***
Джейме с трудом осознавал, что у него получилось. Каждый раз, как перед его взором мелькали золотые нити, вплетенные в темные волосы, он с удивлением осознавал, что был… помолвлен. Это было так странно, потому что его разум будто все еще застрял в том моменте, когда Джейме не знал, что ему делать, как получить согласие. Он не мог поверить, что все сложилось настолько удачно. Джейд долго хохотала, когда Джейме, пришедший ее навестить, рассказал ей о том, как отказал принцессе. На глаза Джейд навернулись слезы: «Вы однозначно ее удивили!» — сквозь непрекращающийся смех выдавила Джейд, а Джейме слушал ее с улыбкой, вызванной не самой ситуацией, а тем, что впервые он видел Джейд такой веселой. Когда они расставались, Джейме испытывал нечто вроде гордости. Немного в его жизни было поступков, в правильности которых он был всецело уверен, но решение вернуть Джейд домой определенно было одним из них. Джейме знал, что еще нескоро ее забудет. Ему просто не дадут забыть. В дверь его комнаты постучали. Тот же постоялый двор, та же комната, та же ночная тьма за окном, прикрытым ставнями. Но уже другая девушка на пороге. Его невеста. Так странно было произносить это даже мысленно. Невеста. Причем такая. На столе стояла единственная свеча, но и ее света хватало с лихвой на то, чтобы очертить силуэт принцессы. На Арианне всегда было что-то сияющее. И эти кольца на длинных пальцах, и звенящие браслеты на тонких запястьях, многочисленные золотые цепочки в волосах и на шее. И даже ее платья неизменно были расшиты золотыми нитями. Этот блеск, это золото могли бы показаться излишними, но только не на ней. Глядя на Арианну, Джейме думал о том, что ничего бы не прибавил и не убавил, все в ней было каким-то… правильным. И звон ее драгоценностей звучал в нужный момент, и волосами она встряхивала как раз тогда, когда нужно было, и убери одну цепочку с ее шеи — было бы уже не то, а так, как сейчас — просто идеально. Арианна сделала несколько шагов по комнате, и свет все захватывал Арианну в свой плен, являя взору Джейме ее всю, а не только силуэт. Каждое ее движение сопровождалось тихим позвякиванием, хотя сами шаги были бесшумны. В памяти всплыла фигурка Джейд на том же пороге, но тут же растворилась, перекрывшись другим, совершенно непохожим на нее образом. — Где бы мы ни остановились, я всюду слышу смешки и шутки, — произнесла Арианна негромко. — Правда? И о чем шутят? — полюбопытствовал Джейме, едва удержавшись, чтобы не процитировать отца. «Льва не должно волновать мнение овец». Овец — быть может, но Арианну хотелось послушать. — О том, что в Дорн везли вы одну женщину, а увезли оттуда другую. Я и в столице об этом слышала, но была уверена, что все это ложь. Однако теперь понимаю, что нет. Люди говорят, что вы привезли с собой в Дорн девушку и бросили ее, когда принцесса согласилась стать вашей женой, — тон ее был ровным, однако сама тема явно занимала ее, раз Арианна об этом заговорила. И серьезность тона лишь подчеркивала ее озабоченность. Джейме знал, что все так будет, но не обращал столько внимания, сколько, возможно, следовало бы. Цель у него была одна, а слухи, возникшие в процессе, его не волновали. — Я ее не бросал, лишь вернул домой, о чем она мечтала. — Зачем? — Если я мог, почему было не сделать это? — вместо ответа задал новый вопрос Джейме. — Я должен был сделать то же для вашей тети Элии. Должен был взять ее и ее детей и отвести на корабль, отправить сюда, где безопасно, — зачем-то добавил он. То, о чем он много думал, вырвалось само собой. Арианна качнула головой. Недоверчиво, определил Джейме. Но следующие ее слова прозвучали на удивление неравнодушно. — Вы просто не могли так поступить. Король бы не позволил — вы были всего лишь рыцарем. Если бы вы куда-то увезли принцессу и ее детей, это считалось бы изменой. — В конечном итоге я все равно его предал, возможно, следовало сделать это раньше, тогда пострадало бы меньше людей. Она бы не пострадала. Арианна качнула головой, и многочисленные цепочки звякнули в ночной тиши. — Почему вы так хорошо относились к ней? — Во время восстания Роберта мы все