Вторая директива

Корак плохо запомнил отбытие с Терры. В его модуле памяти остались все данные систем восприятия, заменяющих андроидам органы чувств, и при желании записи можно было пересмотреть в любой момент. Однако едва ли в данных обстоятельствах приоритет падал на них. Корак лишь успел наспех проверить системы центра управления планетой, алгоритмы действия на случай непредвиденной ситуации, запасники для этих алгоритмов и их резервные копии. И, кажется, уже в следующую секунду он осознал себя на главном корабле космического флота. «Рампейдж» не шел ни в какое сравнение с другими кораблями — боевыми или нет. Он поражал своими размерами и мощью. Когда-то Кораку «Крон»-исследовательский показался большим, но даже с учетом всех гондол и экспериментального мини-мира, он не шел ни в какое сравнение с флагманом. По сути, «Рампейдж» один мог заменить целую эскадру. В боевом режиме он представлял собой динамически трансформирующийся механизм, подстраивающийся под различные внешние условия, такие как характеристики окружающих небесных тел, облака газа или гравитационную тягу вблизи черных дыр. При необходимости вооруженные до зубов и полностью автономные отцепные части могли функционировать отдельно, заходя противнику с флангов или тыла, совершая обманные маневры и беря в кольцо. Не говоря уже мелких боевых челноках-истребителях, приспособленных для полетов как в атмосфере, так при микрогравитации. Словно рой хищных насекомых, они могли за считанные минуты расправиться с противником. Будь у Корака хоть минута свободного времени, он бы непременно изучил корабль детальнее, однако его расписание составили так, чтобы не давать ему никакого отдыха, кроме необходимого минимума. Не иначе, Эскатон позаботился о том, чтобы Младший не задавал неудобных вопросов. Кораку назначали вахты где угодно, только не на мостике или хотя бы в осязаемой близости, где он мог ненароком наткнуться на Старшего. Сам Корак совсем не был уверен, что при подвернувшемся случае осмелился бы любопытствовать, и подобная перестраховка несколько раздражала. А с другой стороны, он как-то и с Шелтемом изначально спать не планировал, но ведь поддался порыву... Причем даже не единожды. Он старался не думать о произошедшем между ними, словно его мысли могли быть услышаны другими. Ему ведь так и не хватило смелости удалить драгоценные воспоминания. Лишь экстренное сообщение Фараона спасло его от того, чтобы Эскатон полностью просмотрел его память, после которого Корака бы непременно списали в утиль за измену. Насколько эта случайность могла считаться счастливой, еще предстояло узнать — это Корак тоже предпочитал держать подальше от собственных размышлений. За все время в пути до системы Зилонит-Атави он успел поработать с несколькими сотнями людей, редко кого встречая по второму или третьему разу. Вопросов о том, почему такой корабль лишь один на весь космический флот Древних, а не поставлен на серийное производство, не возникало. Мало того, что механизмы машинной коммуникации между системами автономных частей требовали ручной калибровки после каждого боя и как минимум раз в несколько недель в состоянии покоя, так еще и укомплектовать подобного монстра адекватно обученным личным составом оказывалось серьезной задачей. Для корабля такого размера требовались только лучшие из лучших, а такая выборка всегда ограничена. Корак заметил, что команда, несмотря на свою многочисленность, сработалась настолько, что члены экипажа понимали друг друга с полуслова. Люди, эльфы, гномы, гоблины в всевозможные полукровки со всех частей колонизированного пространства работали сообща, как единый организм. Кого Корак не повстречал, так это других андроидов. Заинтригованный, он сверился с имеющимися профилями членов команды — все были записаны, как живые. Это, с учетом гораздо большей эффективности андроидов как в бою, так и на рутинных вахтах, вызывало недоумение, а в совпадения при таких мизерных шансах Кораку не верилось. Он поинтересовался у сослуживцев, в чем причина подобной избирательности, и услышал то, что запутало его еще больше. Ни один из его собеседников не смог вспомнить андроидов, хоть когда-либо служивших на «Рампейдже», хотя официального запрета на это в уставе не имелось. — Я где-то слышал, что андроиды и криганцы — это так себе