Из огня да в полымя: перекрёстки судеб

      Солнце уже взошло над горизонтом и разогнало ночную мглу — это было понятно по проникающему сквозь голубые шторы свету и прорывающимся сквозь толщину оконного стекла трелям птиц. Эдвард устало застонал, скривился и нехотя принял полусидящее положение. Вставать совершенно не хотелось. Ещё и голова покалывала, будто он весь предыдущий день расшифровывал древние рукописи или проводил алхимические трансмутации.       Настроение было паршивое.       Мельком взглянув на верхний ярус трансмутированной полковником специально для них кровати и не увидев привычно свисающего края одеяла или руки брата, Эдвард понял, что Альфонс уже встал. Вот ведь ранняя пташка. Особенно когда чем-то воодушевлённый. Окошко на календаре было передвинуто на двадцать второе число февраля, на субботу. Эдвард зло усмехнулся: противный полковник не позволил и дальше торчать дома и, по их переезду к нему, на следующий же день буквально за шкирку отволок в школу. К счастью, великий позор постиг не только его, но и Альфонса: младший братишка вдруг заартачился и не хотел идти на уроки, что стало великим сюрпризом для их опекуна. Если бы на них не таращилась половина школы, Эдвард бы обязательно как-нибудь прокомментировал его изумлённый вид.       Вздохнув, подросток заставил себя встать на ноги, подхватил со стула трусы и майку и протопал в ванную. Утренний душ взбодрил, смыл остатки сна и даже немного улучшил настроение. Совсем чуточку. Тщательно вытерев мокрые волосы полотенцем и взяв со стиральной машинки лежащий в коробке фен (который, как пояснил Мустанг, забыла одна из его пассий, но он старался об этом не думать) Эдвард вернулся в комнату и уже там окончательно просушил волосы. Удобная штука. Отложив фен на край кровати, помассировав усталые веки, надел оранжевый свитер, тёплые спортивные штаны и чисто ради забавы купленные ещё при первом походе с полковником в магазин носки-перчатки. Ни он, ни Альфонс так ни разу и не рискнули их примерить, да и Мустанг открыто заявлял о своих мыслях относительно «столь сомнительной вещи», но сейчас Эдварду отчего-то захотелось их достать. В голове мелькнула мысль, что немного юмора поможет скрасить слишком мрачную в последнее время жизнь. Кое-как нацепив на себя чудо-носки, пошагав на месте, пытаясь избавиться от странных ощущений в области пальцев, Эдвард подошёл к окну и лёгкими рывками отвесил шторы.       — Что за? Какого хрена, вчера же он почти сошёл!       За окном была настоящая зима.       Снег, ещё пару дней назад потёкший по полям и асфальту журчащими ручейками, каким-то удивительным образом за одну ночь полностью восстановил свои потери от пригревшего ранее солнца. Дорожку замело, деревья вновь облачились в белые шубы, а на месте стоявшей воды блестел лёд.       — Не ругайся с утра пораньше, Стальной, — Эдвард нахмурился и обернулся на неслышно вошедшего в комнату Мустанга, сложил руки на груди. Мужчина подошёл к окну, потянулся к шторам, поправляя. — В Аместрис пришёл северный циклон, такая погода продлится ещё три-четыре дня, а потом снова начнётся потепление. Военные синоптики уверены, что в марте точно будет весна.       — Хотелось бы верить.       Мустанг пожал плечами:       — Ну, в отличие от гражданских, наши предсказывают максимально точно. В любом случае, завтрак готов и ждёт всего один рот, пойдём.       — Только расчешусь, — не став спорить, предупредил Эдвард.       Рой Мустанг коротко кивнул, прищурившись, глянул в окно и покинул комнату, приказав не тянуть резину. Не сдержав желания показать в спину опекуна язык, Эдвард схватил деревянный гребешок и подошёл к зеркалу. Ему предстояло пережить тяжёлые минуты борьбы с образовавшимися после сна и мыться головы колтунами.       