стали пленниками в Красном замке. Меня Эйерис держал при себе, чтобы мой отец его не предал, а Элию — чтобы Дорн не восстал против него. Я никогда не хотел ей зла. И ее детям тоже. И много думал о том, что, женись я на ней, всего этого можно было бы избежать. На губы Арианны закралась улыбка. — Поэтому вы решили жениться на мне? — Иногда вы мне ее напоминаете, но Элия была совсем другой, — признался Джейме. — Хотя вы сейчас старше, чем она была тогда, может, все дело в этом. Арианна улыбнулась шире. Не обворожительно, как бывало обычно, а мягко. И эта улыбка на миг действительно сделала ее похожей на Элию. Будто это Элия стояла посреди темной комнаты, освещенной единственной свечой. — Мне кажется, сейчас я узнала о вас больше, чем за все это время, — проговорила Арианна задумчиво. — Хорошо, ведь нам предстоит пожениться. Арианна все еще не спешила садиться, хотя дело было явно не в застенчивости, которая мешала Джейд. Арианна медлила заговаривать вновь, но Джейме чувствовал, что затронутая тема еще не исчерпана. Принцесса непременно спросит что-то еще. Хотел бы он иметь силы, чтобы ответить на ее вопрос. Джейме уже догадывался, каким он будет. — Люди вашего отца убили ее, разве нет? Ее и ее детей. Как вы к этому относитесь? Как вы к нему относитесь? Джейме пришлось выдержать длинный разговор с Оберином Мартеллом о смерти Элии и ее детей. И убийцах. Он не горел желанием возвращаться к этому снова, но Оберин Мартелл задавал другие вопросы. Странно, что Арианна захотела узнать именно это. — Он мой отец. — Думаете, этим все исчерпывается? — Думаю, я не имею права его судить. Все, что когда-либо делал мой отец, было на благо семьи. Может, это было неправильно, но мой отец считал иначе. Не мне критиковать его решения, ведь я не сделал для Ланнистеров ничего. — Сейчас делаете, — возразила Арианна. — Потому что я не мог больше оставаться в стороне. Раньше мне было все равно на то, что меня называли эгоистом. — А теперь вдруг стало не все равно? Почему? — Раньше был тот, кто мог взять на себя мою ношу. Более того, хотел этого. И даже имел все способности для этого. У моего брата получилось бы стать лучшим лордом, чем мне когда-либо удастся. Мой отец, конечно, не был согласен, но я надеялся, что он смирится рано или поздно. Это было бы так удачно. Мой брат получил бы то, что хотел, а он заслуживал получить желаемое хотя бы раз в жизни. А я остался бы свободен от этого, не слишком поставив под удар величие дома. Но теперь мой брат мертв. Переложить ответственность больше не на кого. Арианна все же опустилась на стул напротив него, сложив руки на коленях. Джейд тоже сидела, сложив руки так, но даже сейчас робости в Арианне не прибавилось совсем. Она была создана не для робости, она была совсем другой. — Это так странно, когда мужчины отказываются от того, за что женщины многое готовы отдать. — От власти? Я не видел, чтобы многие отказывались. Я, так скажем, исключение из правил. — Вы странный. Я так хотела, чтобы отец дал мне то, что мое по праву, но даже когда он был болен, власть была у дяди. В его отсутствие я могла что-то сделать, но все мои решения почти всегда подвергались… цензуре. А теперь отец и вовсе отдал власть Квентину и его жене. — Иначе было нельзя. Тиреллы — амбициозные люди. Леди Маргери власть уже не нужна, но ее отец все никак не уймется. «Я понимаю, почему мой брат так поступил, — вспомнил Джейме слова принца Оберина, — как принцесса, Арианна, может, тоже понимает, но как дочь — нет». Так и есть, подумал Джейме. — Это несправедливо. Дорном должна была править я. Больше нигде во всех Семи Королевствах женщина не может обладать такой властью, больше ни в одном из королевств женщина не идет раньше мужчины, даже если она старше. Этим Дорн отличается. Он опережает время. Я гордилась тем, что родилась здесь, что здесь женщины и их свободы ценятся выше. И что теперь? Теперь Дорн ничуть не лучше остальных королевств. Уподобился остальным. Мне следовало побороться за свои права еще. — И объявить войну брату? Это никогда не заканчивалось хорошо. Спросите у Ренли и Станниса. Или вспомните