***
Не стоило большого труда догадаться, какой именно вопрос будет обсуждаться на следующем заседании их северного совета, который, по мере отъезда лордов по своим владениям, становился все меньше и меньше. Больше всего радости Санса испытала из-за отъезда Джона Амбера. Он был так возмущен решением принять помощь от Ланнистеров, что уехал, не сказав ей и слова. И к лучшему, говорила себе Санса. Джон Амбен был слишком безапелляционен. Однако стоило ожидать того, что в вопросе о замужестве Леди Винтерфелла все лорды станут таковыми. Санса мысленно пересчитывала присутствующих. Недолгим после Амбера уехали Рисвеллы, что порадовало Алис, и леди Дастин, что порадовало Сансу. Серьезная и безмолвная леди Дастин не внушала ей доверия. Лорд Болтон, однако, в Дредфорт не вернулся и после отъезда своих союзников, и Санса могла представить, почему. Из Дредфорта ему стало бы затруднительно докладывать лорду Тайвину о каждом ее шаге, а Санса точно знала, что он это делает, пусть и не знала, как именно он отсылает воронов. Русе Болтон все еще молчаливо оценивал каждое ее слово и каждый ее поступок, и Санса делала то же самое, все не решаясь признаться ему, что они действуют заодно. Она все искала подходящий момент, хотела вывести его на откровенность. Возможно, сегодня получится. Не проходить же зря все эти испытания. — Я в трауре, — отрезала Санса, используя самую удобную причину для отказа, когда Галбарт Гловер обозначил суть дела. — По вам это не заметно, — тут же вставил Донелл Локк. Вот, кто всегда говорит прямо, неудивительно, что он, как и Амбер, остался при своем мнении. — Вот леди Кейтилин… — Не делайте вид, будто не понимаете, о чем я, — нетерпеливо перебила его Санса. Алис, сидевшая на том месте, которое обычно занимала леди Кейтилин, сжала под столом ладонь Сансы. — Если я не ношу черное, это еще ничего не значит. Кто же захочет жениться на мне, зная, что я после его смерти даже не выжду года, чтобы снова выйти замуж? — Вы всегда перед свадьбой думаете о смерти мужа? — с беспокойством поинтересовался Робин Флинт. — Только если брак нежелательный, — не стала щадить его Санса. Алис же советовала проявить твердость. Когда, если не сейчас. — Леди Санса, — более мягко подступился к ней Галбарт Гловер. — Дело же не только в браке. Этот вопрос больше касается наследников, тех, кому вы однажды передадите Север. Санса, помня, как все это время лорд Гловер был вежлив с ней, на этот раз постаралась сдержать рвущееся наружу раздражение. — У меня уже есть наследник, разве вы забыли, милорд? — Север должен принадлежать Старкам, а ваш сын, при всем уважении, — Ланнистер, — сказал Донелл Локк. Да, с отъездом Джона Амбера проблемные лорды не закончились, мысленно посетовала Санса. — Эдрик — и мой сын тоже, следовательно, наполовину Старк, — отрезала Санса. — Старк не меньше, чем Ланнистер. — Меньше, ведь он носит имя Ланнистера, — продолжал гнуть свое Локк. Алис сильнее сжала под столом ладонь Сансы. — Но имя не играет роли — не на Севере, — ответила Санса, не зная, откуда в ней еще берется терпение. — В моем сыне течет кровь Старков, кровь Первых людей, и я воспитаю из него Старка и истинного северянина. — Но сути это не изменит, миледи. Это сейчас здесь висят знамена Старков — ваши знамена, но имя вашего сына — Ланнистер, и когда он вырастет, его знаменем будет золотой лев на алом поле, — с меньшей заносчивостью высказался лорд Слейт. — Если вас смущает герб, то возможно потеснить льва и сделать двойной, — предложил Клей Сервин, так кстати вспомнив то, что они с Сансой однажды обсуждали. Клей стоял позади ее кресла, будто верный телохранитель. — У Томмена Баратеона такой герб. Он отдает дань уважения как дому своей матери, так и дому отца. Лютоволк никуда не исчезнет. — Чтобы лютоволк и лев одно поле делили? — возмутился Донелл Локк. — Поле битвы делили, а теперь у нас мир, — напомнила Санса. — Это не худший вариант. Донелла Локка, однако, такой вариант не удовлетворял. — Винтерфеллом должен править Старк, а не Ланнистер. Санса сжала зубы. Вместо напоминания, что ее сын наполовину Старк, наружу просилось ругательство. — Почему бы вам просто не выйти замуж? Это решило бы все проблемы, — сказал лорд Флинт. Санса повернулась к нему. — Неужели? Если я выйду замуж, от этого имя моих детей Старк не станет. А именно имя моего сына, видимо, не дает всем покоя. — Есть еще один вариант, леди Санса, — сказал Галбарт Гловер. — Назвать вашего сына Старком официально. В этом нет ничего необычного, род Ланнистеров когда-то тоже прервался по мужской линии. Джоффри Лидден, женившись на дочери Герольда III Ланнистера, взял ее имя. Назовите своего сына Старком, тогда никто не возразит. Санса подумала, что есть кое-кто, кто возразит, но вслух ее мысли, даже без предварительного сговора, высказал Клей. — Сделай леди Санса так, как вы говорите, и мы увидим здесь войско Тайвина Ланнистера. Он сочтет это оскорблением, ведь считает Север своим. — Поэтому нам и нужно сделать все, чтобы Север не оказался во власти Ланнистеров по-настоящему, — настаивал Донелл Локк. — Я подумаю над всеми вашими предложениями, — сказала Санса, поняв, что больше она не в силах спорить, и ей нужно все обдумать. — Благодарю, милорды. Если у кого-то еще и было, что сказать, то Санса не оставила им такой возможности. Пришлось лордам подняться со своих мест и направиться к выходу. Алис выпустила руку Сансы и тоже встала. — Спасибо, — шепнула ей Санса, и Алис улыбнулась. Клей слегка приобнял Алис за талию, когда они вместе покидали зал совета. Кроме Сансы остался лишь один человек, который хранил безмолвие все то время, пока длилось обсуждение. Санса откинулась на спинку стула. — Вы что-то хотели, лорд Болтон? — Я надеюсь, вы лишь из вежливости сказали, что подумаете над этими безумными предложениями. Лучше бы вам прислушаться к вашему другу лорду Сервину и не накликать на всех нас беду, в противном случае вы нарушите слово, которое дали в день своего приезда, — как всегда тихо, но очень твердо, произнес лорд Болтон, подходя ближе. Санса ощутила, как к ней возвращаются силы. Как выиграть эту схватку она имела больше представления. — О чем вы говорите, лорд Болтон? — изобразив непонимание, спросила Санса. — Если я назову своего сына Старком, это удовлетворит всех. — Всех, кроме лорда Тайвина. — Но он далеко отсюда, — пожала Санса плечами с притворным легкомыслием. — Вы разума лишились? — чуть громче, чем обычно, осведомился лорд Болтон. — Чувствуете себя в безопасности вдали от него? Думаете, можете делать все, что хотите? Санса едва удержалась от улыбки. Теперь он наверняка думал, что она на стороне Севера. Он пытался вразумить ее, потому что знал лорда Тайвина. И Санса тоже знала, но изо всех сил делала вид, что не понимает опасности. Да, ей довольно многое прощалось, Санса не думала, что в полной мере осознает, насколько великим даром стала для нее снисходительность лорда Тайвина. Конечно, из-за нее он поступался многим, но едва ли сделал бы это теперь. Да, он долгое время был снисходителен к ней, но Санса не должна обмануться этим. Все же есть та грань, которую даже ей переступать не стоит. — Я не понимаю сути ваших претензий. Что плохого в том, если я назову Эдрика Старком? Чтобы избежать недовольства северян, мне