Пламенное золото

      Брат склонился над ней и поцеловал в лоб. — Поправляйся, милая сестра, — сказал он, сжимая ее руку. — Я буду в порядке, — пообещала Маргери, гадая, смотрел бы брат на нее с той же теплотой, если бы знал, что она собирается сделать. — Спасибо, Гарлан. Задерни полог, пожалуйста, я хочу немного поспать.       Брат выполнил ее просьбу, и Маргери затаила дыхание, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов. Когда все стихло, она села в постели и приподняла полог, чтобы выглянуть наружу. В спальне никого не было, но Маргери, на всякий случай все же стараясь не производить лишнего шума, выскользнула из кровати.       Теперь путь ее лежал в гардеробную, чтобы быстро одеться и ускользнуть из Девичьего Склепа, никем не замеченной, но дойдя до нее, Маргери услышала тихий смешок из гостиной и напряглась. Она полагала, что все ее родственники ушли поглядеть на казнь. Быть может, ей послышалось? Или это служанка напевает себе под нос? Маргери решила проверить свою догадку, просто чтобы успокоить душу.       Слух не подвел Маргери — она действительна была не одна. Маргери застыла на пороге гостиной, увидев в кресле читающую кузину, странно порозовевшую и едва сдерживающую хихиканье, что не оставляло сомнений о содержании ее утреннего чтива. — Элла, что ты здесь делаешь? — спросила Маргери, возможно, резче, чем должна была, но сейчас Элла портила ей все планы.       Элла подняла на нее взгляд и инстинктивно прикрыла рукой страницу, будто Маргери могла через половину комнаты разглядеть, что там было написано. — Я должна быть с тобой, кузина. — Глупости, — отмахнулась Маргери. — Ты не должна пропускать такое знаменательное событие из-за меня. Я бы и сама пошла и охотно посмотрела на казнь убийцы моего мужа, но, как видишь… — она развела руками, надеясь, что ее покрасневшее из-за того, что она нещадно щипала щеки, лицо убедит кузину в наличии у Маргери жара. — Тебе нет нужды сидеть здесь, Элла. Я выпью воды и лягу спать, а когда проснусь, ты уже вернешься и все мне подробно расскажешь, правда?       Элла закивала. — Конечно, Маргери. — Вот и хорошо. Иди.       Маргери проводила кузину взглядом и на всякий случай все же выпила воды. Она едва не попалась, а она же даже еще из комнаты не вышла! Может, это знак, что не стоит никуда идти? Нет. Отступать уже поздно. Маргери твердо настроилась на то, что ничьей женой, кроме Квентина, она не станет. И она не отступит. Рискнет.       Маргери вернулась к гардеробной. Ей следовало поторопиться. Она понятия не имела, что все произойдет так скоро, но сир Джейме убедил ее, что лучшего дня, чем день казни, у них не будет. Сейчас замок пустует — все собрались на площади, и сир Джейме беспрепятственно выведет ее из замка. Вот только для этого ей нужно поторопиться. Маргери вовсе не хотела злить того единственного человека, который мог ей помочь, а в глазах сира Джейме в минуты раздражения могли вспыхивать такие яростные огоньки, что Маргери становилось жутко. Он явно не слишком любил ждать, а потому ей лучше не заставлять его это делать, иначе он может и передумать. Нет, сама себе возразила Маргери. Сир Джейме не передумает. Он не хочет этого брака так сильно, как и я не хочу. Он меня дождется.       Маргери оделась так быстро, как только могла, и, хотя зашнуровать корсет самой себе было сложно, звать служанку она не стала. Хватит и того, что стражники у дверей увидят, как она уходит. Риски и так подстерегают ее за каждым поворотом, ни к чему добавлять себе новых. Хотя сейчас, быть может, уже не имеет значения — одним риском больше или меньше. Главное — выбраться из замка, пока никого нет. После казни, когда ее пропажу обнаружат, она будет уже в городе, а Королевская Гавань велика — искать ее там придется долго, и этого времени должно хватить на совершение задуманного. Маргери успокаивала себя только этим.       Она накинула на плечи теплый плащ и вышла из покоев. Маргери старалась идти с достоинством, присущем леди, будто и не спешила никуда, но как только стражники остались позади, она прибавила шагу. Сир Джейме должен ждать ее где-то здесь, где-то…       Она едва не закричала, когда ее схватили, и перед ее лицом оскалилась львиная пасть. Такие львы рычали со шлемов гвардейцев Ланнистеров — это Маргери вспомнила даже в минуту охватившего ее страха. Все у нее внутри сжалось от непередаваемого ужаса, Маргери хотела зажмуриться, но отчего-то не смогла сделать и этого. Она позабыла как дышать, моргать, кричать, и еще сильнее оцепенела, когда рука в железной перчатке оказалась перед ее лицом… Но удара не последовало. Рука подняла забрало львиного шлема, и Маргери увидела лицо сира Джейме. Он выпустил ее, и Маргери покачнулась, схватилась руками за воздух, пытаясь найти опору. — Я чуть не умерла! — выдохнула она и прижала ладонь к груди, где сильно-сильно заколотилось сердце. — Я уже испугалась, что лорд Тайвин приказал следить за мной, — у нее не было сил даже на возмущение, так сильно она испугалась. — Он и приказал, — сир Джейме снял львиный шлем и пригладил золотые волосы. — По пути я встретил несколько его гвардейцев, а зачем им еще слоняться неподалеку от Девичьего Склепа, если только не следить. Но меня пропустили без проблем, — он кивнул на свой шлем. — Это хорошо, что вы все так продумали, — признала Маргери, стараясь выровнять дыхание. — Но все же не стоило так меня пугать, я уже с жизнью попрощалась. — Какая нежная, — он усмехнулся. — Но это была всего лишь тренировка. Быть может, ваш день именно так и закончится. Не могу гарантировать, что о вашей пропаже не узнают долго. — Королевская Гавань велика, — возразила Маргери. — Никто не будет точно знать, где я, — она хотела получить подтверждение собственным мыслям от сира Джейме, чтобы обрести еще большее успокоение, но была вынуждена разочароваться. — Да-да, скажите это Варису, — Джейме ухмыльнулся. — А ваш вид прямо-таки кричит: «Я Маргери Тирелл, и я потерялась. Отведите меня в Красный Замок, из которого я убежала, и получите много-много золота»! — Маргери опешила от того, как он передразнил ее голос. — Что за вид? — уже серьезнее и таким тоном, будто отчитывал ее, вопросил сир Джейме. — А что не так? — она оглядела свой наряд. — Я же выхожу замуж. Замуж следует выходить в самой нарядной одежде. — Несомненно так и было бы, если бы вы примирились с судьбой и выходили замуж в септе с кучей свидетелей и родственников. А вы выходите замуж тайно, поэтому подчеркивать, кто вы такая, нет никакой необходимости, — издевка в его голосе совершенно ее обезоружила. — На мне же плащ, — неуверенно произнесла Маргери. — Который приоткрывает завесу вашей тайны при каждом шаге. Так не годится. Мы еще из замка не выйдем, как все уже будут знать правду. Вот, переодевайтесь, — он протянул ей сверток. — Здесь? — Там есть неплохой чулан, — он кивнул на дверь. Снова смеялся над ней.       Маргери не стала спорить. В чем-то он был прав, она не слишком-то подумала о конспирации, зато сир Джейме подумал. Хорошо, что он хотя бы открыл ей правду о себе, а то мог бы просто схватить, и она бы боялась, что с ней будет, все то время, что он бы тащил ее до калитки. Кажется, такой фокус был бы вполне в его духе, хотя сир Джейме и без того напугал ее до полусмерти.       В чулане было темно, и только свет от единственного маленького окна освещал небольшое помещение. Маргери огляделась. Здесь стояли бочки и ящики, и она положила сверток на них, развернула его и обнаружила внутри самое обычное платье, какое могла бы надеть девушка не слишком высокого происхождения, и такой же простой плащ, который бы позволил слиться с толпой горожан.       Маргери быстро переоделась. Ей все еще следовало поторопиться, да и холодно было долго стоять здесь без одежды. Шнуровка этого платья была спереди, и ей не пришлось долго возиться с ней, хотя от волнения и холода пальцы подрагивали и совершенно не слушались. Маргери все же справилась, завернулась в простой плащ, а свое нарядное платье сложила, как смогла аккуратно, и обернула его своим нарядным плащом, отороченным пушистым мехом. Тоскливо было вот так переодеваться и оставлять красивое платье, но она обещала делать все, что сир Джейме скажет, к тому же Маргери совсем не хотела, чтобы ее нашли слишком быстро. Да и не все ли равно, в каком платье замуж выходить, главное, выйти. У нее уже было две свадьбы с королевским размахом, третья пусть будет простой.       Когда Маргери появилась из чулана, сир Джейме скептически оглядел ее с головы до ног. — Слишком вы хороши даже в таком наряде, — констатировал он, нахмурившись. Это едва ли походило на комплимент, и благодарить его Маргери не стала. — На простую девчонку не потянете, но, если повезет, примут за дочь какого-нибудь торговца. Не слишком бедного или богатого. Главное, чтобы Маргери Тирелл в вас раньше времени не признали.       Он приблизился к ней. Взял ее волосы, которые струились по плечам, небрежно скрутил их и спрятал под плащом. Затем поддел пальцами капюшон и надел Маргери на голову. Под глубоким капюшоном ее лица не было видно, и обзор Маргери тоже заметно сузился. — Где ваше платье? — спросил сир Джейме, отступив от нее.       Маргери протянула ему свой сверток. Сир Джейме спрятал его в темной нише в стене, и на возмущенный взгляд Маргери ответил: — Нет времени. Головы изменникам отрубают скорее, чем произносятся брачные обеты. Поспешим, — он надел свой львиный шлем и опустил забрало.       Он вел ее какими-то совсем неизвестными ей коридорами. Замок был так пуст, каким Маргери не видела его даже во времена войны, когда придворные лорды и леди разъехались по своим владениям, но даже несмотря на это Маргери все же старалась опускать голову пониже, хотя те немногие, кто мог встретиться им на пути, видели бы всего лишь гвардейца Ланнистеров и служанку. Никому бы и в голову не пришло, кто на самом деле скрывается под этими плащами — алым и совсем простым.       Маргери было сложно поспеть за широким шагом сира Джейме, но она напоминала себе, что эта трудность — пустяк по сравнению с тем, что ждет ее дальше. Или даже с тем, что ждет ее, если их преждевременно поймают. От мысли об этом Маргери сама прибавляла шаг, будто это могло что-то решить. Вероятно, ее пропажу обнаружат, когда казнь уже закончится, но, быть может, ее все же не захотят беспокоить и не станут поднимать полог, чтобы не нарушить ее сон. И все же лучше поспешить, чтобы времени было больше.       Маргери боялась, что в менее теплом плаще она замерзнет, но улица ослепила ее снегопадом. Снежинки кружились в воздухе, и Маргери подумалось, что так тепло в Королевской Гавани не было уже давно.       Наконец они вышли к калитке. После похода по всем этим запутанным коридорам, в сплетениях которых сир Джейме явно понимал больше нее, Маргери даже не могла представить, в какой части замка они в итоге оказались, у какой они калитки, и в какой части города она очутится, когда через эту калитку выйдет. У калитки стояли стражники, но сир Джейме обменялся какими-то словами с одним из них, и Маргери поняла, что ее пропустят. — Там, за поворотом, ждет ваш жених. Он знает, что делать дальше, — сказал сир Джейме, вернувшись к ней. — Спасибо, — искренне сказала Маргери, не поскупившись на улыбку. — Быть может, в других обстоятельствах у нас мог быть удачный брак. Но не в этот раз. — Не в этот, — согласился он. — Поспешите, — снова поторопил ее сир Джейме.

***

      На площади перед замком, казалось, собрался почти весь город, и горожане все продолжали стекаться с улиц. Сверху, с балкона, прекрасно были различимы и эти людские потоки, и само место казни — возведенный за ночь помост, на котором убийца короля должен был встретить свои последние минуты.       Наконец-то шел снег. Он покрывал тонким слоем эшафот и оседал на меховых накидках и плащах знати и на руках Сансы, которые она держала на перилах балкона. На душе у нее было неспокойно. Она понятия не имела, почему она так волнуется, но ей был страшен тот миг, когда осужденный на смерть появится на площади.       Санса понимала, что нервное состояние охватывает ее чересчур рано, и если уже сейчас в горле встает ком, то что же будет дальше, когда все случится? Санса огляделась, чтобы отвлечь мысли от лорда Бейлиша, в поисках чего-то или кого-то, куда можно было бы переключить внимание. На большом балконе уже собрались все, кто там должен был быть. Хотя нет, не все. — Где Джейме? — спросила Санса, ни к кому в особенности не обращаясь. Ответил ей Тирион. — Он не любит казни с тех времен, как служил Эйерису. — И это причина его отсутствия? — И да, и нет. Казни он и правда не любит, но еще утром он снова повздорил с отцом, — Тирион понизил голос, чтобы лорд Тайвин не услышал. — Может, все дело в этом.       Санса взглянула на лорда Тайвина. Он не выглядел расстроенным или разозленным, да и не должен был. Пусть сегодня наконец-то пошел снег, ничто не могло заставить лорда Тайвина показать миру свои истинные чувства.       Как бы то ни было, Санса прекрасно понимала нежелание Джейме смотреть на казнь. Она сама не хотела сюда идти, но заставила себя. Лорд Бейлиш своим предательством отправил моего отца на эшафот, а я отправила его, подумала Санса.       Странный звук привлек ее внимание, и Санса обернулась. Томмена слегка потряхивало, его лицо цветом было в мельтешащие в воздухе снежинки, и его зубы стучали. Санса поняла, что это совсем не от холода. Он переминался с ноги на ногу, и на его лице застыло тревожное выражение, а взгляд был прикован к пока еще пустующему эшафоту и одиноко стоящей колоде на нем. Томмен должен был всего лишь зачитать приговор. Санса знала, что вида крови он не любит, да и человеческими смертями он не наслаждался, в отличие от своего брата. Все знали об этом, и лорд Тайвин не настаивал, чтобы Томмен оставался на саму казнь, но Томмен удивил всех тем, что сам настоял на этом. Теперь, видно, жалел о поспешном решении, но не позволил себе отступать. Санса положила руку Томмену на плечо. — Расскажи мне, как ты вчера провел время с Ширен, — попросила она, стараясь отвлечь его и заодно и себя. Томмен тут же улыбнулся и стал рассказывать, а Санса — слушать, хотя неизбежность грядущего не давала ей в полной мере расслабиться. Санса заметила зеленые плащи Тиреллов и огляделась в поисках Маргери, но не смогла ее найти. Наверное, опаздывает, подумала Санса.       К тому времени, когда стражники вывели лорда Бейлиша, Томмен почти пришел в себя, и сама Санса тоже как будто успокоилась, но прежнее чувство вернулось, когда она посмотрела на осужденного. Он побледнел. Быть может, от холода, ведь ему не выдали теплой одежды, но почему-то Санса была уверена, что не холод в такой момент его заботит. Толпа взревела, и в осужденного полетели камни. Санса как будто заметила на щеке лорда Бейлиша то ли синяк, то ли порез, но не была уверена, появился ли он сейчас или это было последствием допроса, которого лорд Бейлиш, конечно, не избежал. Санса глубоко вдохнула, стараясь унять эмоции. Лорд Бейлиш-то явно не нервничал так, когда предал ее отца. Конечно, он, возможно, и не думал, что Эддарда Старка казнят, Джоффри же убедил всех в том, что поступит милостиво, но все же наказание для изменников — смерть. Это все знают. Когда Бейлиш предавал ее отца, наверняка об этом помнил. На этом Санса успокоилась. Она подняла повыше голову. Не будет она так переживать. Этот человек просто не заслуживает этого. Кажется, у него одна цель — предать как можно большее количество людей. Он и Старков предал, и Ланнистеров, и свою жену. Да и как вообще можно доверять такому человеку.       Звонкий голосок Томмена разнесся над площадью. Все умолкли, слушая короля. Санса тоже пыталась слушать, но не могла отвести взгляд от лорда Бейлиша и ловила слова Томмена через раз, слыша их, но не понимая. Непривычно было видеть лорда Бейлиша без его изысканных нарядов. Его руки были скованы за спиной, и он смотрел перед собой невидящим взглядом. О чем он думал? О том, как сильно просчитался? Сожалел ли о чем-то? Или мысленно с кем-то прощался? — За преступления против короны приговариваю вас к смертной казни, — даже слишком бодро закончил Томмен то ли от облегчения, что его монолог подошел к концу, то ли в самом деле войдя во вкус.       Толпа одобрительно заголосила, и площадь снова наполнилась шумом. По ступеням на помост уже поднимался сир Илин Пейн, и Санса внезапно осознала, что больше не чувствует былого трепета ужаса, который испытывала прежде. Но что же изменилось — сир Илин или она сама? Но это было не единственным, что изменилось. Меч. Меч, который он извлекал из ножен. Он не был так велик, и валирийская сталь не переливалась так ярко, как обычно. Потому что клинок был не валирийский, а совершенно обычный.       Санса наклонилась вперед, чтобы лучше разглядеть. Быть может, она ошиблась, но нет, первый взгляд не подвел ее, это и правда был другой меч. Отцовский Лед она узнала бы из тысячи. — Где меч моего отца? Где Лед?       Она не ожидала, что ее кто-то расслышит в таком шуме, но ее услышали. — Позже, — коротко ответил лорд Тайвин. Санса поймала его взгляд и на мгновение успокоилась, но затем снова посмотрела вниз.       Толпа наседала на помост со всех сторон, стражники в золотых плащах не давали им подойти совсем близко, но сдерживать такой натиск им было явно нелегко. Люди в предвкушении подбирались ближе, чтобы лучше рассмотреть происходящее. На первые ряды зрителей давили последующие, чтобы ничего не пропустить из происходящего на помосте. Двое стражников поставили Бейлиша на колени перед колодой. Он поднял голову и посмотрел на балкон, безошибочно найдя его в ярких знаменах с двойными гербами. Его взгляд прошелся по всем, кто стоял там, и остановился на ней. Санса замерла, но лорда Бейлиша уже подтолкнули вперед, и ему пришлось склониться к колоде и опустить голову.       Часть толпы продолжала кричать и проклинать изменника, другая часть умолкла, затаив дыхание. Томмен вцепился руками в перила, Санса очень хотела последовать его примеру, но приказала себе держаться достойно и без лишних опор. Не отводить взгляд. Любила ли его Лиза Аррен? Осталась ли с ней эта любовь, когда она проснулась и узнала, что он похитил ее сына? А ее мать? Расстроится ли леди Кейтилин, когда узнает о казни? Знает ли она обо всех предательствах, в которых повинен лорд Бейлиш? Поплачет ли по нему хотя бы кто-то? Санса не собиралась. Она плакала по отцу. Почему должна плакать по тому, кто его предал. Просто какое-то время ей казалось, что лорд Бейлиш был к ней добр, а он просто пользовался ее наивностью. Как пользовалась и Серсея. И другие люди, что не заметили, как она выросла, пытаясь учиться на ошибках.       Лезвие меча блеснуло, когда палач занес его для удара. Томмен качнулся назад, и его рука потянулась к Сансе. Санса сжала его ладошку, даря этим действием поддержку и королю, и себе.       Голова лорда Бейлиша легко отделилась от тела — сир Илин знал свое дело — и покатилась по помосту. Толпа выдохнула, чтобы спустя мгновение снова взорваться криками. По помосту растекалась кровь, слишком яркая в сравнении с падающими с небес снежинками, она поглощала белизну припорошенных снегом досок. В кровавое пятно уже падали новые белые снежинки и тут же исчезали. Обезглавленное тело безвольно сползло вбок, к нему уже спешили стражники. Кто-то поднял голову и показал ее толпе, кто-то что-то сказал, кто-то… что-то…       Томмен выпустил ее руку, и Санса посмотрела на короля. — Ты молодец, — сказала она. — Не каждый смог бы смотреть.       Она вспомнила, что Брана отец первый раз взял посмотреть на казнь, когда брату было восемь. В восемь Томмен был нежнее, чем Бран в том же возрасте, и даже Джоффри не был жесток настолько, чтобы заставлять младшего брата смотреть на казни. Может, и был, может, это Серсея вмешивалась, но все же Санса не могла вспомнить ни единого раза, чтобы Томмен присутствовал на казни. Теперь же ему уже минуло десять, и Санса безусловно им гордилась. — Спасибо, — Томмен слабо ей улыбнулся. Санса потрепала его по светлым волосам. Толпа продолжала шуметь внизу, но выкрики становились слабее, и некоторые горожане уже начали расходиться. Придворные тоже не задерживались и спешили уйти поскорее, чтобы избежать столпотворения, но Санса стояла, наблюдая за тем, как лорд Тайвин подходит к Тириону. Казнь состоялась. Теперь нужно сделать остальное.       Тирион кивнул, что-то сказал отцу и пошел прочь в сопровождении Подрика, даже не оглянувшись на Сансу. Неужели это ему лорд Тайвин поручил говорить с Тиреллами? Санса почему-то была уверена, что он сделает это сам. Тирион-то явно не в восторге от возложенной на него ответственности. Санса мысленно посочувствовала Маргери, Джейме и Квентину, но сделать ничего не могла. Лорд Тайвин посмотрел на нее. — Идем, — сказал он, и Санса последовала за ним.