каких-нибудь Таргариенов — они были любителями повраждовать за трон друг с другом, если мне память не изменяет. — Я не хочу враждовать с Квентином, это не его вина. Отец всегда пренебрегал мною. И Квентина отправил к нашим врагам еще в детстве. Только Тристана он и любит, — с горечью проговорила Арианна. Обида не лишала ее разума окончательно. Хотя бы с братом воевать не хочет, уже хорошо. — Не хочу оправдывать вашего отца, но едва ли он поступал так, лишь бы ухудшить вашу жизнь. Когда человек совмещает в себе статус правителя и отца, тяжело найти решение, чтобы и там, и там преуспеть. Приходится чем-то пожертвовать. — Любопытно, — Арианна качнула головой. — Я думала, вы более бунтарский дух в отношениях со своим отцом, чтобы говорить мне такие речи. — Я был таким очень много лет, — не стал лукавить Джейме. — Когда я служил в Королевской Гвардии, ни одна моя встреча с отцом не заканчивалась на мирной ноте. Он говорил мне про мой долг, как только ни пытался убедить меня, а я стоял на своем. И так каждый раз. Много лет. — Думаете, однажды я тоже проснусь утром и решу, что была слишком несправедлива к отцу? Вдруг пойму его интересы и соглашусь с ними? — Если бы сейчас я был в тех же обстоятельствах, что и тогда, я и теперь стоял бы на своем. Отец не изменился, его требования не изменились, изменились только обстоятельства и я из-за них. Может, то, что происходит сейчас, потом уже не будет казаться таким важным. Я понимаю, из-за отца вы лишились того, что было вашим по праву, но… может, вы найдете что-то еще, что это заменит. — Статус Леди Утеса Кастерли, хотите вы сказать? Дорн мне он не заменит явно. А вот то положение, которое я занимала бы, если бы пошла у отца на поводу, — вполне. — Стоит ли учитывать Дорн, если бы вы лишились его в любом случае? — Если вы пытаетесь так меня утешить, то у вас не получается, — прищурилась Арианна. — Я не пытаюсь. Вы приняли решение, так в чем смысл рассуждать об этом теперь, когда мы на полпути в столицу. — Я могу рассуждать о том, о чем хочу. — Очень хорошо, тогда продолжайте. Арианна слегка подалась вперед. — Я чувствую, что испытываю ваше терпение, сир Джейме. Что-то рановато, я только начала. Джейме вперил в нее взгляд. Она снова играла с ним, это было видно по ее прищуру, теперь действительно хитрому и обольстительному. Ее руки теперь лежали на столешнице, и с каждым новым взметанием языка пламени вверх кольца играли новым набором бликов. Отчего-то взгляд его упал на ее обнаженные плечи. — Вам нужно будет одеться потеплее, когда мы будем ближе к столице, — сказал он. — В Королевской Гавани довольно холодно. — Уверена, вы найдете способ меня согреть, — она хищно улыбнулась и медленно поднялась. Ладони она не отняла от столешницы, а потому ей все еще приходилось наклоняться немного вперед, и отсветы от свечи заиграли по более щедро расшитому краю ее декольте. Джейме, однако, перевел взгляд туда, где, скрытое в полумраке, было ее лицо. Ее намерения были ясны ему и понятны. Джейме старался обходиться с ней почтительно, так, как обходился бы с любой другой леди, которую могли бы навязать ему в невесты, но Арианна была не простой леди, она была принцессой, притом дорнийской. И это накладывало заметный отпечаток на все, что она делала, и на то, чего можно было от нее ждать. — Уже поздно, — сказал Джейме, — а нам завтра рано вставать, чтобы продолжить путь. На ее губах пролегла пленительная улыбка. — Но этими людьми командуете вы. Мы отправимся тогда, когда вы захотите. — Да, — подтвердил Джейме. — И я хочу отправиться рано, чтобы успеть проделать как можно большее расстояние до наступления темноты. Арианна совсем выпрямилась. Браслеты будто возмущенно звякнули, когда ее руки опустились. — Разве вы не хотите узнать меня ближе? Когда нам еще это делать? — Днем, я полагаю. Если желаете побеседовать, мы улучим для этого момент даже в пути. — Я говорила не о беседах. — Все остальное тем более успеется, — спокойно отозвался Джейме. Арианна обошла стол и прислонилась бедром к его краю. Джейме пришлось поднять голову, чтобы продолжать видеть ее лицо. Теперь свет от свечи освещал