придется выбрать меньшее из двух зол. — Лорд Тайвин отпустил вас с расчетом, что в Винтерфелле будет сидеть Ланнистер. Сначала вы, потом ваш сын и Ланнистеры еще много веков после. Как вы сами сказали, южан интересуют имена. — Северян, как оказалось, тоже. — Но северяне представляют для вас и всего Севера меньшую угрозу. Что они могут сделать? Они не прогонят вас, потому что вы дочь Эддарда Старка. Они смирятся рано или поздно. Кто не смирится — так это лорд Тайвин. Он зальет кровью весь Север, если это будет нужно, чтобы Север стал принадлежать Ланнистерам. Сначала он избрал менее кровавый способ — через брак. Но если вы его вынудите, он приведет сюда армию и завоюет Север. Вы хотите ублажить всех разом, но этого не выйдет. Сосредоточьтесь на ком-то одном. — Почему бы не сосредоточиться на тех, кто ближе? — продолжала гнуть свое Санса. — Лорд Тайвин далеко, а с этими людьми я общаюсь каждый день. Лорд Тайвин не начнет войну посреди зимы, даже если захочет. Он понимает, что в таких условиях ему не выиграть. Стараясь сохранять на лице выражение легкомыслия, Санса вгляделась в прозрачные глаза лорда Болтона. Должно быть, сейчас он чувствовал себя так, как она себя чувствовала несколькими минутами ранее, когда слушала безумные предложения, как окрестил их лорд Болтон. Если так, то ему наверняка очень хотелось ее придушить. — Возможно, у вас есть какие-то свои основания полагать, что лорда Тайвина нам опасаться не стоит? — совершенно ровным голосом спросил лорд Болтон. — Например? — спросила Санса, чувствуя, что разговор уже идет не туда. Да, обхитрить других было куда легче. Лорда Болтона так просто не одурачишь и на эмоции не выведешь. Другой бы уже кричал: «Глупая девчонка, ты погубишь нас всех!» — но только не этот. — Например, то письмо, что я вам отдал. Если написанное в нем — правда, — тогда я могу понять, почему вы так уверены в лояльности лорда Тайвина к вам. Санса улыбнулась уже менее натянуто, чем в тот раз, когда лорд Болтон только отдал ей письмо. Следовало ожидать, что он упомянет его еще не раз. — Ну что вы, мы же оба знаем, что наследие для лорда Тайвина превыше всего. Вы правы, он хочет, чтобы Север принадлежал Ланнистерам и много столетий после меня и моего сына. — Приятно знать, что вы со мной согласны, но что же вы тогда творите, позвольте спросить? — А в какой момент, как вы думаете, было бы тактичнее обозначить Донеллу Локку, что я плевала на его мнение, и мнение лорда Тайвина на этот счет меня волнует куда больше? — спросила Санса с вежливым интересом, наклоняясь вперед. Лорд Болтон выпрямился и взглянул на нее уже иначе. — Если это вас успокоит, я не стану называть Эдрика Старком завтра же, — продолжила Санса. — Пройдет еще много лет, прежде чем он станет Хранителем Севера. До этого момента можно не торопиться с какими-либо официальными объявлениями на этот счет. Поймите меня правильно: я не хочу вызвать гнев лорда Тайвина, но и лояльность северян терять не хочу. Что бы вы ни говорили, но они все равно ближе и смогут подпортить мое правление, если захотят. Санса продолжала вглядываться в лицо лорда Болтона, а лорд Болтон смотрел прямо на нее, и Санса осознавала, что то, о чем она думала почти с самого приезда, свершилось. Для нее некоторая определенность наступила уже давно, для лорда Болтона — лишь теперь, и с этого самого момента они знали друг о друге немногим больше, чем до этого. Санса еще не могла предположить, что же это будет значить для нее в будущем, но очередной решенный вопрос немного успокаивал. — Что ж, я рад, что в вас есть здравый смысл, — наконец произнес лорд Болтон. — Здравый смысл? — переспросила Санса. — Я лишь хочу мира, вот и все. Как изнутри, так и снаружи, если так можно выразиться. — Мира хочу и я. Вы думаете, я стану вас осуждать, если вы признаетесь, что сотрудничаете с Ланнистерами куда теснее, чем признаетесь в этом северянам? Они не знают, какую большую услугу вы им оказываете этим сотрудничеством. Если бы не вы, у Севера не было бы того, что у него есть сейчас. У северян забрали бы куда больше, чем просто заложников. И никакой помощи мы бы не увидели, продлись зима хоть вечность. Но вы, как Старк, пошли навстречу Ланнистерам. А тех, кто идет им навстречу, Ланнистеры всегда вознаграждают. И награда эта, как мы оба с вами знаем, высока.***
Они сидели на мраморном парапете фонтана, солнце пекло почти нестерпимо, и капли, брызжущие во все стороны, хотя бы немного освежали. Вокруг цвели и благоухали сады. Маргери мечтала показать Квентину Хайгарден таким, каким вспоминала его, сидя у фонтана в Королевской Гавани, но когда они приехали туда, то обнаружили, что вперед них в Хайгарден поспела осень. Зато Водные Сады оказались точь-в-точь такими, как рассказывал Квентин, и теперь Маргери и Квентин сидели у фонтана, как в самые первые их встречи в Королевских Садах. — Готово! — Квентин протянул последний стебель под другими и продемонстрировал Маргери венок из астр. — Я поражена, — честно призналась Маргери. — Где ты этому научился? У той же дочери Айронвуда, которая косы заставляла расплетать? Квентин рассмеялся. — Да, у нее. Когда-то я был очень этим недоволен, но теперь все пригождается, — он надел венок Маргери на голову, и Маргери, придерживая его одной рукой, взглянула на свое отражение в фонтане. — По-моему, ты умеешь плести венки даже лучше, чем я, — сказала Маргери, снова поглядев на Квентина. — В следующий раз сплетем оба на скорость и посмотрим, у кого лучше, — усмехнулся Квентин. Маргери придвинулась к нему ближе, переплетая их пальцы. — Почему тебе обязательно уезжать? Я слышала, твой дядя не против и сам все делать. — Я знаю, что он все сделает сам, если нужно будет, но я так не могу, — покачал головой Квентин. — Отец возложил эту ответственность на меня, я должен оправдать ожидания. Я съезжу в Солнечное Копье только на день, а потом вернусь к тебе. — Я могла бы поехать с тобой, — предложила Маргери. Мысль о новом путешествии не слишком ее прельщала, но она так не хотела расставаться с Квентином… — Не стоит. Эти поездки под палящим солнцем так утомительны, лучше оставайся здесь. А я буду вспоминать тебя, сидящую у фонтана, и меня изведет жажда, — его глаза блеснули. Маргери положила голову ему на плечо. — Только жажда? — Она уже страшно меня мучает, а я ведь даже не уехал. — Еще есть время ее утолить. Маргери игриво ему улыбнулась, и Квентин поцеловал ее тотчас же, обхватив ладонями ее лицо. Маргери поняла, что ни одна капля из фонтана не спасет ее от этого жара, вмиг охватившего все ее существо. Уже изнутри, а не только снаружи. Они опустились с парапета прямо на усыпанную гравием дорожку. Некоторые камушки, казалось, болезненно впились прямо в позвоночник, когда Квентин уложил ее на спину, и Маргери охнула. — Ты в порядке? — спросил Квентин. Его обеспокоенный взгляд прошелся по ее лицу. — Да, — Маргери кивнула для верности и притянула Квентина ближе. — Это все пустяки. Но ты уверен, что я не нужна тебе там? В день нашей свадьбы ты сказал, что я не могу оставить тебя наедине с властью… Конечно, сейчас ты не наедине… — Именно так, — Квентин с нежностью погладил ее щеку. — Я знаю, что тебя больше не интересует правление, и это правда муторно и порой скучно, поэтому мне бы не хотелось нагружать