они смотрели друг на друга, смеялись и тяжело дышали, как после бега. Как стучала кровь в висках, Чезаре даже и думать не хотел. Джузеппе ласково обнял его за туловище и прижал к себе. Коснулся кончиками пальцев виска, провёл тыльной стороной ладони по скуле, убрал взлохмаченные пряди за ухо и посмотрел внимательно и нежно. Чезаре хотел к нему прикасаться — часто и импульсивно, но боялся спугнуть своим напором. И только смущённо думал: «Наверное, он так и смотрел на меня всю жизнь, а я и не замечал…»
Вспомнив о том дне, когда он прочитал дневник, ужасно расстроился, а потом сбежал в мир покровителей, Чезаре не мог обойти вниманием одну крохотную деталь, которую породило его угнетённое воображение. Он побежал к Джузе на работу и увидел его с девушкой. Жестокие слова из дневника только убедили его в том, что теперь бывший наставник будет открыт к новым людям в своей жизни. Чезаре не хотел спрашивать об этом сейчас, стыдился своих же мыслей и подозрений, но от правды ему наверняка станет легче, какой бы горькой она ни оказалась. Он вполне поймёт, если Джузеппе тогда захотел отношений и простого человеческого тепла, увидев, как отдалился от него Чезаре, как стал холоден.
Пока он объяснял суть, спотыкаясь и краснея, не глядя на Джузе, то подумал, что упал хуже некуда в его глазах. «Я ведь вторгся в его личную жизнь, прочитал дневник, который не должен был открывать ни при каких условиях, проследил за ним на улице… — в это время Чезаре закончил говорить и сложил руки на коленях — они сидели друг перед другом на диване, на фоне трещала беззаботная итальянская комедия по телевизору. — Он меня видел всегда только каким-то жалким и опустившимся. Может, я таким и являюсь?.. Как же он вообще меня полюбил…»
Джузеппе выслушал до конца, одобрительно улыбнулся и кивнул. Затем подошёл к нему, опустился на колени рядом с диваном и, несмотря на просьбы Чезаре подняться, остался там и взял его за руки. При этом смотрел по-прежнему: нежно и заботливо, только крапинка доброй усмешки слегка рябила его тёплый синий взгляд. Глядя в глаза, он произнёс:
— Та девушка была коллегой по работе. История здесь долгая… У неё был маленький сын, которого ей всегда не с кем было оставить: её родители отказались от него, а отец… в общем, где-то пропал, как это часто бывает. Отправить его в сад она не успела, услуги няни были дорогими, вот и приходилось ей как-то выкручиваться. А владелец лавки запрещал ей приводить малыша с собой и оставлять на работе — его тоже можно понять, ведь в мастерской было столько ценного! Но однажды она всё-таки скрытно привела малыша на работу — в тот день он был капризен, плакал и не отпускал её. Владелец, к счастью, был слишком занят, чтобы проверить наши кабинеты, но плач малыша он бы точно услышал. Заказов тогда пришло много, но она как-то справлялась с сыном. А затем почувствовала себя плохо. Мальчик снова стал капризничать, и мы испугались, как бы владелец не услышал крики и не уволил всех сразу. Тогда я решил помочь девушке с мальчиком, развлекал его, играл с ним, а она кое-как доделывала свои заказы. Мне же пришлось пожертвовать своими и остаться допоздна, чтобы доработать. После она горячо благодарила меня за помощь и сказала, что в долгу не останется. Как оказалось, она была хорошей хозяйкой, любила готовить и делала заготовки на зиму, поэтому предложила мне забрать у неё часть солений — она одна не съест, а выбрасывать жалко. В тот день, если я ничего не путаю, она попросила меня забрать её заготовки — ей было бы тяжело тащить их до работы, а я прихватил с собой удобный рюкзак. Мы с тобой потом какое-то время даже жили на её солениях, не знаю, заметил ли ты…
Чезаре вспыхнул от стыда и упрёков самому себе. Мало того, что решился высказать вслух эту глупость, так ещё и опять показал свою невнимательность! Осень 1966 года тяжело ударила по нему и слилась в одно большое серое полотно, размазанное горестями, чернильным дождём и алкоголем. Где уж тут запомнить, что они ели?..
