***
Ее мысли неустанно вращались вокруг тех, с кем ей в скором времени предстояло расстаться. Санса пыталась представить, как это будет — жить без этих людей, которые успели стать дорогими ее сердцу — и не могла представить, как бы ни пыталась. Дни в ее воображении получались какими-то пустыми. Она знала, что быстро привыкнет к новой жизни, за эти годы ей пришлось свыкнуться со многим, и каждый раз, когда она говорила себе, что никогда не сможет, она неизменно привыкала. Ощущала за собой вину за это, но привыкала. И сейчас будет то же самое. Ничего не сделать с тем, что жизнь продолжает идти вперед. Какие-то люди исчезают из нее, какие-то приходят на их место. Но жизнь не останавливается, не замирает, даже когда кажется, что это так. Дни после смерти Тириона были похожи один на другой, но дни шли. И это было особенно заметно по Эдрику, который лучше всего показывал, как быстро бежит время. Он рос так быстро. Сансе казалось, что отлучится она хотя бы на несколько минут, как по возвращении обнаружит сына совсем взрослым. — Миледи… а я вас искал. Санса посмотрела на юного оруженосца, который топтался на пороге ее комнаты. Она видела Подрика на похоронах Тириона, а после он почти не попадался ей на глаза. А может, это она предпочла уйти от мира, проводя все время в Башне Десницы? — Подрик… Я рада тебя видеть. Подрик оставался все тем же. Слишком робким, чтобы говорить, подняв глаза и не запинаясь. Однако и он понемногу менялся. Уже не тот мальчик, каким он был, когда прибыл с Тирионом в столицу. — Я слышал, вы уезжаете. Я хотел попросить… чтобы вы взяли меня с собой. — Зачем тебе это? — удивилась Санса. — На Севере гораздо холоднее, да и что тебе делать там? — Подрик отправился бы вслед за Тирионом куда угодно, но то был его долг. Подрик ничего не был должен Сансе, да они никогда и не были близки, хотя Санса испытывала к этому юноше искреннюю симпатию. — Служить вам, миледи. Я так виноват перед вами. Я не должен был говорить лорду Тириону о вашем разговоре с лордом Тайвином. Это все из-за меня, из-за меня вы поссорились, все из-за меня, — сокрушенно бормотал Подрик. — Я так виноват, так виноват, миледи, я должен загладить вину. Я хочу служить вам. Вам, конечно, не нужен оруженосец, но я мог бы носить тот меч, который тогда нес… я мог бы… я сделаю все, что вы скажете. Подрик поднял на нее глаза, полные вины. Он смотрел на нее почти жалобно, будто умолял помочь ему искупить этот грех и согласиться на то, что он предлагает. Санса услышала его слова, но позволила смыслу ускользнуть. Она не хотела думать об этом сейчас. Сейчас она готова была думать только о том, что Подрик хочет служить ей и последовать за ней на Север. — Если только ты действительно хорошо подумал, — сказала Санса. — Я буду рада, если ты присоединишься ко мне. Хотя бы кто-то знакомый. Она знала сира Мерлона Крейкхолла в лицо, но ни разу с ним не говорила. Она не сомневалась в его верности, поскольку в ней не сомневался лорд Тайвин, раз отправлял с Сансой этого человека, но Подрика она знала сама и сама могла поручиться, что его верность безгранична. Подрик рассказал Тириону правду из-за этой верности, а теперь он будет верен только Сансе. — Правда, миледи? — переспросил Подрик с таким потрясением, будто ожидал, что ему долго придется ее убеждать. Санса совсем не была настроена категорично. Ей хотелось, чтобы Подрик поехал. Возможно, ей следовало больше рассказать ему о Севере, попытаться вразумить, но тогда оруженосец мог и передумать, а Санса не хотела оставаться в одиночестве. — Да, правда, — подтвердила Санса. — Так что тебе уже стоит начать собирать вещи. «Я так виноват перед вами. Я не должен был говорить лорду Тириону о вашем разговоре с лордом Тайвином. Это все из-за меня, из-за меня вы поссорились, все из-за меня…» Санса опустилась на стул. Какое значение это имеет теперь? Правда рано или поздно всплыла бы наружу. И возможно, все не закончилось бы так, если бы все эти детали Тирион узнал от нее, а не от Дорана Мартелла, не от Подрика и не из ядовитых уст собственной ревности. Но лорд Тайвин велел ей не сожалеть о прошедшем, и Санса старалась следовать этому правилу. Ей нужно извлечь из всего этого урок, вот и все. И в будущем больше не допускать таких ошибок. Она уже успела убедиться, как дорого приходится платить за ложь.***
