***
После обеда, за которым ей не удалось проглотить ни крошки, Санса разместилась у себя в кабинете, ожидая прихода Галбарта Гловера. Неизвестность изматывала ее, и прошлую ночь Санса провела без сна, думая, что сказать. Поддержка Темнолесья была ей необходима. С самого начала лорд Гловер был со мной тактичен, напомнила себе Санса. И всегда вел себя именно так, как надо. Были лорды, от которых она могла бы ожидать худшего, но лорд Гловер не из их числа. Он заботился об интересах Севера, как и другие, но никогда на нее не наседал и умел вовремя остановиться, а это следовало ценить. Санса оглядела свой кабинет и рабочий стол — своевременно, потому что на столе оказалась деревянная фигурка льва, по всей видимости забытая Эдриком накануне. Санса поспешно убрала ее в ящик стола. Услышав шаги, Санса поднялась с места, нервно расправив складки платья. — Леди Санса, — лорд Гловер поклонился ей. Санса ощутила уверенность в собственных силах от одного его вида, который не был враждебным и подтверждал ее мысли о том, что на этого лорда она может рассчитывать чуть больше, чем на некоторых других. — Лорд Галбарт, я рада снова приветствовать вас в Винтерфелле, — Санса улыбнулась вполне искренне и обошла стол, чтобы подать лорду руку. Взгляд Галбарта Гловера зацепился за новую деталь интерьера. — Валирийская сталь? Санса повернула голову и тоже посмотрела на меч, который видеть над камином теперь было так привычно, будто он висел там все время. — Это Лед, по крайней мере его половина, — Санса улыбнулась, стараясь смягчить удар. Она все еще помнила первую реакцию матери на Осколок Льда и едва ли когда-нибудь смогла бы забыть. — Могу я спросить, у кого вторая, миледи? — У короля Томмена, — не стала лукавить Санса. — Что ж, видимо, таковы наши реалии теперь, — спокойно, без злобы или досады, произнес Гловер. — Север делят Старки и Ланнистеры. — Союз крепнет, — согласилась Санса, радуясь, что лорд Гловер первый заговорил об этом, — но я полагаю, что прежде всего важно укреплять сам Север. Мне настоятельно посоветовали подумать над помолвкой моего сына и младшей внучки лорда Мандерли. Что вы думаете об этом? — Вы говорили, что не можете назвать своего сына Старком, миледи. Полагаю, что союз с одним из северных домов способен компенсировать это удручающее для многих обстоятельство. Уверен, лорд Виман будет несказанно рад возможности с вами породниться. Вы еще не сообщали ему? — Мне не кажется, что это подходящая тема для письма, — ответила Санса. — Думаю, гораздо уместнее будет отправить кого-нибудь в Белую Гавань, чтобы обсудить все детали. Увы, у меня много дел здесь, и я бы хотела поручить это верному человеку, который станет моим голосом. Как думаете, могли бы вы сделать это для меня, милорд? Лорд Галбарт слегка поклонился. — Ваше доверие — честь для меня, леди Санса. — Вы упоминали, что ваш племянник находится в Королевской Гавани. Сколько ему лет? — Гавену уже должно было исполниться восемь, миледи. — Прекрасный возраст для того, чтобы стать чьим-нибудь воспитанником, но, конечно, не так далеко от дома… Я могла бы поспособствовать его возвращению на Север и сделать его своим личным виночерпием. — Это большая честь для моего дома, леди Санса, а мой брат был бы счастлив снова увидеть сына. Санса улыбнулась. — Верность заслуживает поощрения. Лорд Гловер снова почтительно ей поклонился. — Я отправлюсь в Белую Гавань тотчас же, если на то будет ваша воля. — Не так скоро. Есть еще одна тема, которую я хотела бы обсудить с вами. Прошу вас, садитесь. Вина, быть может? — Нет, благодарю вас, леди Санса. Касается ли эта тема нашего крепнущего союза с Ланнистерами? — спросил он, садясь. Санса заняла свое место. — Ваша догадливость поражает. — Полагаю, не просто так