В кухне пахло рыбой и жареной картошкой, и не евший с прошлого вечера желудок жалобно заурчал. Эдвард обхватил живот рукой, спрыгнул с двух последних ступенек винтовой лестницы и, старательно игнорируя косой взгляд младшего брата, прошёл и сел за стол. С Альфонсом они почти не разговаривали целую неделю — с момента оплошности Эдварда и сообщении о письме Хоэнхайма. В тот день рассорились они не на шутку, даже до кулаков дело дошло — спасибо Рою Мустангу, что вовремя вмешался и не допустил проставления синяков или чего похуже. Но обиду на брата Альфонс затаил страшную, впрочем, как и Эдвард на него. Первые два дня общались они исключительно через Роя, которому быстро надоела роль почтового голубя, и который прочитал им обоим язвительную лекцию да приказал «вести себя нормально». Собственно, тогда братья и соизволили отвечать друг другу короткое «да», «нет», «не знаю». И всё-таки на душе у обоих Элриков было тяжело: они редко ссорились после гибели матери, а уж чтобы до драки дело доходило — таких моментов и не было, наверное. Главным образом потому, что тогда Альфонс не мог ходить, а Эдварду совесть не позволяла зарядить по макушке больного братца, даже если тот порой откровенно его раздражал. Да и запретную тему — где Ван Хоэнхайм и помнит ли он вообще о сыновьях — никто не поднимал.       Подвинув тарелку ближе и стиснув в правой руке вилку, Эдвард первым делом отправил в рот картошку, а уже после наколол и маленький кусочек рыбы. Он равнодушно относился к морепродуктам, но в отличие от мясных блюд всегда ел рыбу с особой осторожностью — не хотел подавиться костями или проглотить их.       — Это филе, хватит перебирать, — заметив, как медленно и напряжённо Стальной пережёвывает запеченного с майонезом и сыром хека, прокомментировал Рой. Мальчишка одарил его скептичным взглядом, пожевал ещё некоторое время и только потом проглотил.       — Даже если так, я не хочу, чтобы случайно не убранная кость встала мне поперёк горла.       Альфонс на заявление брата тихо прыснул и закашлялся, подавившись. Сидящий ближе всех Эдвард пару раз от души хлопнул его по спине и перевёл на наблюдающего за ними Мустанга говорящий взгляд: «вот видишь?». Рой на это лишь закатил глаза да отправил в рот очередную вилку завтрака.       — Это из-за того, что он корчил смешные рожи, — успокоив дыхание, невозмутимо заявил Альфонс, кивнув в сторону брата. Тот мигом нахохлился и возмущённо надул щёки:       — Вот скажи, полковник, чего этот товарищ, — не глядя, он указал на косившегося на него Альфонса, — решил, что я корчил рожи? Я что, кривлялся, когда говорил или странно дёргался?       — У тебя было забавное лицо.       Эдвард в удивлении округлил глаза, а потом надулся, пробормотав под нос тихое «предатель». Да, он и правда позволил себе немного погримасничать, но признавать правоту младшего брата — с которым в данный момент он всё ещё был в ссоре — было унизительно. Подросток сложил руки на груди, понимая, что аппетит испорчен и доесть вкусный завтрак, увы, не получится.       «Противный полковник, вот что ему стоило поддержать меня, а?»       — Как бы то ни было, вы долго ещё друг на друга дуться будете?       Ответом послужила тишина, и Рой тяжело вздохнул. Не таким он представлял времяпрепровождение Элриков у него дома и, честно говоря, пока не особо понимал, что должен сделать, чтобы те прекратили эту драму и начали вести себя нормально. Единственное, что Рой точно знал, так это что ещё пару дней такого напряжения — и он на стенку полезет. Было морально тяжело видеть этих обычно дружных мальчишек порознь, с хмурыми лицами и периодически отпускающими шпильки в адрес друг друга. Почему-то до этого Рой наивно полагал, что эти двое никогда не ссорятся. Реальность же оказалась не такой утопичной: всё же Эдвард и Альфонс — самые обычные братья, к тому же подростки. А насколько беспощадными порой бывают распри между, казалось бы, самыми близкими, Рой знал не понаслышке — спасибо двум сёстрам, появившимся у него после встречи с мадам Кристмас.       