***

      Когда Маргери увидела Квентина, ей стало как будто легче, и происходящее даже начало приносить какое-то удовольствие. Никогда бы она не подумала, что отважится на тайную свадьбу и сбежит, пусть даже и ненадолго. Ей и раньше были не чужды тайные свидания, но тогда все это было лишь шалостями, к которым ее родственники относились снисходительно, да и вообще в Хайгардене было все иначе, но на этот раз она решилась на настоящую серьезную авантюру. Без последствий не обойтись, но Маргери была готова пойти на все ради желаемого.       На улицах было совсем пусто — весь город собрался на площади перед замком, а редкие прохожие, которые по каким-то причинам не заинтересовались казнью, жались к стенам домов и никак не препятствовали всадникам. Стук лошадиных копыт по камням мостовой гулко раздавался в воздухе, в лицо летели снежинки, и Маргери даже позволила себе рассмеяться, когда россыпь снежинок ударила ей в глаз, вынудив моргать часто-часто.       Домик, в котором они оказались, был совсем небольшим. Маргери успела заметить дверь, ведущую в маленькую кухню, когда они проходили мимо. Гостиная была более просторной, но не слишком уютной. Камин, несколько стульев перед ним, стол. Все было таким тусклым, пустым и совершенно не таким, к чему она привыкла. Людей, которые здесь были, Маргери не знала. Возможно, Квентин знал или сир Джейме. Маргери старалась лишний раз не смотреть на них, их присутствие вызывало в ней дискомфорт, но Маргери понимала, что без свидетелей не обойтись. Должны быть люди, которые, в случае чего, смогут подтвердить, что здесь произошло. Маргери прошлась по комнате, сцепив руки перед собой. Половицы скрипели у нее под ногами. Она хотела, чтобы все случилось поскорее, но септон еще не пришел. Решимость Маргери только возрастала, но не имела выхода — это заставляло Маргери нервничать. Она уже была подготовлена и могла произнести все клятвы прямо сейчас, но время еще не наступило, и в этих мгновениях, к которым она так спешила, а сейчас не получала ничего, Маргери чувствовала тревожный подвох. Она подошла к Квентину. — Где же септон? — спросила она, стараясь, чтобы голос не сорвался. Ее нервы были натянуты до предела, и Маргери не могла больше ждать — каждая лишняя минута ожидания до предела накаляла ее терпение. — Он скоро придет, — Квентин не выглядел обеспокоенным, но сердце Маргери билось часто. Она гадала, что происходит там, на площади. Должно быть, казнь уже закончилась. Обнаружили ли уже ее исчезновение? Или задернутый полог все же подсказал заботливым родственникам не тревожить ее сон? И если обнаружили, как скоро все догадаются, где ее искать? Ладно, если бы дело стояло только за свадьбой, но нет. Нужно еще скрепить брак.       Маргери нетерпеливо подергала завязки плаща. Снимать его она не хотела — камин только разгорался, и в комнате было прохладно, но чем-то занять руки ей было необходимо. — Где же он… — Маргери, не беспокойся. Все идет по плану, — убедительно произнес Квентин. — Он не задерживается, это мы приехали заранее. Все будет хорошо, никто не знает, что мы здесь.       Он обнял ее и прижал к себе, и Маргери на миг успокоилась. Что это она в самом деле? Квентин знает, что делает. Она прижалась к нему сильнее. Только бы все прошло по плану. Она попыталась расслабиться и просто довериться Квентину. У них есть время. И Маргери надеялась, что его окажется достаточно, чтобы все успеть.

***

      Когда они поднялись в кабинет десницы, снег за окном шел уже плотной стеной, отчего в кабинете как будто делалось светлее. Лорд Тайвин прошел в соседнюю комнату, но Санса не последовала за ним. Ей стало жарко за время подъема по ступеням, она сняла с себя плащ, мех которого намок от растаявших на нем снежинок, и накинула его на спинку стула. Санса подошла к окну. «Зима близко», — говорил ее отец, и теперь Санса понимала, что это действительно так. Она много раз видела заснеженный Винтерфелл и его окрестности, но впервые наблюдала это зрелище в Королевской Гавани. Снег все приукрашал, с мягкими сугробами на крышах и Королевская Гавань делалась роднее сердцу Сансы. Хотя так было уже давно, когда Санса перестала видеть в этом месте нескончаемые угрозы. Джоффри умер, а Серсея уехала, и теперь Санса чувствовала себя в безопасности здесь. Впрочем, рядом с лордом Тайвином она всегда чувствовала себя в безопасности.       Санса готовилась увидеть Лед. Конечно, раз сир Илин теперь пользуется другим мечом, Лед у него изъяли и хранят в другом месте. Почему бы и не здесь? Она в нетерпении обернулась, когда услышала звук шагов, но то, что держал в руках лорд Тайвин, точно не могло быть Льдом — не таким длинным было.       Санса отошла от окна и приблизилась к лорду Тайвину. Сомнения уже закрадывались в ее сознание, но делать выводы она не спешила.       Лорд Тайвин положил сверток на стол и откинул красную бархатную ткань в сторону, давая Сансе возможность увидеть два меча. Они показались ей совсем знакомыми, будто она уже видела такие. Сталь переливалась красно-черным сиянием, рукоять одного меча сплошь была в рубинах, и на эфесе красовалась голова рычащего льва с косматой гривой. — Это меч, что вы подарили Джоффри, — догадалась Санса. — Из валирийской стали. — Да.       Санса посмотрела на другой меч. Его лезвие было в точности таким же, сталь была с теми же красно-черными разводами, пусть и изгибающимися немного иначе, формирующими более плавный узор, но его рукоять была украшена по-другому — по ней будто пролегали изящные рубиново-золотые языки пламени. Если один принадлежал Джоффри, то для кого был второй? — Вы сказали, что скажете мне, где Лед, — напомнила Санса, хотя ничего такого лорд Тайвин не обещал ей. По крайней мере, не прямо, но Санса была уверена, что «позже» означает именно это. — Он перед тобой.       Санса вдруг поняла. Два меча. Не такие длинные и широкие, как Лед, но если их соединить… Один меч из всей этой стали был бы как раз размером с меч ее отца. Тяжелый, двуручный, тот, что она запомнила и, бывало, подолгу разглядывала, не решаясь прикоснуться к обоюдоострому клинку, такому широкому, что был шире ее детской руки. — Вы его переплавили, — догадалась Санса. Она понимала, что это, наверное, должно было уязвить ее. Лед принадлежал Старкам сотни лет, а лорд Тайвин сделал из него оружие для Ланнистеров. Но она тоже была Старком, и ее тоже насильно сделали Ланнистером. Прямо как Лед. Санса взглянула на красные разводы, которые растекались по лезвию, переливались, ветвились, напоминая то сеточку рек на карте, то языки пламени, то вены под тонкой кожей. Редкая красота. Санса почувствовала какую-то связь, притяжение, что очень влекло ее. Она была этим самым Льдом, но в нее тоже скользнуло это ланнистерское, осталось в ней причудливыми красивыми узорами. Она была все той же сталью, но уже в другом обличии. И с новыми красными узорами. Каким теперь был Лед.       Санса подошла ближе и протянула руку. Искрящаяся сталь завораживала ее, манила, не позволяла отвести взгляд, очаровывала. Пальцы Сансы осторожно коснулись лезвия меча. Не того, что был подарен Джоффри, а другого, рукоять которого была в языках пламени. Золото и пламя и искры рубинов. Сталь показалась ей даже теплой, будто согрела ее пальцы, а от пальцев тепло пошло по всей руке. К сердцу.       Санса моргнула и наконец смогла оторвать взгляд. Она посмотрела на лорда Тайвина, который пристально наблюдал за ней и за ее реакцией. Санса не знала, что сказать. Она снова взглянула на объятый пламенем меч. — Вижу, тебе больше пришелся по душе этот, — заметил лорд Тайвин. — Да, — не стала спорить Санса. — Он принадлежит твоему сыну.       Санса обернулась к лорду Тайвину. — Эдрику? Но… — Он еще мал, но вырастет. В нем течет кровь Старков и Ланнистеров. — А второй? — Я отдам его Томмену, если не возражаешь.       Санса кивнула. Другой меч тоже был хорош, но она все еще помнила, как размахивал им Джоффри в утро своей свадьбы и неумело изрубил им ценную книгу. «Вдовий плач» — так он его назвал. И все же Вдовий плач был частью Льда. Санса вздохнула и провела рукой и по его лезвию тоже. Джоффри осквернил этот меч, но новый и более достойный владелец может исправить ситуацию. — Томмен заслуживает этот меч. Гораздо больше, чем Джоффри, — сказала Санса. — Сегодня он вел себя очень достойно, как настоящий король, который делает, что должно. Томмен не хотел быть там и смотреть, но был и смотрел, потому что так надлежало вести себя хорошему королю. И хорошему брату. Джоффри хорошим братом не был и не заслужил ни этот меч, ни такого брата, как Томмен. Но Томмен… он достоин.       Она посмотрела на лорда Тайвина, пытаясь понять, согласен он с ней или нет. Лорд Тайвин кивнул, но Санса и тогда не отвела взгляда, и они стояли, смотря друг на друга.       Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Подрик Пейн. Он страшно запыхался, и его лицо было еще более красным, чем бывало обычно в минуты смущения. Лорд Тайвин шагнул к нему, и Подрик покраснел еще больше. Он попытался сказать что-то, но сбитое дыхание не позволяло, да и слишком он боялся лорда Тайвина, и ничего членораздельного оруженосец произнести не мог. Санса решила взять все в свои руки. — Подрик, что случилось? — спокойно спросила она, обойдя лорда Тайвина и кладя руку Подрику на плечо. С ней ему будет проще говорить, и он хотя бы научился говорить, глядя ей в глаза, в то время как на лорда Тайвина он глядеть все еще не осмеливался, предпочитая мямлить что-то носкам его сапог. — Лорд… Тирион… просил… — едва произнес тот. — Леди… леди… Маргери… — Что с ней? — спросила Санса, внезапно похолодев. Она спиной почувствовала, как взгляд лорда Тайвина стал более цепким. — Исчезла! — выдохнул Подрик. — Сказалась… больной, а теперь… теперь нет ее в покоях! — наконец договорил он. — Она точно пропала? — Думаю, мой сын не стал бы отправлять сюда своего оруженосца в такой спешке, если бы леди Маргери просто вышла подышать, — холодно заметил лорд Тайвин. Санса обернулась к нему, осознавая всю правоту его слов. Тирион бы пришел сам, чтобы сообщить о результатах переговоров, но что-то пошло не так, и Подрик скорее принес новости, чем это сделал бы Тирион. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил лорд Тайвин, обращаясь уже к Сансе. — Например? — осторожно спросила Санса, зная, что лед, на который она ступила, слишком тонок, чтобы она могла ошибиться. — Ты же знаешь, где она, — с ледяным спокойствием произнес лорд Тайвин. — И, я так полагаю, исчезла не только она одна.       Плохо дело, если так. «Он сделал мне предложение», — вспомнила она шепот Маргери. Не под венец же Маргери пошла… или именно туда она и пошла? — Я не знаю, где она, — честно сказала Санса. — Я не встречалась с ними тайно снова, вы это знаете. — Предположим, сейчас ты и правда им не содействовала. Но, быть может, это результат твоих прошлых действий. Просто наступил он позже.       Санса оторопела. Лорд Тайвин предупреждал, что если ее действия нарушат его планы, то разговаривать с ней он будет по-другому. А если Маргери и правда исчезла… сбежала… — Я… — Правду. Все, что знаешь. Немедленно, — потребовал он. — Твой последний шанс.       Его взгляд побудил ее больше не лгать. Если Маргери и Квентин уже сбежали, то, верно, дело уже сделано или будет сделано в ближайшее время, и Санса обещала себе, что не выдаст тайну, если только ее не спросят об этом прямо. И ее спросили. И каким бы ни было ее отношение к Маргери, было глупо лишать себя расположения лорда Тайвина. Не только же о других заботиться. — Квентин сделал Маргери предложение. Это все, что я знаю, — выпалила Санса. — Я не стала расспрашивать о большем, чтобы не лгать вам. — Да ты совершенствуешься, — он усмехнулся. — Я не думала, что они в самом деле решатся на это. — Не думала, да только они, видно, все-таки решились.       Санса не нашла, что на это ответить. Буря не разразилась, и лорду Тайвину очевидно понравилось, что в этот раз она не стала долго упираться, а сказала, как есть. — Иди, — позволил он, и Санса потянулась к мечу. — Куда? — Санса быстро отдернула руку. — Он же тяжелый. Ты, — обратился лорд Тайвин к Подрику, — отнеси меч туда, куда миледи прикажет.       Санса подумала, не является ли это «миледи» знаком того, что лорд Тайвин все же на нее злится, или он обратился к ней так лишь при Подрике? А может, есть другая причина? Но меч он все же ей отдал, хотя она уже успела испугаться, что он передумает. Значит, не так сильно и недоволен ею? Хотя меч, конечно, принадлежал не ей, а ее сыну, и тем не менее…       Когда Санса уходила, то слышала, как лорд Тайвин раздает приказы.