сам лорд Тайвин наведался на Север, — многозначительно произнес Гловер. — Мы решали вопрос со Стеной и тревожными вестями оттуда, — как ни в чем не бывало сообщила Санса. — Север долгое время был единственным, кто поддерживал Стену, но теперь времена изменились, Юг тоже заинтересован в ее укреплении. Я думаю, вы согласитесь, что союз с Югом влияет на Север благотворно. — Не могу этого отрицать, когда в моих амбарах хранится зерно из Хайгардена. Санса усмехнулась. — Это делает вам честь. Кто-то и после этого готов отрицать. — Уверен, вы понимаете, почему. Мне с самого начала казалось, что вы слишком хорошо осознаете потребности северян, их желание оказаться от Ланнистеров так далеко, как это возможно. Ваш брат боролся за независимость Севера, многие расстались с жизнью за эту независимость. Санса качнула головой. — Моя беда лишь в том, что, осознавая все это, я не могу дать своим людям желаемого. Север достался мне не просто так, его вернули нам Ланнистеры, притом в обмен на выполнение некоторых условий. — Полагаю, одно из этих условий — Ланнистер на высоком троне королей Севера? — Разумеется. При этом я не должна допустить, чтобы северяне снова пошли на Юг. Это не значит, что мои слова о том, что война забрала слишком много, были ложью — нет. Однако интересы Старков и Ланнистеров в кои-то веки схожи, и все условия Ланнистеров для меня приемлемы, — откровенно призналась Санса. — И все же вмешательство Ланнистеров делает Север зависимым. — Север — одно из Семи Королевств, он не может быть независимым, — веско возразила Санса. — Он стал не более зависим, чем был многие годы до войны. — С одним лишь исключением — отныне править им будут Ланнистеры, — спокойно произнес лорд Гловер, что заставило Сансу сжать подлокотник своего стула. — Позвольте мне сказать одну вещь, миледи. Это не предложение и не требование, лишь размышление. — Говорите, — позволила Санса, стараясь скрыть напряжение в голосе. — Со временем Север мог бы добиться желаемого. Если не независимости, то хотя бы воцарения Старка, как оно и должно быть. Предложения, как это можно сделать, были вам озвучены и были вами отвергнуты, и мы оба знаем, почему. Ясно, что сделает лорд Тайвин, если вы попробуете пойти против него, однако эта угроза существует лишь сейчас. — Что вы имеете в виду? — Северяне не пойдут на Юг воевать за свою независимость — это южанам придется идти сюда, чтобы ее отобрать, но южане никогда не заходили на Север так далеко, а после смерти лорда Тайвина никто и не рискнет. Санса сжала подлокотник сильнее, почувствовав, как резьба врезается в ладонь. — Что ж, каков же итог ваших размышлений? — натянуто улыбнулась она, стараясь, чтобы ее голос не прозвучал совсем холодно. — В том, миледи, что если бы вы желали пойти по стопам своего брата, то вы бы пошли, возможно, обойдясь при этом без малейшего кровопролития. — Возможно, и пошла бы, — согласилась Санса, — если бы у меня не было сына и родства с Ланнистерами, которое приносит больше пользы, чем вреда. Благодаря ему Север свободен от войны, а моему сыну обеспечена безопасность. Как Хранительнице Севера и как матери, мне нечего больше желать. Все должны понять, что Север мне вернули лишь потому, что я — Ланнистер с кровью Старков, и если Север будет процветать, то какая разница, человек с каким именем будет им править? — Все это понимают, миледи, но, возможно, ожидают от вас большего сопротивления обстоятельствам. Чего, конечно, им не дождаться, — с легкой улыбкой добавил лорд Гловер. — Идти против Ланнистеров — значит идти против моего сына, идти против моего отца. Вражда домов стала бесполезна в тот самый миг, как Старки и Ланнистеры соединились, когда будущее Старков и будущее Ланнистеров стало одним целым. Я не могу