Но Джузеппе потому, наверное, и любил его, что всё настолько почувствовал по его взгляду, лицу и нервозности, что тут же дотронулся до щеки ладонью и добавил:
— Нет, Чезаре, не вини себя ни в чём. Ты вправе задавать такие вопросы. Незачем упрекать себя за те чувства, которые ты тогда испытал. Я просто хотел сказать… — он непривычно замялся и опустил глаза; Чезаре перехватил инициативу и теперь жадно ловил эмоции на его лице. — Я хочу быть рядом с тобой, Чезаре, хочу заботиться о тебе, радовать тебя, поддерживать, прикасаться к тебе… пока ты это позволишь. Мы с тобой бессмертны, знаю, и ещё знаю, что не все чувства вечны, что некоторые имеют свойство заканчиваться и, наверное, это нормально, закономерно, — Джузеппе грустно улыбнулся и наконец осмелился посмотреть на него. — Может быть, скоро я тебе надоем… Но хочу, чтобы ты знал: если моя первая влюблённость к тебе вспыхнула ярко, а затем также ярко потухла, то то, что случилось со мной потом, незаметно стало частью меня, стало мной… Я видел тебя разным, Чезаре, видел твои слабости и достижения, видел твои восхождения и падения. И любил, Чезаре, и до сих пор люблю тебя в каждом из этих мгновений.
Чезаре, который бы согласился даже на кроху пресной любви, получил аппетитную ароматную плюшку самых искренних чувств. Слова Джузеппе так поразили его, что ещё пару минут они молча смотрели друг на друга. Затем Чезаре соскользнул к нему на пол, прижался, соединив их лбы, и внимательно посмотрел в глаза. Он не умел говорить так хорошо, как Джузе, но надеялся: тот увидит спрятанные внутри него слова любви, которыми бы он хотел одарить своего возлюбленного. Чезаре просто прошептал:
— Я давно целиком твой, Джузе. Ты в моём сердце с моих шестнадцати лет. Первая болезненная, прекрасная, горькая и сладкая любовь…
Джузеппе смотрел ласково и улыбался — он, конечно, всё понял — и целомудренно поцеловал его в щёку. Они обняли друг друга, и Чезаре легонько рассмеялся — с поцелуями лучше и правда не усердствовать, он ещё так и не понял, насколько остро реагировало на них его тело…
День лениво подходил к концу, они только отдыхали и наслаждались передышкой, которую им подарила судьба. Чезаре подбрасывал уголья в печь и думал, на сколько же им ещё хватит обогрева, а Джузеппе неспешно готовил из жалкого набора продуктов что-то ароматное и наверняка вкусное. В городе опять зарядил дождь, в кинотеатре неподалёку толпились люди — в ожидании премьеры какого-то нового фильма, и огоньки от их сигарет то и дело вспыхивали во тьме. Если приоткрыть окно, чувствовался запах попкорна и сосисок для хот-догов, но Чезаре так долго жил с этим запахом, что вполне привык к нему.
Открывшись друг другу, они с Джузе не стали чувствовать себя смущённо или как-то неловко, что, как читал Чезаре, бывало со многими парами, когда они только начинали отношения. Наоборот, им обоим как будто стало легче и проще — ничего уже не надо скрывать, взгляды, полные любви, не надо прятать, а прикосновений и нежностей — не стесняться. Они словно всегда так и жили, должны были так жить, и никак иначе. Чезаре знал, что мелких ссор им не избежать, и пообещал себе напоминать в такие моменты, какой ценой досталась им любовь; сколько лет и мучений прошло, прежде чем они стали счастливы.
