Вторая директива

Шелтем упал, как подкошенный, попутно опрокинув стойку со стеклянными колбами и книжную полку, за которую он уцепился в безуспешной попытке удержаться на ногах. Вспышки цветного дыма взметнулись в воздух, заполняя комнату кислым запахом, а листы бумаги разлетелись вокруг. Корак вздрогнул всем телом и посмотрел на свои все еще трясущиеся от напряженные вытянутые руки, словно видел их впервые. Графеновые слоты почернели и покрылись трещинами. Оба заклинания сработали безупречно, так что Шелтем получил двойную дозу. Готовый к ловушке, Корак подскочил к лежащему ничком сопернику. Он торопливо разгреб хаос разбросанных книг и осколков стекла и перевернул Шелтема на спину. По приоткрытому рту и отсутствующему выражению лица стало очевидно — от погружен в глубокий искусственный сон. Неужели вот так просто? — Объект у меня, — сообщил он по коммуникатору Оранго внезапно охрипшим голосом. — Мне необходима капсула стазиса как можно быстрее — я не знаю, как долго удержу его. — Выезжаю, — коротко отозвался тот. Первые несколько минут напряженного ожидания прошли в адреналиновом ступоре. Напружиненный, Корак был готов действовать, ожидая, что Шелтему в любой момент удастся преодолеть заклинание и напасть. Однако вокруг царила тишина, и единственными звуками помимо его собственного дыхания, было мягкое «кап-кап-кап» большой клепсидры в углу. Постепенно стресс начал отпускать, и Корак позволил себе осмотреть обстановку. Лабораторию нельзя было назвать идеально чистой или безупречно организованной, и это несколько удивило его. Тут и там валялись разрозненные бумажки с записями и чертежами, в пыли под шкафом лежал закатившийся туда черт знает когда карандаш с обгрызенным кончиком, а на столешнице темнели пятна от пролитых когда-то чернил. С внутренней усмешкой он подметил, что, видимо, ожидал увидеть тут сияющую камеру пыток с аккуратными слотами для каждого орудия, не меньше — ведь именно в таких помещениях должны твориться злодейские планы. Сам Шелтем также едва ли выглядел устрашающе. Массивность фигуры сыграла против него — падая со своего роста, он сильно ободрал левую бровь, скулу и значительную часть щеки, а осколки стекла попали в разрывы на коже, углубляя их. Все казалось нереальным. Корак готовился к чему угодно, но только не к такой развязке — слишком быстрой и стремительной, совершенно не похожей на то, как он ее себе представлял. Первичное чувство триумфа сменилось тревогой, а затем тяжелыми размышлениями. Он прокручивал момент в памяти снова и снова. Очевидно, Шелтем был не только совершенно не готов к его приходу, но и в принципе не ожидал никакого нападения. Иначе объяснить отсутствие стражи, какой-либо системы обороны или хотя бы защитного доспеха Корак не мог. И это снова не подходило к образу коварного злодея в его голове — не похоже, чтобы хозяин этой башни был осведомлен о том, что его деятельность как-то не согласуется с протоколами. Корак подобрал с пола листы бумаги — ему стало интересно, над чем же корпел его соперник. Набросок чего-то похожего на примитивную динамомашину на одном, математические расчеты на другом, дневниковые записи на третьем, а также несколько черновиков с нацарапанными в задумчивости каракулями. Он отметил, что почерк у Шелтема весьма небрежный и неразборчивый. На чертежах ему с грехом пополам удавалось держать ровные строки и наклон букв, но на больших объемах текста четко распознавался момент, когда мысль начинала лететь быстрее руки, почерк перепутывался, а линии скакали. Ему вспомнился комментарий Фло, когда она увидела страницы его собственных тетрадей, испещренные каллиграфическим почерком. Она тогда сказала, что в Кораке можно немедленно опознать андроида, только взглянув на его почерк — представители живых рас так ровно не пишут. Корак со вздохом присел рядом с телом Шелтема. Он живо представил себе ситуацию с другой стороны, и острое чувство неправильности происходящего захлестнуло его. Он застал соперника глубоко в работе на благо своей планеты и напал со спины, лишая любой возможности для самообороны. Подчиняясь внезапному порыву он провел рукой по скуластому лицу Шелтема, очищая разрывы от осколков стекла. Затем он коснулся его брови — заклинание