сражаться с собственным сыном, милорд, и сражаться против своих людей я тоже не стану. Я всегда буду защищать и своего сына, и Север. И еще я стану женой лорда Тайвина, — прямо сообщила Санса, не откладывая неизбежное долее. — Но прежде чем вы мне что-то ответите, я хочу уверить, что власть останется в моих руках. Я знаю условия, с которыми мой брат назначил меня своей наследницей. Править должна я, а не кто-то за меня. Вы тоже подписывали его завещание, я знаю и волю брата я уважаю. Лорд Гловер откашлялся, видимо, стараясь скрыть удивление. Санса подумала, не начал ли он жалеть о том, что наговорил про Тайвина несколькими минутами ранее, и не от этого ли ему стало неловко? — Не сомневаюсь, миледи, что вы уважаете волю вашего брата, но станет ли лорд Тайвин ее уважать? Мне трудно поверить в это. Лорд Тайвин всегда держал в руках слишком много власти, больше, чем король, хотя сам им и не был. Не захочет ли он воспользоваться вашей неопытностью? — Не захочет. Он не меньше вашего понимает, как отреагируют северяне на такой порядок вещей, и он понимал это еще тогда, когда я была женой лорда Тириона. Перед Ланнистерами Север не склонится никогда, лишь перед человеком, в чьих жилах течет кровь Старков. Этот человек — я, а после меня — мой сын, невестой которого станет Верелея Мандерли, — напомнила ему Санса. Гловер не сможет пойти против нее, когда на кону стоит возвращение на Север его любимого племянника. — Не думайте, будто я не понимаю хода ваших мыслей, леди Санса, но… — Я очень рада, если вы действительно понимаете ход моих мыслей, милорд. Всем северянам без исключения придется принять этот расклад. Здесь нечего обсуждать, но я лишь хочу обойтись малой кровью. — Боюсь, северяне холодно примут это известие, несмотря на вашу заботу о них. — Вы не окажетесь в их числе, не так ли? Как и лорд Виман Мандерли. Потому что есть многие, кто уже принял ситуацию такой, какая она есть. Оказываться в меньшинстве часто бывает очень… невыгодно. — Многие? Клей Сервин, надо полагать, он всегда был на вашей стороне. Но кто еще? — Кархолд. — При всем уважении, миледи, я не уверен, что поддержка леди Алис многое вам даст. — Я подумала о том же, и отныне лорд Кархолда — Артор Карстарк, который уже поддержал мое решение, — стараясь не показать слишком явное удовольствие, сообщила Санса. — Знаю, что лорда Болтона многие недолюбливают, однако его поддержка, как и поддержка Рисвеллов и Дастинов, сыграет свою роль. Поймите, чем спокойнее северяне примут новость, тем более незыблемым будет Север, а помолвка моего сына с маленькой Мандерли станет тем крепким основанием, которое продержит Север долгие годы. Будущее Севера определяется прямо сейчас, и мы можем выбрать, каким именно оно будет — мирным или кровавым.***
Маргери схватила со столика забытые перчатки, бегло оглядела комнату и вышла в коридор. Следовало поторопиться, ведь с минуты на минуту колокол должен был возвестить об окончании молитвы, а там велик шанс наткнуться на леди Мелларио. Они и без того припозднились, собираясь на охоту — очередную инициативу Тристана, которую Маргери, согласно уговору, обязана была поддержать. Она бы махнула на перчатки рукой, да только холодные порывы ветра лишили бы ее возможности получить от охоты хотя бы какое-нибудь удовольствие. Маргери почти летела по коридору, на ходу стараясь натянуть перчатки на озябшие пальцы. Коридор продувался всеми ветрами будто пещера, впрочем, пещеру он напоминал не только сквозняками. Холмы Норвоса славились своими глубокими пещерами с наскальными рисунками, которые считались едва ли не чудом света. По слухам, найти там можно было даже кости великанов. Многие знатные норвоссцы в чудеса света стремились превратить и свои обиталища, и стены их