Я ждал тебя так долго...

Юнги повалил младшего на кровать и навис сверху. Сейчас не было ничего, что могло бы остановить вампира выцеловывать каждый сантиметр молодого красивого тела его истинного, желавшего заполучить своего альфу. Да, Мин прекрасно знал обо всех желаниях Чимина, поэтому, в конечном счёте, наплевал на собственный страх, понимая, что больше не может отстраняться от этого невероятного, притягательного и сексуального вампира. — Хен... – на выдохе произнес Чимин, прижимаясь к вампиру, чьи руки хаотично блуждали по красивому телу, — Я не хочу больше ждать. — Какой нетерпеливый, – промурчал довольно Юнги, стягивая с младшего футболку и лишние аксессуары. Взглянул на теперь открытый торс младшего и пошло облизнулся, понимая, что это тело теперь только его. Пак при виде такого старшего завелся ещё сильнее, взглядом очерчивая язык, скользящий по манящей нижней губе Мина, и тут же потянулся за новым поцелуем. Таким мокрым и смазанным поцелуем, заводящим обоих пуще прежнего, после которого у Юнги окончательно спустило все тормоза. Он отстранился от мягких губ младшего, заглянув своими красными глазами в карие напротив, и до Чимина наконец-то дошло. Вот оно. Вот, чего боялся Юнги. Отпустить себя. — Ты такой красивый, – завороженно произнес Чимин, коснувшись любимого шрама на правой стороне минова лица. Юнги пытался размеренно дышать, успокоиться, но Чимин все чувствовал. Не позволит, — Юнги, возьми меня. – заглянул в эти алые глаза пошлым томным взглядом, тем, что сводил Мина с ума, и не прогадал. Юнги нетерпеливо прорычал что-то несвязное и приблизился к Чимину, затягивая в глубокий поцелуй. Этот поцелуй не был похож на остальные. В нём слишком много чувств: страсть, желание, любовь, страх и боль. Чимин знал, что Юнги сейчас тяжело, фактически он сам вынуждал старшего оставаться таким – таким побитым и таким настоящим. Вынуждал его перестать прятаться от самого себя и дать ему, Чимину, увидеть, наконец, эту темную сторону. И как же Пак был благодарен этому добродушному вампиру за то, что пытается раскрыться, сопротивляется самому себе и старается меняться. Меняться ради них. С губ младшего сорвался тихий стон, и Юнги, не желая больше ждать, стянул последнее, что осталось на омеге под ним. В голову ударило желание поскорее коснуться горячего тела пальцами и языком, вычерчивая непонятные узоры и оставляя яркие отметины. Юнги не хватало метки на собственном запястьи, он не хотел ждать совершеннолетия омеги. Он хотел пометить его во всех видных и возможных местах, чтобы каждый знал, кому принадлежит Чимин. Чтобы никто даже не думал делать этого прекрасного омегу своим. Потому что Чимин создан только для Юнги. Омега торопливо принялся снимать одежду с альфы над ним, и стоило чёрной футболке упасть на пол, как младший замер в немом удивлении. Торс Юнги был покрыт шрамами, да так сильно, что трудно было найти живое место. Чимин испугался: сколько же испытаний пришлось пройти Юнги? — Вот об этом я и говорил, Чимини, – с ноткой разочарования в собственном голосе проговорил старший, позволяя младшему подняться с кровати и усесться поудобнее на ней. Чимин обводил указательным пальцем каждый шрам на подтянутом теле Юнги, бегая глазами по зажившим ранам. Слова Мина были будто ножом по сердцу для Пака младшего, ведь неужели можно настолько ненавидеть себя? Неужели Юнги сам себе настолько противен и ужасен, что совсем не видит эмоций Чимина? Да, шрамы. Да, много. Но ведь Юнги не выбирал такую жизнь. Так почему Чимин должен ненавидеть эти раны? Он любит минов шрам на лице, эти шрамы тоже ему не противны. Чимина это не смущает, не расстраивает и не разочаровывает. Он все готов в этом странном вампире полюбить, лишь бы тот ему позволил. Чимин поднял глаза на Юнги, пытаясь прочитать эмоции на его лице. Брови нахмурены, взгляд изменился. Больно. Младший медленно опустил голову обратно, вновь разглядывая шрамы на теперь уже его теле. Да, Юнги его. Ни Хвасы, ни кого-либо еще. Только его. И Чимин это докажет, покажет и, если надо будет, каждому встречному расскажет. Юнги создан только для Чимина. Иначе и быть не может. Медленно приблизился к пылкой коже, сильнее обжигая её собственными губами. Юнги непроизвольно затаил дыхание. Поцеловал. Чимин