тебя. Мне и самому это не слишком-то в радость, но я должен. — Возможно, тебе было бы легче, если бы мы делили это на двоих, — предположила Маргери. — Я не хочу, чтобы ты страдала вместе со мной. Мне будет легче, если я буду знать, что ты не обременена всем этим и отдыхаешь. И я буду очень хотеть поскорее присоединиться к тебе, — отрывочно проговорил Квентин. Его дыхание сделалось тяжелым, а глаза потемнели. Над их головами простиралось голубое безоблачное небо, сверху их обдавало снопом брызг, все вокруг было наполнено шумом воды и доносившемся откуда-то издалека пением птиц. Не хотелось никуда идти самой и не хотелось никуда отпускать Квентина. И все равно было, если их увидят здесь лежащими на земле у фонтана. Все равно, если увидят, как Квентин наклоняется к ней, чтобы поцеловать, и теперь уже Маргери обхватывает ладонями его лицо, притягивая ближе. Все равно, если кто-то увидит, как вверх по бедру, повинуясь пальцам Квентина, скользят юбки, а Маргери совсем не возражает, она желает этого каждой частичкой своего тела и разума. Это все, чего она желала. В тот самый первый их раз, который они буквально вырвали у судьбы, Маргери все казалось, что она не может напиться, но прошло так много времени, и теперь они уже были вместе, а Маргери все еще не могла. И Квентин не мог. Им всегда было мало. Хотелось быть еще ближе, разделить еще больше моментов друг с другом. Тысячи улыбок, сотни поцелуев. И все еще ничтожно мало. Зарываться лицом в волосы, целовать в шею, в плечо. Нетерпеливо — уже привычная спешка. Скор отъезд, времени мало, но и этого хватит, чтобы насладиться сполна. Хватит, правда, ненадолго, вскоре опять придется изнывать от жажды поцелуев и касаний. Мечтать об уединении, об общем удовольствии, о любви… — Я люблю тебя, — прошептала Маргери, испытывая необходимость повторять эти слова снова и снова. — И я тебя люблю, — ответил Квентин. Шепот признания распалял сильнее прикосновений и поцелуев. Душа рвалась к блаженству духовному, которое шло рука об руку с блаженством слившихся у фонтана тел. Жажда — не беда, если воды неиссякаемые запасы. Пусть представляется невозможным расставание, пусть новых ласк хочется больше и больше, но как бы велико ни было желание, у них всегда будет то, чем его можно утолить. Поцелуи не закончатся никогда, а прикосновения будут сводить с ума целую вечность. Их любовь, борьба за которую была такой рьяной, никогда не исчезнет. Она будет питать их. Маргери знала это наверняка. И если бы в этот самый момент у нее хватило бы сил вырваться из наваждения и озвучить свои мысли, она знала, что Квентин согласился бы с ней.***
Эллария неподвижно сидела на кровати дочери. Лореза спала, и Эллария, нахмурившись, всматривалась в ее лицо, будто надеясь найти там что-то. — Как она? В покоях стояла тишина, и Серсея тоже говорила шепотом, чтобы не нарушить эту странную гармонию. — Гораздо лучше, но я все равно не могу оставить ее, — прошептала Эллария в ответ. — Понимаю. Даже когда опасность, если она была, минует, сердце все равно не на своем месте. Серсея вспомнила Джоффри и того лютоволка. Она знала правду, но не могла не злиться на Роберта за бездействие, на младшую Старк — за то, что та унизила Джоффри. И на волка. Волчица Сансы не была виновата, но чувства застилали все доводы разума, мешали думать. Это всегда было ее проблемой. Эллария кивнула, переводя взгляд с дочери на Серсею. — Я рада, что ты здесь. — Тебе нужно выбраться из этой комнаты хотя бы ненадолго. Ты сидишь здесь все время, пора на воздух. С Лорезой ничего не случится, за ней присмотрят. А вот с тобой может случиться. Эллария тяжело вздохнула. — Ты правда так думаешь? — Конечно, — Серсея как чувствовала, что так все и будет. Не зря она приехала в Водные Сады, Элларию нужно выручать. — Тебе нужно развеяться. Лореза скоро придет в норму, снова станет неутомимой, а ты окажешься слишком уставшей, чтобы с ней играть. Эллария послушно поднялась с кровати, слегка пошатнувшись. Серсея придержала ее за локоть, и они вместе вышли из темных покоев в залитые солнцем сады. Эллария растерянно заморгала. — Я уже и забыла, как светло на улице. — Именно об этом я и говорю. Хочешь лечь рядом с Лорезой, чтобы мейстер с вами обеими суетился? Тебе нужно себя беречь, — Серсея погладила ее по предплечью. — Я знаю, каково это, но в такие моменты мы ничего не можем сделать, как бы ни пытались. Знаю, что очень хочется, но мы не можем, кроме как держаться и не сдаваться. — Я понимаю, что угрозы нет, но все же не могу не волноваться, — проговорила Эллария, качая головой. Серсея впервые видела ее такой… лишенной покоя. — Я так люблю моих девочек. Они и правда такие неугомонные, я пытаюсь остановить их, но теперь думаю о том, что лишь бы Лореза снова носилась, только бы не лежала там. — И скоро она снова будет носиться по этим дорожкам, а ты снова будешь хотеть ее поругать за это, — заверила ее Серсея. В тени апельсиновых деревьев было немного прохладнее, и они медленно шли по дорожкам, оттягивая момент, когда снова придется выйти на участок, где ничто не защитит их от палящего солнца. Эллария после долгого затворничества двигалась неспешно, а Серсея поглядывала на нее исподтишка, едва веря, что это правда та Эллария, которую она знала. И если Эллария хотела как-то помочь дочери и не могла, то Серсея очень хотела помочь самой Элларии… и делала то, что было в ее силах. Они увидели Маргери, идущую им навстречу. На ее голове был венок из цветов, а щеки розовели. — Какой мечтательный вид, — заметила Эллария. — Можно представить, о ком она мечтает. Но разве Квентин уже уехал? — Да, несколько часов назад. Уверена, что завтра в это же время он уже снова будет тут, — усмехнулась Серсея. Эллария улыбнулась. — Есть в этом всем нечто занятное, — сказала она. — Наблюдать за этим. Можешь ты поверить, что Маргери когда-то выходила замуж за твоего сына? — Кажется, прошла целая тысяча лет, — вздохнула Серсея. — Я ненавидела ее тогда. Она вцепилась в Джоффри своими когтями, она могла сделать то, чего мне не удавалось. Это ужасно раздражало. — Теперь она совсем не выглядит так, — заметила Эллария. — С Квентином она обо всем забывает. — Как забывают все влюбленные, — пожала плечами Серсея. — Тут уже не до манипуляций, тяжело контролировать себя, не то, что другого человека. Маргери тоже заметила их. К Серсее она бы не подошла явно, но Серсея была не одна, а с Элларией Маргери, видно, успела сдружиться. Серсея не слишком горела желанием говорить с Маргери, особенно, если Маргери снова начнет смотреть на нее с таким испугом. Раньше Серсея даже возгордилась бы, что способна внушать людям такие чувства ничуть не хуже отца, но теперь ей совершенно не было это по вкусу. Ради Оберина она постаралась наладить с Маргери отношения. Доверие — вещь шаткая, а вернуть его можно лишь поступками, поэтому Серсея отважилась пойти к Маргери. Оберин не принуждал ее к чему-либо, был внимателен и заботлив, и Серсея сама хотела показать, что полученный урок не прошел для нее даром. — Леди Маргери. — Леди Эллария, леди Серсея. Как Лореза? — Ей гораздо лучше, благодарю, — отозвалась Эллария. Маргери замялась. Странно было видеть ее такой — в столице слова всегда лились из нее рекой, она ни на мгновение не умолкала и все время