***
Россказни, что миссис Фишер просто восхитительно готовит, полностью подтвердились. Альфонс не сдержал желания погладить наевшийся до отвала живот и блаженно прикрыл глаза. Такой вкуснятины он не ел с момента смерти мамы, а с её готовкой могли потягаться очень немногие. Даже удивительно, что по профессии миссис Фишер оказалась простой швеёй, а не поваром в ресторане. Хотя это объясняло, почему одежда сидела, что на ней, что на Луце как влитая. Составив грязные тарелки в раковину и покинув кухню — тем самым дав совести Альфонса пищу для размышлений, ведь он привык сразу мыть за собой посуду и не любил оставлять свою работу на других — мальчишки прошли в комнату Луца. Та оказалась большой и почти полностью заставленной — совсем не так, как в военном общежитии, — но нагромождённость не создавала дискомфорта, наоборот, было на удивление уютно. Массивный платяной шкаф стоял прямо возле двери, к нему вплотную прилегал книжный со стеклянными дверцами и множеством полочек, а прямо напротив стояла кровать, аккуратно застеленная бежевым покрывалом. У окна стоял угловой письменный стол с маленьким радио на нём и двумя рамки с фотографиями, на одной из которых был запечатлён крупный чёрно-серый пёс в зелёном ошейнике, развалившийся на сочной молодой траве, а на другой — Луц, его мама и, видимо, отец. В груди защемило, и Альфонс поспешно отвёл глаза. Семья. Иногда ему казалось, что он уже забыл, каково это — быть семьёй. Встречать утро и вечера всем вместе, обсуждать новости и события дня, интересоваться самочувствием друг друга, успехами и неудачами. Знать, что в мире всегда есть те, кто искренне порадуется за его успехи и разделит с ним все тревоги и неурядицы. Конечно, у него всё ещё был старший брат и он, наверное, был лучшим старшим братом во всём мире, но… он был таким же подростком, как и сам Альфонс. Порой очень не хватало взрослой точки зрения и тогда мысли непроизвольно уносились к давно ушедшему неясно куда отцу — единственному оставшемуся в живых родителю. Наверное. Вестей от него не было больше десяти лет, и Альфонс не мог знать наверняка, что тот жив. Порой пробегала мысль, что Эдвард прав и Ван Хоэнхайму действительно нет дела до оставшихся где-то сыновей и их погибшей матери. Это если он вообще получил то письмо, извещавшее о смерти Патриции Элрик. Блуждающий по комнате взгляд зацепился за невысокий продолговатый столик в ногах кровати, который при входе было трудно заметить. На нём уместились десятки различных медалей, кубков и грамот. Было легко забыть об увлечении Луца боевыми искусствами. — Ого, у тебя столько наград! Альфонс осторожно коснулся одной из медалей и с благоговением провёл ногтем по цифре «1». Когда он ещё ходил в начальную школу и у него были здоровые ноги, они с братом посещали дополнительные занятия по самообороне — мама посчитала, что «на всякий случай» им стоит научиться защищать себя — и, по словам самого тренера, неплохо в этом преуспели. Вот только после переезда в Централ и гибели матери с последующим переселением в подвал разрушенной многоэтажки Альфонс чисто физически не мог тренироваться, а Эдвард предпочитал пользоваться алхимией, чтобы уйти от недоброжелателей. Возможность вернуться к тренировкам открылась для Альфонса чуть меньше полугода назад, поэтому, разглядывая многочисленные награды друга, он почувствовал лёгкий укол зависти. — А, это, — Луц зарделся и смущённо потёр затылок, — ну, здесь в основном за районные состязания, но я надеюсь скоро подняться на более высокий уровень. Если пройду отборочные, в мае смогу побороться за город! — А врач тебе хоть разрешит, боец? — вклинился в разговор Райнарт и смерил вмиг нахмурившегося друга скептичным взглядом. — У тебя же травма была, идиот. — Всё уже давно прошло. — Луц сложил руки на груди и для наглядности несколько раз сильно топнул ногой, — кроме того, я всё равно пойду на отборочные. Хочу взять как можно больше призовых мест. — Боже… — Райнарт закатил глаза, — ты в курсе, что побеждаешь своих противников не совсем честно? — Чего, блин?! — А что?! По тебе же никогда не скажешь, что можешь хотя бы кулаком по роже зарядить — даже без очков вылитый ботаник, пусть и немного в теле! Вряд ли они банально ожидают от тебя чего-нибудь серьёзного! Вот и не применяют никаких суперкрутых