поцеловал один из его шрамов, а затем принялся поочередно выцеловывать каждый из них. Нежно, чутко, с осторожностью, чтобы донести, наконец, этому неугомонному упертому вампиру, что его ничего в нём не смущает. Ну правда, сколько можно сомневаться в серьезных намерениях Чимина? Это уже начинает обижать. — Юнги-я, – оторвавшись от горячей кожи, произнес Чимин, томно взглянув на старшего, — Отключи свой мозг и выеби меня уже, наконец. – провёл рукой по быстро вздымающейся груди вампира перед ним, спускаясь к ширинке чёрных джинс. Провёл пальцами по выступающему из одежды и отчаянно требующему чужого внимания половому органу старшего, нетерпеливо стягивая последнее, что осталось на Мине. Стоило одежде упасть на пол, Чимин пошло облизнулся, разглядывая немалых размеров член старшего. — Сделаешь кое-что для меня сначала? – заинтересованно произнес Юнги, поглаживая пепельную макушку, что находилась в критической близости от его члена. А Чимину большего и не надо. Наоборот, он только и делал, что ждал этой просьбы. А если бы не получил, то все равно бы сделал. Потому что еще с первой своей течки, когда Юнги отчаянно пытался держать себя в руках и не переходить черту дозволенного, ни о чем не подозревая, Чимин жался к чужому паху в надежде увидеть его, коснуться его. И кто теперь сможет остановить этого развратного омегу? Чимин довольно облизнулся и приблизился к горячей плоти, обхватывая её теплыми мягкими губами. Юнги резко выдохнул от приятных ощущений, ожидая продолжения. Подумать только: ещё недавно он сопротивлялся Чимину, не давая и ширинку джинс своих растегнуть, а сейчас этот сексуальный и довольный собой омега отсасывает ему. Своему альфе. Кто бы мог подумать, что этот маленький пухлощекий мальчишка, что в своём крестном души не чаял, в конечном итоге станет таким красивым и горячим омегой, да еще и истинным. Жизнь действительно полна сюрпризов. Чимину мало, он хочет слышать Юнги. Взял глубже, играя языком и слегка надавливая при движении. С губ старшего сорвался тихий стон, и у младшего спустило тормоза. Чимин уверенно обхватил ствол рукой, начав двигаться вверх-вниз, другой рукой массажировал яички, заставляя Юнги аж сжаться. Он пустил руку в пепельные волосы и, не в силах терпеть это медленное издевательство, начал помогать Чимину, просто насаживая того на себя. Младший, не растерявшись, принимал истинного, позволяя делать с его ртом все, что тому вздумается. И Юнги это понял. Черт, как же он доволен таким положением. — Ложись на живот, – приказал старший низким голосом, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не излиться в развратный рот младшего. Чимин послушно плюхнулся на кровать, поворачиваясь и облизывая припухшие губы. Юнги навис сверху и, не сдерживаясь, хорошенько шлепнул Чимина по упругой ягодице, выпрашивая с пухлых губ удивленный стон. На бархатной коже тут же появился красный след от миновых ладоней, и он довольно улыбнулся. — Больно? – наклонился к уху младшего, что уже заметно дрожал под телом Юнги. — Ещё, – потребовал Чимин, прогнувшись в пояснице и прижавшись задницей к уже ноющему члену Юнги. — Юнги-я, скорее, я уже на взводе, серьезно. Юнги знает. Прекрасно знает, что ты на взводе, Чимин. Он тоже. Но так ведь даже интересней? Старший молча встал с кровати, достав из тумбочки смазку и презрвативы под пристальные взгляды младшего. У того аж глазки загорелись. Юнги усмехнулся, вернувшись обратно, и выдавил побольше смазки на чужие ягодицы, пошло размазывая её по напряженному колечку мышц. Чимин напрягся, ожидая следующих действий истинного. Юнги не стал медлить, потому что терпеть было все труднее и труднее, быстро ввёл сначала один палец, а потом второй, чувствуя, что Чимин спокойно принимает первый. С уст младшего срывались тихие стоны, и Юнги понял, что пропал. Пропал в этом голосе, в этих больших карих глазах, что наблюдают за ним через плечо, в этих красивых родинках на теле и татуировках на левом и правом ребре. Пропал и растворился в Пак Чимине, сам того не заметив. С первой же встречи с этим маленьким принцем Юнги понял, что ребенок отличается от остальных детей, которых он видел. Чимин был особенным, всегда был особенным для Юнги. И что теперь? Стонет под ним, шепчет имя своего