Кто ты, Карэн Дженсен?

Чарльз упрямо ходил их стороны в сторону, иногда останавливаясь и хмуро взирая на Карэн. С появлением незнакомки в доме Ксавье со способностями мальчика начала происходить какая-то странная кутерьма. Чарльз впервые не услышал мысли и эмоции мамы, хотя привык считывать их еще задолго до того, как она переступала порог дома. И неожиданное появление стало полной для него неожиданностью. И он был не на шутку напуган! — Я не услышал мысли мамы! — дрожащим голосом произнес мальчик. — Почему? Телепатия спасала его в самых сложных ситуациях. Он привык ориентироваться с ее помощью, считывать не только настроение матушки, но и видеть чужих людей насквозь. Привык к назойливым голосам в голове, но теперь этим голосом, единственным, стала сама Карэн. — Ты фокусируешься на меня, — предположила она. — Ты не должен меня видеть, но это происходит само собой. Карэн наблюдала, как нервно расхаживал Чарльз из стороны в сторону. Адреналин кипел в его груди, на глаза наворачивались крокодильи слезы. Он слишком долго скрывал свои эмоции от матери, держал их в себе, и теперь выплескивал их наружу. Но сердце Карэн даже не дрогнуло. Она не понаслышке знала, как непросто было смириться с бесконтрольностью или потерей сил, которые или даровали, или были даны от рождения. Люди боялись неизвестности, неопределенности и, зачастую, отыгрывались на близких, виня их во всех своих грехах. — Ты ищешь проблему, Чарльз, — произнесла женщина с удивительным спокойствием. Ее взгляд, ледяной, требовательный, заставил мальчика вздрогнуть и оцепенеть. Детские эмоции и страх врезались в нерушимую стену взрослого холодного безразличия. — Я не вижу проблемы, — протянула она жестко, смакуя каждое слово. — А вижу пользу. И ты знаешь, сейчас я не вру тебе. Чарльз с замиранием сердца выслушал Карэн, различая нотки правды в ее словах. Но уступать все равно не захотел. Волнение никуда не ушло, как и засевшая в голове навязчивая паранойя. В его душе клокотала детская обида. Чарльз, осмелев, посмотрел на бесплотного призрака, но теперь с немым вызовом. Женщина гордо возвышалась над ним, не отрывая от него прожигающего взгляда. Казалось, будто она видела его насквозь. И это, отчасти, было правдой. — Там, откуда я родом, людей с похожим даром обучают с малых лет. У тебя, Чарльз, к сожалению, нет такой возможности, — пояснила Карэн. — Я могу лишь подтолкнуть тебя, наставить на правильный путь. Мальчик промолчал, продолжая упрямо играть с Карэн в гляделки. Она совершенно ему не доверяла, юлила и вела себя, как типичный взрослый. И если манипулировать мамой у Чарльза выходило без малейшего труда, то тут он столкнулся с непробиваемой стеной. Карэн не шла на уступки, давила авторитетом, и, конечно же, приводила веские доводы. — Я дам время тебе обдумать все, — решила Карэн, смягчаясь. — Ты умный мальчик, уверена, сделаешь правильный выбор. Чарльз скуксился и, гордо подняв свою голову, отвернулся от женщины. Мальчик был удивительно упрям, и, наученная многовековым опытом, Карэн сразу поняла — эту черту характера вряд ли получится сгладить. — Наверное, это даже к лучшему, — вслух озвучила она свои мысли, проходя сквозь каменную стену, ведущую в заросший палисадник. На улице стояла прекрасная, солнечная погода, поэтому первой мыслью было дойти до ближайшей, цветущей поляны. Уэстчестер оставался на удивление спокойным, умиротворенным местом, отличным от того, что Карэн пришлось увидеть по пути сюда. Она помнила множество войн, которые вспыхивали в одночасье и затихали, оставляя после себя только череду разрушенных жизней. Но эта была в разы страшнее, масштабнее, агрессивнее. — Так положено, — вела диалог она сама с собой. Сердце даже не екнуло от осознания превратностей судьбы. Карэн всегда учили быть хладнокровной, верной. Учили слушать разум, а не сердце, которое, пожалуй, было слишком открытым, человечным. Она прививала должное хладнокровие своим ученикам, о которых так и не смогла забыть. Она помнила их лица, улыбки, слезы, помнила их теплые объятия, первые неудачи и успехи. Каждого она любила всей душой, словно была их родной матерью. Она знала о них практически все, незримо контролировала каждый самостоятельный шаг. — Но Чарльз — исключение из правил. Она не знала его будущего. Их встреча — череда случайностей. — Или не случайность? — прошептала Карэн, замирая на мгновение. — О, милостивые Норны, я очень надеюсь, это не очередная ваша проделка! Ностальгия нахлынула с головой. Она, наверное, впервые за годы одиночества вновь захотела почувствовать человеческое тепло. Но стоило ли делать этот шаг навстречу? Рано или поздно ее настигнет глубокий вечный сон. И мимолетное знакомство с Чарльзом, маленькая дружба… хотела ли она привязываться к мальчику? — Пускай он решит, — подумала она, и, прикрыв глаза, расположилась в тени ничем непримечательного дерева. И Карэн вновь не ошиблась. Чарльз