Вторая директива

Первым, что увидел Корак, когда проснулся, было лицо Джулиана Фостера. И хотя этот факт сам по себе отвечал на многие роящиеся в голове вопросы, ответы оказывались настолько неприятными, что лучше б их не было. «Заклинание очарования, а затем глубокий сон. Просто и изящно. Он подловил меня, как самого обыкновенного деревенского дурачка. Какой позор». — Где? — прохрипел он, поднимаясь. Он все еще находился в каюте Шелтема, на его кровати, по одну сторону которой стоял капитан, а по другую — Пала с медицинским прибором в руках. Фостер покачал головой. — Когда мы обнаружили бриг, он не отвечал на вызовы. Приборы показывали серьезные повреждения, соответствующие вашему отчету ранее, и мы не подняли тревогу. После стыковки мы обнаружили Оранго в рубке... — Оранго! — вскрикнул Корак. — Что с ним? Он функционален? За ту секунду, которая потребовалась капитану, чтобы ответить на этот вопрос, Корак успел вообразить худший из исходов. Сколько он провалялся тут? Когда Шелтем усыпил его, Оранго был напрямую подключен к навигационному компьютеру. Без сомнения, чтобы долететь, куда ему нужно, мятежный Хранитель использовал мощность контуров Оранго, урабатывая их в ноль, пока аппаратная часть не поплавится, и теперь... — Он в порядке, — вмешалась Пала. — Он спал, так же, как и ты. На пороге каюты появился офицер безопасности. — Мы обыскали весь бриг — Шелтем исчез, — доложил он. Маячившая за его плечом Моргла протиснулась вперед. — Бортовые записи указывают, что отклонений от курса не было. Техники хотят еще раз перепроверить черный ящик — на случай, если Шелтем подделал записи — но пока ничто не указывает на это. Ни несоответствий, ни подозрительных помех. — То есть, вы хотите сказать, что мы потеряли целого андроида, — спокойно заключил капитан. — Он нигде не высаживался, на борту его тоже нет. Тогда где же он? В открытый космос выпрыгнул? — Может статься и так, — послышался голос подоспевшей Арроу. — Я обнаружила пропажу одного из скафандров. Повисло молчание. Тесная каюта все больше начинала напоминать зал совещаний, в котором круглым столом выступала кровать Шелтема с все еще сидящем на ней и чувствовавшим себя максимально не в своей тарелке Кораком. Он, должно быть, выглядел очень глупо, крутя головой, переводя взгляд с одного коллеги на другую и пытаясь уловить сразу все факты. Встряхнувшись, Корак поспешно встал, и одно это словно бы в мгновение повысило его когнитивные способности. Мысли перестали сбиваться и буксовать, а кусочки мозаики произошедшего начинали вставать на место. — Сколько организмов зафиксировали приборы «Крона» до стыковки? — осведомился он. — Три, — капитан нахмурился. — Ты хочешь сказать, что он все-таки был здесь, но покинул бриг прямо перед... Но тогда мы бы увидели его на экранах! — Нет, если он использовал маскировку. Моргла уперла руки в бока и воззрилась на Корака. — Я, конечно, понимаю, что вы — андроиды, донельзя крутые и все такое, но помилуй, дорогой мой. Ты говоришь о том, что Шелтем, будучи — следуя твоему отчету — сильно поврежденным, наколдовал себе — в вакууме, заметь! — такие щиты, что его не заметил корабль? Корак кивнул. — Именно об этом я и говорю. Технически это возможно, хоть и на очень короткое время. — Ну и куда же он делся? — не унималась гоблинка. — Через вентиляцию на «Крон» пробрался? Следует ли мне напоминать тебе, что все лазейки, кроме стыковочного шлюза, опечатаны... — Не все, — прошептала побледневшая Арроу, которая тоже поняла. Капитан снова проявил свою знаменитую сдержанность дальнобойщика — его волнение можно было уловить только по сжатым губам. Он выдохнул и с видом полного принятия ситуации, проговорил: — Значит, наша история с ВАРНом-4 имеет продолжение. И теперь в мини-мире, который по спецификации должен быть полностью герметичным, разгуливает опасный андроид-ренегат. Я