дворцов выглядели совсем как испещренные древними письменами, рисунками животных и людей пещеры. К счастью, во дворце леди Мелларио лишь коридоры несли в себе дань моде, а сами комнаты были похожи на любые другие и выглядели куда более уютно. Леди Мелларио поведала Тристану, что весь дворец должен был быть таким, но отец ее умер, не закончив дело, а продолжать его начинание леди Мелларио не стала. Это прибавило ей расположения Маргери, но их отношения все еще были весьма далеки от идеальных, если это вообще можно было назвать отношениями. Колокол зазвенел, и Маргери ускорила шаг, но ей это не помогло: прямо из-за угла ей навстречу вышла леди Мелларио, будто там ее и поджидала. — Леди Маргери, наконец-то я поймала вас одну, — снисходительно улыбнулась леди Мелларио. Маргери напряглась и тут же пожалела, что вообще вернулась за перчатками. Возможно, перспектива замерзнуть оказалась бы радостнее, чем то, что ждало ее теперь. Леди Мелларио бесцеремонно взяла Маргери под руку. Ростом она была ниже, но Маргери невольно сделалось неуютно, когда леди Мелларио потянула ее дальше по коридору. — Я давно хотела поговорить с вами наедине, ваша история с моим сыном весьма увлекательна. — Вы находите? — растерянно поинтересовалась Маргери. — Да. Думаете, я не знаю правду? Доран написал мне о том, во что оказался втянут мой сын. — Вы поддерживаете связь с вашим мужем? — Ну конечно, — фыркнула леди Мелларио, и ее брови дернулись еще выше, выражая презрение к тому, что кто-то мог думать иначе. — Не думаете ли вы, что мне безразличны мои дети? Я должна знать, что происходит в их жизни, пусть даже эти новости всякий раз приводят меня в расстройство. Можно решить, что мой муж вообще не в состоянии справиться с детьми, если посмотреть на эти смехотворные браки. Квентин женился на вас, из-за этого Арианна потеряла свой титул принцессы, а единственное разумное, что было, — помолвка Тристана с принцессой Мирцеллой — оказалось разрушено. Маргери не знала, что и говорить. Очевидно, не такую жену для своего сына хотела леди Мелларио, но теперь уже ничего нельзя было с этим сделать. К счастью, леди Мелларио не нуждалась в ответе Маргери, она продолжала говорить, и Маргери непривычно было слышать, чтобы голос леди Мелларио звучал, не прерываясь, такое длительное время, — обычно она отделывалась от беседы несколькими короткими фразами или задавала вопросы. Тристан говорил, что с ним мать более разговорчива, но Маргери до этого самого момента было трудно такое представить. — Я говорила Дорану, что не нужно было отправлять Квентина в воспитанники этим Айронвудам, но разве ж он послушал меня? Что за дурацкий обычай — раздавать детей налево и направо! Он рассказывал мне про Дорн, как про прекрасное место, где женщина может стоять даже выше мужчины, но все оказалось не так! Он хотел отобрать моих детей и разослать их на разные стороны Вестероса, а я и слова против сказать не могла! Знаю, многие считают Дорана слишком мягким, но мужем он мягким отнюдь не был. На Квентина ты сейчас имеешь большое влияние, но и я когда-то имела влияние на Дорана, да только чем все кончилось? — Я вовсе не… — Можешь не отвечать, — оборвала ее леди Мелларио, уверенная в своей правоте и нуждающаяся больше в слушателе, нежели в собеседнике. — Ты явно не так проста, да ты такой и не кажешься. Я уверена, что ты за моего сына выходила с долей расчета, как я выходила за Дорана. Не осуждаю, просто предупреждаю, что тебе стоит быть тверже, если Квентин решит последовать путем отца и раздарить своих детей врагам, — леди Мелларио остановилась, взгляд ее, когда она посмотрела на Маргери, стал цепким, ее глаза сузились. — Не сомневаюсь, что с появлением детей Квентин станет превозносить тебя еще больше. — Он