ее лишь с одной стороны. — Я вам не нравлюсь? — спросила Арианна. — Первым, что я услышал от вас, было требование на вас жениться. — И что же? — Вполне нравитесь. — И все же вы мне отказываете. — Не понимаю, почему вы так торопитесь. — Я же сказала: хочу узнать вас ближе. — Настолько ближе? — с недоумением переспросил Джейме. — Я думал, этому способствуют разговоры. — Может, там, откуда вы родом, так, но в Дорне все иначе. Оба компонента имеют значение. — Очень хорошо, раз это так, — кивнул Джейме. — И все же я предпочту начать с разговоров. — По-моему, мы уже достаточно поговорили. Джейме наклонил голову, пытаясь взглянуть на ситуацию ее глазами. Они слишком по-разному смотрели на все это, хотя происходящее не слишком-то его удивляло. Как и все остальное, что Арианна делала, казалось ему каким-то закономерным, совершенно в ее духе, пусть пока еще Джейме и не понимал всех причин. Руки Арианны потянулись к приспущенным рукавам ее платья. Где-то он уже видел это. — Нет, — остановил ее Джейме. Более твердым тоном, чем говорил это Джейд. Арианна не была настолько смиренна, однако и она замерла. Казалась ошеломленной, но в мгновение ее взгляд снова заполнился огнем. Она усмехнулась уголком губ. — А вы мне теперь еще больше нравитесь, — странным голосом, скрывающем в себе то ли восхищение, то ли еще что-то, произнесла она. — Как вы это сказали… это возбуждает еще больше. Предпочитаете самому раздевать? Джейме поднялся. Теперь уже Арианне пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Джейме смотрел на нее, и ее темные глаза горели во мраке, буквально полыхали. Джейме пытался разглядеть в них правду, но поневоле сбивался, не мог игнорировать такой ее взгляд на себе, да и не мог игнорировать то, насколько хороша она была в этот момент. Меж прядей ее темных волос вспыхивали золотистые ручейки цепочек. Джейме заметил, что один из них запутался в волосах, и поднял руку, чтобы исправить это. Арианна подалась к нему ближе. Подумала, будто бы он уступил. Возможно, он и уступит, но не сейчас. Не раньше, чем выяснит правду. — Чего ты хочешь добиться? Она растерянно моргнула, но потом на ее лицо вернулось серьезное выражение. — О чем это ты? — О том, что ты придумываешь причины на ходу. Чего ты на самом деле хочешь? Ты все еще сомневаешься, правильный ли выбор сделала? — Я не сомневаюсь, — быстро ответила она. — Я же сказала, что отец… — С этой точки зрения — да, ты уверена. Но есть и другое, что тоже для тебя немаловажно. Постель. Ты боишься, что тебе не понравится, а тебе после этого еще со мной всю жизнь жить? — Дело не в этом. — Тогда в чем? — В том, что ты делаешь все это из-за долга. — Это плохо? — Мужчины, которые думают о долге, не видят ничего дальше него. Ты и потом будешь смотреть на меня через призму долга. Быть благородным со мной, потому что я твоя жена и так должно. — Ты не хочешь, чтобы я относился к тебе хорошо? — опешил Джейме. — Мне все это ваше притворство не нужно. Я хочу правду. Не надо в рыцаря со мной играть. Я в состоянии принять истину. Я знаю, как этот мир устроен, — она упрямо тряхнула волосами. Возмущенный звон цепочек наглядно демонстрировал все ее негодование таким раскладом. — Все еще не понимаю, как связано желание знать правду с попыткой соблазнения. Арианна отступила он него, увеличивая расстояние между ними. — Я только пытаюсь понять, чего мне ждать. Долг — вот что для тебя важно. Жениться и продолжить род. Ты будешь спать со мной, пока я не понесу, а потом отдалишься от меня на девять лун. Ах, еще забыла: ты совсем не позаботишься обо мне: удовлетворишь свое желание и уйдешь, ведь ты исполнил свой долг! Быть может, ты уже хочешь низвергнуть на меня свой гнев? Я слышала, у вас там большой позор — не сохранить себя до брака. — Мне безразлично, девица ты или нет, — ответил Джейме, испытывая облегчение от того, что все оказалось так просто. Арианна резко повернула к нему голову, бросая яростный взгляд. — Как безразлична тебе и я, не так ли? Я для тебя — всего лишь долг. — Почему по-твоему долг — это плохо? — не выдержал Джейме. — Он бывает разным. Что ты хочешь, чтобы