Вторая директива

— Хвала звездам, я уж думала, ты не придешь в себя! Это стало первым, что зарегистрировал слух Корака. В голосе Арроу звучало настоящее облегчение. Корак почувствовал, что она держит его руку в своих ладонях, а также, что он лежит на чем-то мягком. — Андроиды не выходят из себя, чтобы потом приходить обратно, — попытался сострить он, открывая глаза и поднимаясь. — Мы просто отключаемся. Ну, это конечно, если не вытащить модуль памяти — вот тогда я бы точно вышел из себя, если ты понимаешь, о чем я. Арроу издала полувсхлип-полувздох и крепко обняла его. Корак вяло отреагировал, по какой-то причине ощущая себя в высшей мере странно. Они находились в небольшой комнате с низким потолком. Кровать, на которой и сидел Корак, скорее можно было назвать койкой, крошечный стол, стул и аскетичного вида полки на стене составляли всю скудную, почти монастырскую обстановку. Пока Корак методично проводил самодиагностику, Арроу доложила ему ситуацию. Оказывается, он провалялся в перезагрузке больше суток. Она же в свою очередь находилась в Даске уже несколько дней и понятия не имела о разрыве во времени. Вначале она специально оставалась на месте, предполагая, что ее скоро заберут. Убедившись, что помощь не подоспеет, она решила действовать самостоятельно и добраться до ближайшего компьютерного терминала. Тогда-то она и заподозрила, что что-то не так с целым городом — все попытки уйти заканчивались тем, что крыши домов Даска вновь оказывались на горизонте, как в линейной пространственной петле. Арроу поселилась при храме, настоятель которого проникся к ней сочувствием. Сюда же она распорядилась перенести Корака, когда он появился в зале прямо посреди службы. — Я уже и не думала, что меня найдут, — призналась Арроу, нервно сцепляя и расцепляя пальцы. — Последней моей надеждой было, что вы сможете фазировать город снаружи, из лаборатории... а теперь мы оба в ловушке. Корак слушал ее вполуха, сосредоточившись на своем состоянии, а потому ничего не ответил. На первый взгляд все нейроцепи работали нормально, пусть и с небольшой задержкой. Но его мучило какое-то нехорошее чувство, названия которому он не мог дать, как ни пытался. «Бывает ли у андроидов паранойя или ипохондрия?» — философски спросил Корак сам себя. На всякий случай он решил провести глубокую диагностику по возвращению — благо в этом случае можно было рассчитывать на помощь Оранго — а затем дал себе слово больше об этом не думать и сконцентрироваться на более актуальных вещах. — Тебя что-то беспокоит? — спросила Арроу, так и не дождавшись его реакции. — С тобой все нормально? Что-то болит? Корак вымученно улыбнулся. С самого начала их совместной работы она более, чем все остальные, относилась к нему, как к живому. Ее общение с ним было пронизано искренней симпатией, в которой Корак давно уловил нечто большее, чем просто дружеские чувства. До сих пор он не принимал их всерьез, но слова Палы перед его «космической прогулкой» несколько обеспокоили его. У него не было времени и ресурса хорошенько обдумать этот деликатный вопрос, теперь же он встал в полный рост. Такая влюбленность больше походила на восхищение кумиром. Арроу привлекали красивое тело, безупречный профессионализм, сила, отзывчивость, обходительность и эмпатия Корака. Он пребывал в глубокой убежденности, что девушка обманывает себя и намеренно закрывает глаза на суровые факты. Как правильно сказала Моргла — он андроид. Да, чувствующий и на первый взгляд неотличимый от представителя живой расы, но все же — искусственно созданная жизнь. Эвристическое сознание андроидов затачивается под другие цели, нежели личные привязанности и построение отношений. Так что, несмотря на способность испытывать эмоции, едва ли он сможет когда-то ощутить так называемую индивидуальную половую любовь. Кроме того, даже если каким-то чудом чувства Арроу и оказались бы взаимны, все, что Хранитель может дать своему партнеру — это скорое расставание. Удел любого подобного Кораку — безраздельно отдать себя службе и выполнению главных директив Древних. Кораку думалось, что все произошедшее значительно подлило масла в огонь влюбленности Арроу. Теперь его образ, без сомнения, отпечатается