приёмов! Уверен, все всегда в шоке, когда рефери объявляет твою победу. — Ты! — Луц стиснул зубы и шумно втянул носом воздух, покраснев от злости и возмущения. — Да ты просто завидуешь, что со своими мышцами и драться-то нормально не умеешь! — Что ты сказал! — Ребята, хватит! — Альфонс поспешил встать между метающими друг в друга молнии друзьями. — Не надо ссориться на пустом месте! Луц и Райнарт в ответ удивлённо посмотрели на него, потом переглянулись и зашлись от смеха. Альфонс моргнул в непонимании. Секунду назад эти двое, казалось, готовы были если не глотки друг другу перегрызть, то синяков по всему телу понаставить точно, а теперь хохотали над его словами как над шуткой века. — Вы чего? Вопрос вызвал новый взрыв смеха, но ребята, понимая, что от них ждут внятных объяснений, поспешили успокоиться. Первым совладал с эмоциями Луц. Он вытер большим пальцем выступившие в уголках глаз слёзы, сделал глубокий вдох и улыбнулся во весь рот: — Ал, всё в порядке, это наши обычные разборки. — Да, — подтвердил Райнарт, — тёрки вокруг этой темы у нас с первого класса. Он помешан на своих соревнованиях, а я пытаюсь втолковать, что здоровье важнее и не его это — бить морды всем, кто не понравился. — Я не бью морды всем, кто мне не понравился, придурок! — вскинул руки к потолку Луц, — Это соревнования, понимаешь? Со-рев-но-ва-ни-я. Кроме того, мне нужна хорошая физическая подготовка, чтобы… — Да-да, чтобы стать крутым офицером, я помню, — перебил его Райнарт и развёл руками в знак капитуляции, — вот только ты понимаешь, что все солдаты на пушечное мясо идут в случае войны и только начальство отсиживается в Штабе? Возьми тот же Ишвар или нынешнюю ситуацию в Лиоре: если полиция не справится, в бой отправят уже военных. Неужели оно тебе надо? — Ну и что? — гордо выпятил подбородок Луц, скрестив руки на груди. — Я очень люблю свою страну, а враг внутренний ещё страшнее врага внешнего, поэтому я с радостью помог бы в борьбе с мятежниками и предателями, желающими всё разрушить. Райнарт закатил глаза. Друг был настроен решительно, и раз не удалось переубедить его в своём решении податься в офицеры раньше, то теперь это точно было невозможно — любовь Фишера к армии росла и крепла с каждым годом. — О чём вы? — Альфонс привлёк внимание и в недоумении изогнул бровь. Насколько он понимал, в Лиоре всё должно было быть хорошо: они с Эдвардом разоблачили афериста и уничтожили созданную им секту. Люди в городе стали свободными от манипулирования Корнелло и должны были зажить счастливо. Поэтому разговор друзей Альфонсу не понравился. — Что за ситуация в Лиоре? — Ты что, за новостями совсем не следишь? — изумился Луц, — пару месяцев назад на радио это была тема номер один. — Да и в газетах писали про мятеж, — подтвердил Райнарт. — В Лиоре разоблачили и арестовали какого-то Корнелло, который представлялся всем посланником некоего Бога Лета и благодаря фокусам завоевал безграничную любовь и поддержку со стороны лиоровцев. После взятия его под стражу некоторое время было тихо, а потом шок прошёл и особо ярые последователи этого шарлатана объявили Правительство чуть ли не мировым злом, а правоохранительные органы — прислужниками этого зла. Ну и начались хождения по мукам: беспорядки, стычки с полицией и задержания. — Луц говорил непринуждённо, будто рассказывал прогноз погоды, а вот с лица Альфонса почти полностью сошла краска. Ему не верилось, что их с Эдвардом действия могли привести к беспорядкам. Они же наоборот, помочь хотели! Снять людям пелену с глаз, открыть истину! «Хорошо же этот Корнелло промыл им мозги!» — Да ты не волнуйся, всё будет хорошо! — Луц по-своему расценил побелевшее лицо товарища и его молчание, и положил руку ему на плечо: — я первые недели не мог радио включать — в ужасе был от того, насколько сильно лиоровцы оказались зависимы от речей и действий шарлатана. Читал, Стальной Алхимик как-то обдурил его, и он сам поведал жителям о своих псевдо-способностях, да ещё, вроде, обозвал их тупым стадом, но они упорно верят, что он белый и пушистый. — Конечно верят! — перебил друга Райнарт, — он сделал из города огромную секту, а такие «посланники Небес» обычно хорошие и довольно убедительные болтуны. — И как сегодня обстановка в городе? — тихо поинтересовался Альфонс. Внутри всё сжималось, перекручивалось