***
В тронном зале уже играла музыка, гости толпились, рассаживаясь по местам. Дедушка Киван, облаченный в праздничное одеяние с золотым львом на груди, разговаривал с лордом Ройсом и леди Уэйнвуд — Томмен уже привык видеть их в компании друг друга. В зале Томмен заметил и нескольких северян. Обычно они находились в другом крыле замка, где жили и учились, но сегодня те из них, кто по возрасту подходил для подобных торжеств, присутствовали на празднике. Томмену бросилась в глаза девушка с длинной зеленой косой. На зеленоватом шлейфе ее платья был вышит водяной, чей длинный хвост терялся среди сине-зеленых волн. Томмен понял, что это кто-то из Мандерли. Запоминание северных гербов давалось ему тяжело даже с содействием Сансы, но гербы с необычными существами ему всегда удавалось запоминать хорошо. К королю подходили придворные, спеша выразить почтение, но это было настолько привычно и знакомо, что Томмен отвечал, почти не задумываясь. Раньше он размышлял над каждым словом, что ему приходилось произносить, но теперь у него было десять заготовленных формулировок, которые в данном случае могли бы считаться вежливым ответом на любые слова, произнесенные с улыбкой. Томмен не видел Ширен весь день, потому что добрую его часть провел на заседании Малого совета, после которого сразу же пошел переодеваться к вечернему пиру. Сегодня на нем были отцовские цвета — золотой и черный. Ширен наверняка должна была появиться в похожем наряде — сегодня будет объявлено об их помолвке, и все должны увидеть, что это помолвка двух Баратеонов, которая положит конец всем изменническим планам, если кто-то еще не устрашился эти планы вынашивать. Роберт Аррен тоже был одет в цвета своего дома — его дублет был небесно-голубым, а на груди красовались белая луна и сокол Арренов. Завтра вместе с леди Аньей и лордом Джоном он должен был отправиться в Долину, но прежде о союзе с правящей династией должно было быть объявлено во всеуслышание. Томмен лучше всех знал, что испытывает его приятель по этому поводу. Не думал он, что именно с Робертом ему придется обсуждать сердечные дела, но никто другой не смог понять бы его лучше. Прочие его приятели питали к Мирцелле очень праздный интерес, интерес же Роберта был куда глубже и почти граничил с душевными страданиями, которые вызывала легкая холодность Мирцеллы. Томмен подозревал, что холодность эта напускная, и его сестра на самом деле испытывает к Роберту теплую привязанность, пусть и дружескую, а не романтического толка, но показывала Роберту она другое. Томмену было обидно за друга, но советовать что-то на этот счет Мирцелле он не смел — какими бы ни были причины такого поведения, Мирцелла имела на них право. Все, что Томмен мог сделать, — это устроить так, чтобы прочие его приятели позволили весь сегодняшний вечер Роберту танцевать с Мирцеллой, и втайне Томмен радовался, что Ширен гораздо более тепла к нему самому — он бы не вынес ее безразличия. Наконец-то в тронном зале появилась принцесса со своими дамами. Как Томмен и думал, Ширен облачилась в черный и золотой. Мирцелла же, чтобы — Томмен не сомневался, что причина была именно в этом, — не быть похожей на них обоих, выбрала платье чисто золотого цвета, подходящего к ее волосам, и единственным, что отсылало к гербу Баратеонов, была изящная вышивка черной нитью вдоль выреза, изображающая причудливо изгибающиеся оленьи рога. Не так давно прибывшая ко двору, но уже успешно там освоившаяся, Элейна Вестерлинг в песочном цвете своего дома ничуть не выбивалась из этого гармоничного трио. Мирцелла подвела своих леди прямо к королю. — Ваша милость, мой дорогой брат, — она улыбнулась и присела в реверансе. Ее дамы последовали ее примеру, и Ширен успела бросить на Томмена взгляд, прежде чем почтительно склонить