На следующий день Джузе заявил прямо с утра, что они пойдут к Марцио. «Разобраться с ним лучше пораньше, чтобы знать, будет он с нами или против нас». Чезаре только согласился. Мысли его занимали вовсе не предстоящие перепалки брата с возлюбленным. Каждые пару часов он проверял шкалу созидательной энергии на руке и видел прежнее состояние, в котором его оставила родная Флоренция: между наказанием и благословением. Между полной потерей и обретением прежних способностей. Юноша тяжело вздыхал и старался улыбаться Джузеппе, когда отвечал ему «Всё как прежде». Но никакие слова поддержки не унимали вскипающую панику в груди: что, если он останется без энергии навсегда?.. К счастью, Джузе умел отвлекать его от пучины этих вязких мыслей.
Марцио жил далеко от центра города, в стороне от железнодорожных путей и вокзала Санта-Мария-Новелла, предпочтя красивой старинной архитектуре удобные современные панельки. Улица, где стоял дом с его квартирой, выглядела чистой и уютной, свист и дребезжание поездов досюда почти не долетали. Местные жители спокойно завтракали в отполированных белых кафе, без шума и возни вездесущих туристов, которые прибывали сюда даже в мерзкую погоду. Всюду ощущались степенность и свобода от бремени красивого города, Чезаре даже расправил плечи и расслабленно вдохнул сладкий чистый воздух местных улиц.
Когда он позвонил в нужную дверь на третьем этаже, то вовремя спохватился о том, что Марцио просто не могло быть дома, а у них, кроме адреса, не было ничего. Но, к его радости, брат открыл дверь и, видимо, даже ждал их, предположив, что они придут в ближайшие дни. В обычных спортивных штанах, тёплой кофте с воротником и шерстяных носках он не производил впечатление сурового воина, в одиночку борющегося с демонами. Но взгляд льдисто-голубых глаз всегда как будто возвращал Чезаре к реальности, вовремя напоминая, каков брат на самом деле.
Первые минуты стали самыми неловкими. Джузеппе выглядел сосредоточенным, напряжённым и готовым накинуться с кулаками в любую минуту, если вдруг почувствует, что Марцио станет вести себя как мерзавец. А Марцио и был настоящим мерзавцем, уж этого не отнять, и даже не знал, как вести себя по-другому. Уже с первых предложений у него проскакивали язвительные словечки, а взгляд искрился презрением. Чезаре едва встревал в разгоравшиеся перепалки между ними, уводя тему в безопасную.
Квартира у Марцио показалась минимально обставленной, светлой и элегантной. После тёмной убогой лачуги Чезаре здесь всё будто светилось чистотой и современностью. Они втроём уселись за широкий круглый стол в гостиной, и юноша тяжело вздохнул, осознав: если так трудно было уже в самом начале, разговор получится долгим и адски утомительным.
Джузеппе, скрестив руки на груди, сначала дал Марцио поведать свою историю ещё раз, хотя Чезаре уже рассказывал её вчера. Но теперь он прямо во время рассказа не стеснялся резко обрывать северного принца, заставляя спотыкаться о свои хитрые вопросы. Некоторые звучали уж слишком абсурдно и дотошно, требовали от Марцио прожевать историю до мелочей, что его невероятно злило. В иные минуты обмен колкостями доходил до предела, и Чезаре приходилось вмешиваться. Однако благодаря пытливости Джузеппе он узнал кое-что новое.