лечащего луча осветило загорелую кожу голубым сиянием, заставляя рану медленно затягиваться. — Только не говори мне, что ты его ранил, а теперь восстанавливаешь, — послышался голос Оранго. Корак едва не подпрыгнул от неожиданности. — Не подкрадывайся так, — ответил он, не оборачиваясь. — Я подумал, что нет причины калечить его. Он поднялся, прихватив с пола некоторые черновики для последующего изучения, решив что ему, как будущему Хранителю Терры, необходимо знать о планете и любых планируемых на ней проектах как можно больше. Вполне возможно, что не все идеи Шелтема так уж плохи, и когда он дойдет до реальной работы, изобретать велосипед окажется незачем. Он быстро прошелся по лаборатории, оценивая, что еще может помочь ему с пользой потратить время дороги до ремонтной базы. Пока они перемещали Шелтема ко входу в башню, где Оранго и припарковался, Корак кратко пересказал свои приключения. Помощник лишь поцокал языком и покачал головой, отметив, что у страха глаза велики, и нечего было так себя накручивать — не больно-то оказалось и трудно. К тому моменту они как раз добрели до транспорта и успешно погрузили Шелтема в капсулу, так что Корак с радостью использовал возможность никак не комментировать это замечание. До брига добрались без приключений. Маскироваться больше не требовалось, так что они доехали с комфортом включенного защитного экрана. К взлету бриг был готов еще до рассвета. Они провели на поверхности планеты чуть больше суток — куда меньше, чем допускалось первоначальным планом. Корак подумал, что нужно постараться поговорить с киперами ремонтной базы — по всему выходило, что им придется провести там не один день в ожидании «Крона». Было бы интересно задать свой прежний вопрос, являются ли поступки андроида следствием его выбора или работы контуров, непосредственным специалистам в этой области. Оранго отсоединил капсулу от транспорта и с щелчком закрепил ее в стойке грузового отсека, подключив к источнику питания. Убедившись в том, что она стоит надежно, он вытер лоб от несуществующего пота — жест, который он подцепил от инженеров «Крона», и вдруг спросил: — Может, я доставлю Шелтема на ремонтную базу? Самое сложное позади, осталось всего несколько дней пути. Ты бы тогда смог спокойно приступать к своим обязанностям здесь. Корак задумался. Ему тоже было неловко оставлять планету без Хранителя, так что предложение Оранго звучало вполне разумно. Кроме того, в этом случае он бы успел куда лучше подготовиться к прилету «Крона» и интеграции ВАРНов. Он глянул на капсулу стазиса — в призрачном освещении выражение лица Шелтема казалось мирным и спокойным, словно он и правда спал. Корак уже открыл рот, чтобы согласиться, но помедлил, а затем все же покачал головой. — Думаю, будет безопаснее, если я сделаю это сам. Мало ли что может случиться. Оранго усмехнулся. — У тебя воображение разыгралось. Насколько я могу видеть, все эти слухи о его мощи явно преувеличены. Они покинули Терру вскоре после этого, с мощной вспышкой взмыв в воздух. «Интересно, видел ли нас кто-то из местных? И если да, то удивились ли они? Наверное, спишут все на магию или богов», — отвлеченно подумал Корак, рассчитывая курс на пульте управления. Голубизна сменилась ледяной синью верхних слоев атмосферы и вскоре чернотой космоса. Они снова проверили маршрут, убедились в корректной функциональности всех систем и, наконец, смогли позволить себе расслабиться. Корак высказал желание остаться на дежурстве — несмотря на усталость, он совершенно не чувствовал желания отдыхать. Оранго же решительно направился в свою каюту — он намеревался посвятить несколько часов долгожданному сну. Бросив короткий взгляд на мерно мигающий зеленой лампочкой автопилот, Корак поднялся и, все еще несколько взбудораженный, зашагал по рубке, останавливаясь то тут, то там, не в силах найти себе места. Ему почти хотелось отыскать какую-нибудь неисправность, чтобы занять внимание, почувствовать себя полезным и избавиться от неуловимого чувства, которое не получалось до конца понять или даже назвать. В итоге он успокоился тем, что отвлекся на какую-то художественную книгу — первую попавшуюся ему в электронной библиотеке. Он проглотил ее, даже толком не осознав сюжета и