голову. — Сестра, ты выглядишь великолепно, — честно сказал Томмен, поднимая ее из реверанса. — И твои леди тебе под стать. — Благодарю. — Мирцелла тепло ему улыбнулась. Сестра явно пребывала сегодня в хорошем настроении, и Томмен позволил себе надеяться, что оно сохранится до конца пира, и Мирцелла будет добра к Роберту в его последний вечер здесь. Роберт уже глядел на принцессу с нескрываемым восхищением, и Томмен глянул на него, движением бровей призывая к действию. Роберт более не стал медлить и пригласил Мирцеллу на танец, а принцесса милостиво дала согласие, вкладывая свою ладонь в его. Эдмунд Бейнфорт, стоявший тут же, не нуждался в дополнительных указаниях и пригласил на танец Элейну Вестерлинг, позволив Томмену получить в свое распоряжение драгоценные мгновения наедине с Ширен. — Так непривычно не видеть тебя так долго, — пробормотал он ей на ухо, когда встал с ней рядом, чтобы отвести в центр зала, где кружились танцующие. — Я тоже успела соскучиться, — заверила его Ширен, улыбаясь и пожимая его пальцы. — Ты выглядишь прекрасно, — сказал Томмен на всякий случай еще раз, но теперь лишь ей одной. — Благодарю, ваша милость, — ее глаза сверкнули. Томмен никогда бы не подумал, что Ширен станет так ласково его поддразнивать, но это звучало так мило, что его сердце таяло. — Сегодня наконец-то все узнают о нашей помолвке, и мы сможем больше не прятаться. — Мне нравилось, когда она была тайной. Это было так романтично. — И все же. Томмену нравилось танцевать, находясь к ней так близко. Ширен была просто очаровательна. В этом платье и с этой прической она была так красива, что заслуживала зваться королевой и первой леди королевства уже сейчас. — Хоть бы так же долго не пришлось ждать до свадьбы, — шепнул Томмен ей на ухо. Ширен смутилась, но ее улыбка выражала согласие. Томмену хотелось оказаться с ней наедине вдали от целых толпы людей, но, когда они танцевали, этой толпы будто не существовало для него, и все внимание Томмена было сосредоточено только на Ширен. К счастью, этот танец не предполагал постоянной смены партнеров, потому что так скоро отпустить от себя Ширен Томмен не смог бы. Он был рад сразу покончить со всем и объявить об обеих помолвках в начале праздничного пира, чтобы остаток вечера слушать поздравления вместе со своей прекрасной невестой и отдавать предпочтение Ширен в признанной роли будущей королевы. Многим позже им наконец-то удалось улизнуть подальше от других. Томмен понимал, что ему, как королю, стоило бы уделить внимание и другим, но он ничего не мог с собой поделать: он был согласен, чтобы Ширен владела им безраздельно. Она была так восхитительна, что каждая минута, потраченная на кого-то другого, считалась преступлением против их любви. Томмен коснулся губами ее щеки, почувствовав под губами привычную шероховатость. Он любил ее всю, и эту часть тоже, делающую ее уникальной, и Ширен больше не опускала стыдливо глаза, когда Томмен говорил ей об этом.***
— Я буду тебе писать… — Мирцелла на миг отдалилась от своего жениха в танце, чтобы потом снова приблизиться, и соединить их руки. Уже третий по счету танец. — А ты? — Я? — Ты будешь отвечать мне? — Да. Мирцелла долго не замечала, как привязала беднягу к себе своей добротой после смерти его матери, поэтому теперь она старалась держаться отстраненно и не давать пустой надежды. Роберт уже намекал, что они могли бы пожениться тотчас же и уехать в Долину вместе — Мирцелла предпочитала делать вид, что не понимает намеков, зная, что на прямое предложение он не решится. Толковых аргументов, которые имели бы воздействие на влюбленного, у нее не было. Будь она сама влюблена, они бы в самом деле могли пожениться, и ничто бы этому не воспрепятствовало, но Мирцелла не была влюблена, а обижать Роберта резкими