— То есть ты хочешь сказать, что ходил в мир демонов на протяжении шестисот лет и до сих пор многого о нём не знаешь? Например, того, как его уничтожить? И ни разу не пытался? — Джузеппе подался вперёд и, сощурившись, подозрительно взглянул на Марцио. Тот раздражённо фыркнул и нервно дёрнул плечами — все признаки того, что вопрос его смутил. Чезаре тоже заинтересованно поглядел на брата. Такой вопрос ему в голову и не приходил!.. А ведь и правда — за столько веков можно было попытаться…
— Кое-что случилось, о чём я не захотел рассказывать тебе в тот раз, — примирительно добавил Марцио, глядя на Чезаре. — На самом деле, из этих шестисот лет мир демонов я изучал только триста… Остальную половину я, как бы это сказать, упустил, при чём там же, в мире демонов! — Марцио прекрасно видел их изумлённые лица и поспешил объяснить: — В общем, история такая. Когда я исследовал наш дворец, на месте которого сейчас стоит галерея Уффици, то решил спуститься в темницы, где обычно содержали преступников. — Чезаре передёрнуло от страха при упоминании этого места — холодные, влажные стены и полная безнадёжность как будто сомкнулись мрачным куполом над его головой. — Думал, найду там что-нибудь интересное. Почему-то темницы оказались больше и запутаннее, чем я их помнил. Бродил я долго и даже в какой-то момент подумал, что заблудился. Демонов там не было, ровно как и фабрики, которую я рассчитывал увидеть. Наконец, я выбрался из темниц и, расстроенный, пошёл домой. По моим ощущениям, на это ушло часа четыре, максимум пять. Когда я вышел из мира демонов в мир покровителей, то сразу почувствовал: что-то не то. Всё вокруг изменилось. Зашёл я в шестнадцатом веке, вокруг ещё правили Медичи, стояла эпоха Ренессанса. А вышел — и вокруг всё стало странным, большим, непривычным. Дома. Фасады. Люди, их одежда. Я выглядел на их фоне нелепо, будто сбежавший из труппы артист. На обрывке газеты мне удалось узнать, что сейчас девятнадцатый век и с момента моего ухода в мир демонов минуло примерно триста лет! — Марцио покачал головой и тревожно сжал губы. — Я был шокирован. Думал, что схожу с ума, что это неправильно, что здесь сокрыто что-то ещё. Но факт оставался неопровержимым: за время исследования темниц я промотал триста лет и не заметил! К тому времени я узнал много о мире демонов, но не сказать, что изучил каждый клочок его земли — этого, впрочем, не случилось и сейчас. Но никогда ещё мне не доводилось встречать там место, в котором бы время текло по-другому! Честно признаюсь, я попробовал снова. На следующий раз спустился в темницу всего на пару минут. А в реальности минули десятилетия. Так я и понял, что темницы дворца аномальны. А по какой причине — нам не узнать, пока мы не раскроем создателя, — Марцио выдержал паузу, дав им впитать новую информацию, а потом добавил: — Судя по всему, вы, к счастью, ещё не успели наткнуться на это место. Иначе бы потерялись на долгие годы… Когда я вернулся в мир спустя три века, то сразу же написал матушке. Она уже сочла меня погибшим и скорбела по мне. Я потом долго журил её за это: того бы, кто смог меня убить, ещё надо поискать! В общем говоря, это что-то странное…
Чезаре хотел бы объяснить аномальность темниц тем, что они веками содержали преступников, которые ненавидели весь мир или считали себя невиновными. Но не знал, могла ли ненависть сотворить такое и настолько исказить пространство?
— Почему ты думаешь, что мир демонов — не просто отдельный мир, а нечто… как ты выразился, живое, подверженное эволюции? — спросил Джузеппе. Марцио посмотрел на него в упор, но без прежнего раздражения, и хмыкнул. Неспешно выпил воды и затем продолжил:
— Не могу это утверждать, но мне кажется, этот мир живёт по другим законам. Например, как мы знаем, наш мир покровителей иногда обновляется, если у людей появляется что-нибудь новое: здание, мост и так далее. Поэтому мы можем считать, что у нас всегда слегка изменённая копия их мира. А вот мир демонов меняется редко. Точнее, у меня есть предположение, что почти не меняется. Он как будто застыл в своей средневековой версии. Вы это наверняка заметили. При этом некоторые места как будто совсем современные: собор, который был достроен только в начале XV века, сады, разбитые только в эпоху маньеризма. Он будто обновляется, но кусками. Плюс странное поведение демонов от раза к разу. То они бесполезно и медленно слоняются по миру, то носятся хаотически, не давая сделать и шагу. У меня есть подозрение, что некто, создавший это, иногда начинает догадываться: в его мир попали чужаки. И старается всеми способами их оттуда выкурить. В общем, это только предположение… Если честно, я бы с радостью узнал, как мир демонов произошёл, но если придётся просто уничтожить его, то — что ж, пусть так, главное, чтобы демоны больше никогда никого не тревожили.