и лихорадочно тряслось, но он пытался держаться. — Вроде тише стало, — пожал плечами Райнарт, — по крайней мере, по радио и в газетах уже реже об этом упоминают. Луц согласно кивнул: — Главное, что первый удар выдержали, теперь всё будет хорошо. На крайний случай есть армия, но, думаю, до этого не дойдёт. Должны же лиоровцы, наконец, мозги включить? — Ох, надеюсь, — выдохнул Райнарт. На несколько долгих секунд в комнате повисла тишина. Альфонс сделал глубокий вдох, прикрыл глаза, пытаясь примириться с услышанным. Всё ещё не верилось. Из-за его и Эдварда действий в одном из городов Аместриса начались стычки и мятежи, а они — по сути, главные зачинщики всего этого, — всё это время ни о чём таком и не подозревали. Даже как-то вспоминали за ужином о Лиоре, фальшивом философском камне, шарлатане Корнелло и бедной девчонке Розе. Вот уж кого действительно было жаль — они прекрасно понимали, какие чувства движили ей, когда она пришла в храм «Бога Лета» и полностью доверилась Корнелло. А этот гад просто использовал её как служанку! «Пожалуйста, пусть Луц окажется прав и всё будет хорошо!» Альфонс передёрнул плечами. В голове лихорадочно носились мысли. Всё ещё не верилось, и, возможно, осознание ещё не пришло в полной мере. Но волны тошноты и инстинктивного волнения и страха накатывали, грозясь накрыть. Дыхательная гимнастика несколько ослабила спазмы, но полностью справиться с потрясением не получалось. А потом Шефер решил вернуться к изначальной теме разговора и бросить последний, самый веский на его взгляд, довод, почему Луцу не стоит становиться офицером: — Кстати, Лу, ты думал вот о чём: помимо участия в различных боевых действиях и прочей фигни, всегда есть риск работать бок о бок с каким-нибудь Алхимиком. Альфонс почувствовал, как с новой силой скрутило внутренности. Всё летело в тартарары одно за другим. Он старался всеми правдами и неправдами обходить в разговорах эту тему, но понимал, что однажды придётся перестать прятаться и обсудить всё начистоту. Однажды ему всё равно пришлось бы столкнуться с правдой: реакцией друзей на Алхимиков, их отношение к таким, как он. И хотя Альфонс не переставал убеждать себя, что и Луц, и Райнарт — ребята хорошие, не страдающие предубеждениями, в глубине души очень боялся, что его врождённая особенность перечеркнёт их дружбу. И то, как изменился тон Райнарта на слове «Алхимик», всё больше подтверждало эту теорию. Альфонс переступил с ноги на ногу и отвернулся к столику с наградами, пытаясь скрыть свою неловкость. — Ну не знаю, — в голосе Луца засквозило сомнение, — я всё же думаю, что все эти причитания относительно Алхимиков — просто устоявшееся мнение. Знаешь, как старая заезженная пластинка. Альфонс затаил дыхание. Возможно, всё ещё не было потеряно? Возможно, Луц мог смотреть дальше других сверстников. Возможно, он и слова Райнарта принял в штыки — быть может, Шефер не имел в виду ничего плохого? — Ага, а то, что этот Штарк, заменявший историчку, вообще-то бывший военный тебя не убедило? — не заметив напряжения Альфонса начал спорить с другом Райнарт. — Будь Алхимики действительно безопасны, он бы не показал нам те фотки и не сакцентировал внимание на том, что они уничтожили Ишвар за каких-то пять месяцев! — Ну, им отдали приказ, и их было много! — попытался рассуждать здраво Луц. — И что с того? — начал злиться Райнарт. — Приказ или нет, но зачем же было творить такие ужасы? Вспомни ту фотку с Алхимиком огня! Внутри здания были люди, он поджарил их живьём! Наверняка ещё наслаждался их криками… Огромный, тяжёлый кубок с выгравированным лавровым венком и цифрой «1» тяжело упал на пол, сиюминутно прерывая начавший переходить на высокие ноты разговор двух друзей. Райнарт вздрогнул и повернулся к Альфонсу, а Луц некоторое время удивлённо моргал, пытаясь понять, что произошло. Ковёр смягчил падение кубка, но это не помешало тому сделать несколько странных перекатов и остановиться у ножки дивана. — Я случайно, прости. — Альфонс стиснул зубы, сложил руки в извиняющемся жесте и чуть склонил голову. Луц ещё раз моргнул, а потом махнул рукой и улыбнулся: он и сам не раз ронял свои награды и совершенно не собирался из-за такой ерунды злиться на друга. Альфонс поднял упавший кубок, стряхнул с него прилипшую пыль и аккуратно поставил на стол. На