отказами ей пока было нельзя. С улыбкой посетовав, что хороший танцор чересчур закружил ее, Мирцелла отошла, чтобы отдохнуть. Томмен и Ширен куда-то исчезли, но рядом была Элейна, чей покров первой робости скоро слетел, и теперь она служила Мирцелле верной компаньонкой во всем. Мирцелла взяла кубок с вином и остановилась, наблюдая за танцующими, под ногами которых сновали котята. Томмен решил проблему и просто раздарил питомцев всем — больше всего такой чести удостоились, конечно же, члены его свиты и верные друзья, но и Элейне хватило, и Роберт получил кота, чтобы в Долине иметь напоминание о столице, а у Ширен давно котов было целых три. Многие при дворе слишком серьезно восприняли такие жесты, и Мирцелла едва ли не со смехом наблюдала, как некоторые совсем взрослые придворные лорды были готовы глотки друг другу рвать, чтобы получить пушистый символ королевского расположения. Как бы то ни было, нашествие крыс в ближайшее время замку точно не грозило. — Ты уже придумала, как назовешь твоего нового питомца? — осведомилась Мирцелла у Элейны. В другой ситуации этот вопрос был бы лишь мерой вынужденной приветливости, но многие проявляли большую изобретательность в придумывании имен, и Мирцелле стало по-настоящему интересно. — Моя кошечка — Астрея, — сообщила Элейна, явно обрадовавшись интересу Мирцеллы. — А мой брат назвал своего кота Мурексом. Мирцелла не сдержала удивленного возгласа. — Как необычно. Это на валирийский манер? Очень похоже на имена драконов, хотя не помню, чтобы Таргариены называли своих именно так. — Благодарю, принцесса, но это лишь названия ракушек, которые море выбрасывает на берег близ Крэга. В детстве мы любили гулять по пляжу и собирать их, а заодно придумывать им названия. Потом мы с Ролламом все же заинтересовались, как они называются на самом деле, пошли к нашему мейстеру, и он в каких-то очень ветхих фолиантах отыскал для нас эти древние названия. Мирцелла преисполнилась еще большим интересом к своей фрейлине, которая при близком знакомстве оказывалась все менее заурядна, чем от нее ожидалось. — Что ж, надеюсь, вашим котам понравилось. Я слышала, имена немало влияют на тех, кто их носит. — Как сказать, принцесса, я слышала, в Башне Десницы живет кошка по имени Белая Лилия, но ее душа явно далека от невинной, — усомнилась Элейна. Мирцелла усмехнулась. Кошка не давалась на руки даже Томмену, хотя он прекрасно ладил со всей живностью, и даже раз цапнула его до крови. — Это кошка Сансы, нашей Леди Винтерфелла. Ее хозяйка уехала, дедушки тоже нет, вот она слегка и одичала там. Уверена, как только дедушка вернется, Лилия еще покажет себя с лучшей стороны, — успокоила Мирцелла свою фрейлину. Во времена детства Мирцеллы по Красному замку бродил другой кот, черный и уже старый, без одного уха, о котором тоже ходили разные слухи. После своего возвращения из Дорна Мирцелла ни разу его не видела, но, как оказалось, тому коту быстро нашлась замена, и теперь байки ходили уже про другую беспризорницу. — Гости рассажены таким необычным образом, моя принцесса. Я никогда не видела такого, — переменила тему Элейна, заметив задумчивость Мирцеллы. Они поладили, потому что Элейну восхищало не только то, что делала Мирцелла, но и Мирцелла сама по себе, а принцессе нравилось, когда ею восхищались. — Моя тетя Арианна научила меня этому, когда я жила в Дорне. Тогда она еще, правда, не была моей тетей, а со временем должна была стать лишь моей сестрой. — Чьей невестой вам больше нравится быть? — оживилась Элейна. — Дорнийского принца или лорда Долины? — Не знаю, — честно призналась Мирцелла. — Они оба испытывали ко мне больше чувств, чем я испытывала к ним. — Это так здорово, принцесса, что вы можете выбрать любого. Как думаете, принц Тристан все еще влюблен в вас? Эта