сочетание, — сказал один из старших лейтенантов. «Это точно», — подумал Корак, вспоминая сообщение Фараона и цель их миссии. Он подумал о погибшем Фердале и разрастающейся органике в головных контурах Шелтема, и тут же его осенило новым вопросом без ответа — что же тогда на «Рампейдже» делает сам Эскатон? «Почему ты ничего не сказал Эскатону?» — «Это не моя тайна, и не мне ее открывать. Просто скажу, что у меня были причины считать такой ход событий небезопасным». Кораку казалось, что чем больше он узнает о происходящих событиях, тем меньше он их понимает. Еще совсем недавно он был самым обычным представителем среди себе подобных (насколько такой термин вообще применим к производившимся штучно андроидам). Учился на Хабе-5, служил на исследовательском корабле — стандартный набор. Из приключений — разве что посещение сжатого пространства-времени герметичной отцепной гондолы. Он скучал по своему маленькому мирку, в котором все казалось простым и понятным. Среди мучивших его вопросов упомянутая Эскатоном влюбленность казалась незначительной, но почему-то именно к ней мысли Корака возвращались чаще всего. Возможно, его пытливые и неугомонные нейроцепочки просто хватались за первую попавшуюся тайну, которую хотя бы теоретически можно было раскрыть в обозримом будущем, и при этом не связанную напрямую с происходящим. Это позволяло не зацикливаться на пугающей неизвестности. Отношения между андроидами и живыми не являлись редкостью, но всегда заканчивались быстро — в масштабах жизни последних, разумеется. И, судя по печальному взгляду Старшего, та женщина давно умерла, а он все еще скучает по ней. Логично было предположить, что они служили вместе, однако предельно осторожное наведение справок среди команды, не дало результатов. Мог ли Корак когда-то предположить, что именно такую вот бессмыслицу он будет тратить все приобретенные у Фло навыки специальной этики отношений... Биография Старшего вообще выглядела скупо. Был создан в передовом центе кибернетики и биоэлектроники незадолго после того, как посевные корабли Древних впервые столкнулись с криганцами. Поступил на службу в космический флот наравне с представителями живых рас, быстро принял командование и с тех пор успешно борется с галактической угрозой. Далее шло перечисление заслуг, титулов и пугающе гладкий послужной список — не за что глазу зацепиться. «Может, просто мимолетный эпизод во время отпуска... да нет, эта незнакомка явно запала ему в душу. Тайные отношения с сослуживицей, о которых никто не знал? Возможно». Кораку вспомнилась собственная растерянность, когда он осознал, что Арроу влюблена в него. Интересно, Эскатон чувствовал что-то похожее? Не мог же он не понимать, что переживет эту женщину, кем бы она ни была... А в том, что она живая — а значит и смертная — Корак не сомневался. Гиноиды исчезли задолго до Эскатона, еще в докриганскую эпоху. Тогда в обществе шли волнения среди сторонников и противников прав для неэвристического ИИ, и одним из аргументов первых было широкое использование роботов с ярко выраженными женскими признаками, как секс-работниц. В результате пертурбаций, протестов и множественных перемен законодательства, гиноидов просто запретили. Андроиды, многих из которых позже аугментировали, как Фердала, еще некоторое время были предметом политического диссонанса, и появление Эскатона, а с ним и истинного ИИ, закономерно решило вопрос. Однако до сих пор отсутствие второго пола являлось одним из критериев, по которым андроиды все же не считались полноценной расой или видом. Корак не раз задавался вопросом, почему производство гиноидов не возобновилось на основе эвристического ИИ, но хроники обходили этот момент. Сам он всегда исходил из того, что Хранительницам пришлось бы столкнуться с дополнительными проблемами в варварских патриархальных мирах, поэтому от идеи отказались. С другой стороны, конечно, Корак все еще не понимал до конца, зачем андроидам вообще непременно иметь ярко выраженные половые признаки, не проще ли было производить их бесполыми? Ради эстетики или фетиша, потому что живым приятнее видеть похожее на них? А не дороговато ли выходит? Если подумать, все андроиды так или иначе походили на людей, а не на гоблинов или, скажем, эльфов. Внешность всех первых моделей, включая Шелтема, была