Проклятие Вэнь Жоханя.

Хуайсан едва мог прийти в себя после того, что потом услышал от Призрачного Генерала. А ему ведь ещё кроме того во время рассказа приходилось удерживать разъярённого повествованием ужа, чтобы он не лез кусать Вэнь Нина. Нет, ну конечно, была вероятность, что главе Цзян вкус мертвечины не понравится, но учитывая то, что этот лютый мертвец был вполне разумен, и с загримированным лицом вполне бы сошёл за живого человека, искусать его было бы, по меньшей мере, невежливо. И по отношению к нему самому, и по отношению к влюблённому в него Цзэу-цзюню. В результате, искусанным оказался глава Не, и он благодарил всех богов за то, что оборотная сторона его возлюбленного не оказалась какой-нибудь водяной гадюкой, а то пришлось бы ему скоропостижно удалиться к Жёлтому источнику. То, что рассказал Вэнь Нин, конечно, было малоприятно для главы Цзян, но зато он узнал правду и о себе, и о своём приёмном брате, и о Золотом ядре, которое носил. «Опять будет ночью истерить,» — с тоской подумал Хуайсан. Хоть бы до чего додуматься пока стемнеет, а то некому думать будет. И что тогда? Совет зверей собирать? Он, пока раздумывал, механически наглаживал своего ужика, уже без стеснения время от времени прикасаясь губами к чешуйчатым бокам, отчего по Цзыдяню пробегали реденькие печальные искры. Ему было наплевать, что на эти нежности все смотрят, его мыслям представилась картина, как лисица и сова пытаются заклевать и сожрать обезьянку, и ему стало настолько тоскливо, что даже дышать стало тяжело, и он всхлипнул. Тут же в его щёку мягко ткнулся раздвоенный язычок, и глава Не почувствовал, что щёки у него мокрые. Цзыдянь выпустил ещё пару искорок, и потемнел. Глава Не понял, что змей нарочно погасил духовное оружие, чтобы молнии не попали под солёный дождик, и никому не причинили вреда. Его слёзы хлынули неудержимым потоком. Да что же это такое?! Ну почему не может всё быть как в детстве — просто, уютно и понятно?! И по всему получается, что надо теперь искать не пойми где того, кто сам не хочет найтись. — Ну где, ну где этот Вэй Усянь?.. — всхлипывал он. — Где может быть эта душа, а? На «Расспрос» она не отзывается, а признаков того, что она на перерож...дении, тоже нет... ик... хлюп... Он истерически икал и шмыгал носом, пока ужик не выудил из его рукава носовой платок, и не подал ему. Глава Не с признательностью схватил его и с чувством высморкался. — Прости, родной, но мы оба с тобой, похоже, сглупили... — погладил он ужа, — нам надо всем быть вместе, как-то пообщаться, и как-то додуматься до решения, иначе... — Иначе опять просрёшь день, и не успеешь ни хрена придумать, а времечко идё-от! — послышался чересчур знакомый развязный голос от окна, и от этого насмешливого тона главу Не словно пружиной подбросило, заставив обернуться к оконному проёму, и попутно удивившись, как он не почуял, что окно открылось? Скорее всего это произошло потому, что день был слишком тёплым, и в комнате не возникло сквозняка. И хотя на улице не царило безмолвие, но Хуайсан из-за своих рыданий не услышал никакой разницы в звуках, потому и не заметил, что окно открылось, и в его проёме расселся непрошеный зритель очень сильно неподобающего вида главы Не. Скрестив на груди руки в чёрных перчатках, и ноги в лодыжках, он, криво ухмыляясь из-под капющона чёрного плаща, насмешливым взглядом нагло мерил главу клана Не с ужом на шее. Глава Не хотел спросить у непрошеного гостя, какая ему разница, закончится ли день, или он тоже в кого-то обращается на ночь, но не успел. Ужу явно не понравилось нахальное разглядывание, он сердито зашипел, и сполз на пол, окутанный фиолетовыми всполохами. Он, было, пополз к окну, но Хуайсан с криком: «Стой!» кинулся за ним, попытался схватить за хвост, но его отбросило молнией Цзыдяня, бросая в спасительное беспамятство. *** Привёл его в себя сердитый шёпот двух переругивающихся людей, но слух ещё плыл, и ему не сразу удалось разобрать, что это Гуанъяо ругает Сюэ Яна. — Ты как сюда попал?! И главное, зачем?! — шипел Верховный Заклинатель сдавленно. — Ты понимаешь, что рисковал и собой, и нашими работами? Если бы тебя подстрелили или проткнули, кто мне стал бы помогать всю эту кашу расхлёбывать? Не мог по-людски прийти? Ты же не зверь, зачем было в окна лазить? — Не бухти, Яо-мэй, — оборвали его в ответ, — я оттого и здесь, что хотел сказать, до чего я сам допёр, раз у вас у всех мозгов не хватает! Помочь хочу, а они недовольны! Вам Старейшина Илина нужен? Будет! Только у него своего тела теперь нет, а его душу вы с дерьмом смешали, вот она и не отзывается. Кто ещё здесь обратился? — Я точно не знаю... — после короткой паузы пробормотал глава Цзинь, — но вот этот милый ужик, которого ты заставил замереть, это сам глава Цзян, и... — Ух ты! Да ладно?! — захихикал Сюэ Ян. — И Цзыдянь на месте! Его разморозишь, так он и огреет