***

      Дважды Маргери приходилось слушать перед ликом Семерых молитвы, давать обеты и принимать благословения. И никогда прежде все эти части одного священного ритуала не казались ей такими долгими, такими затянутыми. Прежде она стояла и слушала это, и все благословения были музыкой для ее ушей, и она предвкушала начало свадебного пира, на котором она уже сможет появиться в короне, как королева. Но теперь заунывный голос септона ее раздражал, слова казались нескончаемыми, а сердце Маргери тревожно подскакивало каждый раз, когда до ее ушей доносился шум с улицы. Быть может, это за ней уже пришли? Скорей бы септон договорил — свои слова Маргери готова была выговорить на одном дыхании и покончить со всем этим. Нет времени, совершенно нет времени. Может, септон специально тянет время? Маргери с подозрением взглянула на него. Неужели он не может говорить хотя бы немного быстрее? Квентин успокаивающе сжимал ее ладонь, да только успокоиться Маргери никак не могла. Никакие семь благословений не спасут ее, если люди Ланнистеров или Тиреллов появятся здесь раньше, чем септон объявит их с Квентином мужем и женой. Да и этого не будет достаточно. Брак должен быть консуммирован, только тогда дело может считаться сделанным, иначе брак легко может быть расторгнут, и зря были все эти риски. Скорей бы он уже договорил. Маргери казалось, что нервы ее не выдержат, и она, чего доброго, накричит на септона, но это едва ли ускорит дело. Приходилось стоять и молчать, сжав зубы. Почему, почему это так долго, когда значение имеют лишь два предложения в конце?       Глубоко затерявшись в своих возмущениях, Маргери пропустила долгожданный момент, когда настал ее черед говорить. Она не сразу поняла, почему септон умолк, и все смотрят на нее, а Квентин улыбается. Маргери послала септону не самый дружелюбный взгляд. Она повернулась к Квентину. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем, — на третий раз слова о любви оказались правдивы. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой, — сказал Квентин, и эти слова прозвучали для Маргери не как клятва, часть обряда, а как настоящее признание.       Маргери первая потянулась к Квентину за поцелуем. Эта свадьба не была похожа на две другие, она не была такой пышной, проходила в маленьком невзрачном домике на окраине столицы, а не в величественной септе, платье на Маргери совсем не походило на платье невесты, и этот союз не сделал ее королевой, но Маргери чувствовала себя гораздо счастливее. Их поцелуй получился длиннее, чем того требовал обряд, и Маргери с трудом заставила себя отстраниться — на поцелуи у них еще будет время. — Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Квентина из дома Мартеллов и Маргери из дома Тиреллов мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними, — медленно и торжественно проговорил септон, и на этот раз Маргери не испытала раздражения.       После этих слов новобрачные обычно брались за руки и выходили из септы, поэтому Маргери взяла Квентина за руку и потянула прочь из комнаты. Им придется обойтись без свадебного пира, но Маргери не думала, что Квентин будет против провести это время иначе.       Квентин успел бросить септону туго набитый мешочек с платой за все труды. Поднимаясь по узкой и шаткой лестнице на второй этаж, Маргери все же не сдержала негодования. — Он бурчал тысячу лет. Я думала, это никогда не кончится. — Он лишь делал то же, что и всегда. Не все же молодожены так торопятся, — со смехом ответил ей Квентин. — Это у тебя уже третья свадьба, и для тебя эти клятвы стали рутиной, для остальных-то все в новинку.       Маргери рассмеялась.       Только когда они вошли в спальню, Маргери заметила, что уже начало смеркаться. Снег все еще шел, не собираясь заканчиваться. И Маргери тоже не собиралась останавливаться. Она толкнула Квентина на кровать, подобрала юбки и села сверху, потянувшись к его губам. — Маргери… — Мы не можем медлить, — прошептала она, целуя его. — После нам не придется никуда спешить, но сейчас нам нужно поторопиться.       У них снова не было времени, снова приходилось думать о том, успеют они или нет. Маргери надеялась лишь на то, что когда-нибудь наступит время, когда им действительно не придется никуда спешить, но сейчас им все еще нужно было, однако эта необходимость совпала с их общим порывом — пламя их желания разгорелось от одной лишь искры-поцелуя и обуяло их обоих в жаркий нетерпеливый костер. — Теперь у нас хотя бы есть кровать, — тихо рассмеялась Маргери, когда Квентин перевернул ее на спину и оказался сверху. Раз появилась кровать, когда-нибудь появится и время. Новый поцелуй распространил лишь новый жар по телу, завладевая и рассудком. Маргери снова позволила себе забыться. Сейчас-то ей точно можно больше не думать о том, как поступить, какой сделать ход, чтобы выиграть партию. Она утешила себя тем, что эту разыграла верно и получила, что хотела. Быть может, все закончилось бы еще тогда, после пира, у той стены в темной нише, а так все это не закончится еще очень долго. Она победила. И она будет счастлива.       Руки Маргери сами двигались, избавляя Квентина от одежды, пока он в стремительно сгущающемся полумраке комнаты пытался расшнуровать ее корсет. Их руки сталкивались, они смеялись и целовались, сминали одежду и в нетерпении дергали края ткани, желая поторопить события, но вместе с тем неизменно осознавали, что все же нужно слегка поумерить пыл и распустить шнуровки до конца, потому что все лишние телодвижения тщетны, пока этого не случилось.       Однако терпение было на исходе, пальцы бросали свою работу на полпути, когда губы находили уже открывшийся участок кожи и забывались там. Поцелуи пьянили и согревали лучше подогретого вина с дорнийскими специями. Это было так кстати, когда за окном бушевали снега, а они с Квентином просто были сейчас друг у друга, и не было нужды скрываться или прятаться, бояться. Все это по-настоящему, это действительно происходит. Целовать губы другого человека, ощущать под пальцами его тепло и чувствовать, как ваши чувства, мысли, разумы — все сливается воедино, преображаясь в общее наслаждение друг другом. Это стоило всего — всех рисков, всех возможных препятствий и последствий.       Маргери первая с блаженством выдохнула, когда наконец оказалась освобождена от корсета. И ей понравилось то, с каким восхищением взглянул на нее Квентин — она была уверена, что даже в полумраке верно расценила этот взгляд. Она притянула его еще ближе к себе. После стольких попыток наконец-то тот муж, которого она хотела. — Муж, — произнесла она, пытаясь понять, как это звучит теперь, в новом для нее значении. — Мне нравится, — прошептала она в ухо Квентина, пока его губы скользили по ее шее. Но он оторвался от нее, чтобы ответить: — Жена. Это звучит еще лучше.

***

      Санса ходила по гостиной, будучи не в силах просто сесть и успокоиться, когда все вокруг пришло в нетерпеливое движение. С лестницы все время доносились шаги — явно лорду Тайвину докладывали о том, как идут поиски. Санса не знала, чего она желает больше — чтобы у Маргери и Квентина все получилось, или чтобы их поймали перед тем, как они сделают задуманное. В первом случае они были бы очень счастливы, а во втором Сансе не придется-таки столкнуться с гневом лорда Тайвина. Ясно, что до этого он относился к ней так щадяще, потому что она никак не навредила его планам, но если Маргери и Квентин поженятся, это навредит не только его планам, это может навредить миру, который едва установился в Семи Королевствах. И это Санса всему виной. А она же действительно была уверена, что разговоры о свадьбе — блажь, да и только. Что Маргери и Квентин могут? Получается, могут, раз их сейчас разыскивают по всей столице. И как только им это удалось? Санса не знала ответов, не знала, что ждет ее дальше. Она присела на колени перед диваном, на котором лежал меч. Лишь пламя в камине освещало темную в преддверии ночной всеобъемлющей мглы гостиную. Отсветы пламени скользили по темной стали, отчего красные разводы сами будто начали танцевать по лезвию, изгибаться не менее резво, чем пламенные языки в камине. Санса провела пальцами по стали. Быть может, это последняя милость лорда Тайвина по отношению к ней. Пусть даже формально меч принадлежит Эдрику, лорд Тайвин не мог не знать, как много этот меч значит для Сансы. Пусть даже не Лед, а лишь его часть, преображенная, видоизмененная, но все равно именно этой сталью пользовался ее отец, очищал ее от крови в Богороще, после того как исполнял правосудие. Худшим наказанием было, если бы лорд Тайвин показал ей эти мечи и отнял, но он отдал ей один из них, хотя наверняка охотнее пожаловал бы один из клинков своему наследнику. Санса в очередной раз задалась вопросом, почему лорд Тайвин делает то, что делает. Ее собственные мысли всегда были ему известны, и даже если он не знал всей картины, то быстро находил недостающие фрагменты, но сама Санса не могла сказать, что знает его столь же хорошо. Был один подходящий ответ — семья. Эдрик его внук, да и Санса теперь не чужая, да только слишком много она всего натворила, чтобы даровать ей этот меч. Если же Маргери не найдут или найдут слишком поздно… Санса снова поднялась на ноги и прошлась по комнате. Она хотела, чтобы друзья были счастливы, хотела, чтобы все им удалось, но ей не хотелось, чтобы их счастье лишило ее того, что ей было так дорого. Почему же все настолько сложно? Хотела бы она, чтобы стало немного проще… У нее уже не получалось радоваться за друзей столь же искренне, как прежде, когда ее собственное положение стало таким неустойчивым. Она же не хотела всего этого, она не думала, что все зайдет так далеко! Один разговор, она пообещала дать им возможность поговорить, простить друг друга и проститься, а сейчас они, быть может, уже женятся, скрепляют брак, а может, вообще сбегают в Дорн! У их разговора не было бы никаких последствий, но у их женитьбы они непременно будут. И это она подтолкнула друзей к этому, именно она. Лорд Тайвин наверняка и об этом знает, и он будет недоволен ею еще больше, если в самом деле случится непоправимое. — Санса, вот ты где. — Тирион, — она обернулась, попыталась безмятежно улыбнуться, хотя тревоги продолжали ее одолевать. — Какие новости? — Пока никаких. Золотые Плащи продолжают обыскивать город, но пока безрезультатно. Квентин Мартелл тоже исчез. Отец подозревает, что они сбежали вместе, чтобы пожениться. А я же предупреждал ее!       Сансе пришлось изобразить удивление. Если Тирион говорит ей все это, значит, лорд Тайвин не упомянул о непосредственном участии Сансы во всем этом. И Санса не спешила рассказывать сама.       Тирион подошел к дивану. — Осторожно! — воскликнула Санса, испугавшись, что Тирион не заметит меч в полумраке. — Не порежься. Стоит приказать убрать его отсюда и положить в более безопасное место. — Откуда он у тебя? — спросил Тирион, увидев меч и подходя ближе, чтобы его рассмотреть. — Когда я видел его в последний раз, он выглядел немного иначе. Рукоять, я имею в виду. — Ты знал? — поразилась Санса. — Знал, что твой отец переплавил Лед, и не сказал мне?!       Санса поняла, что она сказала, лишь когда уже сказала. И это она упрекает Тириона во лжи? Она? Кто лжет ему все время? Он же ничего не знает о ней. Не знает про дядю Эдмара, не знает, что она наделала с Маргери и Квентином, и что вся ее болезнь, в течение которой он так о ней заботился, была ложью. И это еще если не вспоминать о чувствах. Она не хотела ему лгать, но одна ложь наслаивалась на другую, а рассказывать ему все это теперь… Ложь хуже яда, и если она не отравляет самого человека, то его отношения с другими людьми точно. — Прости, — сказал Тирион, но Санса не почувствовала никакого удовлетворения, когда услышала это. Это ей впору было извиняться. — Ничего, — она покачала головой. — Ты и не должен был. Наверняка ты сказал бы, если бы к слову пришлось.       Тирион кивнул. Возможно, он даже почувствовал себя виноватым из-за ее упрека, а Санса совсем этого не хотела. Вся вина лежит на ней. Она лжет и этим все портит. Это ее недальновидность привела их всех к этой точке. Подумай она чуть лучше, всего этого не случилось бы. Она сама дала Квентину и Маргери свободу действий, подтолкнула их друг к другу. — Как ты назовешь его? — прервал поток ее тягостных размышлений голос Тириона. — Он принадлежит Эдрику, пусть он и назовет, когда научится говорить. До этого недолго осталось ждать, — Санса улыбнулась. — Тогда этот меч будут звать «мама», — усмехнулся Тирион. — Может, первым словом Эдрика будет «папа», — не согласилась Санса. — Или еще какое. Но для меня этот меч всегда останется осколком Льда.

***

      После разговора с Сансой Тирион вернулся в свой кабинет и не слишком удивился, застав там отца. — Леди Маргери? — спросил Тирион. — Ее все еще ищут. — Квентин Мартелл тоже не нашелся? — Нет.       По взгляду отца вопреки обыкновению отчетливо было видно, насколько он недоволен. Наверняка это намеренно. Это же Тирион не рассказал ему о романе этой пары. Сам Тирион успел пожалеть об этом уже тысячу раз. Он-то надеялся, что ясно объяснил леди Маргери последствия, обещал никому не говорить, если она его послушает и прекратит эту порочную связь. А что она сделала в ответ? Сбежала с дорнийцем! Тиреллы пока еще не знают об этом, полагают, что леди Маргери похитили, но если ее найдут с Мартеллом в одной постели, то даже Мейсу Тиреллу хватит ума, чтобы понять, что это значит, и созвать знамена. Следовало сразу рассказать обо всем отцу. Не только своему, но и отцу Маргери Тирелл, чтобы за девчонкой приглядывали. Ее глупый побег может обернуться войной, а этого Тириону совсем не хотелось. — Как она вообще смогла сбежать? — спросил он. — Не могла же она просто выйти из замка. Стражники видели, как она уходила из Девичьего Склепа, но ее одну, без охраны, никто бы не выпустил из замка. — Мы это выясним, — спокойно сказал отец. — Сейчас не так важно, как она вышла. Гораздо важнее, чтобы ее нашли. Желательно все еще незамужней. — Пусть даже остальные не узнают об этом побеге, но мы-то знаем. Неужели вы все еще хотите отдать ее Джейме? Она давно уже не самая подходящая невеста для кого бы то ни было. — Неважно, какая она невеста. Тиреллы не слишком-то будут рады такому союзу со своими врагами. Пусть и опороченную, но они ее примут, а вот примут ли жену Квентина Мартелла? Это оскорбление, и ты сам знаешь, что такие оскорбления не оставляют без ответа. — Мартеллы тоже не обрадуются такой родственнице, — заметил Тирион. — Конечно, после моей дражайшей сестры им уже ничего не страшно, но все же Тирелл… — С Мартеллами договориться сохранить мир было бы проще, — возразил отец. — Принц Доран — не сторонник открытых военных действий. Тиреллы же — пострадавшая сторона, и они это знают. Если война и начнется, то по их инициативе. Конечно, у нас еще остается их участие в смерти Джоффри. Можно будет и пригрозить обнародованием этой информации, если они пожелают развязать войну. — А если не согласятся, то головы их семейства на пики, и начинать войну станет некому, — понял Тирион. Какой же легкий это способ, а главное, какой рабочий. — Хорошо бы обойтись и без этого. — А что так? — удивился Тирион. — Рядом с головой Бейлиша много места. Помнится, вы хотели поместить на пики головы всех членов Малого Совета, когда отправляли меня в столицу в первый раз. — Об этом я и напомнил Варису, когда потребовал найти леди Маргери, — с прежним спокойствием отозвался отец. Тирион вообще не понимал, почему отец не в ярости, когда Маргери и Квентин так неожиданно для всех сбежали. Тирион не мог даже представить, почему они решили сделать это ни с того ни с сего. Варис бы сообщил ему, если бы влюбленные попытались встретиться вновь, но ничего такого не было. Неужели все это время они выжидали момент? — Хотелось бы верить, что Паук поможет, но он прятать умеет столь же хорошо, как и находить, можете мне поверить, отец, — в этом заключалась главная причина недоверия Тириона. Варис помог прятать Шаю, помог отправить ее в Пентос, подальше отсюда, но почему? Зачем? Он работает на всех, но на себя в первую очередь. Тирион был уверен, что жизни Вариса угрожали не единожды, он и сам угрожал, и так ли важна для Паука его жизнь? Больше пригрозить ему было нечем, его жизнь — единственное, что у Вариса есть. Ни семьи, ни детей, ни земель, ни даже толкового титула. Разве что пташки, которые, однако, скорее поймают тебя, чем ты поймаешь их. — Уверен, Варис очень постарается найти беглецов. Если эти двое поженились, то это будет неприятным затруднением и поводом начать войну, а Варис, при всех своих недостатках, все же поклонник мира в Семи Королевствах. — Неужели эта свадьба в самом деле будет таким затруднением? Помнится, у вас уже есть опыт в расторжении нежелательных браков.       Отец смерил его презрительным взглядом. — Умеешь ты сравнить, однако. Эти случаи связывает лишь бесконечная юношеская глупость и нежелание подумать о последствиях. Брак представителей двух великих домов так просто не расторгнешь. Если только они не успеют его консуммировать. Но, думаю, они это дело откладывать не будут, — «в отличие от тебя», — читалось во взгляде отца. Вечно он что ли припоминать тот случай с Сансой будет? Тирион и сам был уверен, что Маргери и Квентин, конечно, догадаются скрепить свой брак, и тогда проблем не оберешься. Отец обещал, что как только с Тиреллами все решится, Тирион и Санса смогут поехать на Север, но теперь… Этот долгожданный момент прямо-таки ускользал из поля зрения Тириона, а всему виной Маргери Тирелл, которая не пожелала исполнять свой долг. Вот Санса — другое дело. В Сансе чувства долга больше, чем в ком-либо. Не больше, чем в его отце, конечно, но все же. Тирион уже представлял свою жизнь с Сансой и Эдриком в Винтерфелле, где он наконец сможет делать что-то сам. Не выполнять поручения отца, не работать под чьим-то началом, а править, как он делал это, когда был десницей в первый раз. Это во время повторного своего отсутствия отец дал ему много заданий, целый список того, что нужно сделать, в первый же раз задание у него было только одно: «Прибрать мальчишку к рукам и его мать тоже, если потребуется», — ну и разобраться с Малым Советом. Тогда Тириону пришлось постараться. Серсея мешала ему как могла, Джоффри был невыносим, Пицель наушничал сестре и еще много других проблем, измен и осада города. Однако Тирион все же считал, что справился хорошо. Он делал, что мог, хотя все его усилия и обернулись прахом из-за его ранения, которое тоже не обошлось без участия любимого племянника. Пока Тирион валялся в беспамятстве, отец навел в столице свои порядки, и у Тириона не осталось ни наемников, ни горцев, ни власти. Вот на Севере-то он почувствует свою свободу в полной мере. Отец, конечно, захочет, чтобы Тирион отчитывался о каждом своем шаге, но Тирион не собирался этого делать. Не приедет же отец на Север, чтобы выразить недовольство, нет, на Севере у Тайвина Ланнистера власти нет, власть будет принадлежать Тириону, и он даст Сансе жизнь, которую она заслуживает. Санса почувствует себя лучше в родных стенах, она не будет ни в чем нуждаться, у нее не будет никаких забот, она просто будет воспитывать их детей, и все будет так, как и должно быть. — Санса рассказала мне о мече, который вы так любезно пожаловали моему сыну, — сказал Тирион, раз речь все равно зашла о ней. — И что же? — Кажется, один из мечей вы планировали отдать Джейме, но Санса сказала, что другой полагается Томмену. — Этот меч выкован из Льда, он должен принадлежать ей. И ее потомкам, конечно же, — сказал лорд Тайвин. Тирион никак не мог поспорить с этим, но отчего-то ситуация все еще казалась ему подозрительной. — Вы не думали об этом раньше, когда только получили мечи. Вам не было дела до Сансы и ее прав, — напомнил Тирион. Он не знал, как относиться к таким изменениям. «Это меч для моего сына», — сказал тогда отец. А теперь один меч был у Сансы, а другой полагался Томмену, и имя Джейме вообще не прозвучало. Здорово, конечно, что отец сделал Эдрику такой дорогой подарок, да только Эдрику ли? — Едва ли твоя жена будет активно им пользоваться, а вот ваш сын найдет мечу применение, когда вырастет. Напоминаю тебе, что Эдрик мой внук. Пока единственный с именем Ланнистер. Не понимаю, чем ты опять недоволен. — Я доволен, но вам не кажется… — Не кажется. Что тебе за дело до меча? Не у тебя же я его забираю. — У Джейме. Я думал, ради него вы и задумывали все это. — Я задумывал все это ради семьи, а не какого-то отдельного ее представителя. Твой сын вырастет и женится, Томмен тоже сделает это рано или поздно, и они передадут эти мечи своим детям. Полагаться же на Джейме в таких вопросах не стоит, особенно теперь, когда леди Маргери, возможно, жена Мартелла. — Неужели ваше всепрощение по отношению к моему брату пошло на убыль? — поинтересовался Тирион, вспомнив утренний эпизод. Кто-кто, а Джейме точно будет несказанно рад, узнав, что его невеста вышла замуж за другого. Его брата не будут интересовать последствия, которые не дают покоя Тириону и отцу, Джейме избавился от нежеланной невесты, большего ему и не нужно. — Это не твое дело, Тирион, — голос отца стал на порядок тверже, но Тирион не пожелал этого заметить. — Просто странно вы с этими мечами поступили. Не расположение ли Сансы вы пытаетесь приобрести, отдавая ей меч? Он же будет у нее, и Эдрику понадобится нескоро, как вы сами и заметили. Все же это меч… часть меча ее отца, которого она так болезненно потеряла. А тут такой подарок от вас. — Это не подарок. Она Старк по крови, Ланнистер по имени, и этот меч ее по праву. Не нужно искать скрытые смыслы там, где их нет, Тирион. Твоя жена служит нашему дому так преданно, как только может при всем том, что раньше она была Старк. Смогла бы делать больше — она бы делала. Да, это достойно поощрения, но этот меч — не одно из них. — Меня вы отчего-то не поощряете. — Каких наград и восхвалений ты все время от меня ждешь? Санса — вот твоя награда. Что еще тебе нужно?       Тирион и сам не знал, что. Конечно, была Санса, но в последнее время Тирион все больше чувствовал, как мало он о ней знает. То ее выражение лица, с которым она сегодня смотрела на казнь — не знай он, что это Санса стоит рядом с ним — вовсе бы ее не узнал. Это была маска, под которой она скрывала эмоции, но не та, что прежде. Не те ее доспехи учтивости, что-то другое. Черты ее лица показались ему слишком резкими, высокие скулы стали валирийской сталью, а во взгляде не было теплоты, к которой он привык. Санса знала, что Бейлиш предал ее отца, и у нее не было причин ему сочувствовать, но Тирион не ожидал от нее такой безучастности. Он пытался поговорить с ней об этом вчера, но Санса всякий раз переводила тему, и он отступился. Он от Вариса узнал, что это Санса обвинила Бейлиша в десятке преступлений перед всем двором. «Она выглядела, как настоящая львица, — сказал Варис. — Хотел бы я сказать «волчица», да только это красное с золотом платье и ваш отец у нее за спиной совсем не говорили в пользу того, что она когда-то была Старком». Не за эту ли заслугу Санса получила меч? Отец всегда щедро награждал тех, кто ему содействовал.