выраженно-человеческой, причем со светлой кожей, ортогональными лицами и широким разрезом глаз. Лишь не так давно андроиды стали более разнообразны. Даже он сам, хоть и имел голубую кожу, все еще обладал типично-человеческими чертами и в лучшем случае мог быть принят за полуэльфа, но никак не за чистокровного... Подобная жвачка для головных контуров неплохо отвлекала Корака и уводила от того, о чем думать не хотелось, вплоть до самого пункта назначения. Незадолго до входа в облако Оорта системы Зилонит-Атави Эскатон собрал высший командный состав на брифинг, и Корак обнаружил себя в списке присутствующих. «Видимо, хочет, чтобы я закончил начатое... не могу его винить», — думал он, усаживаясь за длинный стол переговоров. Все те мысли, что Корак откладывал на потом, разом материализовались. Смастеренный Оранго одноразовый передатчик, все это время находившийся в кармане, огнем жег кожу Корака через ткань униформы, не давая забыть о совершенном преступлении. Он заварил эту кашу, ему ее и расхлебывать. — Сообщается, что авангард криганского сонма уже достиг цели, остальная часть на подходе, — начал Старший. — У научного отдела есть объяснение скорости их передвижения? — Это, без сомнения, юни-разлом, — доложила офицерша по науке. Фараон, присутствующий с экрана видеосвязи, лишь едва слышно выругался, и Корак разделял его чувства. Все, что он знал о юни-разломах — что они, возможно, существуют. Этому не обучали на Хабе-5. Предположительно они являлись чем-то вроде червоточин, но абсолютно хаотические и предположительно другого генезиса. Офицерша, однако, говорила со знанием дела, и никто не удивился — по-видимому, команда «Рампейджа» была знакома с юни-разломами не понаслышке. — Мы все еще в поисках катализатора такого массивного прыжка, — продолжала она. — Но это что-то органическое, что притянуло их. И, оно, без сомнения, у него. На экране появилось то самое изображение Шелтема, которое удалось поймать Фараону ранее. Подобное притягивает подобное, и вряд ли это случайность, что Первый Сын оказался в том самом месте, куда движутся криганцы. Корак несколько раз за полет помогал в главной лаборатории, но так и не заставил себя открыть коллегам правду о деградирующих контурах Шелтема. Этого и не потребовалось — все доказательства и так указывали на него, с той лишь разницей, что ведущей теорией научников был послуживший катализатором предмет, а не само тело андроида. — Пока не ясно, управляет ли он передвижениями и атаками криганцев или просто несознательно способствует им, — добавил Фараон. Корак заметил, как сильно тот осунулся. Темные глаза глубоко запали, щеки ввалились. «Почему мы можем выглядеть усталыми? — некстати подумал Корак. — Зачем нам этот механизм?». — На поверхности возникают серьезные возмущения — тектонические, электромагнитные, гравитационные, энерго-магические, — продолжал Хранитель Ксина. — Мой мир буквально трещит по швам, а я этого мерзавца не могу даже обнаружить — вся энергия командного центра уходит на то, чтобы удержать щит диска планеты от атак как снаружи, так и изнутри! Я не вылезаю из своего кабинета и провожу расчеты на собственных мощностях, но надолго меня не хватит. Эскатон кивнул, словно бы нимало не удивленный и лишь коротко спросил: — Прогнозы? — Самые неутешительные, — взяла слово научная сотрудница. — Если так пойдет, то криганцам ничего не будет стоить добраться до других колонизированных систем и поглотить их в считанные месяцы. Если наша теория верна, это можно остановить с уничтожением Шелтема, так что если не удастся ударить прицельно по нему, нам придется демонтировать весь Ксин. Фараон принял эту новость стойко и лишь проговорил: — Разумеется, я буду держать систему самоуничтожения в полной готовности. Тактическая команда доложила о положении криганских кораблей и вероятных позициях приближающегося сонма, затем высказались инженеры и эксперты по оружию. И хотя Корак воспринимал и запоминал все сказанное, его внимание было сосредоточено на Эскатоне. Все это время тот молча слушал, иногда кивая, а пальцы его правой руки слегка барабанили по столешнице — очень бессознательный человеческий жест. Иногда Старший прикрывал глаза, напоминая кота, который кажется обманчиво расслабленным, но на самом деле в любой момент готов к смертоносному прыжку. Наконец, очередь