не уверен, что мне нравится такой расклад. — А вот я уверена, что мне он не нравится, — сказала Пала. К облегчению Корака, дальнейшие обсуждения перенесли в конференц-зал — там он по крайней мере мог позволить себе хоть ненадолго не быть центром всеобщего внимания. Капитан дал полчаса на сборы всех возможных данных для отчетов. Лаборатория ходила на ушах, техники во главе с Оранго в спешке препарировали и без того полумертвый бриг, а Корак, как единственный успевший хоть немного пообщаться с Шелтемом, занялся поиском улик. Он обнаружил, однако, что едва ли может эффективно работать. Безумно хотелось остановить время, чтобы побыть одному хотя бы пару часов. Эмоции рвали его на куски, делая невозможным их осмысление, нависали над ним черной тучей и не давали соображать. Несколько раз он закрывал глаза и стискивал пальцами виски, словно пытаясь таким образом удержать концентрацию, но мысли соскальзывали в какое-то неведомое и не зависящее от него русло... … Кожа Шелтема противоречиво пахла сандалом. Это неправильно, андроиды ничем не пахнут. Да, у них имеется аналог выделительной системы, включающая в себя секрет биомеханической кожи, но субстанция бесцветная, практически стерильная и не имеет запаха. Это вообще все неправильно. Но останавливаться сейчас было бы еще большей ошибкой. Бархатистая кожа требовала немедленного исследования... ...Свой рассказ на совещании Корак представил кратко и лаконично, умолчав о деталях, в которых не решался признаться даже себе. — Вероятно, он усыпил меня, как только я вошел в каюту для ежедневной диагностики — тем же заклинанием, что и я его при поимке. Мне не удалось обнаружить ничего, указывающего на его возможное местонахождение на ВАРНе-4, — завершил он свою речь и сел. Пока шли доклады, Корак ловил себя на том, что пытается понять, что из его воспоминаний является реальностью, а что — сном, вымыслом, поврежденными или, возможно, даже подсаженными образами. Что же на самом деле произошло между ним и Шелтемом? Временами звуки отдалялись, и картины воображения уносили его с силой штормовой волны в какое-то доселе неизведанное море... ...Это было похоже на синхронизацию, но в то же время совсем не так. Он мог чувствовать пульс центрального процессора Шелтема, а собственный тикал будто бы неровными рывками. Это тоже неправильно, компьютер всегда точен в своих циклах, если «железо» в порядке. Мог ли Шелтем повредить аппаратную часть Корака, когда угрожал ему тогда, в невесомости, бесконечно далекое время назад? Невесомость... похожее ощущение. Нет границ, нет разделителей, нет преград и в то же время нет силы, которая может остановить падение. Или взлет — это уж как посмотреть. Нет, это не ошибка механических узлов вычислительной техники. Эта искра проскакивает не в кристаллических гейтах, удерживающих его личностную матрицу в целости, а где-то еще... ...Корак с ужасом осознал, что конференц-зал затих, а члены команды «Крона» снова смотрят на него и, очевидно, ждут ответа. Он быстро прокрутил в голове последние реплики — все-таки, быть андроидом временами очень удобно — и, лишь слегка замешкавшись, ответил: — Так точно, сэр. При проникновении на ВАРН-4 через внешний люк, мне пришлось сорвать заводскую печать. Восстановить ее после этого невозможно. При наличии необходимых знаний об особенностях конструкции повторное открытие люка не составит труда. И, словно эскапист со стажем, наскоро отделавшись от неприятной обязанности в реальном мире, тут же снова погрузился в полные жгучего стыда и ненависти к себе размышления. Как же он, будущий Хранитель, мог так сплоховать? Поддаться на старый, как мир, прием «приворотного зелья»? Эскатон предупреждал его о физической и магической силе Шелтема, но он ничего не говорил о его личностных особенностях! «Ну да, как же, не говорил, — Корак аж кулаки сжал от