***

      Они лежали в постели в полной темноте. Дрова в камине прогорели, и Маргери с Квентином наблюдали тот момент, когда в пустой каминной пасти еще вспыхивали редкие искры, но затем потухли и они. Под одеялом в объятиях друг друга было так тепло и уютно, что не было сил и желания встать, чтобы зажечь свечи или заново разжечь камин. За окнами уже стало совсем темно, и скоро, когда комната совершенно остынет, им непременно придется пожалеть об отказе от обогрева, но сейчас они не думали об этом. Тепла двух тел было достаточно, чтобы не чувствовать холода, а воспоминания о недавней страсти согревали и того пуще.       Квентину нравилось прижимать Маргери к себе. В кои-то веки они никуда не спешили, и ее голова просто лежала на его груди, и он мог гладить ее волосы медленно, вдыхать ее запах и просто слушать ее спокойное дыхание, а дыхание им пришлось долго восстанавливать после поспешной консуммации брака. Квентин понимал страхи Маргери и ее стремление наконец поставить во всей этой гонке точку и только потом расслабиться, когда нельзя уже будет ничего сделать, и никто им не помешает. Он принимал это. Маргери была права. До недавнего времени им и правда все время нужно было торопиться.       Квентин не ожидал, что все сложится так. Он не думал, что Маргери действительно сможет так бесстрашно пойти наперекор воле отца, но Квентин был совершенно счастлив, когда понимал, что Маргери выбрала его. Она не станет королевой Томмена, Джейме Ланнистер не будет сжимать ее в объятиях, а вот Квентин будет. Еще много-много лет, которые они проведут вместе.       Квентина удивило то рвение, с которым Маргери взялась за дело. Попросить помощи у Джейме Ланнистера! Квентин не представлял, чтобы кто-то мог не хотеть жениться на Маргери, но у сира Джейме явно были на то причины, и его помощь оказалась неоценимой. Сейчас отрадно было лежать в постели, учитывая, что прошлой ночью Квентин не спал совсем — он и сир Джейме вместе устраивали все это в большой спешке. В других обстоятельствах побег, пусть даже и недолгий, можно было организовывать неделю, но эта казнь давала им лучшие условия для побега, и упустить такой шанс было никак нельзя. — Тиреллы непременно заподозрят что-то, если Маргери не пойдет с ними. — Думаю, она найдет способ их обмануть.       Квентин надеялся, что так. Он ждал ее у калитки, мысленно представляя, что сейчас делает Маргери. С сиром Джейме они расстались на рассвете, когда все необходимые приготовления были сделаны. «Я приведу ее к вам», — пообещал он. И когда зазвенели колокола, приглашая горожан на площадь, Квентин знал, что Маргери еще лежит в своей постели. Он боялся, что что-то может пойти не так, но все получилось, как и было задумано, и Маргери, кутаясь в простой плащ, показалась на улице. И Квентин не мог удержаться, чтобы не поцеловать ее прямо там, заключив в крепкие объятия. — Что будет дальше? — спросила Маргери из темноты. — Мы же вернемся в замок?       Самый простой вариант. Теперь, когда они женаты, никто и ничто их не разлучит. Даже Мейс Тирелл. Так сказала ему Маргери. «Папа будет в ярости, но со временем уступит. У него не будет выбора». Да, они вернутся в замок, но как же не хотелось делать это сейчас. В замке им прежде всего придется объясняться с родней Маргери, нечего и надеяться на мгновенное понимание, а Квентину всего-то хотелось обнимать Маргери и никогда не расставаться с ней. Он хотел еще хотя бы мгновение прижимать ее к себе, не чувствуя осуждающих взглядов Тиреллов, но все было решено за него.       Шум на улице заставил Маргери напрячься в его руках. По стенам заходили светлые пятна от факелов, люди снаружи громко переговаривались, а потом в дверь внизу настойчиво постучали. — Откройте, именем короля!       Маргери резко села на постели. — Спокойно, — Квентин тоже поднялся с подушек. — Мы все равно собирались возвращаться в замок. А так у нас будет хороший эскорт.       Но эскорт был не слишком дружелюбным. Когда дверь в спальню распахнулась, Квентину пришлось прищуриться — глаза успели отвыкнуть от света. Он увидел, что и Маргери заслонила глаза рукой, а другой подтянула одеяло к груди.       Вперед вышел человек с медными волосами, в котором Квентин сразу узнал самого командира Золотых Плащей, сира Аддама Марбранда. Кажется, в замке всерьез обеспокоились их пропажей. Нет нужды интересоваться, почему. — Мы должны препроводить вас в замок, — сообщил сир Аддам, намеренно избегая смотреть на Маргери, но нельзя было сказать, что его люди были воспитаны столь же хорошо. — Нам нужно одеться, — сказал Квентин, понимая, что сопротивляться нет никакого смысла, и сир Аддам лишь подтвердил его мысли. — Одевайтесь, — он кивком приказал своим людям выйти в коридор. — И без глупостей, пожалуйста. В ваших же интересах пойти в замок по доброй воле, иначе нам придется применить силу.       В комнате, когда они вылезли из-под одеяла, было совсем холодно, и одеваться пришлось быстро. Квентину пришлось проще, но корсет Маргери они зашнуровывали чуть ли не вдвоем, и Квентин всячески старался приободрить поникшую жену. — Что, если отец все же возразит? Нам придется быть порознь, пока он не привыкнет, или… — голос Маргери подрагивал. — Все будет в порядке, — успокоил ее Квентин, хотя сам не был уверен, что все будет так легко, как Маргери представляет. Все же они не на прогулку сходили, а поженились. И гораздо лучше для них было бы самим вернуться в замок — в этом случае их поступок был бы воспринят совершенно иначе.