Обычно от него зависело целое государство, судьбы тысячи людей он решал, не зная этих людей, не видя их лиц. И решать судьбу абстрактной массы было гораздо проще, чем видеть лицо сидящей перед ним Сансы. Ожидание читалось в ее глазах, хотя в конечном итоге уехать сейчас решила именно Санса. — Я хотела поблагодарить вас за то, что этот вечер мы… разделили на двоих, — сказала она. — Не то, чтобы к другим у меня были какие-то претензии, но… — Я понимаю, — избавил ее от участи объясняться Тайвин. — Я знал, что ты хотела бы разделить его на двоих. — Как будто он стал бы делить этот их последний вечер с кем-то еще. Санса упорно продолжала видеть в его поступках совершенно иные подтексты, не зная, что на самом деле многие из них были идентичны ее собственным. Санса улыбнулась. Тайвин знал, что ей не хочется уезжать, хотя она упорно пыталась это скрыть. Наверняка чувствовала вину, ведь Винтерфелл был ее домом, как она могла не хотеть туда ехать? И все же она решилась. Ей было бы проще, если бы Тайвин заставил ее. Поставил перед фактом, что больше ждать нечего, и пора двинуться в путь, но Тайвин ничего не делал. Ему нравилось, что Санса была рядом, когда она сидела в его кабинете вместе с сыном. Пусть даже некоторые чересчур громкие детские выкрики мешали работать, но Тайвин видел, что Санса рядом, и это действовало на него успокаивающе. Но Санса решилась. На третий день после приезда Кивана она решилась сказать, что готова отправиться в путь. И Тайвин не стал ее останавливать. — Насколько я могу доверять Крейкхоллу? — спросила Санса, поднося кубок к губам. — Свою жизнь точно можешь доверить, — ответил Тайвин. — Он будет защищать тебя, как и все те, кто будет под его командованием. Всех людей я отбирал лично. Доверять ли им большее — решай сама. Санса коротко и несколько нервно кивнула. — Нужно что-то решить с Элис, — сказала она. — С ее стороны было очень мило последовать за мной сюда, но я не могу просить ее ехать со мной на Север, оставить семью. Она привязалась к Эдрику, и он к ней привязался, и она бы, пожалуй, поехала, если бы я настояла, но… — Она может сопровождать тебя до Риверрана, а потом вернуться в Ланниспорт, — предложил Тайвин. — Она мне сразу понравилась, но я не думала, что так к ней привяжусь, — призналась Санса. — И ладно я, но Эдрик… Как он с ней расстанется? Особенно сейчас. Она имела в виду Тириона, понял Тайвин. У Эдрика пока еще ограниченный набор слов, и он ничего не скажет, но просто не сможет не заметить, если еще и Элис куда-то денется. — У вас будет время, чтобы попрощаться. Сейчас обстановка для Эдрика привычная, но очень скоро все изменится. Ему предстоит увидеть много нового и познакомиться с новыми людьми. Это может немного облегчить для него расставание с Элис — все же он познакомится со своей бабушкой, снова увидит Дженну и все прочее. Санса рассеянно кивнула. Эти сопутствующие отъезду вопросы удручали ее, но откладывать поиски решений уже было некуда. — Раз ты заговорила о Севере, я тоже скажу. Есть еще один вопрос, который я считаю необходимым обсудить. Возможно, не лучшая тема для разговора сейчас, но я не хочу, чтобы потом возникали какие-то недопонимания. Санса напряглась. — И что это? — Понимаю, что сейчас ты едва ли будешь к этому стремиться, но северяне всячески будут тебя подталкивать к заключению… — Брака? — догадалась Санса с унынием, которое, по всей видимости, внушала ей такая перспектива. — Да. Каждый захочет стать Хранителем Севера за твой счет. — Как и вы хотели, выдав меня за Тириона, — справедливо заметила Санса. — Именно так. И, разумеется, не в моих интересах, чтобы ты становилась какой-нибудь