улыбалась. — Вы не против пройтись с нами? — предложила Эллария. — Втроем веселее. Серсея готова была усомниться. Если компания — такая, то ни о каком веселье не может быть и речи. Однако Маргери кивнула. Она не выказывала испуга, однако предпочла идти рядом с Элларией. Серсея мысленно усмехнулась. Значит, Маргери все еще осторожничает. — Уже ждете возвращения своего мужа? — спросила Эллария. — Конечно, — быстро сказала Маргери. — Хотела бы я, чтобы он поскорее сделал все дела и вернулся ко мне. — Он будет очень стараться, — сказала Серсея. Эллария и Маргери повернулись к ней. — Каждый раз, когда Квентин приезжает в Солнечное Копье, они с Оберином запираются в кабинете и все что-то решают, подписывают, о чем-то говорят, стараются поскорее справиться, чтобы Квентин поскорее к вам вернулся, — пояснила Серсея. — Оберин всегда старается сделать так, чтобы Квентину не пришлось задерживаться надолго. — Как это мило с его стороны, — проговорила Маргери. — Он понимает, что Квентина гораздо больше увлекаете вы, нежели дела, — сказала Серсея. — Но для Квентина важен долг, он не хочет никого подвести, — заметила Маргери с таким выражением, будто это совсем не было ей по вкусу. — Думаю, вы с этим справитесь, — добродушно заметила Эллария. — Вы же не всегда будете оставаться в Водных Садах. Когда вы оба будете жить в Солнечном Копье, разлука будет ощущаться совсем не так остро. — Да, Оберин вот занимается делами даже больше, а я его отсутствие вообще не ощущаю, — подтвердила Серсея. — Кажется, он только ушел, а уже приходит. — Это потому что ты все время теперь в своих мыслях, — сказала Эллария. — Ну, может, дело и в этом, — не стала спорить Серсея. — Но главное, что он всегда рядом, если это нужно. Эллария улыбнулась. — Да. Честно признаться, когда мы с ним познакомились, я не ожидала, что он может оказаться настолько понимающим. — Как и я, — поддержала ее Серсея. — Он еще в день нашей свадьбы как-то заставил меня чуть ли не душу ему открыть. Я, правда, тогда пьяная еще была и очень злая, но тем не менее… — Простите, — подала голос Маргери, о которой Серсея едва не забыла. — Да? — повернулась к ней Эллария. — Я не понимаю, — у Маргери был такой вид, будто ее поставили в тупик. — С кем же из вас все-таки принц Оберин? Простите, если я вас обижаю, но вы так говорите о нем, будто… — Мы обе с ним? — подсказала Эллария. — Так и есть. Мы все вместе. — Но… — Поначалу и я поражалась, — рассмеялась Серсея, чувствуя странную легкость даже в присутствии Маргери. — Я всегда по своей сути была ревнивой. Если и не всегда, то Роберт со своими шлюхами, конечно, этому поспособствовал. Но сейчас у меня нет ощущения, будто меня чего-то лишают. — Я бы не смогла делить Квентина с кем-то, — проговорила Маргери, чуть ли не смущаясь. Это повеселило Серсею. В Королевской Гавани Маргери казалась ей какой-то более искушенной, а теперь она как ребенок, который нечаянно узнал о том, что взрослые делают в спальне. — Но мы не делим Оберина, — сказала Эллария. — Не знаю, это сложно объяснить, но это не ощущается так, будто у тебя отнимают человека, которым ты дорожишь. Нет, у тебя есть целых два человека, которыми ты дорожишь. Маргери посмотрела на них округлившимися глазами. — Не думаю, что смогла бы так, — повторила она. — Вы и не обязаны, леди Маргери. Каждому свое. В Дорне каждый может делать, что хочет, вот и все, — сказала Серсея, не веря, что говорит это. Да и кому говорит! Маргери! Маргери как-то вымученно улыбнулась и поспешила распрощаться. — Не думала, что это так приятно: знать, что мы еще способны чем-то шокировать молодежь, — весело сказала Эллария, когда Маргери ушла. Серсея рассмеялась. — Она так легко смущается. Никогда бы не подумала, что мне доведется увидеть такое. Она еще совсем девчонка! — Любовь всегда как будто немного возвращает в детство, — с нежностью произнесла Эллария, покачивая головой. — Мир становится таким прекрасным, каким ощущался, когда ты был ребенком. — Ну если только дело в этом, — усомнилась Серсея. — Может, дело в том, что Джофф и Томмен были ее младше. На их фоне она явно была взрослее. Идея выдать ее за Томмена и вовсе меня возмущала — глупость какая-то! — Кажется, теперь ты недолюбливаешь Маргери гораздо меньше. — Эту новую Маргери мне вообще не за что недолюбливать, — заявила Серсея. — И любить пока тоже. Но мы вполне можем ужиться рядом, почему бы и нет. — Мне нравится твой настрой, — сказала Эллария. — Уверена, что Оберин тоже рад, что постепенно ты приходишь в себя. — А меня радует, что я вытащила тебя немного развеяться, — не осталась в долгу Серсея. — Ты даже улыбаешься! — Все благодаря тебе. — Не думала, что после всего найдутся люди, которые станут в моем присутствии улыбаться, но даже Маргери уже не смотрит на меня как на врага. Я не настаивала на дружбе с ней, но кто знает, что из всего этого в итоге выйдет. — Сначала подождем, пока милая Маргери отойдет от нашего разговора, — Эллария с озорством взглянула в ту сторону, куда направилась Маргери. — А потом и посмотрим.***
Джейме рассматривал корешки книг на библиотечных полках, пока Арианна сидела на столе, беспечно болтая ногами. — Истинная Леди Утеса, — прокомментировал Джейме, оборачиваясь к ней в который раз. Арианна лишь усмехнулась. — Твоя тетушка в ужасе. Она говорила про Дорну, понял Джейме. Санса странным образом могла найти подход к любому. Она слушала и истории Дженны и смеялась над ее шутками, и вышивала вместе с Дорной. Арианну же трудно было представить за рукоделием и еще труднее — за молитвой. С Дженной она поладила хорошо, а вот с Дорной отношения у них были натянутые. Конечно, тетя ничего не говорила, потому что по своей сути не была из тех, кто открыто высказывал недовольства, но Джейме видел, что если она добрыми словами вспоминала Сансу, то Арианна заставляла ее в недовольстве поджимать губы. Арианне же ожидаемо не было до этого никакого дела. — Ты очаровательна. — А ты так сосредоточен, — она хихикнула. — Не скажешь, что ищешь? — Книгу одну. Отец вздохнул и сказал: «Прочитай хотя бы ее». А Санса от него целые стопки уносила. Неужели я настолько безнадежен? — беззлобно спросил Джейме, продолжая оглядывать полки в попытках обнаружить искомый фолиант. — Там, чуть выше. — Где? — Правее. — Да где же? — Я пошутила, нет там ничего. Арианна рассмеялась и спрыгнула со стола, чтобы подойти к нему. — Какая затейница, — Джейме улучил момент, когда она оказалась совсем близко, и прижал к стеллажу. Затылок Арианны оказался на одну полку ниже, чем был его взгляд. Ее глаза горели, и она улыбалась. — Библиотека, — прошептала она, кладя руку ему на щеку, будто приглашая его наклониться к ней ближе для поцелуя. — Мы никогда не делали этого в библиотеке. Джейме увильнул. — О, вот она, — он достал с полки книгу и отошел, демонстративно перелистывая страницы, уже представляя, как Арианна закатила глаза. — Ты, я вижу, тоже любишь пошутить, — заметила она ровным голосом. Джейме обернулся к ней. — Прости, но с таким подходом мы никогда ничего не сделаем. — А что мейстер говорит? Мейстеры обычно хорошо во всем этом разбираются. — Мейстер нерешительно советует. Привык, видимо, что мой отец не слишком нуждался в его услугах, так что и со мной ни на чем не настаивает. Хотя не помешало бы, — Джейме