Кто ты, Карэн Дженсен?

В давно разожженном камине лениво потрескивали поленья. Старые часы пробили ровно три раза, прерывая мнимую тишину. Карэн напряженно вздохнула, продолжая созерцать алые огоньки, скользящие по углям, и иногда поглядывала на мирно спящего Чарльза. Маленький мальчик растопил ее ледяное сердце. За годы скитания в одиночестве было так странно с кем-то впервые разговаривать, видеть живые, искренние эмоции. Увидеть что-то родное, знакомое, давно забытое. Карэн не смогла отказаться от предложения остаться. Она просто не смогла сказать «нет», смотря в эти добрые голубые глаза. Чарльзу не хватало простого человеческого общения. Едва ушло сомнение, на его место пришли детский интерес, непосредственность и открытость. Мальчик засыпал Карэн различными вопросами, от простых до самых трудных. Не искал подвоха в гостье, скорее проверял ее на прочность. А Карэн была не против. — Правильно ли я поступаю, находясь здесь? — спросила она в пустоту. Поднявшись с дивана, на котором мирно посапывал мальчик, женщина подошла к камину. Она не чувствовала жара огня, не могла ощутить и тепло прикосновений. Но, в тоже время, могла различать краски мира, слышать и слушать, и даже фальшиво дышать полной грудью. Но единственное, что было ей недоступно — повлиять на что-либо, исправить свои ошибки и не дать кому-то их совершить. Она безмолвно ждала, тянула время. Невозможно забыться, находясь в неглубоком, поверхностном сне. Долгая, кажущаяся бесконечной полудрема без возможности проснуться держала ее крепко, не отпуская. Карэн давно перестала считать дни с 1893 года. С тех самых пор началось ее «ночное», призрачное странствие. Шаг за шагом, километр за километром, без устали. Улицы, города, лица сменялись. Сменялись года. Она упрямо шла, чувствуя, как постепенно разгорался пожар войны. — Люди удивительны, — протянула женщина, склоняясь над мальчиком, приглядываясь. — Что же тебя ждет впереди, Чарльз? Дар псионика не дается просто так. Это дар Норн, судьбоносный дар убеждать, способность слышать душу. Оно же и проклятие в плохих руках. Она чуть помедлила. — Но твоя душа светлая, я никогда не ошибалась, — тихо шептала Карэн, стараясь не разбудить. — Я останусь. В будущем ты забудешь обо мне, не запомнишь. Детям твоего возраста свойственно придумывать воображаемых друзей. Так позволь мне побыть твоим другом хотя бы на время. Чарльз крепко, сладко спал, любовно обхватив подушку. Теплый плед лежал на полу, едва ли прикрывая пятки. Карэн лишь повела плечами, надолго замирая над диваном, а после так же неслышно прошла сквозь ближайшую стену. Она не дождалась раннего утра. У нее было предостаточно времени в запасе, чтобы изучить округу, а также наведаться в город и вернуться обратно.

***

— Засоня, — произнесла женщина наигранно строго. — Двенадцатый час. Чарльз перекатился на диване и ладонью протер заспанные глаза, пытаясь сориентироваться в пространстве. — Карэн, — протянул он, узнавая вчерашнюю ночную гостью. Она светилась в лучах дневного солнца, была воздушной, невесомой, как и положено призраку. Но никуда не исчезла с наступлением нового дня. — Ты голоден? — сухо уточнила женщина, лебединой походкой направляясь в соседнюю комнату. — В городе проходила ярмарка, возможно, прилавки еще не опустели. Чарльз устало простонал и сполз с дивана на ковер, попутно хватая плед, и босыми ногами последовал за Карен. Она сейчас напоминала ему старую, добрую нянечку, которая когда-то была у них дома. Для полноты картины не хватало черного платья, белого накрахмаленного передника, чепца и лакированных туфлей. — Не надо. Тетя Элизабет приготовит что-нибудь. — Соседка? — уточнила Карэн, на что получила утвердительный кивок. — Да. Мама договорилась с тетей, чтобы та следила за мной иногда, приносила еду. За символическую плату. Все равно она готовит на большую семью, одной порцией больше, одной меньше, — пожал он плечами. Карэн остановилась напротив кухни. — А сам умеешь что-то готовить? — уточнила она и непроизвольно поморщилась. — Немного. Чайник поставить могу, бутерброды там. Ножом пользоваться тоже умею. Не так хорошо, но… — мальчик подошел к широкому столу и открыл тумбочку, показывая весь боевой кухонный арсенал. — Этого хватает. Не люблю выходить на улицу… — Людно, шумно, — понимающе заметила Карэн. — Чужие голоса? Чарльз активно закивал. Женщина говорила так буднично, будто знала обо всем. Видела его насквозь. — А тебе приходилось встречать таких же, как я? — Приходилось и не раз, — честно поделилась она, наблюдая за тем, как по-взрослому, умеючи мальчик принялся готовить себе поздний завтрак. — Поэтому не боишься. — Нет, не боюсь. Этот мир куда интереснее и необычнее, чем кажется на первый