самом деле, в этот раз он нагло соврал. Кубок не выпал из его рук — он намеренно бросил его, желая прекратить этот жестокий разговор об Алхимиках. В частности о Рое Мустанге. В душе поднялась злость на Райнарта: он понятия не имел, каков Огненный Алхимик на самом деле, и не имел никаких прав судить его! Ещё и озвучивать свои глупые домыслы с таким видом, будто всё знает наверняка. Руки сжались в кулаки, и Альфонс поспешил сунуть их в карманы штанов. На душе стало гадко. Словно почувствовав его состояние, Райнарт осторожно заглянул ему в глаза: — Ал, что-то не так? «Всё не так!» — захотелось крикнуть ему, но он сдержался. Только сильнее стиснул зубы и заставил себя скованно покачать головой. Не к чему было ругаться. Ему ещё пару лет учиться с ними, так что не стоило портить отношения. Правда… если Луц, казалось, сомневался в общем суждении относительно Алхимиков, то Райнарт скорее всего разделял мнение большинства. Всё-таки одного друга он наверняка потеряет, стоит правде раскрыться. И нет гарантии, что Луц не последует примеру Райнарта и тоже не отвернётся. Внутри неприятно кольнуло, и глаза начало жечь. — Я наверное, пойду домой, ребята, — тихо сказал он и будто бы в оправдание добавил: — уже темнеет. Лучше мне вернуться до того как наступит девять, а не впритык. — А… Ну… Ладно. Но ещё только семь, — было видно, что Райнарт растерялся. — Ал, он тебя чем-то задел? — Луц смотрел дальше своего друга детства и заметил, что поведение Альфонса резко изменилось, когда они завели тему про Алхимиков. Вот только, к сожалению, он неправильно интерпретировал его реакцию. — Ты это, не боись. Я уверен, что ни Огненный, ни другие Государственные Алхимики не станут нападать без приказа. Они ведь офицеры, всё-таки. — Я не боюсь. — Ал, правда… — Всё в порядке! В комнате воцарилась тишина и температура словно упала на пару градусов. Альфонс поджал губы, неловко опустил глаза в пол и прошёл к двери. День, начавшийся так хорошо, грозился закончиться полным провалом.2 — Дурные вести
28 февраля 2021 г. в 14:00
Несмотря на полугодовую дружбу с Райнартом и Луцем, Альфонс ещё ни разу не был в гостях ни у одного из них. Обычно, если шли гулять, они встречались на нейтральной территории — в парке, возле школы или на автобусной остановке, поэтому теперь, понимая, что впервые встретится с родителями одного из друзей, Альфонс сильно волновался. Хотелось понравиться родителям одноклассника, чтобы те не имели ничего против общения с ним своего сына. Сам Луц на его переживания снисходительно фыркал и махал рукой, мол, не парься по пустякам, а Райнарт утешающее хлопал по плечу, говоря, что они останутся друзьями в любом случае. И хотя по его садистской ухмылке было ясно, что он просто так шутит, Альфонс не мог избавиться от чувства, что чета Фишеров и впрямь сочтёт его недостойным другом для Луца. И от этого по спине пробегали мурашки — он только-только нашёл себе друзей-погодок, терять их только потому, что так решили взрослые, очень не хотелось.
Луц, попетляв среди одиноких одноэтажных домиков и ряда пятиэтажек, привёл их к ухоженной широкой улице, где почти возле каждого дома росла либо рябина, либо берёза. Встречались и такие, где вместо посадки деревьев хозяева разбили цветочные клумбы — если судить по занесённым снегом ограждениям, — но их было мало. Из-за обилия деревьев улица напоминала аллею. Припорошенные подтаявшим мокрым снегом ветви обвисали как-то уныло, небольшие лужицы в асфальте также навевали тоску, но общая картина улицы была довольно приятной: чем-то неуловимым она напоминала Альфонсу родной Ризенбург. Не тот высокий холм, на котором поселились они с мамой да семейство Рокбелл, а те маленькие улочки внизу, к которым зимой можно было добраться за считанные секунды, если сесть на санки. Луц остановился у высокого кремового дома с бордовой крышей и такого же цвета забором, порылся в карманах сумки и вытащил связку ключей.
— Папа ещё на работе, а мама скорее всего на кухне готовит, может не услышать, — пояснил он, отпирая калитку и пропуская друзей во двор.
Райнарт ловко перепрыгнул невысокий порожек и по-свойски направился к двери, Альфонс же предпочёл держаться Луца на случай, если в окно выглянет миссис Фишер. Не хотелось показаться невежей — в отличие от Райнарта, он пришёл сюда впервые.