злости. — Буквально каждый знавший его предупредил меня о его хитрости, коварстве и отчаянности в мерах достижения своих целей». Как он мог так глупо повестись... на что? На улыбку? На голос? На кажущуюся духовную близость? Заклинание очарования не работает на пустом месте. Магии разума всегда нужна зацепка — хотя бы тень симпатии, которую можно раздуть до невероятных размеров, чтобы подчинить себе цель. Воспоминания об их беседах причиняли почти физическую боль, с одной лишь разницей — ее оказалось невозможно отключить. Ясно, как день — Шелтем прощупывал его, «обрабатывал», говорил Кораку то, что тот хотел слышать, чтобы в нужный момент дернуть за ниточку. Неужели Шелтем действительно так искусен, так хорош, что смог воздействовать даже на андроида, обойдя все естественные защиты? Так хорош... Корак еле удержался от того, чтобы в сердцах не ударить по столу совещаний — вот это был бы номер! И немедленно почувствовал, как чья-то рука коснулась его, чтобы ободряющим пожатием заставить разжать кулак — Арроу, ну конечно. Он поднял на нее глаза и вымучил из себя улыбку. Во взгляде девушки теплилось неподдельное беспокойство, но сейчас Корак хотел оказаться как можно дальше от нее вместе с ее эмоциями. Как можно дальше от всех. Как можно дальше от самого себя... ...Корак облизнул губы — кажется, свои, впрочем, едва ли он был в чем-то уверен. Думать не хотелось, хотелось просто быть — здесь и сейчас. Где заканчивается Корак и начинается Шелтем? Наверное, там же, где заканчивается пространство и начинается время. В желтых глазах таяли последние огоньки удивления, сменяясь чем-то другим — так вспышки далеких сверхновых обращают материю в энергию. Корак понял, что смеется странным и дерзким смехом, какого он никогда раньше от себя не слышал. Он закрыл глаза и запрокинул голову... ...Корак поспешно отпустил руку Арроу под предлогом поправить непослушную прядь челки. На самом деле он опасался, что в ярости сожмет ее ладонь слишком сильно. Он все еще не мог установить, насколько эти навязчивые образы реальны. Задача не казалась выполнимой, поэтому он собрал весь доступный когнитивный ресурс и переключил внимание на совещание. Не хотелось бы добавлять к уже существующему букету отрицательных эмоций стыд за бездеятельность в важный для всего корабля момент. Он украдкой оглядел коллег, убеждаясь, что никто не заметил его разлада с самим собой. Кроме Арроу, разумеется — для нее придется придумать хорошую легенду, но этим он займется позже. Вопрос о том, на каких мощностях Шелтем долетел до «Крона»-исследовательского оставался открытым. Оранго не пострадал и, как ни старался, не нашел у себя симптомов перерасходования цепей. По его словам, он успел закончить свою навигационную вахту и собирался сдать ее подошедшему в рубку брига Кораку, когда вдруг осознал, что это иллюзия, и перед ним на самом деле Шелтем. Это стало последним, что он запомнил. Его состояние явно говорило о том, что весь остаток пути он мирно проспал, как и Корак. Мог ли сильно поврежденный Шелтем сам корректировать навигацию, а потом еще и провернуть трюк с выходом в открытый космос и маскировкой? По всему выходило, что так. Хранитель Терры, возможно, силен, однако начинка андроидов построена по одному принципу, и подобные выкрутасы для них крайне сомнительны. Но поскольку более достоверной версии не нашлось, рабочей гипотезой считалось именно это. Наиболее важным оказывалось то, что сотрудники лаборатории не преуспели в обнаружении точного местоположения Шелтема в ВАРНе-4. Сомнений, что Хранитель-ренегат именно там, практически не оставалось — приборы зафиксировали сильные возмущения полей мини-мира как раз в момент стыковки. Перед командой снова маячила вполне реальная перспектива заниматься поисками вручную — то есть, изнутри. И поскольку все снова упиралось в сроки и агрессивную среду