я сейчас сделал? Год назад я и представить себе не мог, что женюсь и стану наследником Утеса. Да, сейчас это долг, но потом все может измениться. — Как оно может измениться, если сейчас ты меня даже не хочешь? — Почему ты так решила? — Потому что иначе ты бы меня не останавливал! — Что за глупость? Я не знаю точно, как у вас там в Дорне все устроено, возможно, ты привыкла поддаваться своим желаниям, а особенно плотским, тотчас, как они возникают, но так делают не все люди. — А как делают люди? Сразу женятся? — Пытаются узнать друг друга. Если ты думаешь, что мы в постели все время будем проводить, то спешу разочаровать. Напоминаю, я будущий Лорд Утеса, а ты — будущая Леди Утеса, и я рассчитываю на некоторую помощь с твоей стороны на этом поприще! Арианна вытаращилась на него. — Что? — Ты хотя бы пыталась чем-то управлять, а я вообще без понятия, как это делать. Может, если бы мы должны были разойтись как корабли в море, то запечатлеть в памяти это знакомство незабываемой ночью и было бы единственным моим интересом, хотя я и не думаю, что это так, но ты, если помнишь, моя будущая жена, и меня волнует немного больше, чем только твое тело. — Правда? — с недоверием спросила она. — Разумеется, — со всей убедительностью, на которую был способен, отчеканил Джейме. — А как твой отец отреагирует на то, что я буду помогать тебе в Утесе? — Мне все равно, как он на это отреагирует, я уже говорил, что с тобой жить мне, а не ему. А вообще я не думаю, что он будет сильно против, потому что в его долгое отсутствие моя мать всегда оставалась главной, и уж отец точно мог править страной не заботясь, что творится в Утесе, потому что знал: там все под контролем. Я, конечно, не претендую на повторение этой истории, но и не собираюсь давать твоим талантам пропасть даром. — Что ж… спасибо. Я такого не ожидала, — призналась Арианна. — И я не думаю, что мы бы разрешили этот вопрос, если бы сейчас были вон там, — Джейме кивнул в сторону кровати. — Я был уверен, что многое в этой жизни можно решить при помощи дипломатии, но если у вас в Дорне такие способы, то я даже не знаю… Арианна рассмеялась. — Вся дипломатия сосредоточена в моем отце, мне ни капли не досталось. — Та же история. Тирион всегда говорил, что я проблемы охотнее мечом решаю. — А вот я не согласна, — покачала головой Арианна. — По-моему, сейчас именно твои умения помогли нам разобраться. Так что ты все-таки умеешь решать проблемы не только мечом. Слышал бы это Тирион… Вот это перемены произошли в жизни Джейме.***
После бессонной ночи, проведенной за разговорами среди драконьих черепов, тряска кареты сморила ее. Санса не вполне еще осознавала, что это происходит — она едет домой. Сначала, конечно, в Риверран, чтобы увидеть Дженну и маму, а потом домой, в Винтерфелл. И что с каждым движением колес по Королевскому Тракту она все больше отдаляется от лорда Тайвина. Она отбрасывала от себя эту мысль с самого утра. Даже тогда, когда спустя пару часов разлуки лорд Тайвин пришел к ней в комнату, чтобы попрощаться без свидетелей. И когда она садилась в карету, даже тогда у нее не было осознания, что она уезжает. Наверное, так ей проще было уехать. Теперь снаружи она слышала голоса, скрип снега и фырканье лошадей. А тихий голос Элис, которая пыталась урезонить напоминающий меховой шар Эдрика, — совсем рядом. Он капризничал. Сделав первые шаги, Эдрик не хотел останавливаться на достигнутом и сидеть у кого-то на коленях несколько часов кряду. Санса слишком устала, чтобы принимать активное участие в успокаивании сына. Закрыв глаза, она ощущала каждую неровность под колесами на заснеженном тракте, и только теперь в грудной клетке в беспокойстве забилась птица взрастающей тоски по всему, что пришлось оставить позади. Санса ощущала зимний воздух, лицо щекотал мех капюшона. Укутанная в покрывала и накидки, Санса вспоминала объятия во мраке подземелий, чтобы немного успокоить хотя бы эту птицу, не дающую ей покоя. Теперь Санса откидывалась не на плечо лорда Тайвина, а на мягкий подголовник, но воображение и объятия грез дорисовывали то, чего ей уже так мучительно не