истинного, весь такой вспотевший и раскрасневшийся уже сам насаживается на пальцы, умоляя поскорее войти в него. Неужели этот прекрасный омега истинный Юнги? До сих пор не верится. Старший высунул пальцы под недовольное шипение младшего и поспешно начал натягивать презерватив. Чимин даже проследить за всем не успел, как Юнги медленно провёл головкой вокруг пульсирующего колечка мышц, все еще подразнивая Пака. Стоило Чимину недовольно захныкать, и Юнги подставил головку ко входу, надавливая. Член с легкостью проскользнул внутрь, заставив Чимина прогнуться в спине и довольно промычать, закусив губу. — Не больно? – спросил Юнги, наклонившись к уху младшего и укусив за мочку. Он не переставал медленно проталкиваться внутрь горячего тела, дрожащего под ним, и тяжело дышал от приятных ощущений, расплывающихся по собственному телу. — Нн...ах...нет, – простонал Чимин, уткнувшись в подушку лицом. Юнги пустил одну руку к шее истинного, поднимая его голову обратно. — Не прячь от меня это развратное выражение лица, малыш, – толкнулся сильнее, заставляя Чимина охнуть в собственные губы, и смазанно поцеловал. — Я...ах, – оторвавшись от губ, начал Чимин, — Я не вижу твоего лица...нн...поэтому и тебе своего не покажу, – вновь уткнулся носом в подушку, игнорируя хмурый взгляд Юнги. Старший резко толкнулся в чужое нутро, задев простату, и Чимин прогнулся, вскрикнув. Юнги вышел, развернув истинного через плечо, и довольно облизнулся, увидев раскрасневшегося Чимина под собой. — Ты прав, так гораздо лучше, – рассмеялся Мин, вновь войдя внутрь Пака, и снова толкнулся вперёд, задевая простату. Чимин вскрикнул имя истинного, не отводя от него глаз. Юнги поймал этот взгляд и тотчас впился в мягкие пухлые губы, ускорив темп. Оба довольно стонали в поцелуй, исследуя друг друга языками и руками. Шаловливые пальчики Чимина блуждали по вспотевшему телу старшего, царапали ногтями спину, а голос понемногу менялся на более хриплый и сиплый. Юнги вдруг почувствовал себя странно, разорвал поцелуй, уткнувшись в шею Чимина, и начал дышать тяжелее. Радужки из красных превратились в бордовые, и Чимин, понимая, что Юнги хочет сделать, нежно погладил того по волосам, улыбаясь. — Ты можешь сделать это, – спокойно произнес Чимин, уверяя старшего в том, что в этом нет ничего плохого. — А потом...ах...это сделаю и я, – повернул голову к чужому виску и нежно, с осторожностью коснулся его мягкими губами. Юнги ничего не ответил, все еще пытаясь бороться с самим собой. Втягивал носом аромат чужой шеи и понимал, что сходит с ума. Точнее, уже сошёл. Не может держать себя в руках, не получается. Чимин влюбил его в себя с такой бешеной скоростью, что сопротивляться просто невозможно. Но раз Минни уверяет Юнги, что все хорошо, значит так оно и есть, да? — Прости меня, Чимина, – грустным голосом произнес Юнги, понимая, что сдерживать себя уже просто нет сил. Чимин на это лишь мило рассмеялся, потрепав темные волосы на макушке. — Кусай, – все еще смеясь произнес тот, понимая, что Юнги влюбил его в себя с бешеной скоростью. Иначе как объяснить тот факт, что Чимин позволяет Мину себя укусить, когда Тэмина и близко к собственной шее не подпускал? Как объяснить это желание быть у Юнги единственным, кого он может касаться, целовать и любить, в конце концов. Чимин тонет. Беспросветно тонет в этом вампире, сравнимом со словом «искусство». Шрам на лице, серьзный незаинтересованный взгляд, за которым стоят доброе сердце и побитая годами испытаний душа, аккуратный нос и белоснежная кожа. Это миф, что все вампиры имеют фарфоровый оттенок кожи, но Юнги – исключение. Он сам по себе искусство, которое не всем по силам понять, принять и полюбить. Но Чимин уже это сделал. Юнги коснулся губами чужой шеи, целуя, и Чимин через секунду почувствовал, как клыки режут кожу. И будь это кто-то другой, ему было бы больно. Будь это кто-то другой, подобного бы не произошло. Но это ведь Юнги, это его истинный. Кровожадное и сильное существо, которое с такой осторожностью и нежностью проникло клыками под кожу, чтобы не напугать, не оттолкнуть, не навредить. И эта двуличность сводила Чимина с ума, ведь вот оно – прямое доказательство того, что Юнги не опасен, Юнги может находиться рядом с Чимином и имеет на