мысль не приходила ей в голову, но отчего-то повеселила. — Этого я не знаю. — А вам бы этого хотелось? — Чьему самолюбию не понравится внимание стольких людей? Однако Мирцелле вдруг подумалось, что писать письма в Дорн она бы могла не только матери. В конце концов, она тогда так сильно ждала любовного озарения, что едва ли замечала, что делал или говорил Тристан, а ей же поначалу было так интересно с ним. — О ком вы сейчас так призадумались? — лукаво улыбнулась Элейна. — Может, о том, кто нравится вам? — Скорее, об упущенных возможностях, — ответила Мирцелла, радуясь, что решилась дать Элейне шанс, а не сидеть в гордом одиночестве из страха, что однажды ее все так или иначе оставят.***
— Вставай! Вставай! Вставай! Вставай! Вставай! Раздражение успело разыграться в нем еще раньше, чем пришло пробуждение. Недовольный, Джейме открыл глаза и увидел Арианну, сидящую на постели, полностью одетую и веселую. — Что? — Ты хочешь проспать свадьбу своего друга? Хорошо вы вчера посидели, да? Арианна откровенно забавлялась, но Джейме было не до смеха, хотя, насколько ему помнилось, посидели они действительно хорошо. Накануне свадьбы Джейме и Аддам, как и было условлено, решили провести вдвоем. Они долго думали, кого позвать еще, но в итоге пришли к выводу, что компании друг друга им вполне достаточно, а с борским золотым идиллия будет полной. Вино по кубкам разливал паж — юный Роберт Бракс, но против его присутствия ни у кого не нашлось возражений. Начали друзья с воспоминаний о давнем знакомстве и детских годах, о службе Аддама пажом в Утесе, о службе Джейме оруженосцем в Крейкхолле. Казалось, детские истории были уже рассказаны-пересказаны сотню раз, но именно в этот вечер они были свежи как никогда, а воспоминания о беззаботных годах как никогда сладки. О первых турнирах, посвящении в рыцари — о том, что когда-то было событиями всей жизни, а теперь стало далеким прошлым, единицами из множества событий за всю жизнь, которые обычно были просто воспоминаниями, но теперь, когда каждое было извлечено на свет, повернуто всеми сторонами и досконально рассмотрено, начали играть новыми красками. Роберт был серьезен, внимательно следя, чтобы кубки Аддама и Джейме не пустовали, но явно с интересом слушал их рассказы, а Аддам то и дело вовлекал мальчишку в разговор, расспрашивал его о службе, а потом восклицал: «Больше двадцати лет прошло, а ничего, в сущности, и не изменилось!» Учитывая, что Роберту уже через год предстояло стать оруженосцем, пророчества о своей блестящей карьере он слушал не без удовольствия. Аддам, при всем своем веселом нраве и кажущейся неотъемлемой частью его натуры способностью быть дотошным в нахождении истин, в случае с Джейме всегда проявлял тактичность и никогда не касался двух запретных тем — женщин и убийства Эйериса. Королевская Гвардия была хорошим прикрытием для отсутствия множества связей, но Джейме знал: будь Аддам на его месте, обеты не остановили бы его от снискания женского общества, как не останавливали они многих товарищей Джейме по белому плащу. Аддам тоже это знал, сам охотно рассказывал про особенно запомнившихся ему красавиц, но никогда не допытывался у Джейме откровений про первые поцелуи и женщин, лишивших его душевного покоя. К тому времени, как они, наконец, из ожившего в рассказах прошлого вернулись в настоящее, стояла глубокая ночь, и даже Роберт был давно уже отослан спать. Свадебная церемония в замковой септе должна была состояться утром, но ни один из друзей и не вспомнил об этом, заново наполняя кубки уже без помощи пажа. — Как там твоя невеста? — полюбопытствовал Джейме. — Они с Арианной вечно вдвоем, но ничего не рассказывают, потому что, видите ли, у них женские секретики. — Кажется, Арианне не хватало женской компании, и в лице Лаурины