не успев привыкнуть к героям. К моменту возвращения Оранго — посвежевшего и как всегда оптимистичного — Корак чувствовал, что готов к глубокой перезагрузке сам. Вынужденное переключение внимания сработало, как анестезия, притупив ощущения и заставив эмоции отойти на второй план. Он рассчитывал, что сон поможет ему несколько структурировать свои мысли, отделить зерна от плевел и подойти ко всему логически. — Ты когда-нибудь думал, правильно ли мы поступаем? — спросил он, уже разворачиваясь к выходу из рубки. Оранго поднял брови в удивлении. — Я не уверен, что понимаю, что ты имеешь в виду. — Наверное, ничего, — слабо улыбнулся Корак. — Спокойной ночи. — Доброе утро, — рассмеялся Оранго в ответ. «Шелтем сделал свой выбор, а я сделаю свой, когда настанет время», — вспомнил он свои собственные недавние мысли, уже засыпая. Хотелось бы ему верить, что это именно так. Хотелось бы твердо знать, что отличить добро от зла, а верное от неверного будет всегда просто. Спал он беспокойно и проснулся с четкой мыслью, что ему нужно поговорить с Эскатоном и как можно скорее. Корак чувствовал, что ему необходима поддержка Старшего, пусть бы она и состояла в молчаливом участии. Он вылез из кровати, наскоро привел себя в порядок, подошел к терминалу и подал запрос на Хаб-5. Диспетчер подтвердил его опасение — Эскатон все еще не вернулся со своего «поручения», очевидно, обернувшегося не таким уж и «небольшим». Однако имелись и хорошие новости — с кораблем «Рампейдж», на котором он отбыл в качестве капитана, имелась стабильная связь. Эскатон появился на экране при всей боевой экипировке, полностью изменившей его внешность — едва ли он теперь походил на книжного червя, каким он запомнился Кораку с их первой встречи. Рельефная кираса придавала его груди ширину и объем, а наручи создавали ощущение мощных предплечий. Следовало ожидать, что он будет носить форму во время службы, но видимо Корак слишком привык видеть его в неформальной обстановке, поэтому в первый момент он присмирел. Ему даже пришла мысль извиниться за беспокойство и попросить разрешения отключить связь, но уголки губ Старшего чуть дрогнули, как бы предупреждая любые присущие субординации церемонии. — Славно. Я рад, что у тебя хорошие новости, — утвердительно сказал он вместо приветствия. — Я тебе их еще даже не рассказал. — Факт твоей невредимости говорит сам за себя, — пожал плечами Эскатон. — Он в стазисе? — И откуда ты только все знаешь? — удивился Корак, втихую радуясь, что не приходится тратить время и дыхание на пересказ очевидного. — Несложно догадаться, что ты тоже придешь к такому выводу. Это единственный способ безопасной транспортировки, — Старший вгляделся в его лицо. — Но ты же не просто успехом поделиться хотел, я прав? Корак кивнул. Еще недавно ему казалось, что его мысли представляли собой что-то оформленное, но когда дошло до дела, он выдавал их сумбурно, постоянно перескакивая с одного на другое. Эскатон, однако, слушал внимательно, не перебивая. Корак и сам не понимал, какой реакции и какого совета хочет, но когда закончил, то подумал, что возможно ему просто нужно выговориться. — Это было нечестно, — наконец, выдохнул он. — Если бы у меня был выбор... — Выбор — это роскошь для андроида, — с безжалостной прямотой ответил Эскатон. — Прости за неприятную правду. Думаю, тебе стоит порадоваться, что ты отделался так легко. «Как будто я выбираю, какие эмоции испытывать», — раздраженно подумал он, а затем пронзительно посмотрел на Эскатона и спросил: — А ты? На его лице отразилось непонимание. — Ты — рад? Казалось, тот вздрогнул, как от неожиданной боли, и каким-то образом это передалось через видеосвязь. Не успел Корак поразиться странному феномену, как осознал — это не дрожь, а предупреждающая вибрация терминала. За ней последовало сообщение Оранго по громкоговорителю: — Неизвестный объект в зоне видимости. По всем показаниям это корабль, но он выглядит странно, и я не уверен... — он замялся. — Что значит не уверен? — Это значит, что он криганский, — ответил за него Эскатон, побледнев. Он отрывисто приказал: — Переключи частоту и выведи изображение на экран. Корак перенастроил канал связи с личного на общий. Теперь Эскатон и Оранго могли видеть друг