это полное право. За свои долгие семь тысяч лет он убил миллионы разных существ, но прямо сейчас виснет над своим истинным, с особой осторожностью кусая его шею. По телу Чимина растеклось приятное чувство, руки и ноги словно немели от того, что Юнги пускает свой яд в шею младшего. Этот яд его не убьет, он ведь наполовину вампир, но приятные ощущения, несомненно, подарит. Юнги выпустил клыки наружу, поднимая голову и смотря на Чимина. Тот лежал с наполовину красными глазами, смотря на Юнги иначе. Что это? — Твои глаза, Минни, – растерялся Юнги, касаясь ладонью мягкой щеки Пака, — Я сделал что-то не так, – разочарование в голосе напрягло младшего, и он поспешил успокоить истинного. — Ты всё правильно сделал, это долго объяснять, – обнял его за шею, прижавшись к чужому телу и все еще чувствуя член Юнги внутри себя, — Давай уже продолжим, – заглянул в глаза Юнги все с тем же странным цветом глаз, и пошло облизнулся. Коснулся языком изгиба мощной миновой шеи и прошелся вдоль до мочки уха, наблюдая за тем, как мурашки медленно покрывают все тело Юнги, – Выеби меня, – напоследок прошептал Чимин в ухо старшего, а после сам выпустил клыки и впился в чужую шею. Юнги низко простонал, чувствуя, как растет его возбуждение и как приятно расплывается яд Чимина по телу. Он ведь не чистокровный, так почему? Откуда у него вообще клыки? А ведь ещё Юнги ругал за то, что тот мало о себе рассказывает. Тысяча вопросов в голове, на которые Мин обязательно найдет ответ попозже, но не сейчас. Сейчас только он и Чимин. И никто кроме них. Юнги аккуратно положил Чимина на кровать, пока тот мешал его кровь со своей. У вампиров есть такой обряд – это то же самое, что создать узел во время случки. Только вот от узла может быть очень больно, а от смешения кровей ощущения только приятные. Конечно, если вы истинные. — Чимина~, – протянул Юнги осевшим голосом, чувствуя, как немеют конечности от приятных ощущений, и Чимин нехотя выпустил клыки, облизывая губы. — Ты очень вкусный, – довольно промурчал омега, тут же касаясь мягких губ своего альфы. Юнги утробно прорычал в поцелуй и сначала легонько толкнулся в чужое нутро. Чимин, на удивление, громко простонал. Это все потому, что после этого обряда все чувства обострены, ощущения вдвойне приятней. Юнги медленно начал толкаться в Чимина, вслушиваясь в каждый стон, слетающий с алых пухлых губ. Младшему было мало, он просил быстрее, но Юнги ведь не может не подразнить Чимина. Выцеловывал каждый сантиметр прекрасного тела, продолжая медленно толкаться внутрь. Стоило Паку в слезах попросить Юнги хоть чуточку быстрее и тот, прорычав, сделал резкий толчок, до самой простаты. Чимин вскрикнул, вцепившись ногтями в плечи Юнги, и задрожал, а старший понял, под каким углом стоит входить. После этого Чимин действительно выкрикивал имя Юнги с каждым новым толчком, задыхаясь, жался к разгоряченному телу старшего, целуя то шею, то скулы, то губы, то нос. Юнги был удивлен таким порывом нежности, поэтому списал все на переизбыток эмоций. Ну откуда ему знать о том, что Чимин сходит по нему с ума? — Юнги, ах.. – пытался связать два слова Пак, восстанавливая дыхание, — Я скоро... — Я тоже, – бархатным севшим голосом выдал Юнги, ускоряясь, и жадно впился в пухлые губы. Несколько резких толчков и Чимин обильно излился на собственный живот, испачкав Юнги. Странным будет то, что его крик не услышат другие, но сейчас это последнее, что интересует этих двоих. Юнги сделал ещё пару толчков и кончил в презерватив, не торопясь покидать горячее тело истинного. Помотрел влюблёнными глазами на Чимина, обмякшего в его руках, и, поправив подушки на кровати, аккуратно уложил среди них. Вышел из него, выкинув презерватив, и накрыл одеялом, чувствуя, что и сам очень устал. Чимин ничего не сказал, лишь повернулся и прижался к груди Юнги, обнимая, и уткнулся носом в чужую шею. — Ты вкусно пахнешь, – пробормотал в полудреме, поудобнее расположившись на оголенной груди истинного, и Юнги мило улыбнулся. — А ты просто очень вкусный, – напоследок произнес Юнги, улыбаясь, поцеловал в висок, потрепал пепельные волосы и покрепче обнял, позволяя младшему уснуть на собственной груди. «Все еще не верится» – пронеслось в голове прежде, чем он сам провалился в сон.