она приобрела если и не подругу, то хорошую временную компанию. Джейме не возражал, если это делало Арианну счастливой, лишь сожалел, что рано или поздно Аддаму с новоиспеченной женой все же придется покинуть Утес. — Она по уши влюблена, что еще можно сказать? Джейме усмехнулся. — Говоришь так, будто это тебя расстраивает, а должен быть польщен. — Я польщен, когда это является результатом многих усилий. Моих усилий, — возразил Аддам. — Но в этот раз я ничего не делал, так чему же мне радоваться? Она сама умудрилась влюбиться. Это довольно пугающе — осознавать, что кто-то десять лет хранил в себе к тебе чувства после единственной встречи… — Разве тебе никогда с первого взгляда не западала в душу какая-нибудь красавица? — Западала — на десять дней, а не на десять лет.***
Общество на свадебном пиру собралось из близких. По сравнению с прошлым балом этот был почти домашним, но не менее веселым. Конечно же развлекались по большей части гости, но и жених не уступал. После проведенной в замковой септе церемонии, серьезной и официальной, к вечеру на пиру разразилось веселье, раззадориваемое Аддамом. Лаурина была не в меру стыдлива, не знать бы ее истории — образцовая невеста. Скромная, но бросающая исподтишка пылкие взгляды на жениха, розовеющая после каждого поцелуя в щеку. Метаморфозы поражали, но Джейме знал правду — эти двое стоили друг друга, если, конечно, влюбленность не изменила Лаурину до неузнаваемости. Эта свадьба стала уже вторым выходом Джой в свет, и в этот раз девочка казалась гораздо увереннее — она улыбалась весело, танцевала и с кузенами, и с Найлсом Джастом, больше не впадая в ступор всякий раз, как кто-то направлялся к ней с недвусмысленным намерением. Даже Арианна в этот раз могла позволить себе по-настоящему расслабиться и насладиться результатами собственных трудов. Джейме видел, что в этот раз подготовка действительно далась ей легче, и его жена блистала не только новыми драгоценностями, но и сама по себе. То и дело раздавались взрывы смеха то со стороны пиршественных столов, а то и со стороны танцующих, музыка не оставляла шанса остаться в стороне от танцев. Не изменяя установившимся традициям, Джейме танцевал с Арианной, с Джой, даже невесту единожды пригласил на танец, чтобы отдельно поздравить ее. В этот раз прелесть подобного времяпровождения ощущалась более явственно, было легче расслабиться, когда все уже стало привычно, пусть и состоялось лишь во второй раз. Джейме сжал руку Арианны в своей, когда она кружилась с ним рядом, и ее юбки задорно разлетались в разные стороны. — Ты великолепно справляешься. — Теперь ты удостоверился, что я не перенапряглась, устраивая все это? — с улыбкой спросила Арианна. — Теперь мы можем устраивать праздники хоть каждую неделю! — Джейме восхитил ее энтузиазм, как не единожды уже его восхищала ее жажда жизни и энергичность, с которой Арианна бралась за дело. Ему с ней повезло. Может, Арианна много потеряла, лишившись статуса наследницы Дорна, но Утес Кастерли в ее лице приобрел еще больше. Арианна отчего-то ехидно улыбнулась, и Джейме понял, почему, лишь когда она спросила: — Как ты себя чувствуешь? — Гораздо лучше, чем утром. — События начала дня почти изгладились из памяти, хотя неподвижное стояние в септе и традиционно монотонное бубнение септона так и норовили погрузить Джейме в сон. Судя по всему, стоящий около септона Аддам чувствовал себя примерно так же, но у него не было рядом Арианны, которая ехидно тыкала бы его локтем в бок при малейшем признаке засыпания. Может, спустя некоторое время брака Лаурина обретет былую смелость — в ее же интересах это сделать. После Арианну пригласил на танец кузен Давен, а Джейме пришлось танцевать с кузиной Мариэль, которая была милой девушкой, не сводившей с него восторженного