Кто ты, Карэн Дженсен?

В какой момент Карэн стала частью семьи Ксавье, их незримым ангелом-хранителем? Когда нарушила данное себе обещание не привязываться? Когда Чарльз стал ей таким родным? Она не знала. Карэн просто осталась рядом с ним, идя на поводу у чувств и эмоций, о которых, прибывая в вечном сне, давно позабыла. Чарльз стал для нее необыкновенным открытием — он был удивительным во всех смыслах мальчиком. Умный, старательный, очень внимательный к мелочам. Его природная любознательность, открытость и проницательность поражали. Чарльз буквально схватывал всё налету, поэтому с ним было легко найти общий язык. Иногда Карэн, оставаясь наедине на своими мыслями, сравнивала его с другими детьми, которых ей приходилось видеть во время войны. Юношам с малых лет прививали патриотизм, поэтому они вырастали крепкими, морально устойчивыми, сильными и свободолюбивыми. Кто-то грезил войной, кто-то стирал костяшки в уличных бруклинских драках. Молодые люди по своей воле уходили на войну. Но вот Чарльз мир видел совсем иначе. Он был исключением из правил и был тем, что мечтал добиться мира не кулаками, а словами. Чарльз не хотел войны и понимал больше обычных детей его времени, не гнался за иллюзиями. Возможно, потому что знал, что под ними скрыто? Карэн уже месяц неустанно наблюдала за семейством Ксавье, очень внимательно, подмечая каждую важную для нее деталь. Будучи бесплотным призраком, она спокойно спускалась в столовую и, ловя на себе хитрый взгляд мальчика за обедом или ужином, улыбалась ему в ответ. Вечерами, когда они оставались одни, Карэн перед сном рассказывала Чарльзу сказки, собранные со всех уголков мира. И он слушал ее с упоением, не пропуская не единого слова. Он умел слушать. Впервые за долгие годы скитаний Карэн не чувствовала одиночества. Ее душа тяготела к этому месту, к этим людям, и, особенно, к этому необычному мальчику. И в благодарность Карэн отдавала ему всю свою любовь, которой только могла поделиться. Она стала его покровителем, наставником и, возможно, первым другом. Карэн потерялась во времени, обучая Чарльза, и под ее началом он начал делать заметные успехи в контроле своих сил, которые оказались даже сильнее, чем она предполагала. Мальчик был удивительно талантлив для своего возраста. Отличная память передалась ему от отца, а бойкий, даже бесстрашный характер он получил от матери. — Такой дар всегда пробуждается рано, — спокойно, задумчиво пояснила Карэн. — Но твои силы, они точно не сверхъестественные, не дарованные. Не проклятие или что-то в этом духе. Твои и ничьи больше. Чарльз понимающе закивал. Он внимательно изучал спокойное лицо Карэн, стараясь найти брешь в ее словах. Наставница была крайне осторожна в общении с ним, зная, что Чарльз с легкостью распознавал любую сказанную ему ложь. — Исторически сложилось, что таких особенных людей как ты называют мутантами. Мир меняется, пытаясь подстроится под новый виток эволюции, который не заметен простому обывателю. В людях постепенно пробуждаются особые гены. Это происходит спонтанно. Кто-то открывает в себе способность управлять льдом, кто-то огнем… Можно перечислять до бесконечности. Карэн не сводила холодного, непроницаемого взгляда с мальчика. «Но, к сожалению, такой дар имеет большую цену», — мысленно добавила она, не меняясь в лице. — А много таких людей, как я? — уточнил вкрадчиво Чарльз. — Мне приходилось видеть с десяток таких ребят, как ты. Кто-то младше, кто-то старше, — спокойно добавила она. — С твоим талантом распознать мутанта будет не сложно. — Значит, я смогу найти себе друзей? — Друзья… — протянула Карэн. — Чарльз, если только ты будешь полностью доверять этому человеку. Есть ситуации, когда лучше скрыть наличие дара даже от своего, грубо говоря, «сородича». Особенно, сейчас, во время войны, когда таких детей используют как живое оружие или пушечное мясо. Чарльз умолк и стыдливо опустил глаза, но не обиделся. Считать эмоции мальчика больше не составляло для Карэн особо труда. Чем больше он контролировал свои силы, тем сильнее открывался миру. Чарльз постепенно начал сближаться с соседскими мальчишками, с которыми раньше избегал