в ее памяти благородным героем-рыцарем, с разбегу бросающимся в гущу опасностей, чтобы спасти прекрасную даму. Ему не хотелось ранить ее и тем самым усложнить и без того непростой эмоциональный фон лаборатории. «Впрочем, кто сказал, что мы обязательно вернемся?» — с горькой иронией подумал он. — Мне нужна еда, — сообщил он, чтобы отвлечься. Глянув на Арроу, он мимоходом отметил, что под определение «прекрасная дама» она вполне подходила. Высокая, спортивного телосложения, с крупными иссиня-черными кудрями до талии, блестящими зелеными глазами, чувственным ртом и изящными кистями рук. Корака снова кольнуло смутное тревожное чувство. Он перечислял внутри себя черты Арроу, как автомат, воспринимая ее, как набор признаков, не вызывающих никакой особой реакции. «Безупречная фигура» воспринималась примерно с той же нейтральностью, как, например, «ножка стула», потому что для говорящей на бинарном языке машины разницы между ними нет. Разум Корака возвращался к последнему моменту перед перезагрузкой, пытаясь анализировать плохо сохранившиеся данные отключающихся контуров. Тогда ему показалось что он потерял способность чувствовать эмоции, но из его знаний о строении личностного ядра андроидов, такое расщепление было бы невозможно без полного уничтожения самосознания. «А что, если я неисправен? Что если дефазирование повредило мою эвристическую часть? Что если я не гожусь для выполнения своей работы и меня заменят? Что, если я теперь... как Шелтем?». Эта мысль повергла его в настоящий ужас, так что он даже конвульсивно вцепился пальцами в покрывало — и тут же поймал на себе взгляд Арроу. — Корак... — обеспокоенно пробормотала она. — Все нормально. Мне просто нужна энергия. — Я принесу чего-нибудь поесть. С уходом Арроу мысли Корака, подстегиваемые живым воображением, уже ничто не останавливало от эскалации. Ему начинало казаться, что принятое решение о глубокой диагностике не такое уж и мудрое. В случае, если кто-нибудь обнаружит ошибку такого уровня, последствий ему не избежать. Будет ли его состояние прогрессировать, пока в один прекрасный день он не сойдет с ума и не убьет своего помощника, как Шелтем когда-то убил Фердала? Можно ли починить подобную неисправность, и если да, то как сделать это самостоятельно, не ставя никого в известность? Делает ли такое поведение его опасным ренегатом, каким и считали Шелтема? Он глубоко вздохнул, останавливая поток абсурдных и несвоевременных вопросов. Для начала необходимо озаботиться тем, чтобы вообще вернуться обратно в жилую часть корабля. Корак активировал передатчик на груди, но по всему становилось очевидно, что даже если сигнал и проникнет сквозь загиб, открыть портал, не устранив аномалии, лаборатория не сможет. Оставалась слабая надежда вывернуть фазу изнутри, через эпицентр, как через маленькую дырочку выворачивают длинный узкий пояс из сшитых вместе кусков ткани. Корак особых надежд на это не питал, особенно в отсутствие каких бы то ни было инструментов, но скоро молекулярная структура тела Арроу начнет разрушаться, и необходимо хотя бы попытаться. Когда Арроу вернулась с большой вазой фруктов, пышной буханкой хлеба и кувшином воды, Корак изложил ей свои мысли по поводу их сложного положения. Она в сомнении покачала головой. — Ты один, а у меня способности только к магии космониума, я тебе плохой помощник в делах темпоральных. Думаешь, у нас может получиться? Арроу взяла из вазы небольшой фрукт и чинно принялась чистить его от толстой коричневой кожуры. — Не то чтобы у нас был большой выбор, — честно признался Корак, расправляясь со свежей горбушкой, которая по факту составляла едва ли не треть всей буханки. — Но если предположить, что Оранго уже хотя бы частично функционален, понял, что происходит, и вместе с инженерной командой пытается нас достать со своей стороны, то шанс есть. — Что ж, это лучше, чем ничего, — улыбнулась Арроу, поднимая на него взгляд из-под ресниц. Корак почувствовал, что она снова флиртует — и против воли порадовался. Ощущение не только своих, но и чужих эмоций косвенно свидетельствовало, что с ним все-таки все нормально. Он уже не мог отличить, где заканчивались возможные ошибки в его нейроцепях