взгляда весь танец, но заветного общества супруги заменить не могла. Арианна уже успела заняться гостями, когда Джейме освободился от этого танца, и только он поднес к губам кубок с вином, как сквозь толпу гостей к нему протиснулся Роберт Бракс. — Лорд Джейме, ваш отец здесь, — доложил паж. Джейме ждал приезда отца после полученного от него письма, но все же не ожидал, что тот приедет так скоро, да и вообще именно сегодня. На сегодня было запланировано одно событие — свадьба Аддама и Лаурины, и к приезду отца Джейме морально оказался не готов. Его бессонная и откровенно пьяная ночь не помешала торжеству, но встреча с отцом была испытанием посложнее и казалась событием гораздо более формальным, чем весь этот свадебный пир. Джейме поймал взгляд жены, Арианна вопросительно подняла брови, и Джейме кивнул. Она тут же извинилась перед гостями и подошла к нему. — Ты должен его встретить. — На ее лице читалось напряжение, но Джейме точно не знал, чем оно вызвано. — Я знаю. Арианна пристальнее вгляделась в него. — Хочешь, я пойду с тобой? — Нет, я должен сделать это сам. Арианна ободряюще сжала его руку. — Все будет хорошо. Отец ждал Джейме в кабинете. В своем кабинете, и Джейме еще во время подъема по лестнице успел представить, что отец успел подумать, найдя свой кабинет нетронутым после стольких лун, как Джейме успел обосноваться в Утесе. Наверняка отец решил, что Джейме не делал вообще ничего, не появлялся в кабинете и игнорировал свои прямые обязанности. Из-за этих мыслей Джейме напрочь забыл о приветствиях. «Добро пожаловать в Утес», — прозвучало бы просто смешно, учитывая, что отец выглядел так, будто никуда и не отлучался, и это Джейме после долгих скитаний наконец-то оказался дома. — Отец. Не обращай внимания, у меня другой кабинет. Этот… этот просто твой… мне нужен был свой, — сразу же принялся неловко оправдываться Джейме, чтобы избавить себя от отцовского неодобрительного взгляда. Лорд Тайвин взглянул на сына и кивнул. — Хорошо. Что за слухи ходят про тебя и девицу из деревни? — прямо спросил он, не дав Джейме возможности порадоваться легкой победе и вздохнуть с облегчением. — Девицу? — пришел в недоумение Джейме. — Которую ты забрал в замок, — подсказал отец, все еще оставаясь спокойным, хотя одно предположение о таком проступке должно было привести его в ярость. — А, Мара. — Джейме успел забыть, что девушка жила в замке не всегда. — Мы встретили ее случайно, когда остановились в деревне. Она помогает Арианне с организацией разных торжеств. Арианна говорит, что у нее есть вкус, и она очень полезна. — Сначала шлюха из борделя, теперь какая-то крестьянка — надеюсь, что все скоро привыкнут к твоим приливам благородства и не будут раздувать из этого невесть что, — бесстрастно отозвался отец. Джейме так и не понял, доволен отец остался его приливами благородства или нет. — Ты не против? — уточнил он. — Поступай, как считаешь нужным. Если ее таланты можно применить в замке — ладно. Но не в твоей постели, — прямо обозначил границу отец. — Разумеется. У нас с Арианной все хорошо, чтобы я мог бы… — Пусть так и остается, — прервал его объяснения отец. — Если ты хочешь взглянуть на отчеты и всякое такое, я могу показать, — предложил Джейме. — Не сейчас, мне нужно написать несколько важных писем. А ты возвращайся на праздник, не оставляй Арианну справляться со всем в одиночестве. Как будто он знает, что было в прошлый раз, подумал Джейме. Насколько давно вообще отец здесь, если ему успели доложить обо всем? Если докладывали, то должны были пуститься и в подробности, и тогда к чему были эти расспросы? — А как твоя поездка на Север? — спросил Джейме. Почему-то после такого прохладного приветствия ему не хотелось уходить вот так сразу, будто они с отцом расстались накануне