вовсе не превозносит меня, — успела выговорить Маргери, прежде чем они снова пошли по коридору. — Еще как превозносит — почти как его отец превозносил меня, — непоколебимо отозвалась леди Мелларио, — только у нас это недолго продлилось. Тяжело оказалось управлять мужчиной, который был старше. Влюбленные — они все мальчишки, но иногда все же вспоминают правду, а чем они старше, тем чаще вспоминают, особенно, если на плечах у них тяжесть целого королевства. Здесь, в Норвосе, Доран был очарован мной и не думал ни о чем другом, но в Дорне он все реже мог отделаться от гнета долга. Разве ты не наблюдала ничего похожего? Маргери вспомнила, что предшествовало поездке. А ведь правда, она тогда совершенно не могла воздействовать на Квентина, все ухищрения оказывались тщетными, и Квентин покидал ее ранним утром, а возвращался к ней поздним вечером, и наедине побыть им удавалось очень редко. Когда Маргери жила в Водных Садах, Квентин по крайней мере навещал ее, и все это время они могли пробыть только вдвоем, но Солнечное Копье и дела в нем тянули Квентина все больше, и Маргери тоже отправилась туда, чтобы хотя бы по ночам иметь возможность прижиматься к теплому боку Квентина и чувствовать мужа рядом с собой, чего ей не хватало днем. — Кажется, тебе тоже это знакомо, не так ли? — более добродушно, чем было привычно Маргери, усмехнулась леди Мелларио. — В любом случае, дети ненадолго возвращают мужчин к твоим ногам. Я бы могла родить Дорану еще нескольких, если бы он не принялся раскидываться ими направо и налево. — Вы из-за этого уехали? Потому что принц Доран не слушал вашего мнения по поводу детей? — это представлялось ужасным — производить на свет детей в муках, чтобы потом не иметь даже возможности принимать участия в их судьбе. — Все оказалось совсем не таким, как я думала. Уж не знаю, чья это была вина — Дорана, что он рассказывал о своем королевстве с такой живостью, или моя, что я настроила представлений, которые не оправдались, — обычным голосом произнесла леди Мелларио. — Уезжая, я хотела забрать с собой Тристана — если Дорану так хочется отослать детей подальше от дома, то почему бы и не в Норвос — но Доран запретил. — Леди Мелларио глубоко выдохнула и на ее лице отобразилась досада, когда она повернулась к Маргери. — Твоя придумка с Тристаном хороша, но твой страх, будто я отберу у тебя Квентина, просто смешон, — прямо сообщила она. — Не меня тебе стоит бояться. Квентин — твой всецело, когда он далеко от Дорна, когда же он туда вернется, то Дорн заберет его у тебя — там ты уже не сможешь подослать кого-то в качестве отвлекающего маневра. Да, есть неугомонный брат моего мужа, но Квентин слишком ответственен, чтобы скинуть свой долг на кого-то другого. И ты не сможешь помочь ему, не разделишь с ним эту ношу, Квентин не позволит разделить. Все они говорят, что в Дорне женщина что-то да значит, что она равна мужчине, но это ложь. Ты никогда не будешь равной, и ты никогда не станешь важнее долга. Иногда тебе будет казаться, что ты побеждаешь, — мне казалось, когда родился Квентин. Арианна была первой, полноправной наследницей, но всем мужчинам, даже дорнийцам, все равно почему-то нужен сын. И ощущение победы будет появляться все реже и реже, пока ты не провалишься совсем.***
