***
Автобус распахнул двери прямо напротив огромной грязевой лужи и ни умоляющий взгляд Альфонса, ни даже продемонстрированные Эдвардом серебряные часы не заставили водителя проехать вперёд ни метра. Братья сдались под недовольными комментариями пассажиров и угрозами водителя закрыть двери и поехать до следующего остановочного пункта и неохотно ступили в вязкую, коричневую жижу. Показавшаяся неглубокой лужа затянула ботинки до самого верха, просочилась внутрь и неприятно коснулась кожи. — Она ледяная, — передёрнул плечами Альфонс, поспешно прыгая в сторону уцелевшей части дороги. — А как ты хотел, до лета ещё далеко. — Эдвард отчаянно старался удержать равновесие на одной ноге и не опускать правую ступню в воду, но, почти допрыгав до ровной дороги, споткнулся и был вынужден это сделать. — Твою ж! Вода и правда оказалась ледяной — Альфонс ничуть не приукрасил. Крикнув брату бежать, Эдвард со всех ног припустил в сторону виднеющегося особняка, всей душой надеясь, что за пять минут они не подхватят простуду. За годы бродяжничества у них выработался какой-никакой иммунитет и была надежда, что обретение нормального дома не уничтожило его. Мистер Такер встретил их на пороге. Мужчина не сказал ни слова на промокшие ботинки и штанины, а также тянущуюся из-за этого по пятам грязь, чем заработал у Эдварда ещё несколько баллов уважения. Он просто спокойно взял тряпку и вытер образовавшиеся лужи, после чего махнул рукой в сторону ванной и приказал отогреть ноги в тазу с горячей водой. Мустанг бы не заметил, что они вообще-то замёрзли и начал бы причитать о полах, коврах и прочей ерунде. Наверное, потому что он просто не был родителем и не понимал. Вообще Эдвард непроизвольно сравнивал двух старших Алхимиков, и счёт пока был не в пользу Огненного. Сшивающий жизни побеждал по многим позициям. Он не делал тупых замечаний, не высмеивал Эдов рост, не пытался контролировать каждое их с братом передвижение и, самое главное, не пытался показать своё главенство. С ним можно было спокойно поболтать на любые отвлечённые темы (о своей алхимии он не очень хотел говорить, но Эдвард понимал), поделиться переживаниями о своих мечтах и получить такую нужную поддержку. За почти две недели этот мужчина показал себя с совершенно другой стороны и стал братьям настоящим другом. Эдвард даже начал по-другому смотреть на его занятость и редкое общение с Ниной. В конце концов, девочка не была Алхимиком и была ещё слишком мала, чтобы обсуждать научные теории и участвовать в практических экспериментах, а её отец просто старался повторить свой предыдущий успех, продлить государственную лицензию и обеспечить тем самым её безбедное будущее. Когда Нина подрастёт, она поймёт, оценит его старания и не будет обижаться. — Мальчики, я сделал какао и бутерброды с сыром! Эдвард растянул губы в улыбке, услышав зов. Было что-то важное в том, как мистер Такер звал их есть. Что-то очень забытое и тёплое. Его правая ступня уже отогрелась и даже раскраснелась от горячей воды, ноги Альфонса были в идентичном состоянии, и на душе было очень приятно. — Он очень мил с нами. — Ага, не то что некоторые, которые только и горазды орать и отдавать тупые приказы. — Полковник вовсе не такой, — нахмурился Альфонс. — Ой, а если он «не такой», то как же ты так быстро понял, о ком я? — Эдвард приложил ладони к щекам в деланном удивлении. Брат раздражённо фыркнул. — Если бы ты тогда извинился, а не строил из себя чёрти-что, он бы… — Я уже говорил, что не считаю себя виноватым и извиняться не буду. Он получил что заслужил, так что отстань, — Эдвард стиснул зубы, изо всех сил стараясь не сорваться на крик. Альфонс поджал губы и опустил глаза в пол. Поболтав в тазу ногами ещё некоторое время, тщательно вытер их полотенцем и поспешил натянуть преобразованные из какой-то тряпки носки. Качество оставляло желать лучшего, но выбирать было не из чего: их носки терпеливо сушились после стирки, а запасных они не взяли. Сунув ступни в любезно предоставленные мистером Такером тапочки, он слил воду из своего таза в ванну и покинул комнату, проигнорировав оклик старшего брата. На него накатило раздражение. Эдвард часто поступал безрассудно, часто делал что-либо назло взрослым, часто кривлялся и отпускал за глаза обидные слова в их адрес. Но с Роем Мустангом это «часто» превратилось в «практически постоянно», и Альфонс никак не мог понять почему. Полковник не сделал им ровным счётом ничего плохого, наоборот, заботился и всячески помогал. Да, порой хмурился и мог позволить себе резкие выражения, но — видят Небеса — Эдвард сам напрашивался. Если бы он хоть иногда находил силы признавать свои ошибки!.. Если мёртвые и правда могли наблюдать с Небес за живыми, то, наверное, их мама была в ужасе от того как её старший сын порой вёл себя со взрослыми. Альфонс втянул носом воздух и тяжело выдохнул. Навернувшиеся слёзы зажгли глаза, но он часто заморгал и задрал голову в потолок, не позволяя им пролиться. Нельзя было жить прошлым. Их мама погибла больше пяти лет назад, её нельзя было вернуть. Нужно было отпустить её и продолжать жить дальше. Пусть он со временем только сильнее скучал по её объятиям, голосу и нежной улыбке. И Эдвард тоже скучал — он знал это наверняка, — но почему-то даже не пытался уважать её память и хорошо себя вести. В конце концов она ведь всегда учила их быть почтительными, скромными и отвечающими за свои слова и действия. Альфонс не верил, что брат забыл эти уроки. Просто… — Ал, да подожди же ты! Эдвард явно хотел нагнать его прежде, чем начнётся лестница, и его быстрые шаги напоминали топот слона. Или стада слонов, учитывая, что автоброня на левой ноге не отличалась мягкостью. Альфонс подавил смешок от пришедшего на ум сравнения. — Чего тебе? — он недовольно обернулся на взъерошенного брата. — Я не хочу бодаться с единственным родным человеком из-за какого-то там полковника, так что давай помиримся? — Я с тобой не ссорился. — Ну, Ал! Эдвард всплеснул руками и разве что ногой не топнул от недовольства. Он терпеть не мог, когда брат вот так отвечал на его предложения о примирении. Наступая на горло собственной гордости, Эдвард ждал мгновенного согласия и отказывался принимать другой исход. — Я же вижу, что ты дуешься. — Он обхватил Альфонса со спины за талию. Первые несколько секунд тот инстинктивно пытался освободиться, но, так и не сумев расцепить переплетённые пальцы брата, со вздохом сдался: — Ладно. Пусти уже. — Точно мир? — Точно. — Отлично, — Эдвард расцепил объятия и, выскочив вперёд Альфонса, широко улыбнулся: — пошли на кухню, мистер Такер нас уже заждался.***
Какао было горячее, сладкое и, как заверил хозяин особняка, исключительно с сухим молоком — единственная альтернатива, от которой Эдвард не плевался. Такер предложил решение проблемы сразу, как подросток заявил о своей нелюбви к «коровьей жидкости из вымени», чем заработал самый первый балл уважения со стороны Стального Алхимика. Проглотив последний кусок бутерброда, Эдвард аккуратно вытер губы салфеткой и поднял на взрослого осторожный взгляд: — Как там ваша аттестационная химера? Это был тонкий лёд, Эдвард знал это и напрягся в ужасном ожидании. Из предыдущих разговоров удалось вызнать, что аттестация Сшивающего жизни Алхимика состоится в конце недели, и, учитывая, что уже была пятница, логично было предположить, что главное условие для продления лицензии — сама говорящая химера — должна была быть готова. Вот только что-то внутри Эдварда металось и выло от дурного предчувствия. Тысячи «что, если» атаковали мозг с самого утра, вырисовывая различные сценарии, один хуже другого. Что, если эксперимент провалился, едва начавшись? Что, если образец оказался не жизнеспособным? Что, если трансмутация прошла успешно, но уже по завершении что-то пошло не так? — Она ждёт в лаборатории. Что, если химера не могла говорить? Что, если… Эдвард несколько раз быстро моргнул, останавливая поток мыслей, потряс головой и во все глаза уставился на взрослого. Мозг зафиксировал слова Шу Такера, а память подтвердила, что губы мужчины двигались и тот действительно сказал то, что сказал. — П-правда? Губы Такера растянулись в гордой улыбке. — Хотите посмотреть? — Ещё бы! Эдвард вскочил с места едва не опрокинув стул, не скрывая охвативших его эмоций. Всё это время он переживал, гадал, как всё пройдёт и даже раздумывал, чем может помочь, но наконец тревога улеглась. На душе как-то сразу потеплело. Улыбнувшись, он переглянулся с Альфонсом. Младший брат тоже не скрывал радости и в предвкушении переплёл пальцы, подняв руки на уровень груди. — Пожалуйста! Мужчина поманил их в сторону ведущей в подвал-лабораторию лестницы. Миновав первые несколько клеток, уже не обращая внимания на мельтешащих за толстыми прутьями тварей и их грозное рычание, мальчишки вышли в самый просторный и свободный от клеток и склянок угол лаборатории и почти синхронно замерли. Химера была огромной, с острыми когтями, и совершенно свободной в своих движениях. Не было ни клетки, ни ошейника с цепью, ни чего-нибудь ещё, что могло бы сдержать её в случае нападения. От этого по спине обоих братьев прошёлся холодок. — Ах, не