леди Гловер. Новый Хранитель Севера захочет в будущем закрепить этот статус за своими детьми и будет пытаться избавиться от твоего сына. — Я не допущу этого, вы знаете, — Санса заметно оживилась, будто готова была тотчас же броситься на защиту Эдрика. — Я не собираюсь выходить замуж снова. Полагаю, вам это должно быть известно. — Ты знаешь, зачем я все это говорю тебе, — спокойно отозвался Тайвин. — Я не хочу сюрпризов и не хочу, чтобы ты говорила, что я тебя не предупреждал. Сейчас ты настроена так, но может пройти время… — Пройдет время, и ничего не изменится, как вы не понимаете! — его слова откликались в Сансе искренним возмущением, которое она не пыталась скрывать. — Не надо громких слов, просто послушай, что я тебе скажу, — остался спокоен Тайвин. — На тебя будут оказывать давление. Ты слишком завидная невеста, возможно, этому будет сопротивляться непросто. Я не ожидаю, что твои чувства пройдут, уже давно стало ясно, что мои надежды на этот счет пусты, но браки заключаются не только ради чувств. Санса немного успокоилась, когда поняла, что в силе ее чувств он не сомневается. — Выгоду северян я поняла, но какова моя? — уже сдержаннее поинтересовалась она. — Поддержка и забота. Если ты будешь чувствовать себя одиноко — желание вступить в брак будет весьма закономерным. Или же ты встретишь кого-то, кто сможет позаботиться о твоем сыне без задней мысли — это подкупит твои материнские чувства, если не подкупит твое сердце. — Значит, замуж выходить вы мне запрещаете? — Да, запрещаю, если тебе так будет легче сопротивляться этому давлению. Ты должна оставаться Ланнистером. — Если бы не мои к вам чувства, вы бы никуда меня не отпустили. Так вы хотя бы можете быть уверены, что я не выскочу за кого-нибудь замуж. Хотя вы, видно, не уверены, раз мы сейчас сидим и обсуждаем все это, — с толикой обиды в голосе произнесла Санса, снова поднося к губам бокал, чтобы скрыть свое слишком очевидное неудовольствие. — Я уже понял, что твоя лояльность в большей степени обеспечена твоими чувствами, не буду притворяться, будто бы мне это невыгодно, раз ты подняла эту тему. Только не обижайся. Ты знаешь, что это лишь половина дела, все гораздо сложнее. Я не собирался отправлять тебя на Север, но раз я это делаю, то некоторые условия ты обязана выполнять, а их не так и много. Ты получаешь Север и взамен остаешься Ланнистером и стараешься поддерживать мир. Северяне слишком обессилены, чтобы затевать новую войну, да и смысла в этом нет, но разговоры будут идти. Никогда точно не скажешь, куда что повернется, но нужно думать наперед. — Зимой никто не станет воевать. — Но зима когда-нибудь закончится. Может быть, она закончится очень скоро, а война все равно не должна начаться. Никаких поползновений северян на Юг, почаще напоминай, что кроме армии Ланнистеров у нас есть еще Мартеллы и Тиреллы, если придется. А еще полный Красный замок заложников. — Может, вы отдадите мне одного в качестве жеста доброй воли? — предложила Санса. — Для начала посмотришь, как будут вести себя северяне. Не хотелось бы возвращать заложника какой-нибудь мятежной семье. Да и они здесь не для того, чтобы возвращать за хорошее поведение. Уверен, ты знаешь, для чего именно. Так что не спеши проявлять доброту, добротой легко можно воспользоваться, — давал ей последние наставления Тайвин. — Я знаю. Значит, обсуждать дела мы закончили? — нетерпеливо спросила Санса. — Только если у тебя не осталось никаких вопросов. — Остались, но не о том, что ждет меня. — Хочешь спросить о том, что будет происходить дальше здесь? — Если быть совсем точной, что будете делать вы. Если Джейме женится на Арианне Мартелл, все станет совсем так, как вы хотели. Чего вы и добивались все это время. — Да, но это далеко не конец. Благодаря Арианне Мартелл в Утесе Кастерли я смогу доверять Дорану Мартеллу немного больше. — Хотите, чтобы он боялся за свою дочь? — Ему нечего бояться. Разве мы боялись за жизнь Мирцеллы, когда она была в Дорне? Лишь