отправился искать ее практически сразу, как только перестал упрямиться и лить крокодильи, наполненные обидой слезы. Оставшись один на один со своими эмоциями, мыслями и горькой обидой, он испугался еще сильнее. Дом без Карэн стал совсем пустым, а ведь прошло не так много времени. Он привязался к ней. — Карэн, прости меня, — виновато произнес Чарльз, но ответа не последовало. — Прости, пожалуйста. Карэн. Я… Прости. Голос сбился. На глаза высыпали искренние слезы. Карэн отличалась от мамы, она была совсем другой. Такая же, как и он сам. Особенная. Чарльз был слишком мал, чтобы разобраться в чувствах, которые вызывала Карэн, но точно знал — с ней спокойно. — Я… Прости, Карэн, — и снова тишина. Решение пришло стремительно. Сорвавшись с места, Чарльз отправился в коридор. Дрожащими руками он кое-как затянул пряжки на сандалях, и только после этого выбежал на улицу. — Где мне ее искать? Остановившись буквально на секунду, Чарльз мазнул округу внимательным взглядом, а после побежал в одному ему ведомом направлении. Карэн он нашел спустя полчаса, которые показались ему бесконечно долгими. Женщина все так же сидела в тени раскидистого дерева, прикрыв глаза. Безмятежная, словно греческая статуя. Незыблемая, и казалось, будто рядом с ней словно время остановилось. — Карэн, — тихо произнес мальчик, ощущая на губах подступающую горечь слез. — Прости. Она даже не дрогнула. Вместо этого тяжело вздохнула, сгоняя с себя морок дурных мыслей, а после обернулась к нему. — Я не сомневалась в тебе. Чарльз не отводил взгляда от Карэн, от ее необычных глазах, которые лучились материнской теплотой и лаской. На ее губах играла мягкая улыбка. Чарльз сделал шаг навстречу, порываясь обнять Карэн, но замер на половине пути. Она покачала отрицательно головой, моментально отрезвляя мальчика. — Лучше присядь рядом, — указала она на притоптанную кем-то до нее траву. — Я знала, ты придешь. Ты умный мальчик, Чарльз. Поверь, я знаю, о чем говорю. И никогда не пропадешь. — Знаю, — смущенно согласился он. — Уверена, плохих людей ты чувствуешь за версту. Утвердительный кивок стал ей ответом. Сколько плохих людей каждый день проходили мимо него, сколько мыслей он прочитал ненамеренно. Способности стали его проклятием, с которым он почти научился жить. — Ты хорошая. Карэн громко рассмеялась. Но этот смех не был обидным, скорее нервным. — Отнюдь, Чарльз. В этом мире нет безгрешных людей. Даже я, тем более я. Она снова не соврала, была открытой, искренней, хотя могла солгать. Но почему-то не стала. Карэн словно проверяла его, открывала темные стороны своего прошлого. Но зачем? Зачем заставляет сомневаться в ней? Он уже пришел сюда, доверившись мимолетной, еще неокрепшей дружбе. — Мама тоже плохо себя ведет, — буркнул Чарльз про себя. — Но я все равно ее люблю. — Да, твоя мама хорошая. Но строгая, — а про себя отметила. — «И потерянная». Карэн прекрасно понимала, что означали слова Чарльза. Видела, как он искал в ней поддержку и чувствовал, что она может подарить ему не только материнскую ласку, но и была способна избавить его от некоторых детских кошмаров. Шарон Ксавье не могла дать того же сыну ввиду сложного характера, не обладала должной эмпатией. И это сказывалось на Чарльзе, который, хоть и не показывал, но ждал поддержки именно от родной матери. Он был слишком мал, чтобы понять простую истину: Шарон любила его, но по-своему. — Строгая, но папа был строже, — признался мальчик печально. — Надеюсь, он вернется. «Не вернется», — не стала озвучивать вслух Карэн свои мысли. Все в доме семейства Ксавье кричало о горечи утраты. И поведение Шарон, ее потухший взгляд, некая дерганность движений и апатичность очень бросались в глаза. Дому не хватало крепкой, хозяйской руки, не хватало слуг, которых прежде было достаточно, чтобы содержать дом в чистоте. Шарон ушла с головой в работу, старательно избегала маленького Чарльза, любыми способами пыталась скрыть от него свои мысли. Карэн не сомневалась в том, что Шарон двигали добрые побуждения, но избегать такого ребенка, как Чарльз — было чревато. — Знаешь, но иногда я тоже бываю строгой, — перевела тему Карэн, забавно скуксившись и поправив оборки шерстяной юбки. — Настоящая ведьма с метлой, если меня разозлить. От хмурого лица Чарльза не осталось и следа. Он, без малейшего стеснения, рассмеялся. — Настоящая ведьма! — она приподнялась, намереваясь схватить заливающегося смехом мальчика. — Спасите! — принял Чарльз правила игры. Он ловко увернулся от призрачных рук, и, не прекращая смеяться, побежал вниз по цветочному склону. — Раз так, то… Карэн быстро стянула с ног черные туфли-лодочки, откинула их в сторону, и босыми ногами побежала вслед за Чарльзом. Беспокойство и чувство одиночества куда-то упорхнули. «Возможно ли?.. Карэн захотела остаться здесь, рядом с ним. Его энергия, проницательность не оставили женщину равнодушной. …Из это дружбы что-то да выйдет»