Скрип стула и последовавшее за ним «спасибо, было вкусно» от Альфонса оторвали мужчину от детских воспоминаний, в которых он через день, чуть ли не до вырванных клоков волос цапался со вспыльчивой Ванессой, а тихая и уравновешенная Марта всеми правдами и неправдами пыталась их успокоить и помирить. Правда, иногда ссориться доводилось и с ней.       — Рад, что тебе понравилось.       Рой улыбнулся Альфонсу кончиками губ и перевёл взгляд на ковырявшегося в тарелке Эдварда. Тот сидел, будто не заметив ухода брата из-за стола, думал о чём-то своём и никуда не торопился. Есть, правда, тоже спешил. Рой тихо вздохнул и подпер подбородок ладонью.       — Эй, полковник?       — М-м? — он заинтересованно искривил бровь. Мальчишка явно сомневался в том, что хотел спросить, и Рой боялся спугнуть его.       — Слушай… — пальцы Эдварда до побелевших костяшек сжали стакан с кефиром, — а в Лиоре правда уже спокойней? Ты не врал нам?       Сердце Роя словно тисками сжало. Он подозревал, наблюдая за поведением мальчишки, что того мучила открывшаяся информация, но раз Стальной решил снова затронуть эту тему, да ещё и с ним, то дела были совсем плохи.       — Правда. — Мужчина выпрямился и постарался придать лицу наиболее невозмутимое выражение. Стальной не должен был увидеть в его глазах беспокойство. — Прошла почти неделя, ты должен был уже принять реальность.       На лбу Эдварда вскочила жилка и, резко отодвинув от себя тарелку с завтраком, он с силой опустил руки на стол:       — Как я могу просто забить на всё и делать вид, что ничего не происходит?! По моей вине погибли люди и, возможно, продолжают погибать, а я даже ничего не знал! Если бы я мог хоть что-то исправить…       — Это был наш общий промах, Эд, хватит винить во всём только себя! — Не успевший уйти и услышавший разговор Альфонс перебил самоуничижительную речь брата настолько резко и неожиданно, что вздрогнул не только Эдвард, но и сидевший напротив и прекрасно видевший его Рой. Альфонс на миг отвёл глаза, смутившись, и продолжил уже куда тише: — я имею в виду, тогда мы думали, что помогаем людям, обличая Корнелло.       — И это оказалось большой ошибкой!       — Но мы тогда этого не знали!       — Незнание не умаляет вины!       — Зато лиоровцам открылась правда! Я не думаю, что все поголовно продолжили считать этого шарлатана своим наставником, вспомни хотя бы Розу!       — И что с ней! Она выглядела как выжившая после апокалипсиса и, если честно, я не уверен, что за её приглашением не скрывался посыл никогда не возвращаться. По сути, все её мечты-надежды обратились прахом.       Эдвард положил локти на стол и опустил на них подбородок. На душе было паршиво и больно. Рядом скрипнул и отодвинулся стул, на который тотчас уселся и скопировал его позу Альфонс. Эдвард скосил уставшие глаза на брата.       — Я так надеялся, что хоть что-то в этой жизни сделал правильно.       Кухня погрузилась в тишину. Оба брата выглядели так, словно только что похоронили кого-то из близких и теперь пытались понять, как жить дальше. Рой внимательно посмотрел сначала на младшего, потом на старшего Элрика и поднял глаза к потолку, неслышно вздохнув. Он примерно понимал, что сейчас чувствовали эти дети — у самого состояние было немногим лучше, когда военный экспресс привёз их из Ишвара в Централ, а ведь он был старше этих мальчишек.       — Послушайте, ребят… — Рой сложил пальцы домиком и замолчал, обдумывая, какими словами лучше получится донести до них мысль. Элрики в ожидании подняли на него глаза. По крайней мере, он целиком завладел их вниманием. Прочистив горло, решил не томить: — не разоблачи вы Корнелло, он бы вконец задурил головы лиоровцам, завершил создание собственного культа личности и всё равно организовал бы мятеж. Было проведено расследование, и полиция обнаружила в подвале так называемого храма настоящий оружейный склад. От простого холодного до огнестрела и боевых гранат, даже противотанковые мины были — как выяснилось, у него были сообщники на заводе-изготовителе. Также нашли тротил и несколько бочек с бензином. Планировались акты терроризма, которые свалили бы на Правительство или военных, чтобы посеять недоверие и ненависть к властям. Вы своими действиями сорвали им все планы. Да, мятеж в итоге произошёл, но его давно готовили и он всё равно бы случился, а так, благодаря тому что у многих горожан спала пелена с глаз, пролилось куда меньше крови, чем могло бы. Всё под контролем.       Сначала с надеждой слушающий его речь Стальной внезапно вспылил и вскочил со стула:       — Так ты хочешь сказать нам не брать эту историю до головы?!       — Я хочу сказать, — Рой отпил из своего стакана, — что на данный момент времени у вас двоих есть более важная задача, чем лить слёзы и есть себя поедом из-за лиорского конфликта. Вам нужно вернуть свои тела. Пусть не с помощью философского камня, но каким-нибудь другим способом. А с мятежниками разберутся специально обученные взрослые. Аместрис уже проходил гражданскую войну. Не бойся, Правительство сделает всё возможное, чтобы не допустить её повторения.       — Но ведь жертвы уже были, — осторожно заметил Альфонс.       — Да, — не стал отрицать Рой, — но единицы и, к счастью, среди них в основном радикалы и террористы. Полиция и, если понадобится, военные смогут защитить и Лиор, и Аместрис. Просто на всё нужно время, ребята. Большинство из повстанцев уже перестали быть ведомыми эмоциями и начали делать выводы из того, что видят собственными глазами, а не слышат из городских сплетен или громких речей радикалов. Всё будет хорошо.       По кухне разнёсся тяжёлый, синхронный вздох, и Элрики с вялыми улыбками переглянулись. В словах взрослого определённо был смысл. Им нельзя было погружаться в пучину отчаяния и нужно было искать новые способы вернуть свои тела в нормальное состояние. Нельзя было забывать о самом главном. Стальной медленно вернулся за стол, в несколько быстрых движений затолкал в рот остатки порции, осушил стакан с кефиром и, стукнув им, поднялся, едва слышно прошептав слова благодарности. От неожиданности Рой даже дар речи потерял: чтобы Стальной, да поблагодарил его? Его, из всех людей? На миг мужчина даже решил, что ему послышалось, но выразительный взгляд мальчишечьих глаз убедил в обратном. Внутри растеклось тепло, и пришлось сжать скулы, чтобы не расплыться в глупой улыбке — совершенно ни к чему этому паршивцу знать, как сильно осчастливило его одно простое слово. Окончательно на голову сядет да ножки свесит.       «Интересно, это «спасибо» было за завтрак или за разговор? Может, за всё вместе?» — Рой проследил за прошедшим в коридор и скрывшимся за стеной подопечным, улыбнулся и перевёл взгляд на стол. Настроение тотчас немного снизилось, и брови сошлись у переносицы. Недовольно цыкнув, Рой упёр один кулак в бок и прокричал, надеясь, что его возмущение дойдёт до адресата: — Стальной, а убрать за собой со стола слабо?!

***

      Матрац был мягкий и упругий, и лежать на нём было сплошное удовольствие. Совершенно не так, как на кровати в общежитии, после сна на которой ещё пару часов ломило спину. Эдвард растянулся на кровати, согнул в колене левую ногу и блаженно закрыл глаза. Да, ради этого ощущения стоило согласиться пожить некоторое время у вредного начальника и опекуна в одном лице.       Эдвард щёлкнул кнопкой серебряных часов, открывая крышку — в день, когда он стал государственным Алхимиком, Мустанг был очень убедителен, говоря, что удостоверение всегда должно находиться при нём — и слегка нахмурился, увидев, что стрелки показывали уже начало второго. С момента позднего завтрака прошло почти пять часов, и всё это время он убил впустую. Сказал, что собирается подремать, а в итоге бессмысленно провалялся, размышляя обо всём, что не имело никакого значения. Мысленно укорив себя, что мог бы использовать это время для размышлений, как ещё можно вернуть их тела, подросток осторожно поднялся на локте и запрокинул голову вверх.       — Проснулся?       Эдвард моргнул на полувопрос брата.       — Как узнал? Я же тихо вроде.       — Ты пошевелился, когда я посмотрел.       Альфонс заложил страницу книги закладкой и отложил к стене. После того рокового вечера, когда они расшифровали записи Марко, у него отбило всю охоту читать алхимические труды — на любую тематику — и наконец появилось время погрузиться во второй том «Боевых котов», подаренный ему Роем на Новый год. Книга кишела переживаниями, боями и заговорами, иногда разбавляемыми искрометным юмором, и моментально уносила в сказочный мир говорящих котов-воинов, вынужденных сражаться за благополучие своего клана с другими котами.       — Слушай, Ал…       Эдвард замолк и сел в кровати, запустив пятерню в волосы. Пока валялся и витал в облаках, успел поразмыслить и над их с братом ссорой и пришёл к выводу, что Мустанг — как бы противно ни было это признавать! — совершенно прав и им давно следует помириться. А для этого нужно было сказать те самые слова. И это затрудняло задачу. Альфонс, заметив его терзания, обеспокоенно свёл брови к переносице и поспешил спуститься вниз. И это стало решающим фактором. Собравшись с духом, Эдвард вдохнул поглубже и сложил ладони:       — Прости меня! Я не хотел обзываться или драться, просто… Я не хочу видеть его в своей жизни и никак не могу привыкнуть, что у тебя другое мнение на этот счёт.       Альфонс выглядел удивлённым первые две-три секунды, а потом его лицо озарила искренняя улыбка. Эдвард шумно выдохнул, криво улыбнулся и потёр заднюю сторону шеи, как обыкновенно делал, когда чувствовал неловкость. Извинения всегда давались ему нелегко. Одно простое слово будто высасывало из него жизненные силы, а уж полное признание своей ошибки и вовсе чуть ли не подкашивало. Зато потом на душе резко становилось легко-легко и это чувство было просто потрясающее.       — И ты меня. — Альфонс улыбнулся ещё шире и раскрыл руки для объятий. — Мне тоже не следовало так радоваться и провоцировать тебя, знаю же, что для тебя это больная тема.       — И ничего не больная, — проворчал Эдвард, но дальше развивать дискуссию не стал. Неуклюже нырнув в объятия, он положил подбородок на плечо брата и крепко стиснул его спину левой рукой, стараясь не напрягать правую — не хватало ещё синяков автобронёй наставить. Альфонс же в отличие от Эдварда не сдерживался и счастливо пыхтел ему в затылок.       — Рад, что вы наконец решили зарыть топор войны.       Братья синхронно вскрикнули и столь же синхронно подскочили от раздавшегося прямо за ними голоса Мустанга. Мужчина стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди. На губах его застыла небольшая улыбка, а в глазах слишком явно читалось облегчение. Эдвард и Альфонс переглянулись, и младший брат опустил голову, а старший неловко отвёл взгляд: было немного стыдно, что доставили опекуну переживаний из-за глупой ссоры. К счастью, сам Мустанг больше никак не прокомментировал их примирение, и мальчишки чуть расслабились.       Эдвард потёр затылок и вопросительно изогнул бровь, посмотрев на начальника, не уверенный, что должен сказать. Наверное, ему следовало что-то сказать, но все слова и мысли будто вылетели из головы, оставив звенящую пустоту. На помощь пришёл Альфонс.       — Вы что-то хотели, сэр?       Мужчина едва заметно поморщился на «сэра», и внутри Эдварда снова подняло голову то странное чувство, что он пока не мог идентифицировать. Было похоже на банальную ревность — с чего бы полковнику-гадине хотеть, чтобы Альфонс обращался к нему проще, когда его, Эдварда, постоянно упрекал в нарушении субординации?! — но ведь этого просто не могло быть. Ревнуют только тех, кем дорожат и кого любят, а к Рою Мустангу он совершенно точно ничего такого не испытывал. В таком случае оставался гнев. Эдвард выдохнул почти с облегчением: да, это чувство больше сочеталось с его отношениями с этим человеком. Он ни в коем случае не ревновал своего самодовольного и невероятно раздражающего начальника к собственному брату.       