концентрата пространства-времени, имелось только два возможных кандидата для этой операции. Корак поднялся. — Капитан, разрешите приступить к поискам, — спокойствие и деловитость собственного тона удивили его. — Оранго пойдет с тобой. Выполняйте, — кивнул Фостер. Моргла с командой лаборантов занялась подготовкой портала и необходимого снаряжения — по крайней мере, в этот раз не придется лезть через люк. Коллеги поспешно расходились по своим постам. Корак собирался направиться в каюту, чтобы побыть в тишине хотя бы несколько минут, но Оранго окликнул его в дверях конференц-зала. — Да уж, ну и история, — он запустил пятерню в свои вечно взлохмаченные волосы. — Она еще не закончена, — мрачно напомнил Корак. — Черт дери этого Шелтема, — покачал головой Оранго. — Обалдеть мы с тобой поспали, конечно. Я вот только одного не пойму — как ты оказался на его кровати? До каюты Корак добрался на автомате. Одиночество немного успокоило его, он оперся обеими руками о письменный стол, прикрыл глаза и попытался сконцентрироваться на предстоящем задании. Он выследит Шелтема. Он будет идти по его следу без устали, как ищейка. Он поймает его и вернет в камеру стазиса — видят Древние, больше он не попадется на глупые уловки! И Шелтему придется благодарить звезды, если Корак сумеет обуздать свою ярость, удержится и доставит его на ремонтную базу, вместо того чтобы вырвать и раскрошить его процессор на месте! Гнев помог — Корак почувствовал, что успокоился. Голова снова заработала в нужном направлении, просчитывая вероятные трудности миссии и пути их преодоления. Он выдохнул и опрометчиво открыл глаза. Взгляд его упал на разбросанные по столу чертежи и схемы — те самые, что он прихватил с Терры. И этого оказалось достаточно для того, чтобы положить конец его столь недолгому эмоциональному равновесию. С криком Корак опрокинул столешницу. Отсоединившись от закрепленной в полу ноги, она с грохотом упала, а листы бумаги разлетелись по всей каюте. Следующей стала стеклянная ваза с икебаной из сухоцветов и крашенной гальки — осколки брызнули по углам. Корак не контролировал себя — он бил кулаками в стены, бросал предметы и заклинания, не заботясь о сохранности своих вещей или даже себя самого. Противно запищавшая пожарная сигнализация словно лишила его сил. Он мешком свалился на пол и закрыл лицо руками, окончательно переставая понимать самого себя. Как же можно было быть таким наивным? Рисковать жизнью ради предателя, самоубийственно бросаться за ним в открытый космос, а потом долго выхаживать — и верить, что это не зря. Верить, что после всего пережитого между ними появилась связь, более прочная, чем эгоистичные амбиции Хранителя... Сигнализация остановилась, захлебнувшись командой отмены. Корак услышал легкие шаги, а затем почувствовал объятия. Арроу просто тихо сидела рядом с ним до тех пор, пока он сам не поднял на нее взгляд. — Это останется между нами. Во-первых, я все еще твоя должница, а во-вторых, я бы в любом случае молчала. Что между вами было? — напрямую спросила девушка. — Вы переспали? Корак горько усмехнулся и покачал головой. — Может, я и всего лишь машина, но я знаю, что такое секс и какие при этом ощущения. И это... не описывает того, что случилось, — он вздохнул и добавил тише. — Или — как мне кажется, случилось. — Ты не просто машина, — твердо сказала Арроу, поднимаясь и подавая ему руку. — Но, знаешь что? — Корак понимал, что все еще улыбается болезненной, будто приросшей к лицу улыбкой, и ничего не мог с собой поделать. — Зато... зато я не был поврежден дефазированием. Не было никакого замыкания. Я не сломан. Он не стал объяснять ей своих слов, не стал рассказывать о преследовавших его навязчивых мыслях о собственной дефектности. А она, по счастью, не спрашивала. Арроу просто делала то, для чего существуют друзья — была рядом в трудную минуту.