хватало. Санса и представить не могла, чем закончится их последний вечер. Тирион говорил, что его отец редко говорит о своей жене. И каждый раз, когда лорд Тайвин упоминал леди Джоанну, Санса чувствовала себя так, будто он обсуждает с ней что-то очень личное. Что еще более личное, чем разговор о консуммации брака, который произошел так давно. От лорда Тайвина не могло быть секретов. Он мог побудить Сансу говорить на любую тему, он мог зайти в ее спальню, он видел ее в одной лишь ночной рубашке, обнимал ее и смывал кровь с ее рук. Они даже целовались, с какими бы целями этот поцелуй ни был начат и не какими бы целями ни был продолжен. И тогда Сансе казалось, что они очень близки. Потому что для нее все это было слишком личным. Но по-настоящему она ощутила их близость, когда он приоткрыл ей завесу своего прошлого. Санса не знала, насколько для лорда Тайвина были ценны все эти прикосновения, насколько особенны, раз он так просто поцеловал ее, чтобы преподать урок, она знала лишь то, что для нее это все очень важно. И она совершенно точно знала, что разговоры о леди Джоанне — это то, что очень важно для него. И все же он рассказал ей, доверился. Санса как наяву слышала его голос у своего уха. Как он говорил, а она чувствовала, что спустя даже столько лет события прошлого не отпускают его. Он не смог держать все под контролем тогда, как желал бы этого, поэтому теперь он старался контролировать все, что только мог. Наверняка это помогало ему чувствовать себя лучше — знание, что на этот раз все в его власти. Он говорил, что с большим удовольствием продолжил бы контролировать то, что происходит с ней, если бы она осталась, и теперь Санса понимала, что по-своему и ему было нелегко отпустить ее туда, докуда его могущество не дотянется. Однако он сделал все, чтобы она была в безопасности, он дал ей лучших людей. Лорд Тайвин не отпустил бы ее, если бы знал, что она не будет в безопасности, он все предусмотрел, и одно лишь это заставляло Сансу почувствовать себя так, будто она все еще была для него в пределах досягаемости, будто лорд Тайвин все еще был рядом с ней. Санса сама рисовала себе это в воображении, снова и снова воскрешая в памяти события минувшей ночи. Она спала, думая об этом, а когда просыпалась, не открывая глаз пыталась вспомнить, на каком моменте ее мысли превратились в сны, и думала дальше, прокручивала в голове слова лорда Тайвина. Особенно те, которые давали пищу ее размышлениям на протяжении недель. Ей стоило бы еще о многом у него спросить, но она так и не решилась задать многие вопросы. Он сказал, что она имеет над ним власть, но как такое могло быть? Это он все контролирует, это он властвует, как она может иметь на него хотя бы какое-то влияние? Однако она имела. Она же попросила его пощадить ту девушку из борделя, и лорд Тайвин согласился. Санса убедила его вернуть ей ожерелье, когда как он не хотел его отдавать. И Санса упросила его поговорить с Тирионом. И все же… Прежде у нее было не так много времени разгадывать загадки, потому что всякий раз лорд Тайвин загадывал ей новую, но теперь у Сансы было все необходимое, чтобы найти ответ, — много свободного времени и голова. Как-то лорд Тайвин сказал ей, что не был бы там, где находится сейчас, если бы объяснял каждый свой приказ. Санса была в состоянии самостоятельно собрать воедино все то, что не давало ей покоя так много времени. Хотя едва ли ей нужно было копать глубоко, лорд Тайвин всегда все говорил прямо. Именно там, где он говорил прямо, а она не понимала, и крылся ответ. Карета замедлила ход и остановилась. Открыв глаза, Санса увидела, что уже стемнело. Эдрик и Элис спали. Снаружи слышались голоса и ржание лошадей, на стенах кареты плясали тени от факелов. До Сансы донеслись звуки шагов по скрипучему снегу. В дверцу кареты постучались, она открылась, и в полумраке Санса увидела сира Мерлона: сначала герб Крейкхоллов на его груди — черно-белого вепря на коричневом поле — а потом и его лицо. Сир Мерлон заговорил, понизив голос, чтобы не разбудить спящих. — Миледи, мы на постоялом дворе. Желаете остановиться здесь, чтобы переночевать, или