— Значит, ты все же решила принять к сведению мое предложение? Санса взглянула на Эдрика, который сидел у нее на коленях, а потом снова перевела взгляд на Клея. — Да, — подтвердила она. — Это пойдет на пользу всем. Я решила вернуть на Север не только Виллу Мандерли, но и сына Робетта Гловера. Он будет моим чашником. Клей понимающе улыбнулся. — От одних Ланнистеров к другим? — Зато ближе к семье и на почетной должности. Не совсем же я обезумела, чтобы просто так разбрасываться заложниками. Как ты и говорил, остальные увидят, как я поощряю верных мне вассалов, это побудит и их принять положение вещей таким, какое оно есть. — Чудно. Надеюсь, все пойдет как надо. Ты уже рассказала матери о помолвке? — Чьей? — Эдрика. Ты и о своей не рассказала? — Рассказала, и с тех пор мы не разговариваем. — Не дрогнув, налаживаешь отношения с враждебными вассалами вроде Амбера, а с матерью никак? — С вассалами как-то проще. Как Алис? — спросила Санса, желая поскорее перевести тему. — Я как раз собирался, если позволишь… — Конечно, поезжай, — разрешила Санса. — Ты должен быть с ней. — У нее остался еще непростой разговор с Русе Болтоном — она слегка приукрасила события в разговоре с Гловером, но с Болтоном не должно было возникнуть проблем, хотя «не дрогнув» было слишком лестной характеристикой. Клей понимающе усмехнулся и оставил ее наедине с сыном. Время было позднее, но в последнее время, желая минимизировать риск встреч с матерью, Санса велела приводить Эдрика к ней в кабинет. Она знала, что это глупо, бегать от матери, но ей не хотелось встревать в очередную ссору, а что случится ссора, Санса не сомневалась. Если и не из-за ее собственной помолвки, то из-за помолвки Эдрика. Мать приучилась не встревать в дела Севера, но Санса была уверена, что интересы Эдрика леди Кейтилин бы точно взялась защищать. Санса осознавала, что поступает не как Леди Винтерфелла, а как нашкодивший ребенок, избегая мать, но утешала себя тем, что силы стоит беречь для разговоров с лордами. Вот с ними она может спорить, пускаться в объяснения и что-то доказывать, но неужели она и с матерью то же самое должна делать? Почему лорды могут быть против нее — ясно, но почему мать против нее? Тоже ясно, но от этого не менее неприятно. Санса и без того была поглощена заботами, чувствовала себя несоразмерно этим заботам уставшей, а потому, если был шанс провести вечер спокойно, она была готова на это пойти. В кабинете Сансы уже успели скопиться игрушки Эдрика, а сам Эдрик, спокойно сидя на коленях Сансы, расставлял свои деревянные фигурки на ее столе, изредка отвлекаясь на посторонние предметы. — Что это? — спросил Эдрик, протягивая вперед руку с оттопыренным указательным пальцем. — Чернильница, — ответила Санса. Обычно она убирала чернильницу подальше, чтобы не быть облитой чернилами, но сегодня совершенно об этом позабыла. «Рассеянность — не лучшая черта леди». — Чинильница, — попробовал повторить Эдрик. Слово ему понравилось, и он захлопал в ладоши. — Чинильница! Дай чинильницу! На это Санса никак не могла пойти, поэтому постаралась перевести внимание сына на другой предмет. — Чернила нужны, чтобы писать, — продолжила она, не реагируя на требования Эдрика. — А пишут с помощью пера, — Санса достала перо и пощекотала его пушистым кончиком нос и протянутые ладошки сына. Хитрость удалась, и Эдрик всерьез заинтересовался новым предметом, а Санса поспешила незаметно убрать чернильницу из поля его зрения. Через день или два Эдрик снова вспомнит о ней, и тогда пером его будет не отвлечь. Нужно будет поискать пустую чернильницу, наверняка такая должна где-нибудь быть, с ней играть безопасно. Санса продолжила думать о том, что беготня от матери — не единственный ее провал. Еще была Алис и их дружба. Неужели шанс на дружбу для нее исчез с расставанием с Маргери? Джейни Пуль была лишь дочкой стюарда, теперь Санса понимала, с чего были все уступки, на которые прежде она не обращала внимания. Джой была очень мила, но до последнего в ней сохранялась эта скованность — из-за происхождения она чувствовала себя ниже остальных по статусу. Санса была Ланнистером, а Джой — нет. Вот Маргери была законной дочерью лорда, как и Санса, их дружба была похожа на настоящую, они были