взгляд. И я далеко не простой человек, — уклончиво ответила Карэн. Но Чарльз умел читать между строк. Она не человек, это было понятно, как ясный день. Что-то неуловимое, странное было в Карэн Дженсен. Она казалась молодой, но на деле ее выдавали глаза. Необычные, ярко-голубые, почти прозрачные. Возможно, это была игра света, но? На вид ей было не больше тридцати, но сколько на самом деле? — С годами таких особенных детей, как ты, станет больше, — поспешила успокоить мальчика Карэн. — Сильных, опасных, одаренных. Но этого не стоит бояться. Мир меняется. Однажды ты сможешь быть самим собой. Я надеюсь на это. Чарльз улыбнулся, попутно сооружая из вчерашнего, немного зачерствевшего хлеба, сваренного яйца и бекона бутерброд. — Ты умеешь читать будущее? Карэн помедлила лишь на секунду. — Нет. Я могу быть везде и всюду. Но не сейчас, — с сожалением ответила она. — Все бы отдала, чтобы походить по утренней росе, почувствовать запах свежей выпечки. — Поэтому, Карэн, ты такая угрюмая? Женщина вскинула бровью, а после громко рассмеялась. — Ох, прости, — она наигранно смахнула слезу. — Я отвыкла от общения с живыми людьми, Чарльз. Наверное, я похожа на твою бабушку сейчас. — Очень! — не переставая улыбаться, ответил мальчик. Чарльз не отводил лучезарного взгляда с Карэн. Ямочки, проступившие на смуглых щеках, ей определенно шли, как и улыбка. Она стремилась скрывать эмоции, как это делала его покойная бабушка, отчего казалась строгой, грозной, нелюдимой для маленького ребенка. Держала спину идеально ровно, как и положено леди. Мягкие, плавные движения рук, заученная походка. Настоящая, живая куколка. — Какой бы ты меня хотел видеть? Наверное, я тебя пугаю, — осознала Карэн. Сложив готовые бутерброды на тарелку, мальчик задумался. Мысль о чепце, о черном платье его не покидала. Но ее рыжие, прекрасные волосы за безразмерной, ужасной шляпкой не хотелось прятать. Чарльз не хотел видеть в гостье нянечку, а потому задумался. — У мамы где-то были журналы. Пойдем, — скомандовал Чарльз, попутно прихватывая сильными руками далеко не легкий поднос. «Какой деловой ребенок», — следя за мальчиком, отметила Карэн. Такой ребенок, как Чарльз Ксавье даже в таком маленьком возрасте вряд ли бы пропал. С его способностью читать мысли — обойти проблему стороной проще простого. Дети войны в любой эпохе были предоставлены сами себе и умели постоять за себя. Все просто. Ты либо учишься выживать, борешься, юлишь, либо погибаешь, выкинутый на произвол судьбы. Чарльзу повезло больше, чем другим. Его семья была богата, раз они жили вдали от промышленных районов. Уэстчестер — пригородное «графство»*. Обилие зелени, лугов. Красивые, старинные каменные поместья, взглянув на которые можно было сразу догадаться — здесь жили предки английских переселенцев. Повадки, традиции выдавали в Чарльзе даже в столь юном возрасте английский аристократизм. Он знал, как вести себя, был негромким, приятным мальчиком и отличался от шумных детей Бруклина, которые вечно искали себе приключения. Мальчик видел мир другими красками. Любой ребенок, будь на его месте, давно бы ошалел от испуга при встрече с незнакомцем в пустом доме, и тем более, призраком. Но юный Ксавье нашел в Карэн собеседника, и, возможно, уже сделал какие-то выводы на ее счет. «Он очень взрослый», — эхом проскользнула мысль и затерялась. Осторожно мальчик поднялся по ступеням, не оглядываясь назад. Он крепко держал поднос и вел гостью наверх, в кабинет отца. Весь дом был в его распоряжении, пока работающая мать находилась на работе. Босыми ногами он уверенно шел по алому ковру, шаг за шагом. Карэн тактично промолчала, не скрывая мягкой улыбки. «Пускай хотя бы в таких мелочах он остается ребенком». Пройдя в кабинет отца, Чарльз поставил поднос во главе стола, а после направился к старому, темно-коричневому шкафчику, что стоял у обитого кожей дивана. Открыв один из ящиков, мальчик быстро нашел стопку неаккуратно сложенных друг на друга журналов. От них пахло алкоголем, табаком и мамиными духами. — Мама часто сидела тут с папой, а после, — он тихо пояснял. — Отдыхала здесь, по привычке, когда уставала от работы. В руках Чарльз держал «McCall’s»* 1936 года, потускневший от времени. Красивая обложка, понятные рисунки всегда были отличительной чертой журнала. Именно по ним модницы подбирали и шили себе платья, привнося в них немного оригинальности, а иногда копируя точь-в-точь. Положив журнал на стол, мальчик уселся на отцовское кресло и долго играл в гляделки с Карэн. После перевел взгляд на журнал и снова на нее. — Точно, — вздохнул Чарльз, — прости. Мальчик открыл журнал аккурат на третьей странице, пропуская вводную часть. У него совсем вылетело из головы, что Карэн — не живой человек, а бесплотный призрак. Если он хочет ей что-то показать, дать прочитать, то ему самому придется листать вперед. — Карэн, а почему это платье? — пролистывая страницу за страницей, поинтересовался Чарльз, обращая внимание на то, как она была сейчас одета. Женщина задумчиво нахмурилась, будто вспоминала что-то. А после повела плечами. — Наверное, уснула так, — сделала предположение она честно. Мальчик хохотнул. — Так это неудобно! В бусах, в туфлях! — удивленно воскликнул он. — А как же пижама? — А, может, и в пижаме, — уклончиво произнесла она. — Не помню, как засыпала. Я не могла это контролировать. — Как так? А что будет, если разбудить? Лицо Карэн вмиг побелело, и Чарльз понял, что не стоило спрашивать. — Я должна проснуться сама, иначе никак, — отчеканила она, ее голос дрогнул. — Это проклятие, которое не развеет поцелуй прекрасного принца*. — Прости, — виновато протянул Чарльз, останавливаясь на десятой странице. — Я не знал. — Нет-нет, что ты! — опомнилась Карэн. — Просто так надо, чтобы я была здорова. Это сложно объяснить. Не бери в голову. Давай… давай смотреть платья, — быстро опомнилась женщина и оживленно замахала руками. Она нагнулась и внимательно посмотрела на иллюстрацию. Современные платья отличались от того, к чему она привыкла за многие столетия. Отсутствовал корсет, вместо него тонкие линии кроя, множество пуговиц, совсем другие ткани. А то, что она увидела на следующей странице, которую Чарльз участливо перелистнул, повергло Карэн в немой шок. — Классические штаны, — восторженно вздохнула она. — Неужели они вошли в моду? — А ты носила что-то такое? — удивился Чарльз. — Ох, — протянула она. — Очень давно. Настолько давно, что забыла, каково это. — Уверен, они бы тебе подошли! — останавливаясь на брючном костюме, выпалил Чарльз. — И это все! Он наглядно пролистнул несколько страниц рукой и после вернулся к иллюстрации, где был изображен серый классический брючный костюм. Карэн внимательно рассматривала каждую, даже самую мелкую деталь. Прежде она ни раз копировала чужую одежду, скорее машинально, чем специально, чтобы слится с окружением. Когда ты во сне, то любая фантазия могла воплотиться в жизнь, главное — верно сформулировать задачу. Отойдя в центр комнаты, Карэн первым делом принялась за шпильки в волосах. Тяжелые рыжие кудри волной упали на ее плечи. Чарльз заворожено наблюдал за ней. «И, правда, куколка!» — восторженно подумал он про себя, подпирая рукой подбородок. Немой, неслышный стук каблучка, и вот перед мальчиком стояла совсем другая Карэн, облаченная с серый пиджак и прямого кроя классические штаны. Темно-синий пояс подчеркивал ее болезненно-тонкую осиную талию. А где-то под пиджаком виднелся темно-синий свитер. — Хорошо! А вот это? — даже не притронувшись к бутербродам, он перевернул страницу журнала и показал его Карэн. Она то подходила, то снова возвращалась на импровизированную сцену. Примеряла наряд за нарядом, крутилась, куксила лицо, подражая то строгой леди, то хихикая, выдавая себя за беззаботную простушку. Через четверть часа незамысловатая игра переместилась в детскую. Чарльз достал из-под кровати свои книги, дорогие, красочные, с безумно красивыми картинками и гордо продемонстрировал их Карэн. Она с легкостью воплощала каждый сказочный, мифический образ. — Обалдеть, — протянул мальчик, не отрывая взгляда от гостьи. — Как Жанна д’Арк. Наполированные до блеска латы сидели как влитые. Крепко сжатый в руках меч Карэн держала так умело! От викторианской красавицы не осталось и следа, перед ним стояла прекрасная воительница. Доспехи не стесняли женщину в движениях, она ловко перекидывала фантомный меч, словно игрушку. Рыжие волосы красиво струились и переливались на свету. — А ты когда-нибудь держала… — хотел спросить он женщину, но до боли знакомый голос где-то внизу заставил мальчика вздрогнуть в испуге. — Чарльз, ты где? Притаившись, мальчик читал шаги, сначала тихие, потом расслышал недовольный крик. — Чарльз, ты заходил в кабинет отца? Мальчик удивленно похлопал глазами, уставившись сперва на Карэн, а потом сполз с кровати, попутно пряча книгу. — Я забыл про бутерброды! И про журналы. Черт, — заволновался мальчик. — Ма-а-а-ам, ты только не ругайся, я все уберу! Чарльз испуганно осматривался по сторонам, ища теплые тапочки. — Карэн, там моя мама. Женщина хитро сощурилась. — Иди, я подожду. Мы успеем еще поиграть, — присаживаясь на кровать, ответила гостья, после чего указала рукой в дальний, темный угол. — Вон там. — Спасибо! Я скоро вернусь! Карэн ничего не ответила Чарльзу и лишь тихонько улыбнулась. «Заметил ли? — спросила она у плюшевого бурого мишки, что лежал с ней рядом на кровати. — Нет, пока не заметил».