продолжить путь? Лорд Тайвин рассчитывал, что мы остановимся здесь, но приказал оставить окончательное решение за вами. — Лорд Тайвин расписал весь наш путь? — даже не удивившись, спросила Санса. — Да, миледи, — сир Мерлон улыбнулся. — Другого я и не ожидал. — Я тоже. Что ж, не будем нарушать его планы, переночуем здесь. Делайте, что нужно, — распорядилась Санса. Санса взяла на руки Эдрика и осторожно потрясла Элис за плечо. Сон девушки был чутким, и проснулась она быстро, даже испугалась поначалу, не обнаружив Эдрика на руках. — Идем, — поторопила ее Санса. Сир Мерлон подал руку, помогая Сансе, а потом и Элис спуститься. Свет факелов осветил пустую корзинку под сиденьем. — Подрик, — позвала Санса. — Где моя кошка? Услужливый Подрик тут же подскочил к ней. — Не знаю, миледи, я посадил ее в корзину, но ее тут нет. — Я вижу. — Мне поискать ее, миледи? — Где? В карете ее нет. Полагаешь, она проделала весь этот путь верхом? — Простите, миледи, — Подрик понурил голову. — Мы ее потеряли. — Пустяки, — вздохнула Санса. — Ты сделал все, как я попросила, но эту кошку ничто не удержит. Я уверена, что она сама сбежала. Кто мы такие, чтобы ее удерживать. Санса догадывалась, где ее кошка может быть, но радости это не доставляло. Хотела бы она сама быть на месте Белой Лилии, вот так выпрыгнуть из кареты и сбежать, пока никто не хватился. Но ее кошка — не Старк, а вот Санса — очень даже. У кошек нет долга ни перед кем. Хорошо было бы быть кошкой. В главной комнате людей было больше, чем Санса в этот момент готова была вынести. Многие оборачивались и разглядывали прибывших, а Санса слишком устала, чтобы быть с кем-то любезной. — Если ты не возражаешь, — обратилась Санса к Элис, — то мы могли бы вместе поужинать наверху. Вдали от посторонних глаз Сансе было куда спокойнее. Эдрик продолжал спать, а вот Санса не представляла, что ей теперь делать целую ночь. Не иначе как разгадывать загадки. — Принесите еще вина или эля, что там у вас есть, — приказала Санса девушке, которая расставляла миски с ужином на столе. — О, Санса, — понимающе улыбнулась Элис, когда девушка, кивнув, скрылась за дверью, — вижу, тебе все это дается нелегко. — Как может быть иначе? — устало спросила Санса, опускаясь на стул. — Не могу представить, что ты чувствовала, когда ехала в столицу вместе со мной, зная, что надолго покидаешь родных. — Кажется, теперь очень даже можешь, — Элис положила руку поверх пальцев Сансы. — Скоро станет полегче. В то время я уже привязалась к тебе и Эдрику, а ты же едешь к матери и леди Дженне. Да, оставляешь кого-то позади, но впереди-то тоже кое-кто ждет. — Одно не заменит другое. — Конечно нет. Но это лучше, чем только чужие люди вокруг. Санса вздохнула и подперла щеку рукой. Она хотела противиться тревоге, поселившейся внутри, но не могла. Сам отъезд, разлука, побег кошки и будущее, которое все еще было туманным, — все это совершенно не внушало ей никаких положительных чувств. Разумом Санса понимала, что не должна реагировать так, но гнетущее ощущение внутри игнорировать тоже не могла. — Я не должна так говорить, я не имею права жаловаться! Я еду в Риверран встретиться с матерью, которую не видела столько лет, которую вообще не чаяла живой увидеть! А я тут сижу и еще о чем-то сожалею. Боги, какой позор. Я вообще ничего не заслуживаю. Она-то наверняка не находит себе места, зная, как скоро мы встретимся, а я… Еще и сожалею о том, что мне пришлось с Ланнистерами попрощаться. Если бы мама узнала, вычеркнула бы меня из своего сердца навсегда, — с горечью произнесла Санса, надеясь, что высказанное отрезвит ее. Но Элис не пожелала поддерживать этот план. — Ты сама знаешь, что это неправда, — мягко заговорила она. — Как мать. Что бы твой сын ни натворил, ты бы ниоткуда его не вычеркнула. Санса обернулась на Эдрика. — Конечно нет. Но все равно ситуация поганая, — когда на столе перед ней возник кувшин, Санса, не колеблясь, наполнила чашку. — Это эль, — изрекла она, сделав глоток. — Я пила эль в гостинице по пути в столицу, но тогда напротив меня сидел Джейме, и я жаловалась ему. Делилась опасениями, что мои отношения