прикрыл книгу. — Нужно, наверное, съездить в Ланниспорт, посмотреть, что там да как. Да и рудники… Хотя не знаю, насколько там требуется мое присутствие. Наверняка же есть кто-то, кто отвечает за них. Возможно, было бы разумнее пригласить его в Утес и обо всем расспросить, нежели лезть туда самому. — Вот видишь, — Арианна снова водрузилась на стол, — ты и без мейстера отлично справляешься. — «Отлично», — хмыкнул Джейме. — Отец подобрал бы другое слово на эту букву: «отвратительно». Арианна отмахнулась. — Не будь так строг к себе: мы тут всего ничего, только начинаем. Со временем станет получаться лучше. К тому же Западные земли в хорошем состоянии, тебе особенно ничего делать не нужно, только поддерживать то, что уже есть. — Поддерживать то, что уже есть — тоже огромный труд. Права была Санса, мне следовало начать учиться всему этому, еще когда в Утесе был мой отец. Или хотя бы дядя. Я же в глубине души всегда знал, что все закончится тем, что я окажусь в отцовском кабинете. — Однако ты туда упорно не ходишь и оборудовал собственный, — заметила Арианна. — Я не могу. Это кабинет отца, я там не на своем месте. Даже что-то переставлять не могу. В первый день я порылся в бумагах и до сих пор чувствую себя как-то не так. Если Арианну и развеселило это, то она не подала виду. — Но что это: страх или великое уважение? — спросила она. — Не знаю, — Джейме, сам не понимая, чего ради, снова устремил взгляд на книжные полки. — Многие люди испытывают к нему и то, и другое. — Может, и к лучшему. Мой отец не внушает мне ничего из этого. Я удивлена, как он сумел править Дорном столько времени, если уважения он не внушает даже родной дочери. — Я говорил… — Да-да, я помню. Хороший правитель не значит хороший родитель или что-то в этом духе. Но все равно. — Мне казалось, в последние недели в столице ваши отношения перестали быть такими натянутыми. — А из-за чего теперь спорить, когда дело сделано? Мой отец нечасто сокрушается по тому, чего нельзя изменить, он думает, как работать с тем, что есть, что уже сделано. — Неожиданная характеристика из твоих уст. — Это не моя характеристика, а моего дяди. Сама я все еще считаю, что отец очень медленно все планирует, да и все остальное делает очень медленно. За тетю Элию месть он планировал чуть ли не двадцать лет, дождался, пока все Таргариены умрут, а теперь Мартеллы еще и дважды с Ланнистерами породнились. Отомстили так отомстили, нечего сказать. — Как бы то ни было, теперь он далеко, и твоя жизнь не зависит от его решений. — Зато зависит от твоих. Ты выбрал читать книги, а я тут сижу скучаю, — она демонстративно надулась. — Тоже можешь почитать, тут много книг, — предложил Джейме, скрывая улыбку. — Может, тебе стоит начать с практики, — предложила Арианна. — Санса молодец, что читает, но, по-моему, нам с тобой нужен другой подход. Завтра съездим в Ланниспорт, а потом решим, что делать дальше. — Звучит как хороший план. Ты тоже хочешь поехать? — Почему бы и нет. Я не была там ни разу. — Там много лавок, где продают драгоценности, — припомнил Джейме. — Может, выберешь себе что-нибудь. Арианна хитро прищурилась. — А ты оплатишь? — Непременно. Для чего еще нужны деньги, если только не покупать жене драгоценности? Арианна явно осталась довольна таким ответом. — Я вот, о чем еще подумала. Может, нам стоит организовать что-то вроде торжества, пира? Как я поняла, в последнее время здесь нечасто такое устраивали, но теперь можно: вопрос с наследником решен, ты вернулся домой, да еще и не один, а со мной. Так ты сможешь встретиться со старыми знакомыми, заодно и меня с ними познакомишь. Дженна меня поддержала, сказала, что это хороший повод всем собраться. Кто-то может себе жену найти или мужа. Если хочет, конечно. Джейме знал, что в Дорне Арианна часто организовывала разные торжества. Если она хотела здесь заняться тем же, то у Джейме не было причин ей препятствовать. Он обещал, что не станет держать ее в клетке, так почему бы и не позволить ей применять свои таланты. Когда-то Утес славился размахом проводимых в нем празднеств, но в последние годы и правда было не до этого. Теперь же все может измениться. — Прекрасная идея, — сказал он. — Если тебе будет нужна моя помощь — только скажи, хотя я не уверен, что смогу помочь чем-то. — Можешь составить список гостей, — предложила Арианна. — Я не знаю всех твоих родственников. — Всех своих родственников и я не знаю. Потому они и переселились в Ланниспорт много столетий назад — потому что в Утесе на всех места уже не хватало. Арианна рассмеялась. — Ну ладно, кого-то же все равно знаешь. — Сделаю, что смогу, — пообещал Джейме. — Ты, кажется, достигла большего успеха, чем я. — Я еще ничего не сделала, мне тоже предстоит работа, — не согласилась Арианна. — Если я все сделаю так, как делала в Дорне, гости вряд ли это оценят. Придется просить у кого-то совета. У Дорны, например. Но если мне будет помогать она, это будет скучнейшее мероприятие из всех. — Тогда дождись возвращения Дженны, — посоветовал Джейме. — Думаешь, она вернется? — с сомнением спросила Арианна. — Если только ты напишешь ей письмо с криком о помощи. В последнее время она охотно берет шефство над юными девушками: сначала Санса, теперь Рослин. Тебе она тоже не откажет. Арианна с довольным видом поманила Джейме к себе. — Ну, раз мы с этим разобрались, то до завтра мы совершенно свободны, — заявила она. Джейме подошел, зная, на что она намекает, и положил книгу на стол с ней рядом, уже представляя, как скоро книга будет сброшена с этого стола. Арианна выгнулась ему навстречу, как довольная кошка, и обняла его за шею. — И вот так всегда, — посетовал Джейме, наблюдая за ее реакцией. Арианна шаловливо прикусила губу. — А что? Немного поработали, теперь можно и отдохнуть. Отец такой подход, конечно, не одобрил бы, но отца здесь нет. И они находятся даже не в его кабинете, чтобы Джейме мог почти физически ощущать его осуждение. Возможно, Джейме отказался от идеи занять кабинет отца отчасти из-за опасения, что однажды именно на отцовском, а не библиотечном столе Арианне захочется «отдохнуть», а Джейме просто не сможет отказать ей. Или объяснить причину отказа. Нет, к такому Джейме не был готов. Пока еще нет.***