***

      Санса крутила браслет на запястье, делая шаги по комнате. Все они собрались в Малом Зале Девичьего Склепа. Здесь были и Тиреллы, и лорд Тайвин, и Тирион. Никто не высказался против ее присутствия — Тиреллы были слишком потрясены, чтобы возмущаться, а лорд Тайвин позволил ей быть здесь и без уговоров, несомненно, имея в этом и собственный интерес.       Когда Санса в очередной раз прошла мимо него, он взял ее за руку, останавливая. — Сядь уже куда-нибудь или иди спать, — с нажимом произнес он и взглядом указал ей на стул. У лорда Тайвина были причины беспокоиться, Санса это понимала. Все в этой комнате переживали. Тиреллы — за Маргери, но они еще не знали всей правды, а вот Ланнистеры знали. Да и каким же скандалом обернется все это, если беглецов не найдут сейчас. Долго настоящую причину их отсутствия в тайне не продержишь. Старший сын принца Дорана и член Малого совета исчез, а с ним вместе королевская невеста. Еще не успевшая стать бывшей, насколько Санса могла судить.       Санса послушно пошла к стулу, но не успела сесть, как в коридоре послышался шум шагов, и в Малый Зал вошли Золотые Плащи. Сир Аддам придерживал за локоть Маргери, несильно, потому что она не сопротивлялась. Квентина же сопровождали два Золотых Плаща. — Маргери! — с ужасом воскликнула леди Алерия, увидев, в каком виде предстала дочь. — Что это на тебе надето?! — Как это понимать? — возмутился лорд Тирелл. — Что ты делаешь в компании этого… этого… — он покраснел от напряжения, и Санса едва не хихикнула, вспомнив первую ее встречу с Маргери и ее бабушкой, когда леди Оленна окрестила сына «дутой рыбой». Сейчас лорд Мейс был весьма на нее похож. Его сын, Гарлан, положил руку на рукоять меча. Леди Оленна выступила вперед, и ее телохранители, Правый и Левый, шагнули следом. — Место жены подле ее лорда-мужа, — вздернув подбородок, заявила Маргери, демонстративно беря Квентина за руку. Тот сжал ее ладонь и твердо посмотрел на лорда Тирелла. Сердце Сансы пропустило удар от радости, но потом она взглянула на лорда Тайвина, который смотрел на разгорающуюся семейную драму свысока, и вспомнила, что то, что радостно для друзей, пагубно для нее самой. Тирион заметно помрачнел. Лицо Гарлана Тирелла исказила страшная эмоция, а пальцы, сомкнутые на рукояти меча, сделались почти белыми, но он все еще не пускал меч в ход. Будь здесь сир Лорас, тот бы уже обнажил сталь — в этом Санса была уверена. — Маргери! — снова воскликнула леди Алерия, стремительно бледнея. — Что… что… — силился выдавить лорд Тирелл, но ему не хватало слов от возмущения. — Сир Аддам, проводите леди Маргери в ее спальню и позаботьтесь, чтобы она оттуда не вышла, — воспользовавшись тем, что все Тиреллы разом потеряли дар речи, начал раздавать приказы лорд Тайвин. — А вас, — он обратился к Квентину, — проводят в ваши покои. Которые вы тоже не сможете покинуть, пока мы не разберемся в произошедшем. — Это возмутительно! Ты! Ты обесчестил мою дочь! — наконец нашел слова лорд Мейс.       Он покраснел и чуть ли не начал задыхаться от негодования, тыкая в Квентина пальцем. — Мейс, — леди Алерия схватила мужа за руку, пытаясь успокоить.       Сир Аддам потянул Маргери к дверям, но она крепко держала руку Квентина, а силу по отношению к леди капитан городской стражи применять явно не хотел. — Это все ты виноват, — гудела леди Оленна, направляя трость на сына. — Не мог выдать девочку замуж, вот она и выскочила за кого попало. Сначала мужеложца ей подсунул, потом безумца, потом ребенка. — Матушка! — воскликнула леди Алерия, уже совсем белая от потрясения. — Я тебе не матушка, сколько можно повторять? — даже не оглянувшись на леди Алерию, бросила леди Оленна. — Что, неправду я говорю? — вновь накинулась она на сына. — Слушал бы мать, да вы, мужчины, больно умными себя считаете.       Леди Алерия покачнулась — ей сделалось дурно, и Гарлан, позабыв про свой меч, бросился матери на помощь и усадил ее на стул. Санса не смогла остаться в стороне и тоже подошла. Глаза леди Алерии были прикрыты, она дышала прерывисто и все еще была бледна, но в сознании. — Я принесу воды, — сказала она Гарлану, который склонился над матерью. Тот кивнул.       Санса пошла к столику, стараясь держаться как можно дальше от леди Оленны и ее сына, которые были увлечены спором. Спорила в основном леди Оленна, и ее голос, слишком мощный для такой немощной, на первый взгляд, старушки, заглушал все прочие звуки и в первую очередь — неуверенный голос сына. Трость же придавала леди Оленне еще более воинственный вид. Наполняя бокал, Санса оглянулась и заметила, что лорд Тайвин подошел к беглецам и сказал что-то леди Маргери, заглядывая той в лицо. Санса, не имея возможности слышать, все же могла представить те интонации, с которыми он говорил. Взгляд лорда Тайвина должен был усилить эффект слов, а потому Санса не удивилась, когда Маргери смиренно разжала пальцы, отпуская Квентина, и сир Аддам тотчас увел ее из зала, прежде чем она смогла снова возразить. Квентин тоже не задержался. Лорд Тайвин и ему сказал пару слов, и второго виновника разразившегося скандала тоже увели.       Тирион, используя все навыки дипломатии, пытался утихомирить Тиреллов, но совершенно безуспешно — никто его не слушал. Санса проделала обратный путь, по-прежнему стараясь обойти место военных действий, и поднесла бокал к губам леди Алерии. Гарлан, убедившись, что его матери ничего не угрожает, тоже попытался вмешаться в перепалку отца и бабушки, но успеха достиг не больше, чем Тирион. Так они оба и стояли, просто наблюдая и понимая, что вмешиваться сейчас просто не имеет смысла. От звучного голоса леди Оленны у Сансы уже начинала побаливать голова. Она нашла взглядом лорда Тайвина, который кивнул ей на дверь. Санса оглянулась на леди Алерию в последний раз — той, кажется, стало лучше, и Санса со спокойной совестью вышла в коридор, где лорд Тайвин разговаривал с сиром Аддамом. Голос леди Оленны все еще звучал громко, но подходя к лорду Тайвину и его собеседнику ближе, Санса смогла уловить суть разговора. — Вы нашли их там, где Варис сказал? — спросил лорд Тайвин.       Сир Аддам кивнул. — Они были в постели. В спальне на втором этаже.       Лорд Тайвин кивнул, и Санса, хотя в этот раз она имела возможность видеть его лицо, не заметила на нем и следа гнева. А она была уверена, что он должен там быть.       Когда сир Аддам ушел, Санса сама подошла ближе. — Что теперь будет с Маргери и Квентином? — спросила она. — Зависит от того, что произошло. — Маргери сказала, что они поженились. — Могла и солгать, — спокойно сказал лорд Тайвин. — Мне нужно, чтобы ты сейчас же пошла к ней и выяснила, что точно произошло. Был ли этот брак, если он был заключен, консуммирован. — Они же лежали в кровати, так сир Аддам сказал, — растерялась Санса. — Делай, что сказано, — Санса поняла, что сейчас возражений он не потерпит. Она уже достаточно своевольничала, если не хочет сделать хуже, действительно придется делать то, что говорят. — И какой же более желательный для вас вердикт?       Тяжелый взгляд лорда Тайвина прошелся по ней. — Правдивый. — Но если… — Твоя подруга в любом случае всех опозорила, рядом с Томменом ей не место, это даже Тиреллы понимают. Теперь решается вопрос о том, признается ли ее брак с Квентином Мартеллом действительным или будет расторгнут, — Джейме он даже не упомянул. Неужели предметом их ссоры с утра снова стала женитьба? — Значит… — Мне нужна правда, — снова прервал ее лорд Тайвин, предвосхищая все ее вопросы. — Если ты посмеешь солгать, я узнаю об этом. Как закончишь, жду тебя в своем кабинете. Только попробуй не явиться, иначе я сам приду, и выяснять отношения будем при твоем муже, который пока еще не знает, как сильно ты во всем этом поучаствовала. И рад узнать он не будет.       У Сансы не было причин сомневаться в этом. Тирион и без того недоволен произошедшим, но винит во всем Маргери, которая не послушала его предупреждений. Маргери-то от недовольства Тириона ничего не сделается, а вот если Тирион узнает, что это Санса повинна во всем, это может и подпортить их отношения. А только этого сейчас ей не хватало.       В спальне Маргери ярко полыхал камин, а сама Маргери металась по комнате, не успев еще раздеться, но ее лицо изменилось, стоило только Сансе закрыть за собой дверь. — Санса! Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть! — воскликнула Маргери. Они обнялись. — Вы поженились? Стоит поздравить? — осторожно спросила Санса.       Счастливая улыбка Маргери ответила на ее вопрос лучше слов. — Как вам это удалось? — поразилась Санса. — Вы же не могли вдвоем провернуть все это… — Сир Джейме посодействовал, — с торжеством проговорила Маргери.       Санса не сдержала удивленного возгласа. Джейме? Сперва она подумала о том, что это гениально, потом, что Джейме, когда лорд Тайвин узнает, достанется еще больше, чем ей самой. Но действительно ли лорд Тайвин не знает? Не может он знать, решила Санса, поссорились-то они раньше, чем Маргери сбежала. Да и если бы лорд Тайвин знал, он бы и вовсе не позволил этому побегу случиться. — Джейме? Но… как ты смогла ему довериться? Это было так рискованно! — Я положилась на тебя. — На меня? — переспросила Санса. — Ты же сама мне сказала, что он не хочет этого брака, а мужчина, который не хочет жениться, сделает все, чтобы брака избежать. Так и вышло.       «Поэтому-то он и ссорится все время с отцом». — Кажется, ты неплохо разбираешься в мужчинах, — заметила Санса. Она поняла, что Маргери сейчас не в том настроении, чтобы заботиться о чем-то земном и зажигать свечи, поэтому решила взять это в свои руки. Маргери пожала плечами. — Я дважды вдова. Положение обязывает разбираться. Да и все женщины должны. В любой ситуации нужно уметь сохранить голову холодной, так бабушка учила, — наблюдая за неторопливыми действиями Сансы, которая зажгла одну свечу и теперь от нее зажигала все прочие, Маргери тоже понемногу успокоилась и сняла плащ, свернула его и положила на кровать. — Хотя, признаюсь, и я разум потеряла в том шатре. Семеро, я никогда еще такого не чувствовала, — она снова взглянула на Сансу, и Санса увидела в глазах Маргери странный огонек, хотя выражение ее лица больше походило на озадаченное, будто Маргери сама не понимала, как же так вышло. Маргери села на кровать, подобрав под себя ноги. Санса закончила зажигать свечи, и в спальне стало заметно светлее. Она опустилась на кровать рядом с Маргери. — Все же дорнийцы хороши. А может, это я раньше никогда так не влюблялась. Но даже в такой ситуации обязательно нужно думать! — заявила Маргери, снова поднимаясь с места и делая несколько шагов перед кроватью. — С мужчинами нужно быть осторожной, Санса. Никогда не знаешь, какая подлянка тебя ожидает. Они могут обещать, что женятся, а потом не жениться. Мужчины вообще любят наговорить красивых слов. Хотя… — она вдруг остановилась и посмотрела на Сансу — ее глаза странно блестели, — Квентин бы никогда не полез ко мне под юбку, если бы я сама не попросила, только вот знаешь, я всех сужу по себе. Я сама редко что делаю без умысла, поэтому и в других это вижу. Игра в недотрогу работает почти всегда — меня и Квентин-то зацепил тем, что не волочился за мной, как остальные. Запретный плод сладок. Всегда есть нормальные, подходящие варианты и какой-то безумный, совсем неподходящий, на этого-то тебя и тянет, этот-то тебе и нужен. Ты взгляни на меня. У меня был король, которым я могла бы управлять. И Джейме Ланнистер, Золотой Лев и все такое. Сколько у Ланнистеров денег? Горы. Неиссякающие рудники. И кого я выбрала? Мартелла. Из тех, кого вся моя семья ненавидит. И женила его на себе, потому что больше мои душа и тело никого не хотят. И теперь моя семья меня ненавидит, но зато это тот расчет, который я сама рассчитала. Я довольна. Квентин тоже, не сомневаюсь. А до остальных мне дела нет, не с ними же мне жить теперь. — С родней Квентина придется, — сказала Санса, не зная, как реагировать на этот странный монолог. Маргери как будто к чему-то вела, но к чему? Очевидно, ее что-то тревожило, но только что? Точно не реакция семьи, как Санса могла убедиться. — А Серсея же замужем за принцем Оберином. — Да, но она ненавидела меня, потому что я готовилась стать женой ее сына. Все ненавидят жен сыновей, — Маргери сложила руки на груди в защитном жесте. — Я знаю, что поступила не слишком красиво, — признала она. — Будет скандал. Тиреллы, Мартеллы. Очень грязно. Но знаешь… мне уже все равно. Я не выйду за Томмена. Я не выйду за Джейме Ланнистера. Даже если вечный позор меня покроет — это неважно. Эгоистка? Да. Но выхода не было. В тот день, когда мы с Квентином говорили… когда я простила его… я поняла, что не могу быть ни с кем другим. А когда он предложил мне стать его женой — я просто не могла не ухватиться за такую возможность. Быть может, он тогда и правда был искренен, говорил серьезно, но я не могла… не могла просто так довериться этому данному впопыхах обещанию. Нельзя верить словам, которые произносятся, когда человек сходит с ума от желания. Мужчина что угодно наговорит, лишь бы получить, что хочет. А я не могла упустить такой шанс.       Маргери выглядела совсем подавленной, а Санса не понимала, в чем дело, к чему все эти слова, и зачем Маргери перед ней оправдывается. Санса поднялась с кровати и подошла к подруге, которая обнимала себя руками, и не было в ней ни прежней уверенности, ни решительности — ничего из того, что она так рьяно демонстрировала своей семье не более получаса назад. — Маргери, о чем ты говоришь? — деликатно спросила Санса. — Все же хорошо, вы женаты. Муж и жена, почему же ты тогда говоришь, что таким обещаниям нельзя верить?       Маргери взглянула на нее почти с отчаянием. — Потому что я не поверила! Конечно, мы тогда поговорили, и я его простила, но осадок остался, понимаешь? Он хотел… его семья хотела, чтобы союз Тиреллов и Ланнистеров распался. Так и случилось. Конечно, если бы я и сир Джейме поженились… Он ничем не рисковал, а вот я — да. Конечно, в тот момент собственная репутация меня мало волновала, но я же отдалась Квентину, он знал, что я не девственница — он мог бы рассказать это кому-нибудь. — Он бы не сделал этого. — А вдруг! — Маргери схватила Сансу за предплечья, заглядывая ей в глаза. — Люди слишком хорошо скрывают чувства, а он однажды уже играл со мной! Это могло бы разрушить меня, семью. Он ничего не терял, никто не возражает, чтобы мужчины спали с женщинами до свадьбы, а я не хотела выходить за Томмена или сира Джейме, но я не могла не выйти ни за кого! И Квентин был самым подходящим вариантом, я действительно соблазнилась этой идеей тогда, когда мы целовались в том коридоре. Я не думала, что все зайдет так далеко. Еще утром, в шатре, я была уверена, что в этом же шатре все и закончится. Я сделаю то, что сделаю, потом выйду замуж и просто буду вспоминать о приятно проведенном времени. Это было больно — осознавать, что это конец, но я не видела иного пути. А когда Квентин предложил мне стать его женой — увидела. — Что же в этом ужасного? — спросила Санса, все еще недоумевая. Маргери говорила так, будто совершила преступление, но на деле она просто вышла замуж. Да, против воли родителей, поставила мир в Семи Королевствах под угрозу, но явно не это ввергало ее в такой ужас. — Я использовала это. Я не планировала это изначально, но потом зацепилась за этот шанс. Он схватил меня в этом коридоре и целовал так страстно и прижимал к себе, и я поняла, что он не остыл. Бывает, мужчины теряют всякий интерес после первого раза, и я, честно сказать, была к этому готова. Это не обидело бы меня — большего мне и не нужно было — однажды поддалась слабости и будет. Все. Конец. Но тогда я поняла, что Квентин не остыл. Он правда хотел меня и говорил о женитьбе, что не отдаст меня никому другому. Но как я могла просто поверить в это? Не остыл после первого раза — вполне мог сделать это после второго. И я оттолкнула его. Мягко отказала, пообещала, что знаю, как нам все устроить и пожениться и ушла. Испугалась, что потеряю этот шанс, если снова поддамся желанию. — Ты просто хотела обезопасить себя. — Хотела! Но это обман, манипуляция! Я всегда восхищалась бабушкой, ее методами. Наверное, ты не знаешь, что сначала она была помолвлена с принцем Таргариеном, однако выходить за него она не хотела, а потому сделала все возможное, чтобы мой дед на ней женился. Она прибегла к уловкам, хитростям, соблазнила его и получила, что хотела. И я восхищалась этим, я хотела быть похожей на нее, хотела так, как она, манипулировать и управлять мужчинами. И я делала это очень часто, но в этот раз я чувствую себя так ужасно, потому что знаю, что сделала что-то плохое. Я использовала Квентина. А он был искренен в своих словах. — Просто ты любишь его, вот и все, — сказала Санса. — Поэтому и чувствуешь себя плохо. Он тебе небезразличен. Но нельзя винить тебя в желании обезопасить себя. Ты находилась в подвешенном состоянии, не была ни в чем уверена и ухватилась за возможность, которая показалась тебе хорошей. Да, это обман, но и Квентин тебя обманул однажды. Женщинам стоит быть осторожнее, как ты и сказала.       Санса понимала, что не зря Маргери беспокоится, но упрекать ее не хотела. У Маргери и без того выдался сегодня напряженный день, как и у всех них, впрочем, но в любом случае ей сейчас нужна поддержка, а не упреки. Санса не собиралась осуждать ее, она все понимала. Маргери только недавно начала жить сама, принимать свои решения и понимать, кто она такая и чего хочет. Это сложный путь, по которому не пройдешь, не ошибившись. — Бабушка научила меня тому, что как бы сильно ты ни была влюблена, как бы сильно ни была уверена во взаимности, всегда думай головой о себе, потому что мужчина развлечется и забудет, а репутация будет испорчена у тебя, помолвка или брак развалятся у тебя, и бастард в животе будет тоже у тебя. Может казаться, что все решено, а потом он остынет к тебе, и ты останешься одна, — совсем упавшим голосом закончила Маргери. Санса не нашла ничего лучше, чем просто обнять подругу. — Все хорошо, — прошептала она в пушистые волосы Маргери, — просто если он дорог тебе, то не лги ему больше. Будьте честными друг с другом, — сказала Санса, понимая, что скорее дает этот совет себе, а не Маргери. — Квентин лгал тебе, потому что действовал на благо семьи, ты лгала, потому что действовала себе на благо. Просто не лгите друг другу и все. Он понял бы, почему ты так поступила. Я понимаю.       Лицо Маргери озарилось улыбкой, когда она отстранилась, и Санса с облегчением выдохнула, поняв, что снова смогла кому-то помочь. — Спасибо, Санса. Ты просто удивительная. — Сейчас вам как никогда нужно работать сообща. Все страшное еще только впереди, — предостерегла ее Санса, зная, что в своей радости Маргери может и потеряться. — Отец меня простит. Я скажу ему, что была слаба перед своими чувствами. Ему нравится думать, что женщины беспомощны, и он не сможет долго на меня злиться. А бабушка… я всегда была ее любимицей. Я поговорю с ней, и она меня поймет.       Не для того она убивала Джоффри, чтобы ты выскочила замуж за дорнийца, подумала Санса. А если лорд Тайвин будет использовать это против Тиреллов, то все будет еще хуже. Леди Оленна рискнула, чтобы дать Маргери более безопасного мужа-короля, а в итоге вся семья окажется в опасности, и Маргери так и не станет королевой. — Твой отец ненавидит Мартеллов, помнишь? Он может объявить им войну, а твой брак расторгнуть. — Но мы консуммировали брак, его не расторгнуть, — возразила Маргери. — Верховный Септон — человек Ланнистеров. Ланнистеры могут заплатить ему, и он расторгнет брак без вопросов, — сказала Санса. Она не была уверена, возможно ли действительно расторгнуть брак таким образом, но предупредить Маргери стоило, да и Тирион много раз говорил, как Верховный Септон благодарен Ланнистерам за свое назначение и новую корону. Так благодарен, что готов отблагодарить их любым способом. Санса знала одно: для лорда Тайвина нет ничего невозможного. Если он захочет, то этот брак будет расторгнут. — Нет, только не это, — Маргери побледнела, что придало ей сходство с ее леди-матерью. — Нужно сохранить этот брак. Я не хочу выходить замуж за другого.       Сансе было жаль ее, но как будто будет так просто — выдать ее за кого-то другого теперь. Томмена ей точно не видать, лорд Тайвин так сказал, да и союз Маргери и Джейме под вопросом. Санса не знала, насколько для лорда Тайвина принципиальна девственность невесты, знал ли он о прошлом Маргери и поверил ли словам Тиреллов о ее непорочности, но теперь-то он точно знает как минимум об одной ее связи. Да и если ему станет известно об участии Джейме во всем этом, то еще неясно, что он решит со всем этим сделать. — Лорд Тайвин ждет меня у себя, — сказала Санса. — Не могу обещать, что смогу как-то помочь, не думаю, что мои слова будут иметь для него вес, но если что — смогу по крайней мере предупредить тебя. Быть может, ты и правда склонишь отца на свою сторону, и если Тиреллы примут этот брак, то лорд Тайвин не станет его расторгать, — Санса не слишком верила в то, что лорд Мейс так просто забудет это оскорбление, но кто знает, Маргери может быть убедительной. Да и Мейс Тирелл все же любит единственную дочь, едва ли он отречется от нее. — Спасибо тебе, — сказала Маргери. — Если бы не ты, я бы не решилась бросить такой вызов судьбе. Ты меня вдохновила. Я не виню тебя, если ты жалеешь, что решилась нам помочь. У тебя столько проблем из-за этого, а ни я, ни Квентин не желаем тебе неприятностей. Лишь очень благодарны за содействие, за то, что дала нам шанс. — Я рада, что у вас все получилось, — сказала Санса. — Надеюсь, что вы останетесь вместе. Но еще мне хотелось бы, чтобы обошлось без кровопролитий.