допускали мысль, что в случае чего она пострадает первой. Никто не будет покушаться на Арианну, но ее нахождение в Утесе заставит принца поступать более разумно. Его и сейчас не назовешь безрассудным, но гарантия не повредит. Он должен быть верен королю. Совет уже не столь безнадежен, как прежде. С появлением Роланда Крейкхолла дело пойдет еще лучше. Доран может ненавидеть меня и Ланнистеров вообще, но Томмену он не причинит вреда. Он поддержал идею союза Томмена и Ширен, и он сторонник мира, который этот союз всем нам подарит. Лорд Тарли верен своему долгу всегда, в Киване я никогда не сомневался, Аддам Марбранд показывает себя хорошо, а остальные… еще немного времени и составом совета можно будет гордиться. Я уверен в них настолько, насколько это разумно. Таким людям можно будет вверить Томмена. На лице Сансы пролегла тень беспокойства. — Боги, вы же не… как вы себя чувствуете? Тайвин едва удержался, чтобы не усмехнуться, — он не хотел показать, будто бы ее страх его забавляет, просто волнение Сансы было таким трогательным. — Не пугайся, Санса, я не собираюсь умирать в ближайшее время, — успокоил ее Тайвин, быстро выявив причину ее беспокойства. — Я говорил не об этом. — Вы хотите вернуться в Утес? — предположила Санса. — Это так печально, что вы любите это место, но бываете там так редко. — После того, как Эйерис забрал Джейме в свою гвардию, а я отказался от поста, у меня было целых двадцать лет на то, чтобы побыть дома. — Но это было нужно вам гораздо раньше, когда в Утесе была ваша семья, ваша жена и маленькие дети. Как мне нужен был Винтерфелл, когда там еще были мои братья и моя мать, — возразила Санса. — Дом есть дом. Да, ты говорила, что с семьей согласилась бы жить где угодно, но ты вернешься в Винтерфелл и поймешь, что он все равно тебе дорог. Просто потому что это твой дом. Он не заменит тебе всех погибших родственников, но это не значит, что после их потери он стал пустышкой, нет. От их потери он станет тебе еще дороже, чем был. В какой-то степени из-за того, что ты всегда будешь знать, что он будет стоять, неважно, что случится. И Малый совет тоже должен быть незыблем, Томмена нужно обеспечить надежными советниками в любом случае. Безусловно, о будущем тоже нужно думать, но и о настоящем не забывать. Учится править Томмен сейчас, и у него должны быть хорошие примеры. Ты внушила ему, что он должен слушать меня, а я говорил, что он должен выслушивать разные мнения. И раз я это сказал, я должен обеспечить его людьми, которые эти разные мнения будут высказывать. Желательно, чтобы эти мнения исходили не от совсем безнадежных людей. — Мне тоже предстоит выслушивать разные мнения, — задумчиво произнесла Санса. — Но как понять, кто прав? К кому лучше прислушаться? — Все правы — у каждого своя правда. А прислушаться лучше к себе. Люди высказывают свое мнение не затем, чтобы ты потом выбрала понравившееся, а затем, чтобы ты могла взглянуть на ситуацию с разных сторон и вовремя увидеть, если ты что-то упустила. Твой интерес — Север. Неужели ты не разберешься, что для него лучше, а что нет? — Но мне нужно при этом не задеть Юг. Это же ваше условие. — Только война заденет Юг, а война не в интересах Севера. Расслабься, Санса. Ты не будешь одна. И я слышал, не только твоя мать будет рядом с тобой. Санса усмехнулась. — Вряд ли Подрик сможет дать мне совет. — Почему же? Мне он бы точно не дал совет, потому что теряет дар речи в моем присутствии, но с тобой он поделился бы своими мыслями. Порой нужно прислушиваться и к таким мнениям. Он далек от политики, но он тот, для кого ты это делаешь. Человек. Ты же будешь делать все это для людей. Север — территория, но он жив благодаря людям, что там живут. Для людей ты стараешься. Ты хочешь дать им мир и справедливость. Подрик, конечно, не северянин, и я не знаю, почему он вдруг захотел им стать, но он тоже может сказать что-то дельное, если спросить его. Санса вздохнула так, будто Тайвин опустил на ее плечи по меньшей мере небо. — Давай больше не будем об этом, — предложил он. — Что еще ты хочешь сделать перед отъездом? Санса с облегчением улыбнулась и заметно повеселела. Тайвин приготовился услышать предложение в духе Сансы, и она его не разочаровала. — Погулять по замку, — с энтузиазмом сообщила она. — Уже поздно, не лучше ли подождать до утра? — Да, поздно, и мы никого не встретим в коридорах, все спят! — глаза Сансы светились все большей радостью. Тайвин не мог отказать ей в этом маленьком желании.***