— Ты уже выходила замуж однажды. Второй раз не должно быть так уж трудно. Ты уже знаешь, что тебя ждет, — леди Дженна провела руками по плечам Рослин, разглаживая складки на рукавах белого свадебного платья. Их взгляды встретились в отражении. Рослин очень постаралась улыбнуться, но не смогла. Ее лицо будто свело судорогой. — Я рада, что вы здесь, со мной, — выдавила из себя Рослин. — Санса говорила, что ей даже не сказали о свадьбе. Обсуждать сейчас чужую похожую и гораздо более плачевную ситуацию было легче, чем думать о собственной. Рослин совершенно не хотела входить в септу и произносить обеты. Она уже входила, она уже произносила. Казалось бы, что всего времени, что прошло с момента смерти Робба, должно было хватить, чтобы все это поблекло у нее в воспоминаниях, но все происходило в точности до наоборот: воспоминания расцветали в ее голове как ярко-красные маки, мешая примириться с грядущим. Как она могла выйти замуж, когда уже была замужем? — Я останусь здесь еще на какое-то время, чтобы тебе было спокойнее, — пообещала леди Дженна, ободряюще улыбаясь. Арианна настойчиво звала ее вернуться в Утес, а долг, видно, звал в Риверран, поэтому леди Дженна решила остановиться где-то посередине, и Рослин была благодарна ей за это. Она одна нипочем бы не справилась. Эта свадьба все еще казалась чем-то, что должно было случиться не с ней, и Рослин странно было смотреть на свой свадебный наряд, белый шелк и белый же плащ с лютоволком Старков. Сегодня она окончательно должна попрощаться с семьей, частью которой ненадолго успела стать. И Рослин так не хотелось этого делать. — Вы с Рейнальдом войдете в септу вместе, — сказала леди Дженна, поправляя ее локоны, которые оказались под плащом. — Твоего отца здесь нет, и мы решили не искать посаженого. Рослин кивнула. Она была рада, что и сейчас все вопросы решала леди Дженна, насколько Рослин вообще могла радоваться в такой ситуации. Рослин видела будущего мужа вблизи лишь раз — в день своего приезда. Леди Дженна сказала правду, он правда был хорош собой, но Рослин чувствовала себя слишком обреченной, чтобы это оценить. Свадьбу было решено не откладывать, а Рослин казалось, что ей уже все равно, что с ней будет. В дверь постучали, и на пороге появилась Джейн Вестерлинг — старшая сестра ее будущего мужа, похожая на брата как две капли воды. Да и все семейство у них обладало теми же густыми каштановыми волосами и карими глазами. Увидев Рослин, Джейн расплылась в улыбке. — Какая ты красавица! Вот какая жена нужна моему брату, ты просто прелесть! — Джейн обошла вокруг Рослин, разглядывая ее. — Спасибо, ты тоже прекрасно выглядишь, — проговорила Рослин. На Джейн было платье песочного цвета — того же, какой был на гербе Вестерлингов, — и ожерелье из шести ракушек. — Но с тобой не сравнюсь, сегодня же твой день, — улыбнулась Джейн. Она повернулась к леди Дженне. — Нам уже пора. Гости ждут. Джейн взяла ее под локоть, когда они вышли из комнаты. Рослин не знала, как к этому относиться. Джейн, кажется, была довольна этой свадьбой, как и ее младшие брат и сестра, чего нельзя было сказать о самом женихе. Возможно, конечно, он был таким серьезным всегда, но слухи говорили обратное. Рослин не помнила, что так долго сопротивлялась в первый раз, — тогда, кажется, она смирилась быстро, но теперь едва ли могла. Внутренне она продолжала сопротивляться, хотя ноги послушно вели ее в сторону септы. У входа в септу их уже ждал Рейнальд. Он был выше сестры и выше Рослин — она едва доставала ему до плеча. Робб тоже был высоким, вспомнила Рослин, и сердце ее сжалось. Джейн подвела Рослин прямо к Рейнальду, бесцеремонно взяла брата за руку и вложила в его ладонь руку Рослин. Рейнальд тут же инстинктивно сжал ее пальцы, но на Рослин даже не взглянул, и Рослин от души порадовалась этому. Она не была уверена, что выдержит его взгляд. С самого начала было ясно, что Рейнальд испытывает схожие с ней чувства, еще когда они только приехали, и он целовал ей руку. Это заставляло Рослин испытывать к нему какую-то мимолетную симпатию под воздействием единодушия. Но потом Рослин вспоминала, что их взаимное нежелание ни на что не влияет, пожениться им все равно придется, и это благородное чувство тотчас же проходило. Джейн и леди Дженна скрылись в септе, чтобы занять свои места, а Рослин и Рейнальд остались наедине, даже не пытаясь завязать разговор. Ждать им пришлось недолго, и вскоре уже они вошли в септу, представ перед десятками гостей. Людей на церемонии собралось много, и куда бы Рослин ни посмотрела, повсюду видела незнакомые лица. Она с трудом нашла леди Дженну, хотя одобрительную улыбку Джейн и еще более веселые лица Элейны и Роллама заметила издалека. Рослин думала, что ей будет хотеться плакать, но слезы остались на подступе и не проливались. «Я просто должна перетерпеть это», — сказала себе Рослин. Однажды она уже выходила замуж, едва ли вторая церемония будет страшнее. Возможно, в первый раз все было таким же. Возможно, это уже позже, вспоминая свою свадьбу, она будто наяву чувствовала уверенность, которую вселяли в нее прикосновения Робба. Возможно, она придумала ту его улыбку. Возможно, она сделала все это уже после, когда она влюбилась в него. Неужели в тот, первый раз, ей не было страшно? Неужели она могла, увидев Робба один раз, так быстро увлечься им? Считать особенными все его прикосновения? Может, все было не так. Происходи все так быстро, она могла бы и сейчас испытывать знакомый трепет. Неужели Рейнальд был менее уверен? Робб не хотел на ней жениться, то был всего лишь долг. Долг был и у Рейнальда. Долг, который они оба исполнили, если и позволяя сомнения прежде, то оставив всякие колебания в септе на глазах у стольких гостей. Рослин повернулась к Рейнальду спиной, позволив окутать ее плечи плащом с шестью ракушками на песочном поле, при этом продолжая размышлять о своем. Нет, вероятно на первой свадьбе ей тоже было страшно. И если все получилось тогда, то почему сейчас не может? Пусть не любовь, как тогда, но что-то похожее… это же возможно, разве нет? Санса сказала хотя бы попытаться. Рослин сможет узнать Рейнальда поближе, как узнала Робба, и попытаться. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем, — сказала Рослин, когда пришло время. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой, — спокойно произнес Рейнальд, и на его лице не отразилось ничего. Рослин успела посмотреть в его глаза в тот миг, когда он наклонялся к ней для поцелуя. Почему «клянусь тебе в любви», успела подумать она, прежде чем их губы на миг соприкоснулись. Какая нелепица. Мы знакомы только три дня, о какой любви может идти речь? Рослин попыталась вспомнить тех знакомых, кто женился по любви. И все они произносили одни и те же слова, даже если никакой любви не было. Все лгут и начинают лгать прямо в день свадьбы. На свадебном пиру Рослин чувствовала себя еще более чужой, чем раньше. Ее новоиспеченный муж общался со всеми, шутил, смеялся, как и Дженна, которая хорошо знала всех лордов и леди, которые пришли на торжество. В столице и в Утесе Рослин не чувствовала себя так тоскливо, потому что знала, что не задержится там надолго, и неважно, что она никого не знает, но в Крэге ей предстояло оставаться до конца жизни и совершенно одной. Дженна уедет рано или поздно, уедет в Риверран к мужу или в Утес к своей семье, но новая семья Рослин — Вестерлинги, а в Близнецах… Рослин не была уверена, что ее ждут там. Когда-то она была способом породниться с Королем Севера, но сейчас она едва ли способна заключить такой же выгодный союз. Прошлый и то был обесценен стараниями ее же лорда-отца. — Рослин, ты грустишь? — ласковый голос Джейн и ее улыбка вернули Рослин в реальность. — Я никого здесь не знаю, — призналась Рослин, оглядывая зал. Все были так веселы. Пожалуй, свадьбы и устраиваются в первую очередь для гостей. Если так много тех, кто женится не по любви, то какой же это праздник для молодоженов? Скорее испытание. — Это не беда, со временем узнаешь, — пообещала Джейн. — Я могу тебя познакомить с кем-то прямо сейчас, если хочешь. — О нет, — быстро сказала Рослин. — Я не думаю, что готова. Но ты можешь сказать, например, с кем говорит леди Дженна? Джейн поглядела в ту сторону, где леди Дженна о чем-то говорила с высоким мужчиной примерно одного с ней возраста. В его седых