***

      Она вошла так тихо, что он и не заметил бы, если бы не ждал ее прихода. Санса замерла в тени у дверей, то ли страшась идти дальше, то ли собираясь с духом. — А я уже собирался сам к тебе идти, — дал ей Тайвин знать, что заметил ее присутствие, и отложил в сторону перо. — Уже очень поздно, — сказала Санса, неслышно ступая по ковру. — Не лучше ли поговорить утром? — Утром я отправлю Дорану Мартеллу письмо с подробным отчетом, что сделал его сын. Говорить мы будем сейчас, — Тайвин хотел поскорее разобраться со всем этим. И незачем оттягивать то, что уже давно напрашивалось быть сделанным. — Если вам так угодно, — Санса замерла напротив его стола, не подходя, впрочем, слишком близко. Ее истинные чувства выдавала слегка опущенная голова, но даже и не глядя на Сансу Тайвин мог точно сказать, что она испытывает. Это и по голосу ее можно было сказать, по тому, что она говорила и как. Да и без всего этого он все равно знал. Он же предупреждал ее. И она сама знает, что провинилась. — Мне угодно. Рассказывай. — Они поженились и консуммировали брак. — Каким образом?       Санса уставилась на него, на миг утратив виноватый вид. — Что значит «каким образом»? — Это значит, что я спрашиваю, где они нашли септона, что это за септон, сколько они ему заплатили, где они консуммировали брак, — разъяснил Тайвин, поняв, что именно ее так обескуражило. — У меня есть и другие вопросы, которые касаются уже непосредственно тебя, но так вышло, что я сам знаю ответы на них. — Вы уверены в этом? — Санса удивила его тем, что сама переключилась на свою персону. Возможно, ей опять есть, что скрывать, да только все подробности побега он все равно узнает, с ее помощью или без. А вот то, о чем он действительно хочет поговорить, он услышит именно от нее, на такие вопросы ему даже Варис не ответит. — Да, уверен. И мне очень не нравится то, что я обнаруживаю. Я понимаю, что тобой руководило — тебе хочется, чтобы твои друзья были счастливы вместе, потому что ты считаешь, что сама ты счастливой быть не можешь, но почему ты не подумала о последствиях? Я могу понять этих двоих — головы затуманены чувствами, подумать о последствиях не представляется возможным. Но ты куда смотрела? Мне казалось, ты довольно разумная и в состоянии увидеть последствия каких бы то ни было поступков. Прежде ты неплохо с этим справлялась.       Санса мельком взглянула на него и тут же отвела взгляд. — Что я должна ответить? — Правду. Ты вообще подумала, чем это чревато? Или ты озаботилась лишь тем, чтобы твоим друзьям никто не помешал предаваться любви? Думаешь, Ланнистеры не окажутся втянуты в это? Мартеллы все же наши союзники, как и Тиреллы. Эта война и нас не обойдет стороной, если она разразится. И тебя, и твоего сына. А даже года не прошло после окончания прошлой.       Санса подняла голову. Он знал, что она думала об этом. Если не тогда, когда участвовала во всем этом, то сегодня точно. У нее было достаточно времени на мысли о последствиях. Лучше бы она подумала о них до, а не после, но что-то подсказывало Тайвину, что Санса все равно поступила бы так, как поступила. — Я не думала, что все зайдет так далеко! — отчаяние в ее голосе было неподдельным. — Я хотела устроить им встречу, чтобы они поговорили. Только и всего.       Тайвин поднялся с места, обошел стол и присел на его край. Санса бросила на него еще один осторожный взгляд. — Давай будем честны. Если бы ты была на месте Маргери, ты бы остановилась? Если ты не хочешь замуж за того, кого тебе предлагают, если ты влюблена и знаешь, что это взаимно. Ты бы остановилась после простого разговора? Не зашла бы дальше? А зайдя дальше, не захотела бы еще больше?       Санса снова опустила голову. Тайвин понимал, что вопрос этот слишком личный, и Санса наверняка сама не раз сравнивала себя с Маргери, рассуждая, как она сама бы поступила на месте подруги, и заставлять ее говорить об этом вслух было жестоко. Но необходимо. Как иначе сделать так, чтобы они предельно ясно поняли друг друга? Тайвин любил заставлять других вслух проговаривать ответы на вопросы. В прежние времена он давал Сансе возможность не отвечать ему, а дать правдивый ответ хотя бы себе самой, но те времена прошли. Теперь все иначе. Да и эти ситуации на самом деле имеют больше сходств, чем Санса представляет. Другое дело, что Тайвин никогда не позволил бы себе потерять голову настолько, чтобы развязать войну, но он чувствовал, что Санса могла. Дай он ей хотя бы один намек, она забудет все свои слова про то, что в ее постели не будет никого кроме Тириона. И не потому что она лгунья, и клятвы для нее — ветер, а просто потому что она не сможет ему не поддаться, а значит, нужно порадоваться, что Санса не знает о том, насколько ее чувство взаимно — так Тайвину проще быть сдержанным за двоих. — Я задал тебе вопрос.       Санса подняла на него взгляд. Теперь Тайвин явно мог разглядеть там откровенное страдание и разбитые мечты, и на миг он даже укорил себя за это, но довольно он ей потакал. Он не может позволить, чтобы его планам мешал член его же семьи. Так можно бесконечно бороться с внешними преградами, но проиграть, потому что внутри семьи происходит такая же борьба. Достаточно он откладывал серьезные разговоры, теперь пришло время. Он же знает, что она неглупа, она должна понять. — Санса, — сказал он, когда понял, что отвечать она не собирается. — Мы оба знаем ответ, просто скажи его вслух. — Нет, я бы не остановилась, — признала она даже более твердо, чем он мог от нее ожидать. На краткий миг Тайвин даже представил, как она бы не остановилась, но тут же прогнал эти мысли. Сейчас не время для этого. Ему придется говорить много и долго, но главное — результат, чтобы она наконец поняла. И как он вообще когда-то мог рассчитывать на то, что сможет избегать с Сансой подобных разговоров, если она все время творит что-то невообразимое, чем все усложняет. И даже при всем том, что он прекрасно осведомлен о мотивах, легче от этого как-то не становится. — И они тоже не остановились. Только их головы были затуманены чувствами, а твоя — нет. По крайней мере, не так сильно затуманена. Им было все равно на последствия, но тебе не должно было быть все равно. Ты же сама говорила, что не хочешь больше войны. Куда это делось? Считаешь, что счастье двух людей стоит тысяч жертв? — Быть может, обойдется без войны, — неуверенно сказала Санса, мельком взглянув на него, перед тем как снова уставиться себе под ноги. — Шанс есть, но он мал, — признал Тайвин. Конечно, у него уже были идеи на этот счет, но ни к чему Сансе пока об этом знать. Пусть она получше подумает о последствиях, прежде чем все разрешится. Его дети всегда знали, что что бы они ни натворили, он всегда решит любую проблему, и это сделало их совершенно неудержимыми. — Королевство может погрузиться в хаос из-за одного этого глупого бездумного брака. Странно, что ты не в состоянии сложить два и два, когда в твоей собственной семье была похожая ситуация. — В моей… — Санса подняла на него взгляд, и в тот же миг в ее глазах мелькнуло осознание, которое тут же сменилось выражением крайнего возмущения. — Если вы про мою тетю Лианну, то это совсем другое! Принц Рейегар похитил ее и насиловал и… — Кто тебе сказал это? Твой отец? — прервал ее Тайвин. — Оскорбленный, потому что честь семьи была уничтожена? Тиреллы тоже считают, что честь их семьи уничтожена. И тоже говорят про то, как Квентин Мартелл обесчестил их драгоценную Маргери, как он силой заставил ее выйти за него. Все оскорбленные семьи одинаковые — в своей погубленной репутации обвинят кого угодно. Ты не знала Рейегара, но я знал. Он бывал странен в своем поведении, это правда, но совершенно не в его характере было похитить кого-то и насиловать. Лианна сама убежала с ним. Почему нет? Она была невестой Роберта Баратеона, как Маргери была невестой Джоффри. Роберт еще в юности успешно занимался тем, чем занимался и после того, как занял Железный Трон — не брезговал женским вниманием. А тут принц Рейегар со своими серебристыми волосами, арфой и венком зимних роз. По нему сходили с ума все девушки королевства, даже Серсея не устояла. Конечно, Томмен лучше Джоффри, тут не поспоришь, но Маргери влюбилась и потеряла голову. Запретная любовь — всем знакомый сюжет, и если Маргери захотела и сбежала, то твоя Лианна тоже могла так поступить.       Санса не была готова подвергнуть сомнению версию отца, но Тайвин явно заставил ее задуматься и таки поселил в ней сомнение, пусть Сансе и не хотелось этого признать. — Зачем вы все это мне говорите, если дело уже сделано? В обоих случаях. — Я хочу, чтобы ты поняла, в чем заключается твоя недальновидность. Конечно, сложно было бы просчитать все шаги наперед, когда ты хотела, чтобы эти двое лишь поговорили, но ты могла бы хотя бы предположить такой исход. Человек может быть одинаково упорным в достижении своей цели, если он чего-то очень хочет и чего-то очень не хочет, а здесь одно наложилось на другое. Маргери очень не хотела выходить замуж за Томмена и при этом, в силу своей влюбленности, очень хотела быть с Квентином. Тебе казалось немыслимым, чтобы они поженились, но тем не менее они это сделали. — Я не знаю, как поступила бы, если бы точно знала, что они поженятся. Да, мне казалось, что это невозможно, но если бы я знала, что у них есть план… — Несомненно ты бы сошла с ума от сомнений. Возможно, ты даже попыталась бы мне намекнуть на происходящее своими странными вопросами, как ты любишь это делать.       Санса постаралась принять обиженный вид, но уголок ее губ все же дернулся в подобии улыбки. — Все равно бы ты поступила так, как поступила, — сказал Тайвин. — В этой ситуации интересы людей, которые тебе небезразличны, слишком сильно сплелись с твоим собственным интересом. Ты не могла остаться в стороне. В равнодушии тебя точно не упрекнешь. Я знаю, ты даже Бейлишу сегодня сочувствовала. — Это не так! — запротестовала Санса. — Он предал моего отца и… — …сделал еще много ужасных вещей, да только все равно тебе стало его жаль. Ты пыталась изобразить полное безразличие к происходящему, но в мыслях ты безразличной совсем не была. — Это плохо? — Вовсе нет. Это то, что ты чувствовала. Меня бы больше удивило, если бы ты смотрела на казнь и улыбалась. — Я знаю, что расстроила ваши планы, — сказала Санса. — Как подруга я, может, и хорошо поступила, но как Ланнистер, нет. Вы говорили, что выбор очевиден, когда интересы семьи сталкиваются с личными, но и я свои слова назад не забираю: мне не жаль, что я помогла Маргери и Квентину, но вас я совсем не хотела подводить.       Она смотрела прямо на него, и он ей верил. Знал, что не хотела, но все равно же подвела. Тайвин пытался рассудить, как бы он поступил с ней за такой проступок, если бы Санса была совсем ему безразлична. Если бы она была просто женой его сына — тем родственником, которого он бы, конечно, защищал, как любого другого Ланнистера, в случае угрозы, но которому все же не сделал бы поблажки в случае проступка. Если бы она была ему безразлична, он бы не обременил себя трудом входить в ее положение и понимать, почему она сделала то, что сделала. И он, конечно, не сочувствовал бы ей. Однако Тайвин видел, что Санса мучается, она сама не в восторге от всей этой ситуации, она знает, что подвела его, но еще не представляет, что больше всего ему в этой ситуации не нравится. — Подойди, — велел он. Санса сделала несколько шагов. — Еще.       Санса подошла к нему. Их лица оказались почти на одном уровне. В ее взгляде теплилась полная немого страдания надежда. Тайвин знал, что будет дальше, а Санса не знала.       Он протянул руку и коснулся пальцами ее лица. Санса прикрыла глаза и порывисто вздохнула. То, что он и ждал — приятно получить подтверждение своих мыслей. В прошлый раз, когда он притянул ее к себе, она чуть не лишилась чувств. Он даже подумал, не переусердствовал ли. Вот и теперь Санса уже едва стоит, а если бы он захотел сделать что-то еще, она бы с готовностью упала к нему в объятия и не вспомнила бы ни о чем. Он даже толком ничего и не сделал, а ей достаточно уже и этого. Хотя, признаться, он охотно бы посмотрел, как бы она вела себя, если бы он сделал больше. Может, в глубине ее сознания и мелькнула бы мысль, что так нельзя, но Санса бы отбросила ее тут же, чтобы поддаться этому искушению. Такая расслабленная, трепещущая… Чем склоняет поддаться этому искушению и его. Но нет. Каким бы заманчивым ни был соблазн, нельзя ему поддаваться. — Известно ли тебе, Санса, сколько поблажек я тебе уже делал? — мягко спросил он, не отнимая руки от ее лица. Санса мгновенно напряглась — попыталась это сделать и слегка нахмурилась, но, стоило ему погладить ее щеку еще раз, как она снова расслабилась. Тайвину хотелось сжать ее в объятиях, но и того, что он уже делал, было чересчур. Слишком он явно пользуется своим положением. И с каждым разом выдержки у него все меньше во многом из-за того, что он видит, как она на него реагирует. Невозможно остаться к такому равнодушным. — Я клянусь, других я и за меньшее наказывал гораздо жестче, чем тебя, но ты… так легко признаешь свою неправоту. Ты знаешь, что ты делаешь не так, знаешь, что я не одобрю, но все равно делаешь, потому что иначе не можешь. Я понимаю это, — он уже собирался убрать руку, когда ладонь Сансы легла поверх его, удерживая его руку на своей щеке. Тайвин не ожидал этого, и Санса явно ожидала от себя этого не больше — она распахнула глаза, понимая, что сделала. Они смотрели друг на друга, казалось, вечность. В глазах Сансы трепетал испуг и ожидание его реакции, но Тайвин ничего не предпринял, и Санса медленно убрала руку, а Тайвин убрал свою. Он не мог обвинить ее в этом порыве — он первый начал, и Санса среагировала на его действия. Вина лежит только на нем, и все же сожалеть о произошедшем не получалось. Тайвин поднялся. — Идем.       Он повел ее туда, где горело в камине пламя. В этой части кабинета можно было немного отвлечься от мыслей о делах. Конечно, разговор еще не окончен, но нечего Сансе стоять перед ним, словно на допросе. Он поговорит с ней как с членом семьи. Санса села в одно из кресел, а Тайвин занял второе. — Я понимаю, ты Старк, этого не отнять у тебя. Часть жизни и воспитание просто так не вычеркнешь. Я не настаиваю на том, чтобы ты служила на благо Ланнистеров. Меня устроило бы и то, чтобы ты была верной женой моему сыну, исполняла только этот долг, уж это сделать в твоих силах, — он вспомнил ту сцену наутро после ее приезда. И тот халат. — Я понимаю твое стремление помочь другим, но ты мне мешаешь. Я верю, что ты в самом деле не хочешь меня подводить. У тебя есть свои друзья, ты этим друзьям сочувствуешь, хочешь помочь — похвально. Но еще у тебя есть семья, — он взглянул на нее — Санса внимательно его слушала, не отрывая взгляда от пламени. — И если ты не хочешь делать все ради благополучия семьи, то хотя бы не мешай делать это другим. Более того. Я десница короля. И я не буду далек от истины, если скажу, что я делаю почти все за короля. Как ты думаешь, есть у меня другие дела, кроме как разбираться с двумя влюбленными, которые думают только о себе? — Вероятно, есть, — тихо ответила Санса. — Вероятно, есть, — повторил Тайвин. — Да и не так и ужасна была бы их судьба, если бы они не творили свои глупости, — он ждал, что Санса возразит, и она возразила. — Но Джейме бы страдал в этом браке, как и Маргери страдала бы. А Квентин? Вы представляете, каково было бы ему? Смотреть, как его любимая замужем за другим. Вы представляете?       «Лучше, чем ты можешь вообразить». — Вместо того, чтобы делать то, что ты делала, должна была прийти ко мне и все рассказать. А если тебе старковская честь не позволила бы это сделать, то хотя бы не потакать желаниям этих двоих и своим.       Она подняла на него глаза. Знакомый взгляд. Ее возмутили его слова. — Вы говорите это так, будто честь — это плохо. — Честь — это не плохо, а вот старковская честь — это да, на мой взгляд, не лучшее качество. — Почему? Чем они так отличаются? — требовательно вопросила Санса. — Тем, что твои родственники пытались блюсти свою честь всегда, несмотря ни на что. Но этот мир таков, что он не предназначен для таких людей. Вспомни наш Малый Совет. Много там людей подобных твоему лорду-отцу? Таких там нет. Политика — грязное дело, там нет места чести. Я знаю, что делал твой отец, когда был десницей. Пытался уберечь выросших детей Таргариенов от смерти. К счастью, Роберт его не послушал. Сделал хотя бы что-то полезное за все свое правление. Подослать убийц — это бесчестно. А если бы Таргариены со своими табунщиками оказались бы в Вестеросе — это, по мнению Эддарда Старка, видно, было в самый раз. Снова война, но зато честно. — Но война все равно началась, — возразила Санса. — И твой отец со своей честью сыграл там не последнюю роль, можешь мне поверить. И он не слишком-то думал о твоей судьбе или судьбе твоей сестры. Он поступил в согласии со своей честью и в итоге погиб сам и обрек тебя на страдания здесь. Твоему брату пришлось созвать знамена. Хаос в королевстве. А мог бы просто сделать бесчестно, но сохранить свое положение десницы, тогда все были бы живы, ты стала бы королевой, Старки бы возвысились еще больше. — Так бы вы и поступили? — Именно. Честь семьи — единственное, что имеет для меня значение. Все по чести все равно не сделаешь, так что пренебречь ею ради семьи бывает необходимо. Что толку от этой чести, когда члены твоей семьи будут лежать в земле? Да, для твоего отца было неприемлемо, что после его друга трон займет бастард. Но что в итоге? Твой отец мертв. Твой брат мертв. Станнис Баратеон мертв. И его брат тоже. А на троне все равно сидит бастард. И стоило ли лить кровь из-за этого?       Глаза Сансы расширились. Ее наивное изумление выглядело почти трогательно. — Но… Томмен…       Тайвин покачал головой. — Только не говори, что ты не слышала эти слухи, которые распустил Станнис. Все их слышали. — Серсея говорила, что всегда есть люди, которые болтают, чтобы очернить королей. — И она не солгала. Хотя в данном случае слух правдив. — Значит, Джейме и Серсея… — Да. И что же, моей дочери следовало взять детей и бежать в Вольные Города, как твой отец благородно посоветовал ей это сделать? Утратить позиции, которые завоевывались годами? Отдать трон Станнису? Неужели твой отец хотя бы на мгновение поверил, что Серсея это сделает? Да никогда. Конечно, это глупость, что моя дочь решила отомстить Роберту тем, что оставила его без наследников, я никогда не одобрял и никогда не одобрю этот ее поступок, но что есть, то есть — сделанного не воротишь. У меня были силы, чтобы удержать Джоффри на троне, а теперь этими же силами я удерживаю там и Томмена, так почему Ланнистеры должны этот трон кому-то уступить, чтобы было честно? В Семи Королевствах еще остались ярые сторонники Баратеонов и что же? Томмен и Ширен повзрослеют, и я поженю их, тогда и эти несогласные умолкнут. И дальше на троне будут сидеть потомки Ланнистеров и Баратеонов. Как это и должно было быть изначально и было бы, если моя дочь придумала не настолько женскую месть.       Санса внимательно его слушала. — Значит, мой отец поплатился за то, что узнал правду о детях Серсеи? — спросила она. — Даже не совсем за это. Моя дочь предлагала ему сотрудничество. Насколько я знаю, Ренли Баратеон тоже предлагал, но твой отец отказался. Хотя всего-то и нужно было, что промолчать. Тогда он мог бы сохранить титул десницы короля и все прочие привилегии, а может, и регентом стать. А он написал письмо на Драконий Камень, предлагая трон законному, по его мнению, наследнику Железного Трона — Станнису Баратеону. Письмо перехватили, и твоего отца объявили изменником. — Мой отец заботился о семье, он пытался нас защитить, — возразила Санса. — Он хотел отправить нас с Арьей домой, но я пошла и рассказала об этом Серсее, потому что не хотела расставаться с Джоффри. — Он мог бы сделать тебя королевой, но выбрал честь. И что, кому-то стало от этого легче? Точно не Старкам. Не сомневаюсь, ему было тяжело сделать такой выбор, поэтому он и предупредил мою дочь. Он не хотел ей и ее детям смерти. Серсея тоже не хотела ему смерти, он должен был отправиться в Дозор, но Джоффри…       Санса усмехнулась. — Джоффри всех удивил. То, что на уме у Джоффри, знал только Джоффри. Но и я виновата. Не стоило идти к Серсее. — Ты была ребенком. Виноваты взрослые. Твой отец, который не объяснил тебе опасности, и моя дочь, которая тобой манипулировала. Серсея тебя очаровала — она это умеет, когда хочет. — Мой отец все же старался объяснить, но я не послушала. — Он выбрал опасный путь. У него не было достаточно доверенных людей в столице, а тех, кому он доверял, он отправил вершить королевское правосудие над Григором Клиганом. Тоже хотел все сделать по чести, отправил людей, которые были верны королю Роберту, которые не предали бы его и не встали на сторону Ланнистеров. Но тем самым он оставил без должной защиты себя и вас, своих дочерей. Нельзя усидеть на двух стульях сразу. Нельзя позаботиться обо всем сразу. Так лучше позаботиться только о своей семье. В конце концов только семья и имеет значение. — Значит, по-вашему, честь не так важна, когда речь заходит о семье? — Бесчестные поступки не перестают быть таковыми, если совершаешь их ради защиты чего-то или кого-то. Но семья стоит того, чтобы запачкать руки. Предать Эйериса было бесчестно, если так взглянуть. Мы дружили много лет, и он был моим королем, но он предал меня первым. И не только потому, что забрал у меня Джейме, а даже еще раньше. Ему не было никакой веры. И что же, должен ли был я сражаться за человека, которому не доверяю, если у него был мой сын, с которым он мог сделать, что хочет, лишь затем, чтобы досадить мне? В Эйерисе чести было немного. Он мог убить Джейме, потому что, по его мнению и по чести, я и так должен был принять его сторону — это был мой долг. Но я был бы на его стороне только из-за сына, а когда Джейме угрожала опасность, остальное уже было неважно. Мне нужно было оказаться в столице, и я сделал все, чтобы это случилось. Только семья и важна. Эйерис тоже понимал это в какой-то степени — он догадался спрятать Рейеллу с Визерисом на Драконьем Камне. Но Элию, жену своего сына, он так и не принял в семью. Для него она всегда была дорнийской змеей, которая будет стоять ниже драконов, даром, что Элия была законной женой Рейегара. А вот ты — часть моей семьи, Санса. Я защищаю тебя, как могу. Забочусь о тебе, как могу. Но не только я один должен заботиться обо всех. Члены семьи должны заботиться друг о друге, иначе семья распадется. А ты мешаешь мне, и пусть я и понимаю, почему, действительности это не меняет. Как я должен возвышать нашу семью, когда ты, ты, Ланнистер, хочешь ты того или нет, мешаешь моим планам?       