Тронный зал тонул в темноте. Факелы слабо его освещали, но торчащие острия мечей Железного Трона были различимы даже в темноте и угрожающе поблескивали на фоне витражных окон. Шаги гулким эхом раздавались под сводами потолка. Санса не знала, почему ее потянуло сюда, ведь в тронном зале происходили не самые радостные для нее события. Санса остановилась в том месте, где обычно стояла на коленях, когда Джоффри требовал от нее раскаяний в делах ее бунтующих родственников. Раскаяния, впрочем, никогда не спасали ее от наказания. Сейчас в Королевской Гвардии не было ни сира Маррина, ни сира Бороса, и это было небольшим, но облегчением. — Раньше здесь и правда были черепа драконов? — спросила Санса, продолжив свой путь по залу. — Да. Они и сейчас в замке, просто убраны с глаз подальше. — Должно быть, это было устрашающе. — Для детей, для просителей из города или деревень — возможно. Но не для придворных. Даже если они кого-то и пугали поначалу, то переставали делать это на десятый раз. Всего лишь черепа. Есть смысл бояться дракона, но только не его костей. Да и драконы уже давно исчезли, их тоже бояться ни к чему. Санса снова оглядела зал. Сейчас было странно представлять толпы народа в нем. Тронный зал казался всеми оставленным и покинутым. Теперь Санса не верила в призраков, но в детстве ее пугали рассказы Старой Нэн о них. Санса представила, что ночью в тронном зале собираются призраки всех почивших королей, которые когда-то сидели на Железном Троне. Если это так, то и Джоффри здесь. Санса содрогнулась. Ну что за глупости? Она не боялась Джоффри даже когда он еще был жив, потому что у нее была защита лорда Тайвина, а теперь, когда он умер, ей тем более не стоило бояться. Наверное, она бы и черепов испугалась, если бы увидела. Санса рассердилась на себя за этот момент слабости. Она обернулась к лорду Тайвину. — Вы знаете, где они сейчас? Черепа. — Не знал, что ты так интересуешься драконами. — Просто будет жаль, если я так и не увижу их. Я прожила здесь столько лет, а так и не увидела то, что считается диковинкой. Это же такая редкость. Я бы хотела посмотреть, если вы не против показать, — сказала Санса. Она хотела доказать себе, что бояться нечего. Если она боится мертвых или еще хуже, костей, то плохи ее дела. Мертвые не причинят ей вреда. Весь вред ей всегда причиняли живые. — Тогда идем. Санса поспешила за ним следом. Она в последний раз оглянулась на Железный Трон, прежде чем высокие двустворчатые двери сомкнулись, оставляя тронный зал позади. Санса на всякий случай взяла лорда Тайвина за руку, сетуя про себя, что не сделала этого раньше. Ей сразу стало спокойнее, и Санса отвлеклась на ощущение своих пальцев в его теплой ладони, стараясь запечатлеть в памяти этот момент, когда они идут вместе по коридору. Интересно, смогли бы они пройти так днем, когда здесь толпились придворные? Что бы подумали все эти люди? Но в ночной тиши Сансе идти нравилось больше, чем в сопровождении шепотков и косых взглядов. — Почему вы усмехаетесь? Я видела! — Санса не могла ошибаться. Обычно она всегда списывала все обманы зрения на полумрак, но сейчас была уверена, что ей не показалось. Лорд Тайвин не стал увиливать. — Тебе посреди ночи взбрело в голову посмотреть на драконьи черепа. Я буду скучать по тебе, Санса, даже не сомневайся. Ты умеешь разнообразить чужое существование. Санса рассмеялась и умолкла, поняв, как громогласен ее смех в пустом коридоре. — Приму это за комплимент, — прошептала