равны. Только теперь они оказались далеко друг от друга, а редкие письма не способствовали укреплению отношений. В первых своих письмах Маргери рассказывала про Дорн, как тяжело ей привыкать, какое все разное здесь и другое, не похожее на то, с чем ей приходилось иметь дело всю жизнь. Санса в ответ писала про Север. Он не был ей чужд, все здесь было знакомым с детства, поэтому Санса просто противопоставляла Север описанному Маргери Дорну, чтобы Маргери как можно точнее увидела картинку. Маргери писала о семейной жизни с Квентином, а Сансе тогда еще нечего было писать, теперь же, возможно, стоило… Это же Маргери прислала то письмо, она сама догадалась обо всем. Нужно ли подтверждать ее догадки? Все Семь Королевств скоро узнают, но хорошая подруга написала бы и все рассказала. Санса знала, что все равно не сможет в деталях описать то, что случилось, не так подробно, как Маргери, во всяком случае. Это было слишком личным, чтобы вот так писать в письмах, к тому же письма могут попасть не в те руки — Санса это уяснила. Возможно, если Алис найдет в себе силы простить ее, они снова смогут дружить. Алис уже не будет ее вассалом, а потому и столкновений больше не случится. Сансе не хватало кого-то вроде Маргери, но именно рядом, хотя не стоило забывать, что прежней Алис уже едва ли когда-нибудь станет. — Мама, — Санса не сразу заметила, что сын дергает ее за рукав. — Что, милый? — Лев! — потребовал он. — Лев! — На столе перед ним уже выстроились три волка и два льва, а третьего Санса извлекла из ящика своего стола. В последнее время все чаще ее посещала мысль о том, что Север станет наследием Ланнистеров. Санса, пожалуй, осознавала это всегда, не могла же в самом деле не понимать, но лишь семейное древо перед глазами заставило понять: для имени Старков это действительно конец. Гловеру она лгать не стала — может, в другой ситуации Санса бы поборолась, но сейчас ей самой оставалось просто принять положение вещей. Для нее, в отличие от северян, это не было непосильным. Ланнистеры стали частью ее жизни, она сама стала Ланнистером, и вскоре ей предстояло лишь упрочить это положение, но ее душу продолжало что-то терзать. — Мамочка, ты плачешь? — услышала она потрясенный голос сына. Слова прозвучали так отчетливо и с таким недоумением, что Санса улыбнулась сквозь слезы. — Я холошо себя вел. — Конечно, — заверила его Санса, вытирая щеки тыльной стороной ладони. — Я знаю. Ты у меня молодец, ты меня очень радуешь. Она погладила сына по пышным золотым кудрям, стараясь унять слезы, но все тщетно. Санса смотрела на сына, и слезы только еще больше лились из глаз — ее маленький мальчик и уже помолвлен. — Помнишь те сказки, что я рассказывала тебе? Про прекрасных леди и отважных лордов? Эдрик широко улыбнулся — он любил сказки. — Да! — Однажды ты станешь таким отважным лордом и у тебя будет твоя прекрасная леди, — Санса погладила сына по волосам. — Она уже есть. Только маленькая, меньше тебя. — Мы будем вместе иглать? — с интересом спросил Эдрик. Он не понимал того, что Санса на самом деле имела в виду, но то, что понял, ему явно понравилось. — Конечно. Когда она немного подрастет, то непременно будете. Стараясь скрыть непрекращающиеся слезы, Санса поцеловала сына в макушку и так и замерла, уткнувшись лицом в волосы Эдрика. Возможно, если устроить так, чтобы ее сын и его невеста росли вместе, то ей не придется беспокоиться о том, что Эдрику не понравится невеста. Они будут друзьями с самого детства, вместе повзрослеют. У Томмена и Ширен все тоже начиналось с дружбы, и их брак обещает быть по меньшей мере идеальным. Возможно, это очень удачная идея, и так Санса сможет быть еще более уверенной в верности Белой Гавани, если кто-то из Мандерли останется жить в Винтерфелле.