Санса смотрела на огонь. Ее волосы в его свете и сами превратились в пламя. Она повернулась к нему. — Значит ли это, что в следующий раз мне нужно будет переступить через себя и никому не помогать, если в теории это может навредить Ланнистерам? — Это значит, что тебе нужно научиться, наконец, просить помощи. Сколько еще раз я должен повторить, что ты всегда можешь обратиться ко мне, чтобы ты поняла и начала пользоваться этой возможностью? Неужели ты настолько выросла из тех песен, что ты когда-то любила, что научилась в принципе ни на кого не полагаться? — Но как я могла попросить помощи? Прийти и сказать, что… Что я должна была сказать? — Правду. Все можно было бы решить иначе, если бы ты пришла и сразу все рассказала мне. Не пришлось бы ухищряться и передавать записки, устраивать тайные встречи, мы могли бы избежать всего недопонимания, что случилось, когда ты взялась прикрывать своих друзей. Мне не пришлось бы думать, что ты плетешь какие-то заговоры с Мартеллами, а тебе не пришлось бы трястись как лист на ветру, когда ты думала, что я подозреваю тебя в супружеской неверности. Мне не пришлось бы придумывать тебе какие-то наказания. Это просто смешно. Столько сложностей, когда все можно было решить одним откровенным разговором, Санса. — Но у вас же был свой план! — Это не значит, что его нельзя было скорректировать. Разве я когда-нибудь не давал тебе высказаться? Ты думаешь, я бы не выслушал тебя, если бы ты пришла ко мне и честно обо всем рассказала? — Неужели вы позволили бы Маргери и Квентину пожениться в таком случае? — Почему нет? Конечно, Тиреллы и Мартеллы давно враждуют, это даже выгодно нам. Я знаю, что они не объединятся против Ланнистеров и не устроят войну. Но союз Маргери и Квентина их окончательно не примирит все равно, многовековую вражду так просто не забудешь. Хотя может улучшить ситуацию, это будет первый шаг. Тогда прекратились бы эти набеги на границы и эти стычки, когда Тирелл и Мартелл оказываются в пределах одного города. И когда три великих дома стали бы союзниками, никто бы не решился противостоять этому альянсу. Но это было бы не так. Без побега, без тайной свадьбы и без скандала. Если бы ты пришла ко мне и честно все рассказала. Разве ты не знаешь, насколько доверие важно? Вот и мой сын не счел нужным рассказывать мне об этом романе, посчитав, что он все смог решить своими силами. Но все достижения и все промахи становятся общими. Семья — единый механизм. Он работает все время, все его элементы важны, вытащи один — он уже не будет работать, как прежде. Да, этот механизм меняется. Какие-то элементы исчезают, другие появляются. И работать они должны вместе, а не мешать друг другу, Санса. Ты теперь такой же элемент, как все остальные. И ты должна делать то, что тебе по силам делать. Большего я от тебя не требую. Но не надо идти против меня. Даже если тебе кажется, что я не одобрю то, что ты делаешь, это не значит, что я не выслушаю тебя и не посодействую, как смогу. Все решают доводы, их я всегда слушаю. Да, если бы я позволил всему этому случиться, то это было бы не потому, что мне важно, чтобы Квентин и Маргери были счастливы, чем руководствовалась ты. Я бы сделал это из собственных соображений. И мы не были бы в таком положении, как сейчас. Все можно было бы решить куда проще. Вражда внутри семьи ни к чему хорошему не ведет. Не нужно вести свои игры. Серсея и Тирион пытались перетащить одеяло власти на себя. Сколько писем от Серсеи я получал, когда был в Харренхолле? Как Тирион мешает ей, как он ведет свои дела. Эти двое добились бы больших успехов, если бы научились работать вместе, но большую часть энергии они тратили на то, чтобы перекупить шпионов друг у друга. Куда это годится? Дошло до того, что Тирион жизни Томмена пригрозил, чтобы одержать над Серсеей верх. Внешние факторы не способны разрушить семью, как это могут сделать внутренние конфликты, когда каждый гнет свое. Кроме прочих проблем мне еще нужно выяснять, что ты там задумала и как при этом уберечь тебя от опасностей.       Санса молчала. Несомненно, переосмысливала все произошедшее и не зря. Может, она все же научится полагаться хотя бы на кого-то кроме себя. Тайвин не понимал, откуда в ней столько смелости решаться на подобные авантюры. — Хорошо. В следующий раз я обращусь к вам за помощью, — наконец сказала Санса. — Я на это надеюсь. Плохо дело, когда просить помощи не у кого, но тебе на это жаловаться не приходится. Быть может, на Севере другие правила, и гордые северяне помощи не просят, но пока ты все еще на Юге. — Пока? — переспросила Санса. — Я должен отправить вас с Тирионом на Север. Так будет лучше для вас обоих. Он мается здесь, не может найти свое место. Он хочет свою семью, свой угол подальше от меня. Тебе это тоже не помешает. На Севере все будет иначе. И ты… исцелишься от своих чувств.       Санса резко повернулась к нему. — Мои чувства — это не болезнь, — заявила она. — Они приносят мне больше пользы, чем вреда. — Не смею в этом сомневаться. Тебе, быть может, они и приносят пользу, а вот семье — нет. Ты же творишь все эти глупости только из-за своей влюбленности. Ты бы не стала так рьяно помогать, если бы не видела в леди Маргери себя. Ты потакаешь себе в первую очередь, своим чувствам. Я знаю, что Маргери и Квентин больше не встречались после того, как Тирион все с ними уладил. Если бы ты не вмешалась, у нас не было бы ничего из того, что мы имеем теперь. Я больше чем уверен, что никто из этих двоих ни о чем тебя не просил. Инициатива была твоя. Я прав? — Да. — И своим поступком ты и Тириона предала и обесценила все его усилия. Он не рассказал мне правду, потому что был уверен, что проблема решена. Она и была решена, пока ты не вмешалась. Все, что делает он, ты, что делаю я — это поступки, которые приписываются всем Ланнистерам сразу. И твой никоим образом не вписывается в этот ряд. — Поэтому вы хотите отправить меня на Север? — спросила Санса. — Чтобы я своими чувствами не мешала вам здесь? — Это наименее определяющий довод, хотя и небезосновательный. — И вы правда сделаете это сейчас?       Тайвин взглянул на нее. Он не хотел никуда ее отпускать, да и без Тириона обходиться будет не так-то просто. И все же… — Я не планировал делать это вообще, если говорить честно. Титул Хранителя Севера мог соблазнить Тириона согласиться на брак с тобой, но тогда я рассчитывал, что Севером будет править другой человек, пока ваш сын не достигнет совершеннолетия. — Но вы передумали, потому что Тирион исправился и оправдал ваши надежды?       Если бы и правда это было так. Тирион и правда делал много, но в столице он приносил бы больше пользы, чем когда-либо смог бы на Севере. Северу нужен был Старк, а не Ланнистер. — Мои надежды оправдала ты. Что толку от Тириона там? Северяне ему кланяться не станут. Они примут только Старка. Если не по имени, то по крови. Ланнистер и какая-то девица, воспитанная на Юге? Едва ли это побудило бы северян склонить колени. Но теперь я вижу другую картину. Тирион будет править Севером не больше, чем муж моей сестры правит Речными землями. Север все еще не покорен. И это будет непросто — покорить его. Выигранная война, заложники северных домов — этого недостаточно. Вас не встретят там с распростертыми объятиями, придется усердно работать, чтобы укрепить свои позиции, завоевать доверие. И делать это придется тебе. — Не думаю, что это будет сложно. Тириону пришлось бы долго над этим работать, но я Старк. Северяне знают меня. — Они знали тебя. Маленькую девочку, дочь Эддарда Старка. И они надеялись, что однажды ты выйдешь за кого из них или их сыновей, надеялись породниться через тебя со Старками с выгодой для себя. Но своим будущим сюзереном они видели твоего брата, а не тебя. Прошло много лет, ты выросла. Ты выросла в столице, в окружении Ланнистеров. И на Север приехала с мужем-Ланнистером и сыном-Ланнистером. Уверена, что они будут очень рады этому? Тебе нужно будет завоевать их доверие и уважение, а они не берутся из воздуха. Тебе нужно будет научиться переманивать северян на свою сторону, а для этого тебе нужно знать то, чего они желают, и то, чего не хотят совсем. Придется играть с этим очень осторожно. На тебя все будут смотреть настороженно. Те люди еще помнят твоего брата, кто-то — твоего отца. Они не склонятся перед кем попало, пусть даже ты и Старк. Формально они будут с тобой, преклонят колени перед дочерью Эддарда Старка, потому что лучше сделать это перед тобой, чем перед Русе Болтоном. Но они не будут тебе доверять, они будут смотреть на тебя и думать, что каждым твоим действием руковожу я или твой муж. Они будут думать, что ты марионетка в руках Ланнистеров, и тебе придется доказать им, что это не так. Только если северяне будут уважать тебя, только тогда они склонятся перед тобой по-настоящему, и только в этом случае есть шанс, что они примут и твоего сына тоже. Ты недооцениваешь степень их ненависти к Ланнистерам. Придется поработать, если хочешь для Эдрика хорошего будущего. Мало воспитать его правителем, тебе нужно будет воспитать и его подданных. — Я не думаю, что смогу. Это слишком сложно. Вы правы, северяне никогда не представляли меня своей правительницей, но и меня к этому не готовили. Управлять замком — не то же самое, что управлять Севером. Это даже больше того, что делала моя мать. Это скорее ближе к тому, что делал мой отец. — Не скорее, а именно то, что он и делал. Он наверняка учил этому твоего брата, но теперь этому придется учиться тебе. Ты слишком молода, у тебя нет опыта. И нет права на ошибку. То, что ты замужем за Ланнистером и прожила эти годы здесь, — это уже большой недостаток для северян. Тебе сначала придется преодолеть это предубеждение насчет тебя. А это непросто. Но только если они тебя по-настоящему примут, только тогда у твоего сына будет шанс когда-то по праву стать Хранителем Севера. Только ты можешь дать ему эту возможность.       Он не хотел заранее пугать ее этой ответственностью, но лгать ей, что все будет легко и просто, никогда не стал бы. Когда Тайвин задумывал поженить Тириона и Сансу, его интересовал лишь Север, которым будут править Ланнистеры. До северян и их желаний ему не было дела — мнение мятежников на этот счет не учитывается. Если бы они тихо и мирно продолжали сидеть на своем Севере, ничего этого не было бы. Робб Старк правил бы ими, а после него — его дети от девчонки Фрей. Северяне сами выбрали свою судьбу, когда снова пошли на Юг. Робб Старк погиб, и Санса осталась единственным Старком. Это Тайвину и было нужно. Тогда Санса уже перестала быть для него просто ключом к Северу. Она родила ребенка, мальчика. Наследника. Тайвин мог бы воспитать его настоящим правителем и отправить на Север, когда настанет время — так он это видел изначально. Но к этому моменту начал видеть и другое. Когда он устраивал этот брак, Тирион не вызывал у него доверия. Север для него — слишком щедро. Пусть наслаждается юной женой и будет с него. Да и сама Санса, пусть изредка и вызывала в Тайвине интерес, все же не воспринималась им как правительница. Ее прежнее имя и ее кровь давали Ланнистерам право претендовать на Север, и этого было достаточно, но постепенно Тайвин начинал видеть в ней потенциал. Конечно, он сомневался. Отдать Север неопытной девчонке — это глупость, а глупостей делать он себе не позволял. И лишь недавно, когда Санса пошла против него ради друзей, Тайвин понял, что Санса действительно может. То, что она сделала, по всем параметрам было совершенно неприемлемо для Ланнистера, но те качества, которые Санса проявила при этом, не позволяли ее недооценить. Она была способна и на большее, если, конечно, направить ее способности в нужное русло. Тириону бы никогда не удалось склонить северян на свою сторону — в нем не текла кровь Старков. В Эдрике она текла. И в Сансе. И теперь Тайвин понял, что необязательно перешагивать через Сансу в этой цепочке. Пройдут еще годы, прежде чем Эдрик сможет править, а Санса может делать это уже сейчас. Ее и воспитывать не придется, лишь немного направить. — Почему-то я думала, что это будет работать не так, — с сомнением произнесла Санса. — А как ты думала, это должно работать? — Не знаю… я думала, у нас просто будут люди Ланнистеров, которые помогут удерживать власть. — Они будут. Но это лишь на первое время. Они дадут власть, но удержать ее тебе придется без их помощи. Красными знаменами Север не удержишь. Да, после войны северяне боятся. Боятся, потому что их дети — заложники в столице. Но когда Эдрик вырастет, вырастут и их дети, и ничто не помешает им оспорить право Эдрика. Поэтому он и должен воспитываться на Севере. Если бы речь шла только о тебе, все было бы проще, но мне нужно, чтобы северные лорды приняли твоего сына. Для этого тебе необходимо показать, что ты все еще Старк, и твой сын тоже. Они должны принять тебя, а когда они это сделают, они примут и его. Да, люди Ланнистеров помогут, но страх — не то, что работает на долгосрочную перспективу, и не то, что работает с северянами. Они знают, что в Винтерфелле должен быть Старк, и это важно для них. Так дай им Старков — себя и своего сына. — Какое же место здесь уготовано Тириону? — Он тебе поможет. Конечно, большую часть придется делать тебе — северяне должны видеть своей правительницей тебя и только. Тирион — твой муж, не более. Он сможет дать тебе совет, но позаботься, чтобы северяне об этом не узнали. Твоими советниками в первую очередь должны стать они. И ты должна их слушать и уважать их мнение. Поступить в итоге ты можешь, как посчитаешь нужным, но выслушать должна каждого. — Но как я могу делать вид, что за мной не стоят Ланнистеры, если они стоят? — спросила Санса. Этот разговор увлекал ее все больше, и Тайвину это нравилось. Она не испугалась и не принялась отказываться, она попыталась выяснить подробности. — Северяне не идиоты. Они не поверят, что вы просто отпустили меня на Север и вложили мне в руки власть. — Но именно это я и собираюсь сделать — отпустить тебя на Север и вложить в твои руки власть. — Но почему? — А почему нет? Ты показала мне достаточно, чтобы я мог удостовериться, что ты справишься с этой ответственностью. Я сказал тебе, что все поступки членов семьи приписываются семье. Хотят северяне того или нет, но ты — Ланнистер, этого не исправить. Для них ты будешь Старком, но для меня — Ланнистер правит Севером, и Ланнистер будет править Севером после тебя. Это все, что мне нужно. То, чтобы Эдрик правил после тебя, в твоих интересах тоже, поэтому у меня нет оснований думать, что ты сделаешь какую-то глупость. Ты не любишь Тириона, но относишься к нему тепло, а потому мне не нужно беспокоиться о том, что ты убьешь моего сына в постели, — на этих словах Санса странно побледнела, но Тайвин списал это на неприятные воспоминания о ее дяде. — Видишь ли, Север слишком далеко отсюда, и даже будучи частью Семи Королевств, он все равно останется чем-то обособленным. Я не горю желанием контролировать все, что там происходит, мне довольно и шести других. Но я хочу знать, что на Севере все в порядке. Никаких мятежей и бунтов. Правит им человек, которому я доверяю. И в будущем править им тоже будет человек с моим именем. Остальное в твоих руках. Конечно, ты еще очень неопытна, но ты быстро учишься, и, что самое главное, ты хочешь учиться. Я полагал, что вы с Тирионом отправитесь на Север, когда с Тиреллами все решится, но из-за твоей самодеятельности все только усложнилось, и сказать теперь, что будет дальше, не так-то просто, но зато у нас появилось время. И за это время я смогу научить тебя тому, что может тебе пригодиться. — И что же мне нужно будет делать, чтобы научиться? — Прежде всего — поучаствовать в разрешении того, что ты сделала. Дорану Мартеллу придется приехать в Королевскую Гавань, чтобы лично во всем разобраться. Без его присутствия проблему не решить. Вот ты и поговоришь с ним. Тебе придется много разговаривать, когда ты будешь на Севере, не сомневайся. Ты не мужчина, чтобы взять в руки меч и доказать свою силу в сражении. Дипломатия — все твое оружие. Красивыми глазами северян не подкупишь. Насколько я вижу, ты неплохо справляешься с переговорами. Оберина Мартелла ты как-то убедила, хотя из всех Мартеллов именно он больше всех был настроен на месть. Доран поспокойнее, у тебя несомненно получится убедить и его тоже. Возможно, возникнут сложности, ведь его собственный брак по любви не заладился, но я уверен, ты будешь достаточно убедительна. — А если у меня не выйдет? — В таком случае, получишь бесценный опыт, — увидев ее выражение лица, Тайвин смягчился. — Не бойся ты так, я буду рядом. Просто урок тебе на будущее — если ты что-то натворила, то с последствиями разбираться тоже тебе. Поэтому о них заранее следует думать. И заранее подумать о последствиях не только того, что ты делаешь, но и того, если у тебя не получится, если у тебя получится наполовину и так далее. Подумай тысячу раз, прежде чем что-то сделать, и посоветуйся с кем-нибудь — быть может, ты увидела не все детали, и кто-то другой откроет для тебя другую сторону ситуации. — А если у меня не получится? Не сейчас, а там, на Севере, когда вас не будет рядом?       Он посмотрел на нее. Санса волновалась и вцепилась в подлокотники, наклоняясь вперед. Но не казалась испуганной. — У тебя получится, — уверил ее Тайвин. — Упорства тебе не занимать. Да, это непросто, и тебя не готовили к такому, но я сделаю все, чтобы ты оказалась готова. Ты будешь не одна, и у тебя есть тот, ради кого ты это делаешь. Хорошая мотивация — это уже половина дела. И северяне хотят, чтобы ими правил Старк. При всех своих предубеждениях они все же захотят дать тебе шанс, если увидят, что ты все еще северянка. Север — их дом, и если ты будешь на стороне северян, на стороне Севера, твои подданные охотно помогут тебе.       Санса откинулась на спинку кресла и покачала головой. — Но я не уверена, что я все еще северянка. Опасения северян небезосновательны — я действительно много лет провела здесь. Я не та, что прежде. — Конечно нет. Но людям нужно показывать то, что они хотят видеть. Тогда они будут довольны. Север все еще в тебе, ты почувствуешь это еще больше, когда вернешься домой. Северяне невольно будут стремиться разглядеть в тебе то, что хотят видеть, — северянку. И ты тоже увидишь ее в себе.       Санса задумалась на мгновение. — Поэтому вы позволили мне самой назвать сына? Чтобы его звали как северянина, пусть даже он Ланнистер и волосы у него золотые? Это бы позволило самую малость расположить к нему северян. — Как северянина я мог назвать его и сам. Дело не в этом. Назвать его должна была ты. Ты — его мать. Ты страдала, производя его на свет. Не Тирион и не я, кому ты предлагала выбрать имя. Моя жена назвала всех троих. Даже Тириона. Ты имела полное право дать своему ребенку имя.       Санса медленно кивнула. — Ребенок… — произнесла она. — Вам все еще нужен наследник, но если Джейме не женится на Маргери, то… — …женится на ком-то другом. — Но он же не хочет! — Но должен. Он мой наследник. Наследник Утеса. Или ты желаешь взять этот труд на себя — родить ребенка, который наследует Утес? Ко всему тому, что тебе нужно воспитывать первого. И в скором времени тебе придется править Севером, что и так само по себе тяжело. Хочешь взвалить на себя груз в виде нового младенца? По отдельности все это непросто, а все вместе… Не потакай капризам моего сына, от него требуется не так и много. — Но я бы могла, — сказала Санса. — Все равно второй ребенок наверняка появится рано или поздно. Вопрос лишь в том, в каком он будет жить замке, когда вырастет. — Осторожнее с такими заявлениями, Санса. Я же и правда могу возложить эту обязанность на тебя, поскольку это действительно проще, чем уговаривать Джейме. Тебе ни к чему всегда быть на все согласной и ко всему готовой. Я знаю, что ты любишь брать на себя больше, чем можешь вынести, но ты не должна делать все за всех, иначе зачем нужны другие? Подумай об этом. — Но я могу, — упрямо сказала Санса. — Я знаю, что ты можешь и охотно сделаешь. Если Джейме не сделает, я и правда могу спросить с тебя. Тебе этого хочется? В первый раз это было достаточно напряженно для тебя, разве нет? — Я не чувствовала, что это просто ребенок, — призналась Санса. — Это был ключ к Северу. Что-то очень важное, что мне любой ценой нужно было сохранить. Только когда Эдрик родился, я увидела, что это просто ребенок. — И теперь тебе снова придется беспокоиться, потому что мой сын не хочет делать, что должно. Ты слишком добра, если готова ему это позволить. Ты не должна исполнять чужие обязанности. Жениться — это самая малость из того, что Джейме должен сделать. И не так это ужасно, как он выставляет. — Но он любит другую. — Да, свою сестру. Им бы ты тоже организовала разговор? — Джейме просто нужно время. Вы же ждали так долго, можете подождать еще чуть-чуть.