волнуйтесь, — Шу Такер заметил напряжение плеч подростков и поспешил успокоить: — она не только понимает нашу речь и говорит, но и отличается довольно кротким нравом. Смотрите. — Он подошёл к твари вплотную, положил ладонь на пушистую макушку и легонько погладил. — Этих мальчиков зовут Эдвард и Альфонс, — он поочерёдно указал на каждого из братьев и снова посмотрел на химеру: — поняла? Тварь несколько секунд смотрела на своего создателя, а потом повернула голову в сторону замерших мальчишек. Подумав, сделала маленький шажок вперёд. — Э-эд-вард. Аль-фонс. — Офигеть! — Эдвард вытаращился на химеру, поражённый, что та и правда могла говорить. По слогам, очень хрипло и немного невнятно, но могла! До сих пор он с неким скепсисом смотрел на вероятность разговора нечеловеческого существа, но теперь все сомненья развеялись. Сшивающий жизни Алхимик и правда сотворил чудо. До сих пор не ясно как, но сотворил! Альфонс медленно опустил ладонь на голову химеры, осторожно провёл вперёд-назад и почесал за ухом. Тварь утробно заурчала от удовольствия. — Она и правда очень спокойная. Аттестационная комиссия точно будет довольна. — Да, она классная, — поддержал брата Эдвард. Подумав, повторил его движения и тоже погладил химеру. — Ты довольно симпатичная, если посмотреть внимательно, знаешь? Химера и правда оказалась не такой уж и страшненькой. По форме она напоминала большую белую собаку с лошадиными ушами и копной коричневого меха по голове и спине. «Во-о-т такие длинные волосы на спине, как грива у лошадки!» — вспомнились слова Нины, когда она описывала увиденную химеру. Эдвард хмыкнул про себя, отметив, что сравнение девочка подобрала невероятно точное. — Спа-си-бо, — тварь вильнула хвостом, выражая свою признательность за похвалу. — Эд-вард, — она ткнулась мордой ему в руку, — поиг-ра-ем? Бра-тик? Эдвард почувствовал, как из него выбило воздух. По телу прошёлся мороз, а колени не подогнулись только потому что он был слишком шокирован, чтобы опуститься на пол. В предложении поиграть не было ничего странного, учитывая, что основной составляющей химеры была именно собака, но это «братик»… С чего бы этой твари так называть кого-то, кого она только встретила? Эдвард облизнул сухие губы, скосил глаза на Шу Такера. Мужчина не выглядел нервничающим, но горло его явно напряглось, а челюсти сжались. Заволновался — понял Эдвард и вернул внимание химере. Тварь неловко повиливала хвостом и смотрела как-то неуверенно своими необычно синими глазами. Слишком знакомыми глазами. Вот только теперь из них исчез задор и хитринка, остались только подозрение и море вопросов. — Мистер Такер… — стоило огромных усилий начать говорить, но в итоге Эдварду удалось. — А когда вас бросила жена? Это был важный вопрос. Ладонь снова легла на пушистую макушку, рассеянно водя туда-сюда в тщетных попытках успокоить. Себя или же существо перед ним — Эдвард и сам точно не знал. Сшивающий жизни Алхимик задумался, взяв себя рукой за подбородок. — Так сразу и не вспомню… Думаю, около двух лет назад. Эдвард сглотнул ком слюны. — А когда вы получили государственную лицензию? — Два года назад. — В этот раз в голосе взрослого прозвучал вызов, и Эдвард закрыл глаза. Он знал это — Мустанг, да и Нина тоже, упоминали об этом — но нужно было подтверждение от самого Алхимика. Сердце стало биться медленнее, но в разы сильнее, отдавая в ушах и где-то в глотке. — А можно ещё один вопрос? — он не хотел его озвучивать. Не хотел даже предполагать что-то настолько бесчеловечное. Но ужасающая своей жестокостью догадка уже сформировалась в мозгу, и теперь нужно было только найти силы сказать это вслух. Эдвард обхватил себя руками за локти, силясь подавить накатывающую дрожь. — А где… Куда пропали Нина и Александр? Он сказал это. Рядом ахнул Альфонс, прижав ладони к лицу. Без сомнений, младший брат понял к чему он клонил. И Шу Такер тоже понял. Иначе бы не блеснули линзы его очков и не ожесточились столь скоро черты лица. — Всегда не любил таких догадливых детёнышей. Сердце Эдварда подскочило к горлу и ухнуло в низ живота. Он был прав. Его догадка — которая на самом деле была очевидна, но которую он всем сердцем хотел отрицать — подтвердилась. Но страшнее всего была даже не она, а то, что Сшивающий жизни Алхимик не выглядел ни на йоту раскаивающимся. На угловатом лице читались только злоба и досада, что кто-то сумел разгадать секрет его «гениальности». И это стало последней каплей в чашу самообладания Эдварда. — Ах ты ж мразь! Стальной кулак с силой врезался в челюсть не успевшего среагировать мужчины.