дошла до пилотно-десантной группы, и Корак понял, зачем его позвали — его назначали вторым пилотом к Эскатону. — Авангард криганцев уже начал высадку на планету, нашим пилотам будет чем заняться, — заговорил один из командиров. Престарелый гоблин олицетворял собой стереотип о бывалых вояках — высокий, широкоплечий и с ожоговым шрамом на мускулистой шее. — Из плохих новостей — пристрелить Шелтема с орбиты не выйдет. Слишком много возмущений, придется десантироваться. Мощности пушек боевых челноков должно хватить, чтобы расплавить этого чертового андроида... — короткий взгляд на Эскатона: — Простите, генерал... к силиконовой матери. Однако прицелиться будет задачей не из легких, и этот вопрос нам решить не удалось. Корак поднялся тяжело, словно его тело давно нуждалось в ремонте, и показал передатчик офицерам. — Это устройство для уничтожения, которое мне так и не удалось применить в прошлый раз. Нам не понадобится целиться в Шелтема, если меня десантируют. Я изучил строение прибора, и, к сожалению, не могу гарантировать необходимый эффект — он был создан для условий Терры, а условия Ксина на данный момент непредсказуемы. Но он сможет как минимум ослабить целостность нейроцепей Шелтема и облегчить пилотам задачу. — Но оно может повредить и тебя тоже, разве нет? — спросил Фараон. — Ты же должен будешь находиться в непосредственной близости? — Такая вероятность есть, но это предпочтительней, чем уничтожать целый мир, не находишь? — кивнул Корак. — Но, повторюсь, я не могу гарантировать, что устройство сработает, как полагается. — А не можешь ты дать его кому-то из нас, живых, органических? — прогремел гоблин-вояка. — Чтобы точно без рисков? Корак покачал головой. — Во-первых, он настроен на меня. А во-вторых... не в обиду, командир, но я — единственный, у кого есть хотя бы шанс подобраться к Шелтему достаточно близко и не быть уничтоженным слету. Он поймал на себе внимательный взгляд Эскатона. Повисла короткая пауза, после который Старший кивнул, показывая, что принял информацию к сведению, и жестом приказал ему садиться, и совещание продолжилось, как ни в чем ни бывало. — И еще кое-что, — сказал Фараон. — «Крон» все еще здесь — они прячутся в газовом облаке между шестой и седьмой планетами системы. Они не успели уйти до нашествия криганцев и боятся, что при попытке побега их обнаружат. Мы держим связь через зашифрованный канал. — Пусть остаются на позиции, — сказал Эскатон. — Еще нам только лишних жертв и пищи для криганцев не хватало. Вскоре окончательный план был утвержден, и команде дали час на подготовку. Корак облачился в защитную «кожу» и взял оружие немеющими пальцами. Знал ли он, какой катастрофой обернется его малодушие на Терре? Наверное, предполагал. Жалел ли он о своем решении?.. Он с щелчком отправил оружие в кобуру и глянул напоследок в зеркало, словно пытаясь найти там ответ на вопрос. Мир Ксина смотрелся с орбиты совершенно фантастически. Плоский диск представлял собой один из побочных и удивительно успешных продуктов в погоне за неуловимой сферой Дайсона. Искусственное светило освещало попеременно то одну, то другую сторону, двигаясь практически вертикально внутри центрального отверстия диска и обеспечивая смену дневного и ночного циклов. Угол его наклона к плоскости давал мягкую сезонность, а поверхности не связывались напрямую, гарантируя уникальность биологического развития каждой стороны. Тороидная атмосфера создавала впечатление огромного сияющего космического бублика — огромный простор для самых различных исследований планетарного масштаба. Однако даже невооруженным глазом было заметно плачевное состояние мира. Показатели Ксина, выводимые компьютером на экран челнока, просто пестрили красным, и в атмосфере можно было наблюдать разноцветные вспышки. — Будет проще, если мы оба согласимся, что неравнодушны к Шелу, пусть и по-разному. Это стало первым, что проронил Эскатон с самого момента посадки в челнок-истребитель. — Но также нам стоит понять, что он должен быть уничтожен. Я не знаю, как криганская материя попала к нему, но на данный момент он — угроза для всей цивилизации. Ты понимаешь это? — Не маленький, понимаю, — пробормотал Корак. Старший лишь невесело усмехнулся и потянул штурвал на себя. Истребитель задрожал — они входили в нижние слои атмосферы.