и начиналось банальное и вполне человеческое накручивание себя. Улыбнувшись девушке и поднявшись на ноги, он случайно оказавшись к ней ближе, чем рассчитывал, и отметил, что от ее волос приятно пахнет. — Нам необходимо найти нулевую точку замыкания, — сказал он, отступая на шаг, якобы чтобы поправить перевязь с кинжалом на бедре. — Отведи меня туда, где тебя выбросило из портала. Они обошли храм, и Арроу, кинув быстрый взгляд по сторонам, провела его к небольшой пристройке. — Храмовники не любят посторонних в своей святыне, — объяснила она. За дверью начиналась крутая деревянная лестница вниз. Корак, прежде успевший подивиться хорошему состоянию Арроу после нескольких дней в сжатом пространстве-времени, тут же отметил, что она ослабла. Девушка преодолевала ступеньки медленно, крепко держась за шаткие перила. Задаваясь вопросом, что мучает ее больше — головокружение, одышка или же попытки скрыть их — Корак, воздержавшись от комментариев, предложил Арроу свою руку, за которую та с облегчением ухватилась. Они оказались в довольно большом и пахнущим сырым камнем подвальном помещении. По обеим сторонам отходили небольшие коридоры, заканчивающиеся теряющимися в полумраке дверями. Не дожидаясь, когда Арроу попытается создать небольшой огонек на ладони и, без сомнения, не высечет ни искры, Корак быстро зажег световой шар и послал его вверх, к потолку. Девушка виновато улыбнулась — она прекрасно осознавала, что с ней происходит, и оценила его галантность, позволяющую ей на мгновение забыть, как мало времени осталось. — Это довольно разветвленная сеть коридоров, — оценил Корак. — Интересно, зачем храмовникам такие подвалы? — Насколько я успела увидеть, они пронизывают едва ли не весь город, — ответила на это Арроу. — Эта местность называется Полые холмы не просто так. Я бродила тут, пытаясь покинуть город — горожане говорят, что один из туннелей ведет к самому замку Драгадун. Пока я пыталась выбраться и из-за аномалии ходила кругами, много чего насмотрелась. Один из ходов ведет прямиком к тюрьме, например. В паре мест я почувствовала телепортационную энергию, но если порталы и были там когда-то, то сейчас не работают. Еще я нашла склад закруток в банках, винный погреб, пару комнат с нагроможденными ящиками без маркировок и опознавательных знаков, подземное хранилище урн с прахом, принадлежащее, как я подозреваю, городскому кладбищу, а еще несколько подозрительно выглядящих коридоров с опасными ямами в полу — в общем, целый вагон впечатлений, но ничего полезного. Ее саркастический смешок отразился от стен коротким эхом. Они прошли по петляющему и ветвящемуся коридору. Арроу уверенно повернула направо, прошла немного, затем остановилась на мгновение перед новой развилкой и снова взяла вправо. Корак следовал за ней в молчании. Они миновали несколько закрытых комнат, и наконец дошли до тупика. Арроу указала на левую дверь. — Вот здесь меня выбросило из портала. Похожая на молельню или гробницу комната оказалась на удивление хорошо отделана, особенно по сравнению с ведущими к ней туннелями. Ровный светло-серый камень стен и пола был испещрен мистическими письменами и символами, а посередине возвышался небольшой круглый алтарь. У дальней стены Корак разглядел массивный прямоугольный предмет, похожий на простой саркофаг. — Чуть голову себе не расшибла об это, — Арроу бесцеремонно попинала алтарь ногой. Полметра бы вправо — и все, привет. Корак сосредоточенно обследовал указанное место, точно ощупывая что-то раскрытыми ладонями, сверяя энергетическую плотность и магические флуктуации. По его оценке, это вполне походило на эпицентр аномалии. Он выдохнул, встал поудобнее, пошире расставил ноги и приготовился начать «тянуть». — Я могу помочь? Корак только покачал головой. — А тебе это точно не повредит? Ты ведь не потеряешь сознание? — Арроу закусила нижнюю губу. Корак не смог сдержать смешка, на мгновение теряя концентрацию. Ее очеловечивание создало грустный каламбур. «Потерять сознание» для него означало нечто куда худшее, чем просто рутинно отключиться и уйти в перезагрузку. Утратить самосознание и снова стать бездушным набором микросхем, вернуться в состояние до «рождения» — самая