— А у вас собаки нету? — не столько из интереса, сколько чтобы отвлечься от собственных тревог поинтересовался Альфонс, почти ожидая, что вот-вот из-за угла с оглушительным лаем выскочит дворняга.
— Неа, — Луц перехватил связку ключей, потёр большим и указательным пальцами самый большой из них. — Была пару лет назад, но потом померла и… В общем, все единогласно решили, что не нужен нам другой пёс. Может когда-нибудь и заведём, но пока точно нет.
— Понятно… — Альфонс опустил глаза, чувствуя, что зря начал эту тему.
Животные всегда были его слабостью, и он до сих пор чуть не плакал, вспоминая белую, прибившуюся к ним в Ризенбурге дворнягу, которую мама отказалась забирать по причине выпавшей местами шерсти. У нас нет ветеринара, милый, мы ничем не поможем ему, а сами можем подхватить инфекцию — вот и весь аргумент. В итоге собачка куда-то исчезла и Альфонсу оставалось лишь надеяться, что с ней всё в порядке и кто-нибудь добрый приютил её и вылечил.
Они обошли дом вокруг и почти столкнулись с интересом разглядывающим перила Райнартом. Шефер присел на корточки и почти уткнулся носом в декоративные завитушки, заполнявшие боковые стороны перил.
— А, у папы наконец дошли руки доделать их. Мы с мамой не нарадуемся, — пояснил Луц и с трепетом провёл рукой по одной из металлических загогулин. Поддавшись порыву, Альфонс тоже коснулся её и удивился, какая она была гладкая и ровная.
— У тебя папа сварщик? — не мог не спросить он, на что Луц рассмеялся.
— Неа, он каменщик, а это — он махнул на перила, — просто хобби. Ещё по дереву хорошо режет, нам даже иногда заказы приходят на всякую ерунду мелкую.
— Это здорово, — прокомментировал Альфонс, и Луц, улыбнувшись, кивнул.
Они вошли в дом, и всех троих сразу обдало теплом.
— Мам, я друзей привёл! — крикнул вглубь дома Луц, параллельно указав Альфонсу с Райнартом на коврик для обуви и крючки на стене. Мальчишки синхронно вдохнули, выдохнули и принялись разуваться и снимать верхнюю одежду. Луц, раньше всех справившийся с пуховиком и сапогами, крикнул друзьям мыть руки, а сам убежал в сторону, как сказал Райнарт, кухни. Сообщить матери о нём, понял Альфонс, и на миг унявшееся волнение вернулось с удвоенной силой.
Вот он, один из решающих моментов.
Альфонс заставил себя выпрямиться и расправить плечи, а также максимально расслабить мышцы лица и улыбнуться. Со стороны кухни раздались приглушённые голоса и тихие шаги, а спустя мгновение в коридор вышел Луц и его мама. Женщина была вполне приятной на вид: чуть округлое лицо и маленькие губы, русые, как у сына, волосы, доходящие до середины груди и слегка завивающиеся на концах, синие глаза. Сама она была невысокого роста и довольно худощавой, но зелёная вязаная кофта и чёрные штаны сидели на ней удивительно хорошо и нисколько не висели. Альфонс поспешил поздороваться:
— Добрый день, миссис Фишер!
— Здрасте, тёть Марта!
— Привет, Райн, — тепло улыбнулась другу сына Марта и перевела любопытный взгляд на стоящего рядом с ним незнакомого мальчика. Он явно нервничал, судя по чуть дрожащему голосу и крепко сжавшим подол школьного пиджака пальцам, и неловко переминался с ноги на ногу. Периодически приоткрывал рот, видимо, желая представиться, но, очевидно, боясь говорить первым. Марта улыбнулась. Этот ребёнок, как и говорил сын, был тихим и скромным, без так свойственных подросткам наглости и пафоса. Марта протянула ладонь, и мальчик, чуть помявшись, неловко пожал её.
— Меня Марта зовут, а ты, я так понимаю, Альфонс?
— Да! — Альфонс вытянулся ещё сильнее и зачем-то добавил: — я перевёлся в класс вашего сына прошлой осенью. Приятно познакомиться!
— Взаимно, — женщина вновь улыбнулась и коротко кивнула. — Вы, наверное, проголодались, пока шли сюда? Идёмте в кухню, я как раз закончила с обедом.
Первой реакцией Альфонса было отказаться — не хотелось объедать семью друга, — но предупреждающий взгляд Луца позади матери, а также откровенное облизывание Райнарта заставили промолчать и скованно кивнуть.