ещё, а? — Мне не до шуток, Чэнмэй, — оборвал его Гуанъяо, — кнут ему и правда подчиняется. Даже когда он вот такой. И сделай так, чтобы он отмер, потому что тьма, которой ты его сдерживаешь, для него губительна, долго ему с ней соприкасаться нельзя, и если он после этого не сможет обернуться обратно, то я тебе не завидую! Тебя глава Не первый сожрёт! — Подавится, — засмеялся Сюэ Ян, — эй, глава Не! Ты там жив, или помер? Если жив, то вставай давай, а то Яо-мэй психует. На секунду Не Хуайсану показалось, что он задохнётся от возмущения, когда этот, похожий в своём плаще на большую чёрную птицу, наглец посмел произнести эти бесстыдные слова. Он вскочил, словно его ужалило в зад, но тут же со стоном повалился обратно. Голову повело так, что даже перед глазами всё смазалось, и он рефлекторно прикрыл их рукой. Он судорожно сглотнул ком в горле и простонал сквозь зубы: — Что ты сделал с... ужом? — Ничего такого, от чего бы он подох, — нагло отозвался незванный визитёр, которому, видно, было плевать и на то, где он находится, и на всех собравшихся здесь. Или не собравшихся? С огромным трудом Не Хуайсану удалось перевернуться набок, причём если бы не своевременно пришедший на помощь глава Цзинь, у него бы это и не вышло. Он огляделся и обнаружил, что они здесь только втроём, если не считать застывшего статуей ужа, поднявшегося на хвост с разинутой пастью и окутанного облачком вихрящейся, словно чёрный дым, тёмной ци, сквозь которую посвёркивали искры Цзыдяня. На них-то и указал вторгшийся сюда без приглашения хозяина тёмный заклинатель, в котором измученный бессонницей и слезами взгляд Хуайсана без труда узнал Сюэ Яна. Того самого злобного убийцу клана Чан, о котором болтали, что он сумасшедший. Но сейчас его насмешливые глаза источали лишь нахальство и презрение, но уж точно ни капельки сумасшествия. — Посмотри-ка, эти искры защитят его, и не дадут тьме попортить больше, чем его уже испортило! — он как-то похабно подмигнул, и заржал, за что получил от Верховного Заклинателя болезненный тычок под рёбра, ойкнул, и потерев бок, проворчал: — Ну, а чё? Я неправду сказал? Вон, — он повёл на ужа подбородком, — у него вся его гадская натура наружу вылезла из-за этого проклятия! И это не я его проклял! И вообще, если вы все хотите, чтобы я сказал, как вернуть сюда учителя Вэя живым, то... — Он что, всё знает? — перебил его дрожащим голосом Хуайсан. — Ты ему всё рассказал? Яо, как ты мог! Он же... Он просто уличный босяк! Ему же нельзя доверять, он врёт и не краснеет, и погубит нас всех не задумавшись! Лицо Сюэ Яна смертельно побледнело, глаза сузились, губы поджались, словно от нанесенной глубокой обиды. Но разве можно обидеть чем-то сильнее, чем голой правдой! Тёмный заклинатель развернулся на пятках к Цзинь Гуанъяо, и процедил: — Знаете что, благородные господа заклинатели, если вам так важно какого я рода, а не мои знания, то и оставайтесь себе как есть! А учителя я и без вас верну! — А тебе-то какой интерес в этом? — изумился глава Не. — Не твоё дело, обезьяна! — оскалился тот в ответ. И мрачно захохотал, глядя на вытянувшееся лицо Хуайсана. — Да, я здесь ночью был, и всё видел! И заметь, меня ни один стражник не остановил! Как ты думаешь, почему? Хуайсан зажмурился, с трудом подавляя желание закрыть от стыда лицо руками. Он видел, кем Хуайсан стал ночью! Он всё видел, боги! Как не провалиться на месте, как не сгореть от такого позора?! — Ты использовал талисман отвода глаз? — всхлипнул, не сдержавшись, глава Не. Ещё одно слово этого уличного мерзавца, и Хуайсан помутится рассудком, а может и вовсе... помрёт от искажения ци. Тюфяк на кровати ощутимо прогнулся под весом человека, тонкая рука мягко погладила по волосам. — Глава Не... Хуайсан, прошу, не говори того, о чём пожалеешь. Ян-Ян всего лишь хочет помочь не только нам, но и себе. В момент смерти Вэнь Жоханя он доставал кое-что из-за потолочной балки Знойного Дворца, той что напротив дверей, и всё слышал и видел. Хуайсан сначала не поверил своим ушам. Он полежал, не открывая глаз, думая, что ему всё послышалось и привиделось, и когда он их откроет, то последователя Тьмы здесь уже не будет. Но когда он решился, и открыл их, тот как ни в чём не бывало опять сидел на окне и нагло ухмылялся, явно забавляясь растерянностью главы Не. Потом соскочив на пол, приблизился к кровати, где лежал Не Хуайсан и сидел Гуанъяо, и наклонив к ним своё, кривящееся в ехидной улыбочке лицо, произнёс: — Ты сам увидишь, кем я стану ночью. А вот он... — в его руках внезапно материализовался белоснежный цянькунь. — Он и днём и ночью... одина-а-аков. — Большой палец Сюэ Яна погладил мешочек со странной нежностью, и у Хуайсана в мозгу только-только зашевелились подозрения, что там может быть, как лицо тёмного заклинателя исказилось гримасой злобы и отчаяния, и он прошипел: — И я всё сделаю для того, чтобы это изменить!