страшная кара для андроида, уже успевшего насладиться наличием личности, со своим характером, вкусами, интересами, воспоминаниями. Это как если бы живой представитель лишился того, что обозначают широким термином «душа». Уж лучше преждевременная смерть от физического повреждения и перегорания контуров, чем так... Корак вновь сконцентрировал внимание, выделяя максимум своих ресурсов. Слух и зрение отключились, время замедлилось, а пространство стало тягучим и желеобразным. Разум обрабатывал миллионы операций в короткие промежутки, которые даже нельзя было определить, как секунды — само понятие времени поплыло и размазалось, как нагретый воск. Корак скорее ощутил, чем увидел, яркую голубую нить, за которую он потянул со всей силы. Время взбугрилось, пространство вспучилось. Получив мощный толчок, реальность пошла волнами, продолжая по инерции выворачиваться, но это происходило медленнее, чем было необходимо. Корак перенаправил остатки своей энергии на нормальные процессы. Арроу нетерпеливо смотрела на него, словно ждала чего-то сверхъестественного — вспышек, молний, взрывов. Корак, конечно, не видел себя со стороны, но представлял, что это должно было выглядеть довольно скучно. Все красивые спецэффекты если и были видны, то лишь на долю секунды, незаметные для человеческого глаза. — Получилось? — Сложно сказать, — пожал плечами Корак. — Загиб сдвинулся с мертвой точки. Я задал вектор, но это максимум на данный момент. Остается только ждать и надеяться, что Оранго и остальные подхватят наши усилия со своей стороны. А пока нам лучше вернуться в твою комнату. Я активировал передатчик в ней, а значит, если портал и откроется, то именно там. — Если... — тихо сказала Арроу. Снаружи царили поздние сумерки. Корак отметил, что они не могли пробыть в туннелях так долго, а значит, это эффект мелких разрывов во времени. Озвучивать свои сомнения в том, что это хоть как-то им поможет, он не стал. Он ощущал неуверенность и тревожность Арроу, поэтому решил держать свои невеселые мысли при себе. После молчаливого ужина Арроу прилегла на кровать и мерзляво обняла себя за плечи — ей становилось все хуже. Вначале она заползла под покрывало, но потом и этого тепла перестало хватать. Корак присел рядом с ней и закутал ее в свой плащ. Арроу доверчиво прижалась к нему. Затем подняла на него взгляд и сказала: — Портал не откроется, да? — Откроется, — Корак обнял ее покрепче. — Надо просто еще немного подождать. Все будет хорошо. — Ты боишься смерти? — Я... не знаю, честно. Но я уверен, что не хочу умирать. — Ты смелый. Я люблю смелых, — она издала мягкий мелодичный смешок и потянулась губами к его губам. Корак сделал максимально осторожное и вежливое движение, удерживая ее. — Арроу, — серьезно сказал он, глядя ей в глаза. — Я андроид. Мало этого, я еще и Хранитель. — А ты думаешь, я не знаю? — внезапно зло ответила она. — Ты думаешь, я глупая и наивная? Она словно бы ждала ответа на этот вопрос, но Корак молчал, не представляя себе, как можно этически правильно выпутаться из этой ситуации. Арроу вздохнула. — Может ты и прав. Может, я действительно глупая и наивная — так мне все время говорила Моргла. А я думала — кто бы рот открывал, но только не ты, не видящая чувств Ви у себя под самым носом. Вот только боюсь, я уже не смогу сказать ей этого в лицо. — Арроу... — Да какая теперь разница. Я все равно умру, так пусть у меня напоследок останется хотя бы одно хорошее воспоминание. В этот раз он не стал отстраняться. Поцелуй был мягким и приятным. Корак вновь ощутил несостоятельность собственных чувств. Он должен сейчас что-то испытывать к ней? Это ведь так работает? Физически прикосновения и объятия вызывали у него положительные эмоции и частично заглушали гнетущую пустоту и тревогу. Он понимал, что использовать симпатию другого человека в отчаянных попытках убежать от своего страха максимально неэтично, однако Арроу была на удивление настойчива. Ее щеки заливал румянец — ласки и объятия определенно помогали ей согреться — а в ее взгляде появилась жизнь и надежда. «Будет смешно, если портал откроется прямо сейчас», — подумал Корак, падая на спину. Однако ничто не нарушило тишину спящего города.