волосах уже едва угадывался прежний цвет — рыжий. — Это Дамон Марбранд, лорд Эшмарка. Вы должны были проезжать мимо замка, когда направлялись сюда. Его сын и наследник сир Аддам служит лордом-командующим городской стражи в Королевской Гавани. И даже заседает в Малом совете. Правда, лорд Дамон собирается вызвать его домой в ближайшее время. — Зачем? — спросила Рослин. Кажется, она помнила, что, когда они уезжали из столицы, до ворот их сопровождал рыжеволосый мужчина в золотом плаще. Он казался одного возраста с сиром Джейме, и они явно были дружны, да и леди Дженна шутила с ним так, будто он тоже был ее племянником. — Чтобы он женился, — пояснила Джейн. — Лорд командующий городской стражи — хороший пост, но не для наследника Эшмарка. Раз уж даже сир Джейме женился, то и за сира Аддама его отец возьмется, я уверена. Я слышала, как лорд Дамон жаловался, что его сын не слишком-то охотно отвечает на требования подыскать жену, вот он и надеется, что при личной их встрече вопрос решится. Потом, говорит, пусть Аддам живет где хочет, может в столице оставаться и в совете, главное, чтобы с женой, — Джейн рассмеялась. — Кажется, сир Аддам говорил, что ему надоела служба в городской страже, — припомнила Джейн обрывки разговора, что долетели до нее тогда. — Надоела, да только едва ли настолько, чтобы жениться, — пожала плечами Джейн. — Мужчины не слишком к этому стремятся. — И на ком лорд Дамон хочет его женить? Может быть, на тебе? — На мне? — Джейн рассмеялась. — О, я не знаю. Думаю, Рейнальд сказал бы мне, если бы такие разговоры велись. — Ты бы хотела этого? — Рослин не знала, к чему ей все это знать, но смех Джейн и ее улыбка помогали отвлечься от происходящего. — Нет, нет, не думаю. Мне нравится быть здесь с братьями и сестрой, я и помыслить не могу, что что-то может измениться. Хотя Эшмарк недалеко отсюда, но если и правда придется ехать в столицу… Мне бы этого не хотелось. — Но если все же пришлось бы? Ты бы подчинилась? — не отступала Рослин. — Мой брат — глава семьи после смерти отца, — сказала Джейн. — Как к брату, я бы попыталась воззвать к нему, но как лорду бы подчинилась. Да и не худший союз, если честно. Разве плохо — стать леди Эшмарка однажды? — Это вопрос выгоды, а не любви. — А как долго можно ждать любви? Можно же ждать и не дождаться. Кто-то выходит замуж, а только потом уже влюбляется. И нет, не в мужа, — Джейн подмигнула. — Просто думала об этих клятвах. «Этим поцелуем я клянусь тебе в любви». — Мне кажется, ты первая, кто думает об этом. Остальные произносят, не понимая смысла. Кто действительно любит, тому слова не нужны. А для тех, кто нет, им все равно. — Пожалуй, — согласилась Рослин. — Но мой брат неплох, — заверила ее Джейн. — Конечно, с тех пор, как он стал лордом после смерти отца, он сильно изменился. Да и смерть матери отразилась на всех нас. Это было так тяжело — потерять ее, а потом и отца почти сразу. Но Рейнальд будет тебе хорошим мужем, я уверена. Рослин вежливо улыбнулась в ответ. Почему-то разговоры о будущем заставляли ее чувствовать себя некомфортно. И вспоминать, что эта свадьба — ее свадьба. — А кто эта леди? В белом платье, — спросила она, пытаясь поскорее сменить тему. Девушка с золотыми локонами и в белом платье сразу привлекла внимание. — Кто-то из Ланнистеров? Джейн посмотрела в ту же сторону. — Нет, не из Ланнистеров. У Ланнистеров на гербе лев, а у этой должна быть гадюка. Рослин с удивлением посмотрела на Джейн. Та будто в один миг перевоплотилась — от милой улыбки не осталось и следа, Джейн выглядела почти враждебно. — Так кто же она? — Лаурина Бейнфорт из Гибельной крепости. Замок неподалеку отсюда, если чуть дальше проехать по побережью. Я надеялась, что она не явится, в септе я ее не видела. Но она все же пришла, притом в белом. Какая наглость. Рослин знала, что в белом должна быть только невеста. Это невежливо, если кто-то из гостей тоже оденется в этот цвет, но, кажется, это правило уже успело устареть, к тому же теперь не все невесты одевались в белый. — Я уверена, что она не имела в виду ничего дурного, — сказала Рослин. — А я уверена, что имела. — Почему ты так ее не любишь? — удивилась Рослин. Лаурина Бейнфорт в этот момент как раз повернула голову в их сторону. Возможно, белое платье Рослин тоже привлекло ее внимание, как ее платье привлекло Рослин, и Лаурина направилась прямо к ним, расточая улыбки. — А, малышка Джейн, как поживаешь? Как твои милые братья с сестричкой? Лейна, Роланд и Рейнальд? — Их зовут Элейна и Роллам, а я никакая не малышка, — холодно отозвалась Джейн и тут же перешла в наступление. — Как твой отец смотрит на то, что ты здесь? — С чего тебя это волнует? — Лишь забочусь о репутации. Твоей репутации, ведь ты сама о ней не заботишься. — О, а это, должно быть, Рослин — наша новая леди Вестерлинг, — Лаурина перевела взгляд на Рослин, не удосужившись ответить на выпад Джейн. — Приятно познакомиться, — сказала Рослин. Карие глаза девушки как будто не сулили ничего хорошего, хотя улыбка делала красивое лицо еще более прекрасным. Голос был дружелюбным, как у Джейн, но только не взгляд. Рослин видела, как карие глаза Джейн лучились радостью с утра, а эти передавали совершенно иное настроение. — И мне, — сказала Лаурина, хотя взгляд ее оставался холодным и не говорил того же. — Малышка Джейн, кажется, твой брат тебя искал, — оглянувшись через плечо на Джейн, сказала она. — Это который? — сложив руки на груди, скептично поинтересовалась Джейн. — Который маленький и надоедливый. Иди, — Лаурина отмахнулась от нее, как от комара. — Я тебя с Рослин наедине не оставлю, не надейся, — хмуро проговорила Джейн. — Джейн, все хорошо, ты можешь пойти, — растерянно пробормотала Рослин, не совсем понимая, что происходит. — Рослин, ты не понимаешь… — Иди, тебе же сказали, — с раздражением повторила Лаурина. — Мы уже обе сказали тебе уходить, а ты все стоишь. Джейн смерила Лаурину недоверчивым взглядом. — Только посмей что-то сделать, — процедила она напоследок, но все же растворилась в толпе. — Вы не ладите? — спросила Рослин, намереваясь получить ответ на свой вопрос. — Она меня не любит, — подтвердила Лаурина. — Странно, почему тебя любит. И так защищает. — Я не понимаю. — Робб Старк взял этот замок, когда разорял Западные земли, ты не знала? Даже был ранен при штурме, потом его выхаживали здесь. — Мне жаль, что ему пришлось пойти на такое, но разве это честно — судить людей за то, что сделали их родственники? Я тогда еще не была его женой, как же я могла повлиять на случившееся? Лаурина улыбнулась очень сладкой улыбкой. — И правда. Людей нельзя судить за то, что сделали их родственники. Теперь мне понятно, почему ты согласилась на этот брак, даже зная, что отец Рейнальда убил Робба Старка. Ты так благородна. Да, Рейнальд не участвовал в этом, ненавидеть его неразумно. Ты в порядке? Я что-то не то сказала? Разве ты этого не знала? Невинное выражение лица Лаурины выбивало Рослин из ритма. Смысл ее слов будто не доходил… и все же дошел в тот миг, когда Джейн вернулась внезапно и не одна. — Лаурина, ты сказала, что не придешь, — с нажимом произнес мужчина, которого привела Джейн. Ее отец, догадалась Рослин, не понимая, откуда у ее разума в такой момент взялись силы на догадки. У мужчины были такие