вечером, а не были в разлуке невесть сколько времени. Конечно, раньше они могли не видеться и того дольше, и Джейме толком не знал, что изменилось в этот раз. — Весьма продуктивно, — коротко ответил он, и Джейме понял, что разговор можно считать завершенным, хотя уходить он по-прежнему не хотел, ощущая себя при этом неуютно. Отец уже успел сесть за стол и достал из ящика пергамент, перо и чернила так обыденно, будто в последний раз проделывал это в этом самом кабинете вчера. Он поднял взгляд на сына. — Что-то еще? — осведомился отец, заметив, что Джейме топчется на одном месте, не зная, куда себя деть. — Я подумал о том, что Ланселю и Виллему больше нечего отсиживаться здесь. Они могли бы принести пользу семье. — У тебя есть какие-то идеи на этот счет? — с интересом спросил отец. — Нет, но я вспомнил о замках в Речных землях. Разве не об этом вы говорили с дядей? Можно было бы это устроить. — Можно, и мы уже устроили. Виллем был слегка не в себе после смерти брата, и Дорна попросила отсрочку. Теперь, я вижу, все в порядке, раз ты начал задумываться об этом. — Дорна согласна? — изумился Джейме. — Она так заботится о них, что я думал, никогда не отпустит. — Потому и заботится, потому что знает, что скоро придется их отпустить. Не предполагает же она, что вечно сможет держать их рядом. Она понимает, каков порядок вещей. — Джейме всегда предполагал, что жену дяди Кивана отец недолюбливает, но подобная характеристика наверняка была вызвана уважением если не к Дорне вообще, то к этой ее черте в частности. — И кто же его будущая жена? — Лиана Вэнс, наследница Приюта Странника. У лорда Вэнса нет наследника мужского пола, только три дочери. Джейме почувствовал, что отец опять оказался впереди. Конечно, такой исход был ожидаем, но все же приятно было бы первому что-то придумать. — А Ланселя? — Зои Деддингс. Ее родители погибли, девочка осталась сиротой и единственной наследницей замка своего отца. Мы ждали, пока она достигнет возраста для вступления в брак. У тебя еще какие-то вопросы? — Джасты очень заинтересованы в том, чтобы Джой досталась им. Неужели ты и ей нашел партию получше? — Кого они ей предлагают? — Найлса. Второй сын. — Для Ланнистера второй сын — это не лучший вариант. — Отец пристально взглянул на Джейме. Все знали, что отец даже спустя половину века все еще далеко не в восторге от брака Дженны и Эммона Фрея. Только было одно «но», что до этого момента не позволяло сравнивать два этих случая. — Для Ланнистера? Так ты хочешь… — Разумеется. У нас не так много девочек-Ланнистеров для заключения союзов с другими домами. Точнее, их нет вообще. Жанея еще слишком мала, а Мирцелла — Баратеон по имени, и она уже обручена с Робертом Арреном, — у Джейме глаза полезли на лоб. — Мирцеллу обручили с Арреном? Мы ничего о таком не слышали. — Неудивительно — это случилось на днях. О ее помолвке с Робертом было объявлено вместе с помолвкой Томмена и Ширен. Джой Ланнистер послужит семье больше, чем смогла бы Джой Хилл. И она дочь Гериона. «Раньше ты не слишком-то часто вспоминал об этом», — хотел сказать Джейме, но смолчал. Раньше Джой была ребенком, и она не могла принести никакой пользы. Когда она только появилась в Утесе, то казалась такой болезненной, что за ее жизнь впору было опасаться. Никто не знал, надолго ли она здесь и в каком она качестве, не знала того и сама Джой. Возможно, даже сейчас она иной раз задавалась этими вопросами, но сегодня ее судьба определилась. Джой выросла покладистой девушкой, которая никогда не доставляла проблем, а Тайвин Ланнистер оставался Тайвином Ланнистером всегда. Джейме пришло в голову, что все было бы иначе, если бы он все же занял этот кабинет. Тогда бы главным был он. Хотя это наверняка было заблуждением и совершенно ничего бы не изменило.