— А когда ты долго бывал в мире демонов, то… не начинал чувствовать себя как-нибудь странно? — вдруг спросил Джузеппе и решил пояснить сам, чтобы Марцио не задал свои хитрые вопросы: — Я имею в виду, тебе не казалось, что ты начинал вести себя непривычно, отчаянно, слишком смело? Или совершать какие-нибудь безумства?
— Нет, совсем нет, — брат покачал головой и задумчиво поглядел на Джузеппе. На его губах уже пульсировал гнетущий вопрос: «А почему ты спрашиваешь? У тебя так было?», поэтому Чезаре скорее встрял в разговор, чтобы отвести его внимание:
— Брат, расскажи, а пытался ли ты уничтожить фабрики демонов? И что скрывается в том мире под собором Санта-Мария-дель-Фьоре?
Марцио тут же нахмурился, издевательская улыбочка пропала с его губ. Он повертел в руках стакан, собрался с мыслями и набрал воздуха в грудь для очередного рассказа:
— Да, конечно пытался. Фабрики демонов не берёт ничего, кроме созидательной энергии… А та, что скрывается под главным собором — вообще неясно, способно ли её уничтожить хоть что-то! В подвалах собора много труб — сотни, если не больше, и столько же ниш, в которых образуются демоны, — Марцио старался говорить спокойно, но даже его стальной голос местами подрагивал, а пальцы нервно перебирали одежду. — Там десятки выходов в мир людей, но некоторые твари выползают наверх, на улицу, и бродят там. И что самое странное: если зайдёшь внутрь собора, они будто начинают чувствовать, что ты там, и становятся агрессивными, нападают, пытаются уничтожить. Поэтому я всегда старался обходить это место стороной, хотя понимал: главный очаг именно там. Позавчера же, когда мы встретились, я уже начал смутно догадываться, что в мире демонов я путешествую не один. Только мне было неясно, с какими намерениями сюда забрались чужаки… А в соборе я оказался чудом: увидел, как демоны стекаются туда, будто мухи на мёд, и понял — что-то не так.
— Ты оказался там очень вовремя, братец. Спасибо, что спас нас. Мы оба были в жалком состоянии, — Чезаре осознал, что до сих пор так и не поблагодарил Марцио нормально: всё какими-то упрёками, полунамекая и нехотя. Брат только фыркнул и покачал головой, словно даже не желал слушать благодарности: он не умел их принимать, но, наверное, глубоко в душе всё понял.
Он продолжил:
— Так вот, насчёт попыток уничтожить эти фабрики. Как только изобрели порох, я пытался взорвать некоторые — но на следующий день они возвращались на прежние места, будто я не разносил их в клочья. Когда изобрели взрывчатку, я тоже попробовал, но толку опять оказалось мало. Тогда эксперимента ради я добавил немного созидательной энергии туда, во взрывчатку. И удивился, когда на следующий день обнаружил: не всё так безуспешно. Часть труб, по которым стекается тёмная энергия, пропала! Правда, вскоре в мире демонов опять случился какой-то хаос, круговорот этих тварей, они не давали сделать ни шага, просто носились по улицам бесконечными потоками и всё! А потом я узнал, что фабрика восстановилась. Именно поэтому мне кажется, что создатель того мира прекрасно его чувствует. Он не убил меня лишь только потому, что я... — Марцио запнулся и стиснул кулаки от злости, — что я не опасен для него, вот почему! И меня это бесит. Я плох в созидательной энергии. Ты скажешь, что её можно развить, и я соглашусь, но всё-таки без талантов, данных природой, нельзя провернуть то, что может уничтожить мир демонов… а у меня их нет.
— И твой план?.. — Чезаре приподнял бровь, но не дал брату ответить и договорил за него: — Погоди, то есть ты хочешь уничтожить мир демонов с помощью взрывчатки, в которую будет влита созидательная энергия?