Перед глазами появилась рука со сложенными пальцами, и в следующий миг раздался громкий щелчок.       — Эй, Стальной, ты ещё с нами?       Эдвард вздрогнул, отпрянул от слишком близко подошедшего к нему Мустанга и несколько раз моргнул. Наверное, на его лице отразилось слишком ошеломлённое выражение, потому как тот издал приглушённый смешок, а стоящий у окна Альфонс весело заметил, что он всё прослушал.       — Я прекрасно всё слышал! — топнул ногой Эдвард и моментально залился краской на просьбу Мустанга повторить, что он только что сказал. Он не мог этого сделать. Погрузившись в размышления о собственных чувствах он совершенно забыл, что в комнате помимо него были и брат с полковником и как итог не имел ни малейшего представления, о чём эти двое могли говорить минуту назад. Вариантов было множество, начиная от красоты кошек и заканчивая напряжением на западной границе.       Поэтому Эдвард решил притвориться, что не понял вопроса и в наигранном недоумении изогнул бровь:       — Ты сказал повторить, что ты сказал.       — А раньше?       Противная ухмылка расплылась по губам Мустанга, глаза хитро блеснули, и стало ясно, что он принял игру и не успокоится, пока последнее слово не окажется за ним. Эдвард вздёрнул подбородок. Он тоже был не лыком шит. Правда, с полковником его упрямство ещё ни разу не помогло, но ведь вероятность победы всегда оставалась пятьдесят на пятьдесят, а значит, когда-нибудь да удача должна была улыбнуться и ему.       — Ты спросил, с вами ли я.       — Ещё раньше? — елейным голосом поинтересовался мужчина, и у Эдварда зачесался кулак.       — Ну… — он понял глаза к потолку, пытаясь рассуждать здраво. Если Мустанг решил щёлкнуть пальцами перед его носом, чтобы привлечь внимание, значит, до этого несколько раз позвал его, и он не ответил. Верно? Звучало вполне логично, и Эдвард маньячно оскалился: — ты позвал меня.       Мустанг смерил его насмешливым взглядом:       — Ну, а что я говорил до того, как позвал тебя?       На какой-то миг Эдварду показалось, что он — герой волшебной книжки и от злости у него сейчас пар из ноздрей и ушей повалит. Почему этот человек просто не мог оставить его в покое?! Ну прослушал он их разговор, так что с того? Судя по закусывающему от смеха губы Альфонсу, ничего важного или срочного они не обсуждали, так к чему этот фарс? Эдвард вызывающе сложил руки на груди и смерил Мустанга упрямым взглядом. А потом вдруг по-доброму улыбнулся и почти ласково ответил:       — Вы несколько раз позвали меня. Сэр, — добавил он уже с сарказмом и по ликующему взгляду мужчины понял, что проиграл бой. Желудок скрутило и стоило больших усилий не скривиться и лицом.       — То, что ты решил вспомнить про вежливость и субординацию, Стальной, весьма похвально. Но в данном случае это только подтверждает, что сказать тебе нечего и ты откровенно увиливаешь от ответа.       «А тебе доставляет неземное удовольствие меня раздражать, и что?»       Эдвард закатил глаза и, показательно повернувшись спиной, недовольно фыркнул. Мустанг рассмеялся. Открыто и искренне. Эдвард даже замер на секунду: ни разу этот человек не смеялся с его слов или действий. Были насмешки, ухмылки и дружеские подколы, но никогда не искренний, добрый смех, который оказался на удивление приятным. Губы сами собой начали расплываться в улыбке, и Эдвард успел прикусить щёки до того, как всё стало слишком очевидно. Ни к чему показывать Мустангу, что он совсем не против такой реакции.       — И нечего ржать как лошадь, придурок.       