же темные глаза и такие же светлые волосы, только лицо его казалось слишком строгим на фоне почти детского выражения его дочери. — Я передумала, — беспечно отозвалась Лаурина. — Праздников много не бывает. Мужчина взял ее за локоть. — Ты нас позоришь. Во что ты одета? — он увел ее прежде, чем Лаурина успела ответить. На мгновение ее лицо утратило прежнее выражение, на нем отобразилось недовольство, но тут же было заслонено очередной приятной улыбкой. Взгляд, однако, остался все тем же, хотя то нехорошее, что он с самого начала предвещал, уже произошло. Джейн с явным злорадством проводила Лаурину взглядом, а потом повернулась к Рослин. — В чем дело? Что она тебе сказала? Ты не волнуйся. Пусть Рейнальд и спал с ней, теперь это ничего не значит. Рослин почувствовала, как кровь приливает к щекам. Гул в ушах состоял из двух фраз, произносимых двумя женскими голосами. Она не успела ничего ответить, потому что кто-то крикнул: — Церемония провожания! — и Рослин обступили мужчины со всех сторон, оттеснив Джейн. О нет, снова пройти через это, подумала Рослин. Влюбленность могла разукрасить картинку ее первой свадьбы, но даже она была не в силах заставить Рослин позабыть тот страх, что она испытывала во время церемонии провожания. Рослин почти не чувствовала чужие прикосновения, а перед собой видела лишь испуганный взгляд Джейн и еще один — более хищный — Лаурины. «Отец Рейнальда убил Робба Старка». «Пусть Рейнальд и спал с ней, теперь это ничего не значит».***
Она пришла. В белом платье, точно это она была невестой и теперь уже его женой. Она была так красива, а ее золотые волосы струились по спине. Он был уверен, что она не придет, но все же, идя по септе, пытался найти ее среди гостей, не находил и воспроизводил в памяти ее лицо. Но на свадебном пиру она все же появилась. Точно прекрасное видение, снизошедшее к ним всем, даря свою милость. — Отец недоволен, что я здесь, — прошептала она, когда они улучили момент, чтобы оказаться наедине. — Но все же не настолько, чтобы заставить меня сейчас же уехать. — Ты останешься в замке на ночь с остальными гостями? — Рейнальд почувствовал такую радость, какой не испытывал с их прошлой встречи. — Да, — она наклонилась к нему ближе, и ее шепот обжег его ухо. — Как закончишь со своей женушкой, приходи ко мне в покои, — она отстранилась, игриво улыбаясь. В ее глазах плескалось обожание. — Я буду ждать. Он так беспокоился из-за ее реакции на его брак, но после того разговора Лаурина не попрекнула его ни разу, будто даже забыла об этом. Теперь он понял, что не забыла, но нисколько не злилась. Лаурина ушла прежде, чем началась церемония провожания. Когда Рейнальда окружили девушки, он позволил им только самую малость, пока они не покинули зал, а после спровадил их, игнорируя возмущения, и направился в свои покои. Он не желал, чтобы его трогали чьи-то руки, ведь была лишь одна женщина, чьи прикосновения он хотел на себе ощущать. И она ждала его. Рейнальд с удовольствием пошел бы к ней тут же, но сперва ему нужно было навестить кое-кого еще. Рослин сидела на кровати, завернувшись в одеяло. Кажется, мужчины не оставили на ней ничего, и она сидела, закутавшись, глядя в одну точку. Рейнальд прошел мимо кровати и налил себе вина. Да, не так он представлял себе все это. Старался вообще не представлять, если быть честным. «Как закончишь со своей женушкой…» — он даже не имел понятия, как начинать. Как вообще к ней подступиться. Они были чужими друг другу. Казалось, всегда будут. Рослин мельком поглядела на него, и ее передернуло. — Почему ты так трясешься? — спросил Рейнальд. — Я такой страшный? Она отрицательно покачала головой. На миг ему даже стало ее жаль. Женщинам всегда больше достается. Он спас себя от провожания, но Рослин некому было спасти. Но все же Рейнальд не мог взять в толк, почему она так напугана. Рослин уже была замужем, она же должна знать, что происходит в брачную ночь. Или причина ее страхов в другом? Как бы то ни было, у него не было никакого настроения пытаться ее расшевелить. Она его не хотела, это было очевидно, да и он, говоря откровенно, не питал к ней особого желания. Милая девушка, но он привык к другому и хотел другого. Другую… Ту, что ждала его и тоже его желала. Рослин была белее одеяла, в которое куталась, будто находилась на грани обморока. Приступ жалости к ней заставил Рейнальда решиться. — Ладно, все равно ты не девственница, простыни никто смотреть не будет, — сказал Рейнальд вслух, и Рослин испуганно посмотрела на него, будто не вполне понимая, что он этим хочет сказать. Рейнальд решил показать ей не словом, а делом и направился к дверям. — Спокойной ночи, — он отсалютовал ей бокалом и, выпив до дна, поставил его на комод, прежде чем выйти в коридор. Возможно, ему еще придется столкнуться с последствиями, если кто-нибудь узнает о том, чего он не сделал. Если, например, Рослин расскажет леди Дженне. Но наверняка же не расскажет — Рейнальд малодушно понадеялся на ее благоразумие. После стука дверь отворилась почти сразу. Лаурина уже переоделась ко сну, и ее волосы были гладко расчесаны, а от слегка удивленно взгляда ее темных глаз у него внутри что-то перевернулось. Вот тут он уже испытал настоящее желание, вот тут ему ничего не надо было делать, здесь его не боялись. — Так скоро? — удивилась Лаурина. Рейнальд протиснулся в комнату мимо нее, чтобы никто не увидел, как далеко от брачного ложа он забрался в эту ночь. — Я ничего с ней не делал, она боится меня и смотрит глазами испуганной лани, я так не могу. Лаурина весело рассмеялась. — Бедняжка Рослин. Она понятия не имеет, что ты побежал ко мне, да? Ну ничего, я знаю, что нужно делать. Она поцеловала его, и он притянул ее за талию к себе ближе. Ему становилось некомфортно от мысли, как бы ему пришлось подступаться к этой Рослин. С Лауриной всегда все было просто, желание толкало их вперед в самый первый для них обоих раз. Это было неловко, но они хотя бы не боялись друг друга и в итоге всегда вспоминали тот случай со смехом. Рослин уже была замужем, но ведет себя хуже девственницы. Рейнальд не хотел даже думать о том, что рано или поздно ему, наверное, придется что-то с этим сделать, но сейчас мысли у него были о другом. Он в который раз поблагодарил богов за то, что у него есть Лаурина, и с готовностью бормотал, что она его единственная и всегда будет. Он повалил ее на постель, и тонкая сорочка легко поддавалась его пальцам. Лаурина звонко смеялась и целовала его. Это должна была быть их брачная ночь. Вот так это должно было быть. Просто очередное подтверждение чувств, на этот раз в новом качестве. Просто привычный комфорт, привычное желание. Люди не должны жениться по принуждению — свадьба в таком случае становится первой в череде страданий. Не должно так быть. Люди должны быть с теми, с кем они хотят быть. Он был дураком, что не понял этого раньше. Он думал, что можно никуда не спешить, что только он распоряжается своей жизнью, но ошибся. Он не чувствовал себя несчастным в этот момент, знал, что и Лаурина не изнывала от тоски, но был человек, который страдал в эту ночь. И Рейнальд не хотел для своей жены больших страданий, пусть даже она не значила для него ничего. А может, именно по этой причине он и не хотел. Ему вообще не было до нее дела.