она, чувствуя, как улыбка расползается на лице. «Он будет скучать по мне. А я-то как буду скучать…» Они спускались по лестнице в подземелья, и Санса думала, что когда-то такое уже было с ней. Когда-то много лун назад за много лиг отсюда. Тогда путь был куда более длинен, когда как в этот раз он завершился после нескольких десятков ступеней. В темноте было трудно что-то разглядеть, но лорд Тайвин сделал несколько шагов вперед, поднял факел, и Санса увидела, как отблески от пламени побежали по черной полированной поверхности, вырисовывая каждый изгиб, зазор, каждую выпуклость. Череп был просто огромным, и Сансе пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть два темных пятна там, где разверзлись пустые глазницы. — Драконы и правда удивительные существа, — прошептала Санса. У них даже кости были необычными, будто не из этого мира. — Драконы восхитительны и, как все восхитительное, очень опасны, — почему-то она вспомнила Серсею такой, какой запомнила ее в их первую встречу во дворе Винтерфелла. Королева была так прекрасна, что ее невозможно было уличить в чем-нибудь дурном, но, будь Санса старше, она могла бы задуматься, что не всегда восхитительное внешне остается таким же внутри. Санса подошла ближе и погладила острый зуб. Тоже черный и искрящийся в свете факела, такой длинный, что был почти с Сансу высотой, но Санса не испытала страха. Череп был слишком прекрасен, она представляла его совсем не так. Санса огляделась, но вокруг стояла такая непроницаемая мгла, разбить которую не могло пламя единственного факела. — Сколько их здесь? — с придыханием спросила Санса, и воображение подсунуло ей видение огромного скалящего зубы черепа совсем рядом, у нее за спиной. Еще много чудовищ таились во мраке, а она не видела их. Каким же огромным должно было быть это подземелье! — Девятнадцать, — ответил лорд Тайвин. — Ты же их не боишься, правда? — Нет. Умом я понимаю, что они ничего мне не сделают, но мое воображение слишком… слишком хорошее, — призналась Санса. — Образы возникают в голове прежде, чем разум может их опровергнуть, и от этого мурашки по спине. Санса глядела на искрящуюся кость и только по скользящему блику на темной поверхности определила, что лорд Тайвин положил факел на пол. Она хотела обернуться, чтобы спросить, зачем он это сделал, но угодила прямо в его объятия. Санса откинула голову ему на грудь, а отблески пламени продолжали бегать по драконьим зубам, словно по прутьям огромной каминной решетки. — Теперь мурашек нет? — прошептал он. — Есть, — со смущением проговорила Санса, взволнованная и этими прикосновениями, и этим голосом. — Но теперь приятные. — Ты боишься неизвестности. Ты не узнаешь, что будет, если не пойдешь вперед, а когда пойдешь и узнаешь, то страх уйдет. В этом случае нельзя стоять на месте, иначе собственные додумки изведут похлеще реальности. Тебе просто нужно идти и не останавливаться. — Идти и не останавливаться, — повторила Санса, вглядываясь во тьму, но больше не видя там ничего пугающего. — Вам здесь комфортно? — спросила она. — О чем ты? — Вы не любите Таргариенов, — тихо сказала Санса, будто опасаясь, что от такой дерзости драконьи черепа обрастут плотью и чешуей и начнут извергать пламя. — Здесь их и нет. Только черепа драконов, которые были мертвы задолго до того, как взошел на трон тот, из-за кого и началась эта нелюбовь, — тоже тихо ответил ей лорд Тайвин. — Почему же она началась? Вы говорили, что были друзьями. — Из близких людей получаются лучшие враги, тебе ли не знать. Ты же была уверена, что Джоффри и Серсея никогда не причинят тебе вреда, что ты можешь всегда на них полагаться. Велико же было твое разочарование, когда ты поняла, что это не так. Санса не знала, для чего он заговорил о ней. Чтобы она могла лучше понять его случай или затем, чтобы уйти от вопроса. Обычно он не от чего не увиливал, но была почва, куда не следовало ступать. Порой Санса получала какие-то откровения, с которыми потом не знала, что и делать. Лорд