Вышло грубее и жёстче, чем хотелось, и Эдвард напрягся. Он не хотел проблем, но и идти на попятную не хотел ещё больше. Он не был каким-то слабаком, боящимся последствий своих необдуманных слов и действий.       — Я смотрю, ты в край обнаглел, а? — Черты лица Мустанга ожесточились, в глазах появилось нескрываемое раздражение. Эдвард незаметно отступил на полшага. Ладно, может немного — совсем чуть-чуть! — он и побаивался старшего Алхимика, но показывать это оному совершенно не собирался. Много чести! Мустанг тем временем сверлил его хмурым взглядом, явно обдумывая, как получше отыграться. Наконец нашёлся: — знаешь, ты хамишь потому, что тебе нечем заняться. И так уж вышло, что я знаю лучший способ развеяться от домашней рутины. Одевайтесь.       Эдвард осторожно переглянулся с Альфонсом, но брат лишь пожал плечами.       — Давайте-давайте, — махнул им Мустанг и как-то нехорошо ухмыльнулся: — сейчас быстро взбодритесь.       Очередной взмах лопаты отправил горстку снега с дорожки на клумбу, и Эдвард выпрямился, разминая спину. Шапка съехала на глаза, волосы и спина ощутимо взмокли, и очень хотелось есть. Он недооценил масштабы ночного снегопада и вместо ожидаемых пятнадцати минут махал лопатой уже больше часа. Единственное, что удерживало от ругани вслух, так это что и Альфонс, и сам Мустанг не просиживали штаны дома, а также трудились в поте лица.       И всё-таки совсем не возмущаться Эдвард просто не мог.       Немного ускорившись и поравнявшись с братом, он поймал его сосредоточенный взгляд, кивнул на лопаты и шёпотом поделился своим негодованием:       — Знаешь, когда он сказал что знает лучший способ развеяться, я сразу заподозрил неладное, но… Какого фига мы должны убирать снег?       — Меньше слов, больше дела, Стальной.       Эдвард округлил глаза и вытянул подбородок. Мустанг был в шагах десяти, работал к ним спиной и не должен услышать его бормотание, но услышал. И его ворчливого тона каким-то образом оказалось достаточно, чтобы Элрики позабыли о разговорах и принялись с ещё большим усердием очищать дорожки и плитку двора от снега.       Вернуть лопаты в гараж получилось только спустя несчётное количество времени, тысячи потраченных нервных клеток (снегопад неожиданно возобновился) и промокших насквозь курток. Альфонс, поняв, что работа окончена, поспешил вернуться в теплоту дома под предлогом посещения туалета, а Эдварду ничего не оставалось кроме как помочь командиру сложить инвентарь и поделиться тревогами относительно погоды. Мустанг на его беспокойства повздыхал да махнул рукой, заявив, что в данном случае люди бессильны и могут разве что махать лопатами да откапывать дорогу, чтобы не завязнуть в снегу.       — Кстати, передай Алу спасибо. Без вас, ребята, я бы дольше провозился. — Рой защёлкнул замок гаража, подавил зевок и направился к крыльцу, про себя улыбаясь на пыхтящего позади подростка. Хотелось горячего чая и чего-нибудь сладкого.       — Да ладно тебе, ты же Огненный Алхимик, — Эдвард обогнал его, повёл рукой, указывая на двор, и крутанулся на одной ноге вокруг своей оси, — мог бы щёлкнуть пальцами и растопить этот снег за пару секунд.       Мустанг смерил его недоверчивым взглядом:       — Ага, и через пятнадцать минут сюда с воем съехались бы все пожарные машины в округе и Комитет по контролю алхимии. Спасибо, Стальной.       Эдвард нервно хихикнул и зарылся правой рукой в волосы. Он действительно не подумал о последствиях применения огненной алхимии здесь, в черте города, где любой любопытный сосед мог узнать секрет молодого офицера. Секрет ведь? Подросток поднял брови в вопросе и даже уже открыл рот, чтобы озвучить его, когда Мустанг лениво покачал головой:       — Нет, я не свечу часами направо и налево и тебе не советую. Меньше знают, крепче спят.       «И то верно», — грустно искривив губы, Эдвард на всякий случай кивнул, показывая, что всё понял и никаких алхимических фокусов во дворе не будет. Не то чтобы он изначально собирался сделать что-то подобное.