***

      Он лежал на диване у камина, закрыв глаза и заложив руки за голову, и слушал треск поленьев. Была уже глубокая ночь, наступил новый день, но предыдущий все еще не казался ему завершенным. Джейме не знал новостей, не знал, получилось ли у леди Маргери выйти замуж. Он знал лишь то, что ее нашли. Но это было ожидаемо. Джейме слишком много лет прожил в столице, чтобы не знать, как здесь все работает, как работает Варис. К тому же, цели скрыться надолго у беглецов не было, иначе им пришлось бы сразу покинуть город. Если бы они сделали это морем, догнать их было бы не так-то просто. Но им нужно было пожениться, только и всего. Но удалось ли им это? Джейме надеялся, что удалось. Так будет лучше. Конечно, отец не преминет тут же найти ему новую невесту, но все же это будет не Маргери Тирелл. Маргери Тирелл Джейме не нравилась, но в последнее время он стал пристальнее приглядываться к другим придворным дамам и понял, что не все они так ему и противны. От блондинок он старался держаться подальше, потому что в каждой видел сестру, но в остальном… Джейме не знал, почему леди Маргери ему так не нравится. Быть может, все дело было в том, что он заранее имел предубеждение? Еще с тех пор, когда отец впервые упомянул о ней. Джейме сразу возненавидел мысль о такой женитьбе и не смог испытать никаких положительных чувств, когда увидал девицу впервые. Она была красавицей и не была зеленоглазой блондинкой, но Джейме испытывал отторжение. Быть может, с кем-то другим у него сложатся лучшие отношения. Все равно женитьбы не избежать, может, отец предложит варианты, и Джейме что-нибудь себе да выберет. Не должно быть это так ужасно, в конце-то концов. Измена Серсеи — вот, что ужасно. А иметь жену — почему бы и нет? Он мог бы покупать ей всякие драгоценности и платья, и они могли бы сидеть вместе у камина по вечерам и пить чай, как Тирион и Санса это делают. Конечно, Санса не любит Тириона, но она все равно достаточно с ним мила. Взглянешь на них — и не скажешь, что кто-то кого-то не любит. Полная идиллия. Так что не так важна эта любовь. Джейме уже любил однажды, больше ему не надо. А если жена не будет ему отвратительна, то брак даже можно будет считать счастливым. Она будет уважать его и почитать, а он позаботится о ней. Он же должен уметь это делать. И его дети будут его детьми, а не детьми Роберта Баратеона, и он даже сможет держать их на руках. Долгие годы он убеждал себя в том, что ему всего этого и не надо, но вот недавно он как-то зашел в детскую, где Эдрик весело улюлюкал в своей кроватке. Джейме, сам не зная, что он творит, осторожно взял ребенка на руки, пытаясь вспомнить, как это делала Санса. И это было даже здорово. Эдрик явно ему обрадовался, и это было на удивление приятно. Томмен тоже ему радовался, но Томмен был его племянником, как и Эдрик. Каково же чувствовать, когда тебе радуется твой собственный ребенок?       Внезапно в комнате стало как будто темнее, Джейме заметил это даже сквозь смеженные веки. Кто-то стоял над ним, не зная, спит он или нет. Джейме постарался сохранить лицо расслабленным. — Джейме, — услышал он тихий голос Сансы. — Ты спишь?       Он открыл глаза. — А я все думал, ты будешь стоять до утра или все же позовешь, — он улыбнулся, понимая, что хриплый после долгого молчания голос мог натолкнуть Сансу на мысль, что он ей не рад, хотя это было не так. — Что это ты делаешь здесь посреди ночи? — Шла от твоего отца и решила заглянуть к тебе. Это не то, о чем ты подумал, — сказала она, увидев его поднятые брови. — Я получала нагоняй из-за тебя. Это же ты помог Маргери и Квентину выбраться из замка. Без тебя ничего бы у них не вышло. — Но откуда-то же узнала леди Маргери о том, что я могу помочь ей. Ты ей рассказала.       Санса недовольно поджала губы, но Джейме знал, что она не сердится в самом деле, и улыбнулся. Он сел на диване и наклонил голову вправо и влево, чтобы размять шею. — Стало быть, они нашлись уже женатыми? — он хлопнул по месту рядом с собой. — Сир Аддам нашел их в одной постели, — Санса села. — Тиреллы еще не созвали знамена? — Твой отец сделает все, чтобы этого не произошло. Он напишет Дорану Мартеллу, чтобы тот приехал и можно было обо всем договориться. — Значит, обошлось, — решил Джейме. Санса не разделила его воодушевление. — Тебе все равно придется жениться, так твой отец сказал. Я попросила его дать тебе немного времени, тебе же нужно пережить это предательство Серсеи.       Джейме посмотрел на нее с подозрением. — Я ничего не говорил тебе про Серсею. Тирион сказал? — Твой отец. — Отец? Не может этого быть. Он доверяет тебе настолько, что говорил о том, о чем даже со мной говорит неохотно? Он презирает эту мою связь с Серсеей. Если можно не упоминать, он не упоминает о ней никогда.       Санса пожала плечами. Она не выглядела слишком удивленной, хотя Джейме ожидал от нее совсем другой реакции. Впрочем, благодаря Станнису все Семь Королевств узнали об его связи с Серсеей. Конечно, Санса была не из тех, кто поверил в это, иначе она сразу же догадалась обо всем, еще когда он говорил, что не сможет быть с любимой ни при каких обстоятельствах. — Мне не показалось, что он говорил с презрением. С легким раздражением, может быть. Но не из-за самой связи, а из-за Джоффри и Томмена. Что они бастарды, и из-за этого все проблемы.       Джейме такое объяснение ничуть не утешило. Он еще помнил тот первый раз, когда отец дал ему понять, что знает правду. Джейме мог представить, что отцу нелегко принять подобное, и он старался лишний раз об этом не упоминать, отец делал то же самое. Поэтому Джейме было сложно вообразить, чтобы вот так просто отец взял и рассказал об этом Сансе. Зачем? Почему? О чем они вообще говорили, если разговор зашел об этом? — И часто вы подобное обсуждаете? — как можно более небрежным тоном поинтересовался Джейме. — Что именно? Семью или тебя? — Вы говорили обо мне? — Это и меня в свое время удивляло, — призналась Санса. — Но лорд Тайвин же всегда слушает разные мнения, и мне было приятно, что он спрашивал мое. Мне казалось, я даже смогла помочь ему. — Почему-то мое мнение он не хочет слушать, — сокрушенно вздохнул Джейме. — Потому что жениться и наследовать Утес — это твой долг, который не подлежит обсуждению. — Говоришь, как он. — Из-за этого вы поспорили утром? — Вроде того. Если бы я не помог леди Маргери сбежать, сегодня она стала бы уже моей невестой. И утром я имел несчастье выразить свое недовольство по этому поводу.       Санса обреченно покачала головой, улыбаясь. — Ты же знал, что этого не случится. Неужели не смог промолчать? — Как-то не сдержался. — В этом весь ты, — сказала Санса, но обидно это не прозвучало. — Думаешь, он узнает о том, что ты сделал? — Если узнает, то будет в ярости. Разочаруется и точно лишит меня наследства. — Разве тебя бы это не обрадовало? Если бы он наконец оставил тебя в покое? Это же в самом деле возможно, если наследника дам ему я. Он сам сказал, что это будет проще, чем уломать тебя на женитьбу. — Может, и обрадовало бы, да только кто я, если не его наследник? Раньше я был рыцарем Королевской Гвардии, сама знаешь, нет титула, земель. Корона оплачивала все, что нам было необходимо. Но даже тогда я всегда мог взять деньги отца — он никогда в этом не отказывал. Но я бы мог и без них прожить, а теперь — нет. Раньше без его денег я был рыцарем Королевской Гвардии, а теперь без его денег я никто. Отец прав — я беру от своего положения все преимущества, а исполнять свой долг не хочу. Он был бы прав, если бы отрекся от меня. — Он бы так никогда не поступил. Он тебя любит и будет до последнего надеяться, что ты образумишься. Если он ко мне относится с таким снисхождением, то и к вам, своим детям, тоже должен.       Джейме взглянул на Сансу. Санса бы не говорила такое, если бы слышала их ссору, однако в чем-то она и права. — Может, и так. Однажды Серсея сделала что-то, что его разозлило. Это было давно, нам было лет по десять или немного больше. Возможно, они поссорились, и она наговорила отцу чего-то, что ему не понравилось. Тогда в Ланниспорте как раз проездом был торговец то ли какими-то тканями, то ли сразу платьями — уже не помню. Но суть в том, что Серсея эти ткани очень хотела и получила бы, если бы не поссорилась накануне с отцом. Он запретил ей даже думать об этом. Через какое-то время состоялись ее именины. К тому времени Серсея уже раскаялась, но момент был упущен. Как ей казалось. Но ты только угадай, что отец подарил ей на именины? — Те ткани? — улыбнувшись, высказала свою догадку Санса. — Даже больше, чем он позволил ей купить изначально. Но моя безответственность, конечно, серьезнее, чем слова десятилетней девочки, а тот, кто теряет расположение моего отца, теряет его навсегда. Конечно, это происходит не сразу, а постепенно. Мой отец очень терпелив, но и его терпение не вечно, а я его нещадно испытываю уже много лет. Так что спасибо, что не выдала меня. Быть может, это поможет мне продержаться на плаву еще немного. Но все же, почему ты меня прикрыла?       Санса повела плечом. — Так было проще. Твой отец не подозревает тебя, а о моем участии точно знает, так зачем было впутывать тебя? Моим наказанием, по сути, был домашний арест, так что теперь мне ничего не грозит. И ты прикрыл меня перед Тирионом, я это помню. — Это другое. Я виноват, а ты не была виновата. Да, ты влюблена в моего отца, но мы не выбираем, кого любить. Сужу по себе, как ты можешь догадаться. Не бойся, — поспешил сказать он, увидев, как Санса напряглась после его слов. — Я не собираюсь говорить об этом Тириону. — Откуда ты знаешь?       Настала очередь Джейме пожимать плечами. — Вдруг понял. Но ты должна быть осторожна, Санса. Мой отец использует все и вся. Ты влюблена, и он наверняка об этом знает, ты на все ради него готова, а он использует это, уже это делает. — Он не заставляет меня делать ничего такого, что я не должна, — возразила Санса. — Это все — мой долг. Он относится ко мне очень понимающе, и я благодарна ему за это. — Он играет с тобой. — Нет. Он обо мне заботится. Я знаю, что значит играть. Твоя сестра со мной играла, но быстро перестала это делать, когда я начала доставлять больше хлопот, когда я стала задавать вопросы, когда я перестала быть удобной для игры, делать то, что она говорит мне делать. Твой отец совсем не так ко мне относится. Я для него — часть семьи. Он и правда использует меня, но не больше, чем тебя или Тириона, — спокойно сказала Санса. — Он использует всех ради возвеличивания семьи. Тириона — как Мастера над монетой, например. И ему не нравится, что ты не хочешь делать свою часть, потому что тогда мне придется делать ее за тебя. Я не против, но твой отец сказал, что я слишком добра, и нечего мне делать все за тебя, ты же и так ничего не делаешь. — Так и сказал? — Нет, но посыл был ясен. Не нужно меня предупреждать об опасностях, Джейме. Спасибо, что беспокоишься, но не такая я и наивная, какой была раньше. Я знаю, что он за человек. — Не думаю, что знаешь. — Он вел войну с моим братом, — отрезала Санса. — Но это все неважно сейчас. Мы одна семья. Он вообще не должен был делать то, что он делал. Не должен был позволять мне писать письмо Роббу, не должен был говорить, что вся ответственность за случившееся лежит на нем, и я даже могу бросить в него что-нибудь, если мне так станет легче, не должен был возиться со мной и успокаивать, когда я… неважно. Он не обязан был делать все это, чтобы мне стало легче, потому что он не получал с этого никакой выгоды. — Была выгода. Чтобы ты думала о нем хорошо и делала, что он скажет. — Ему все равно, кто и что о нем думает, Джейме, тебе и самому должно быть это известно. И я бы и так делала все, что он скажет. В самом начале он сказал, что я должна заставить Тириона консуммировать брак, и я пошла и соблазнила его. Если бы твой отец не был ко мне так снисходителен, я бы не доставляла ему столько хлопот. Я бы не стала помогать Маргери, потому что знала бы, что меня ждет суровое наказание. Но я не боюсь твоего отца, поэтому порой делаю вещи, которые он не одобрит. А это не совсем в его интересах, не находишь? — Я… — начал Джейме, не зная, какой бы еще привести аргумент. — Не нужно со мной спорить, я просто знаю это. У него есть мотивы, но и у других людей они есть. Все люди взаимодействуют друг с другом ради чего-то. Тебе нравится, что у тебя теперь есть такая сестра, настоящая сестра. Тириону нравится, что у него есть заботливая жена. И у твоего отца тоже есть свой интерес, в этом не приходится сомневаться. Но интерес есть и у меня. — Какой же? — Он отдаст мне Север и научит им править. Ты не хочешь учиться у него, ты не хочешь взять то, что он тебе предлагает. А я возьму, и я научусь, что с этим делать.       Решимость в ее глазах поразила Джейме. Ему было сложно поверить, что все то, что рассказала Санса — правда. Но если правда, то отец в самом деле видит в ней члена семьи, и тогда Санса права — он использует ее не больше, чем остальных Ланнистеров. Но что-то все равно не давало Джейме покоя. Не слишком-то все то, что перечислила Санса, было похоже на его отца. Его действия слегка выходили за рамки того, что, по мнению Джейме, отец, которого он знал, был готов сделать для Ланнистера по имени, а не по крови. Джейме не помнил, чтобы у отца были столь же теплые отношения, скажем, с женой его брата Тигетта, а ведь Дарлесса Марбранд была еще более покладистой, чем Санса. Но послушать Сансу, так она не слишком-то и покладистая, еще и отца не боится. — Я… провожу тебя в твои покои, — сказал Джейме, поняв, что молчание затянулось. Лучше он подумает обо всем этом позже, когда голова перестанет гудеть от переизбытка открытий за этот вечер. — Тириону не понравится, что ты до середины ночи общалась с отцом, он может снова что-то заподозрить. Скажем ему, что ты была со мной большую часть этого времени.       Жариться ему в пекле целую вечность из-за того, что он уже второй раз так подводит брата.