друга и общаться, а их изображения находились по обеим сторонам экрана. В центре же появилась картина, сразу объяснившая первоначальное замешательство Оранго. Если бы не бегущие строчки показаний сенсоров, разобрать в объекте корабль было бы крайне сложно. Корак порадовался, что у андроидов нет рвотного рефлекса от отвращения — пожалуй, это было бы слишком для большинства живых. Нечто — по-другому это назвать не вышло — неровной формы и цвета сырого мяса, напоминало неизвестный орган огромного существа, вырванный из его тела и живущий своей жизнью. Корак никогда не встречался с криганцами вживую. В учебном центре он проходил несколько курсов по анатомии, общественному укладу и культурам живых рас, но информации по криганцам давали крайне мало. Причиной этому служило то, что несмотря на столетия войны, толком изучить загадочного врага Древние так и не смогли. Криганцы слишком сильно отличались от любых других жизненных форм, и существующая научная база, как бы сложна и развита она ни была, с трудом объясняла их особенности, и большая часть предположений строилась недоказанных гипотезах. — Собиратель, — прокомментировал Эскатон, глядя на показатели корабля. — Из плохого — ваши шансы выстоять весьма скромные, если они атакуют. Из хорошего... Оранго, срочно уменьшай подачу энергии. С такого расстояния есть шанс, что они вас не увидят. Тот запустил процесс вхождения системы в спящий режим. Двигатели умолкли, корабль лег в дрейф, а освещение переключилось на тусклое аварийное — синеватые контуры стен и дверей, разбавленные редкими вкраплениями красного света ламп. — Не увидят? — тихо спросил Корак, словно звук его голоса мог как-то привлечь криганцев. — Из корабли могут без устали идти на энергетический след, как хищная рыба на кровь, — пояснил Эскатон. — Но зато в его отсутствие они слепые — это их единственный недостаток. Корак читал, что криганские машины считаются чем-то вроде живых существ, хотя до сих пор никто так и не выяснил, насколько они разумны. Одни предполагали в них союзников, другие — специально выращенные организмы, третьи — порабощенную расу. Вглядываясь в хаотичное нагромождение клеток, в которых, как ему показалось, можно было различить пульсацию, Корак поежился от такой мысли. Криганцы не изменили курс. Эскатон едва слышно выругался и приказал отключить вообще все, включая жизнеобеспечение и гравитацию. — Вам от них не скрыться, если попытаетесь улететь — только резерв двигателей перерасходуете. На вашем борту нет живых, вы оба справитесь ограниченное время без тепла и воздуха. Сидите тише воды, ниже травы, поняли? Никаких энергетических возмущений, и они пройдут мимо. Я свяжусь с вами позже. — Приготовиться к полному отключению систем, — сказал Оранго. Его руки стремительно запорхали над дисплеем, подтверждая команду вводом длинного кода авторизации. Главный компьютер отключился, связь прервалась и экран погас вместе с остальным освещением. Корабль превратился в железную скорлупку, которую при отсутствии подходящих сенсоров можно было легко принять за обычный космический мусор или кусок астероида. Корак почувствовал невесомость. Он закрыл глаза и постарался максимально расслабиться — при условиях кромешной тьмы, лучше не давать своему телу лишнего импульса, чтобы ненароком не впечататься лицом в потолок. Вися в тишине и темноте, он ощущал себя в странном лимбо или стазисе... Его словно током ударило. Стазис! Капсула с Шелтемом! И, словно реальность нарочно готовила такую злую шутку, он почувствовал, как в длинные пряди его волос вплелись чьи-то пальцы. Жест можно было бы посчитать почти ласковым, если бы не последовавший за ним рывок назад, от которого у Корака выгнулась шея так, что звезды заплясали в глазах. Прежде, чем он успел что-то сделать, он оказался в крепком захвате — другая рука легла ему поперек груди и прижала его спиной к на удивление горячему телу. Объятые желто-оранжевым свечением пальцы окольцевали его солнечное сплетение, вдавливаясь как раз в процессор главного контура, а низкий голос прошептал совсем рядом с его ухом: — Кто ты такой и куда эта посудина везет меня? — хватка стала крепче, так что Корак едва слышно зашипел от накатившей боли. — Учти, я жду правильных ответов.