***

      Вечер наступил слишком быстро, Эдвард даже не успел сообразить, куда делись последние три часа. Казалось, он только-только переступил порог дома, мокрый и вымотанный после уборки снега, и завалился на диван почитать старый выпуск газеты, завалявшийся у полковника ещё с лета, но содержащий на своих страницах слишком забавные комиксы и анекдоты, чтобы отравиться в мусорное ведро.       Отсмеявшись после последней шутки и убедившись, что больше ничего интересного в газете не наблюдалось, Эдвард разобрал ту на листы, сложил их в несколько раз, загнул края и аккуратно развернул, явив на свет пять больших, пестрящих буквами и рисунками бумажных корабликов. Давно он не занимался оригами, хотя в детстве это было одним из любимых дел после алхимии.       — Мило, — выбравший именно этот момент чтобы зайти в гостиную Рой Мустанг с интересом посмотрел на выставленные на столе кораблики. Взял один и с видом исследователя принялся осматривать со всех сторон. А потом вдруг ловким движением развернул и впился взглядом в образовавшиеся на бумаге сгибы. Возмущённый такой наглостью Эдвард уже открыл рот, чтобы высказать начальнику всё, что думает о нём самом и его длинных пальцах в частности, когда тот вдруг кивнул сам себе и принялся снова мучить бумагу. Эдвард следил за его действиями с лёгким недоумением. Сначала бывший кораблик принял вид странного бумажного самолётика, а потом — буквально спустя пару движений — в руках полковника красовался самый настоящий парусник. С одним большим парусом и вторым, чуть поменьше.       — Ого! — Эдвард выхватил фигурку из рук взрослого и с благоговением принялся осматривать.       Он никогда не делал ничего подобного! Да, он увлекался оригами, но познания в этой области были довольно скудными и в основном сводились к общеизвестным формам: кораблику, самолётику, лягушке и парочке других животных. Мустанг же за полминуты соорудил нечто столь классное.       — Ещё можно лодочки делать, хотя с ними мороки больше, как по мне.       — Научи!       Просьба покинула рот прежде, чем мозг успел всё обдумать и отказаться от заранее провальной идеи — Мустанг ни за что бы не стал учить его чему-либо, тем более такой ерунде. Тем более ерунде, в которой он явно был лучше.       — Без проблем.       «Ну вот, что и требовалось дока… Что?!»       Эдвард резко вскинул голову и изумлённо выпучил глаза. Мустанг смотрел спокойно, без привычного самодовольства и превосходства во взгляде.       — Но сначала ты расскажешь, что тебя так беспокоит.       «Откуда?! Он телепат, что ли?» — Эдварду стоило огромных усилий не отшатнуться от неожиданности и не схватиться за голову. Мустанг не мог просечь о его тревогах и душевных метаниях, он ведь не давал никаких поводов для подозрений. Сглотнув и специально втянув носом побольше воздуха, подросток постарался придать голосу как можно больше недоумения:       — О чём вы? Ничего меня не беспокоит.       — Вот ты и прокололся.       — То есть?       Сердце стало биться слишком сильно, отдавая в ушах. Эдвард растерянно потёр левую руку правой. Прокололся? Но где? Он же вёл себя максимально спокойно и непринуждённо.       — Когда ты нервничаешь или что-то задумал, или что-то натворил, то сразу переходишь на «Вы». Вот как теперь, например. — Спокойно пояснил Рой и взял ещё один кораблик. — К тому же, последний час я затылком ощущаю пристальный взгляд, а когда оборачиваюсь, ты спешишь уткнуться носом в газету. Так что рассказывай.       — Это глупо.       — Позволь мне самому решить.       Эдвард закусил губу и смял пальцами низ кофты. Начать говорить оказалось неожиданно трудно. Он тысячу раз прокрутил в мозгах эту догадку, но всё равно не был уверен, что вообще рассуждал в нужном направлении. Очень не хотелось показаться дураком перед Мустангом. Словно он несмышлёный ребёнок, не умеющий отличать один тип трансмутации от другого. Да и вообще это не его профиль! Ткань слишком плотно намоталась на пальцы, и Эдвард поспешил освободить их до того, как они занемели. Мустанг опустил глаза на измятую газету, что минуту назад была корабликом, и подросток собрался с духом.       — Мы тут с Алом подумали и решили, что хотим попробовать порыть в направлении биоалхимии. В конце концов, было ведь много исследований на эту тему, эксперименты с химерами и всякое прочее…       Эдвард резко замолк и поджал губы. В мыслях и обсуждениях с братом всё казалось логичным и обоснованным, теперь же, когда слушателем был Мустанг, уверенность меркла с каждой утекающей секундой.       — Думаю, в этом есть смысл.       — О. Правда? — Эдвард растерялся. Он был уверен, что старший Алхимик скептично отнесётся к их идее, но тот умудрился удивить его дважды за последние пять минут. И Эдвард не был уверен, хорошо это или плохо. Мустанг словно открывался ему с другой стороны.       — Да, — кивнул Рой и провёл ребром ладони по сложенному в причудливый квадратик листку газеты. — У меня есть доступ ко всем личным делам Государственных Алхимиков, я посмотрю и найду кого-нибудь сведущего в этой сфере. Держи.       Прежде чем Эдвард успел сообразить, ему в ладони легла маленькая оригами-лодочка.