Тайвин порой говорил ей странные вещи, над которыми она долго думала, но которые так до конца и не понимала. — Вы сказали, что он вас предал, — напомнила она. — Еще до того, как забрал у вас Джейме. — Да. Санса думала, что лорд Тайвин больше ничего ей не скажет, и успела пожалеть, что вообще заговорила об этом, но неожиданно он продолжил. — Это случилось задолго даже до рождения Джейме. Обоих близнецов. А началось гораздо раньше, чем я это заметил. Когда человек тебе дорог, ты на многое закрываешь глаза, чего-то не замечаешь, почти заставляешь себя не замечать. У многих людей это так, я не исключение. Я все списывал на случайность, неосторожности, Эйерис всегда был свободен в словах, в то время только в них, но чем дальше, тем хуже все становилось. Кое-что можно было оставить без внимания, но у него была власть, а громкие слова однажды могут перерасти в действия. И есть вещи, на которые я глаза закрывать не стал бы никогда. — Это касалось чести Ланнистеров, — догадалась Санса. — Чести моей жены. Санса на миг застыла. Лорд Тайвин не мог не заметить ее замешательства. Санса уже винила себя за то, что начала все это, но остановиться не могла. — Но он же ничего в итоге не сделал? — еще тише спросила она, будто от громкости ее голоса зависел конец рассказа. Джоффри угрожал ей тем, что наведается в ее спальню, и никто не помешает ему. Санса представила, как Безумный Король говорит то же леди Джоанне. Она почему-то была уверена, что все поняла верно. И если короля Джоффри лорд Тайвин еще мог остановить, то Эйериса… — Он любил намекать мне, что очень даже сделал, — долгое молчание спустя ответил лорд Тайвин. Ей могло бы стать некомфортно, но Санса не могла чувствовать себя плохо в этих объятиях. Она чувствовала себя в такой безопасности и просто не могла представить, что этот человек мог так много раз защитить ее и не смог защитить другую. — Это могли быть просто слова, — Санса понимала, что бессмысленно пытаться выражать поддержку сейчас, когда уже много лет двое из трех участников этого странного треугольника мертвы, но она не могла остаться безучастной. Ей так сильно хотелось показать, что она сожалеет, и Санса не придумала ничего лучше кроме как накрыть его руки своими ладонями, надеясь, что это робкое движение даст хотя бы что-то, и лорд Тайвин поймет, что она хочет сказать. — У меня были его слова против слов Джоанны. В ней я никогда не сомневался, а Эйерис с каждым годом давал все больше поводов для сомнений. И после всего этого он еще и взывал о помощи. Всегда было интересно: неужто он и правда думал, будто бы я стану ему помогать после всего, что было? Наверняка кто-то убедил его написать мне, но вряд ли Эйерис когда-нибудь признал бы свою неправоту. Да мне и не нужно было его признание. Санса не знала, что отвечать, не знала, как реагировать. Она будто увидела рассвет после долгой ночи, хотя в подземелье все еще было темно. — Мне не стоило этого говорить, — первым нарушил молчание лорд Тайвин. — Это несправедливо по отношению к тебе. Я стою здесь, с тобой, обнимаю тебя и говорю о ней. — Я сама настояла, — тихо сказала Санса. — Ты не знала, что тебе предстоит узнать. — Для меня важно, что вы рассказываете мне что-то о себе. Правда. Это делает нас ближе, чем эти объятия. Пусть даже вы рассказываете про нее. Призраки снова ожили в ее воображении, но на этот раз страха Санса не испытала. Только печаль. Она прикрыла глаза. Треск одиноко лежащего на полу факела будто стал громче, и Санса даже сквозь сомкнутые веки продолжала видеть отблески пламени. Она ощутила странное спокойствие, почти умиротворение, когда весь мир со всеми проблемами был где-то наверху, где утро наступало, а здесь, в подземельях, среди драконьих черепов, время немного, но замедлило свой ход. Она чувствовала себя так, будто совершила открытие. Грандиозное, слишком масштабное, чтобы уместить его в мыслях. Будто ей открылось что-то прежде неизведанное. Только к чему это открытие должно было привести ее?