с Тирионом могут… быть не такими радужными, как хотелось бы. Джейме посоветовал быть честной, а я взяла и наплела еще больше лжи, а теперь мой муж умер. Вот таких успехов я добилась за полгода! Отрезвление не приходило и с новыми высказанными себе же упреками. Санса понимала, что все это неправильно, и она не должна добивать себя еще больше, но остановиться не могла. Голосом ее разума по-прежнему выступала Элис. — Ты слишком к себе строга. Если ты что-то делаешь или чувствуешь, то, верно, не просто так. Ты имеешь право и погрустить, и потосковать. Разве ты не можешь одновременно хотеть встречи с матерью и скучать по Ланнистерам? — Это то, что я испытываю. Хотя по идее одно должно исключать другое. — Вовсе нет, — не согласилась Элис, — ты так на самом деле не думаешь. Тут может быть даже что-то третье. Санса улыбнулась. — Да. Еще это радость от того, что ты все еще со мной.***
Когда они вошли в кабинет, Тайвин замедлил шаг. — В чем дело? — спросил Киван, не понимая причины. — Я собственными глазами видел, как Подрик садит ее в карету, — сказал Тайвин, и тут Киван увидел ту, что привлекла внимание его брата, — белую кошку Сансы. — Как Санса и сказала, это создание делает только то, что хочет. Видно, ехать на Север она не горит желанием, — предположил Киван. Кошка тут же подбежала к ним, чтобы потереться о сапоги Тайвина. Киван наблюдал за этим со странным чувством. Ему нечасто доводилось видеть брата с животными, но эта кошка частенько оказывалась в кабинете десницы, а теперь и вовсе сделала выбор между Тайвином и своей хозяйкой не в пользу последней. Или выбрала то, что выбрала бы Санса, будь у нее выбор. — Что ж, следом отправлять ее уже поздно, да и она, очевидно, будет до последнего сопротивляться, — решил Тайвин. Кошка тут же резво махнула хвостом, будто точно понимала, что речь идет о ней. — Санса найдет, чем себя занять, Эдрик точно не даст ей заскучать. А это создание не даст заскучать тебе, — поддержал брата Киван. Тайвин покачал головой. — Я знаю, что ты все знаешь. Как тактично с твоей стороны делать вид, будто бы это не так, — он повернулся, чтобы наградить брата красноречивым взглядом. Киван пожал плечами. — Если ты захочешь поговорить об этом, то я всегда готов, ты же знаешь, — сказал он, пытаясь скрыть улыбку. Тайвин решительно перешагнул через кошку, чтобы сесть за стол. Киван сел напротив, прикидывая, последует ли продолжение разговора. Отчего-то ему казалось, что последует. Тайвин молчал еще некоторое время, перебирая бумаги, но явно тратя это время на то, чтобы что-то для себя решить. Наконец он опустил последнюю стопку в ящик и посмотрел на Кивана. — Я идиот, что отпустил ее, да? — Будь здесь Дженна, она бы назвала тебя именно так. Тайвин откинулся на спинку стула. — Санса ни о чем не знает. — Я так и понял. — Но это до поры до времени. До Риверрана. — Думаешь, Дженна ей скажет? — Она не сможет промолчать, я в этом уверен. — Если бы ты сказал ей не говорить, она бы промолчала. Возможно. Если бы только не считала, что сказать будет лучше. Она охотнее выполняет твои требования, когда солидарна с ними, — зная сестру, заметил Киван. — Я не уверен, что хотел бы, чтобы она молчала, — задумчиво проговорил Тайвин. — Это слишком эгоистично? — Думаю, ты имеешь право поступить эгоистично после всех этих лет заботы о семье. — Сансе станет тяжелее, — будто все еще сомневаясь, сказал Тайвин. — Она уже уехала, — возразил Киван. — Ей было бы тяжелее, будь она здесь. Если бы она узнала, а потом поняла, что ей все равно придется уехать. — Знаю. Потому ничего ей и не сказал. Я бы ее и не отпустил, если бы она знала, а это было бы совсем эгоистично. Если бы она догадалась, все было бы иначе. — Ты рад, что она не догадалась или… — Я не знаю, как она могла не догадаться. В последнее время я был очень… — Тайвин нахмурился, — несдержан. Но она просто не может представить сам факт… — Даже я представил это с трудом, хотя знаю тебя гораздо дольше, — признался Киван. — Но она же узнает рано или поздно. С помощью Дженны или без нее. И что ты будешь делать? — Я уже делаю, — непоколебимо ответил Тайвин.