Звучало смело и безумно. Но Марцио кивнул.
— Почти. Будет гораздо мощнее, если и саму взрывчатку изначально создать из энергии. Но нужен тот, кто обладает созиданием на высшем уровне. Я не знаю из живущих сейчас покровителей кого-то сильнее тебя, Чезаре, — Марцио посмотрел на него с искренним уважением, и юноша изумился: никогда прежде он на него так не смотрел. От возложенных надежд в горле собрался ком, во рту загорчило от одной мысли: что если энергия никогда не вернётся? Выходит, он подведёт весь город?..
— Пока энергии нет, не на что и надеяться, — коротко отрезал Чезаре, бросив фразу даже жёстче, чем хотел. Молчание протянулось наэлектризованными нитями между ними тремя, готовое зашипеть и заискриться в любой миг, но первым на этот раз его прервал Джузеппе.
— А как ты понял, мир демонов конечен или нет?
Хороший вопрос! Мало того, что подобное вообще не пришло в голову Чезаре, так ещё Джузе спас его неловкое положение. Он мельком послал возлюбленному благодарную улыбку, а тот в ответ подмигнул. Марцио же раздумывал недолго:
— Конечен. Ровно там, где заканчиваются городские стены — часть из которых нынче разрушена, — стоит непроглядная плотная тьма. Её никак не пройдёшь, никак не рассеешь. Так что… есть подозрение, будто мир демонов — это только наша, флорентийская проблема. Но я не уверен. Просто когда я путешествовал, то замечал, что в других городах такой проблемы с демонами нет, либо она объясняется откровенно наплевательским отношением со стороны покровителей, и жители злятся, чем и порождают тварей. Так что… уничтожить его вполне реально, — развивать тему Марцио не стал, иначе бы пришлось затронуть силы Чезаре. А это стало самой большой его уязвимостью…
— Ладно, Марцио. Чезаре тебе верит, и я тоже верю, — Джузе решил свернуть разговор, поднялся со стула и протянул руку Марцио. — Но это всё ровно до того момента, пока ты хоть чем-то не выкажешь обратного.
Марцио нехотя пожал руку и с кислым выражением лица кивнул. Все эти душевные слова, знал Чезаре, ему явно не по душе. Впрочем, чего ещё он ожидал от своего северного братца?
После долгого трудного разговора последовала награда: горячий рыбный пирог и сладкий чёрный чай. Марцио признался, что повар он так себе, да и гостеприимным хозяином его на назовёшь («А я и не желаю им стать!» — добавил с нарочито недовольным видом, чтобы все точно поняли). Но пирог у него вышел отменным, а уют пришёл в их странную компанию сам собой, без усилий. Чезаре ощутил себя так спокойно, будто оказался в прежнем кругу семьи и ничего не изменилось: сейчас из кухни выйдет сияющий Лоренцо, а стоит повернуть голову, и в углу на диване увидишь тихую парочку Томмазо и Лукреции.
«Спасибо тебе, Марцио. Хоть ты, наверное, и будешь отнекиваться, если я скажу это вслух».
Когда они уходили, брат остановил его, положив руку на плечо. Не улыбнулся, но посмотрел мягко и ободряюще.
— Энергия вернётся, Чез… Всё будет хорошо, — прошептал и легонько похлопал по плечу. Чезаре опустил глаза, горько улыбнулся и кивнул. Хотел бы он в это верить!
На прощание им обоим брат сказал:
— Адрес вы мой знаете, телефон я написал, так что друг друга не потеряем. Но слишком частых гостей я не люблю! — добавил строго, окинув их надменным взглядом. Чезаре бы даже поверил, если б не узнал его чуть лучше за эти дни. Но решил подыграть и покорно кивнул. Покидая его дом, они едва сдерживали смех, а на улице дали себе волю. Несмотря на то, что сейчас дела их были отвратительны — Чезаре лишился энергии, город стоял на грани чего-то ужасного, а Джузеппе был ещё слаб, — они оба почувствовали себя счастливыми. Возможно, то судьба давала им короткую передышку.