общения и не решался начать разговор. Он больше проводил времени с родной матерью, которая постепенно замечала положительные изменения в сыне. Шарон не могла нарадоваться тому, как, постепенно, день ото дня, сын менялся. Он перестал сторониться ее, не смотрел задумчиво-осуждающе. Чарльз больше улыбался и чаще напрашивался гулять вместе с ней в особо людные места, которых раньше избегал. Он больше не боялся. Благополучие семьи Ксавье, на этот краткий миг, стало для Карэн главным приоритетом. Она старалась не вмешиваться в ритм чужой семьи, но в тоже время не могла оставаться совсем безучастной. Она хотела знать буквально все, что было связано с этим маленьким мальчиком, и старалась отдать как можно больше, чувствуя, как дрема постепенно перетекала в стадию глубокого сна. «Мое время скоро придет», — задумчиво наблюдая за читающим вслух Чарльзом, печально заметила Карэн. Чем ближе подбирался глубокий, беспробудный сон, тем отчетливее она замечала изменения в собственном астральном, призрачном теле. Карэн эмоционально выгорала, ее чувства, желания незаметно тлели, становились менее очевидными и яркими. Сон искажал ее реальность, путал мысли. Но Карэн боролась, стараясь продлить это затянувшееся мгновение. Она не хотела уходить. Не сейчас… «… Ещё чуть-чуть». Ей нужно было точно знать, что с Чарльзом всё будет хорошо. Что ни война, ни плохие люди не испортят ему жизнь. Карэн искренне надеялась, что проснувшись, возможно, через столетие, она не пожалеет о своем выборе и о том, что не защитила его. Что не смогла повлиять на его будущее. Впервые ей было так страшно, ведь она не знала его дальнейшей судьбы. Но была уверена — ему будет отнюдь не просто. Но сейчас перед ней сидел обычный ребенок. И даже в это тяжелое, военное время он не терял оптимизма. Он учился уступать и постепенно сближался с матерью. Он не останется один. — Чарльз, — задумчиво обратилась к нему Карэн, отвлекая от чтения книги. Бережно отложив книгу в сторону, мальчик медленно обернулся к Карэн. — Пора спать? — уточнил он, обращая внимание на стрелки часов, еще не перевалившие за полночь. — Нет. Просто. Нет, ничего, забудь. Чарльз насупился. Он давно это заметил — Карэн постепенно менялась. И если по лицу он не мог определить ее тревогу, то слова говорили сами за себя. Она исчезала, но при этом продолжала его трепетно оберегать. — Нет, — упрямо отчеканил Чарльз. — Тебе плохо, Карэн? Ты не должна быть здесь? В ответ она покачала головой. — Я не привязана к месту, как к таковому. И мне не плохо, скорее, — она тяжело вздохнула, решаясь поведать ему свою тайну или нет. «Через несколько лет он не вспомнит обо мне. А если вспомнит в сознательном возрасте, то спишет мое появление на свою богатую фантазию. Воображаемый друг, не такая уж редкость», — логично предположила Карэн. — Чарльз, — протянула она, присаживаясь рядом. Карэн уютно устроилась рядом с мальчиком и осторожно положила свою белую, призрачную ладонь поверх его. Маленький жест говорил о многом. Она так хотела сжать эти маленькие ручки, подарить ему тепло, внушить спокойствие. — Это сложно. — Я пойму. Чарльз был удивительно упрям. «Лучше сейчас, чем…» — Я не хочу тебя обманывать и юлить, — призналась она честно, стараясь в свои слова добавить как можно больше чувств. — Это не болезнь, а обычный, восстанавливающий сон. С точки зрения человека, наверное, это странно, но для меня это — вполне естественно. Он может длиться годами. — Но люди не могут так долго спать! — протестующее заметил Чарльз, хотя давно догадывался о ее необычном происхождении. — Но я не человек, — призналась Карэн. — Я бы хотела тебе рассказать больше. Но меня сковывает обещание, нерушимая клятва верности. — Совсем-совсем нерушимая? — Совсем. И если бы я даже захотела, то не стала бы нарушать данное мной обещание. Ведь от некоторых слов, порой, зависит целый мир. В словах Карэн он не почувствовал и грамма лжи, она говорила с ним откровенно, ничего не тая. — Но ты ведь проснешься? — уточнил он тихо, встречаясь с ее нечитаемым взглядом. — Проснусь. — Это хорошо, — грустно ответил Чарльз, пытаясь выдавить из себя улыбку. По щекам предательски заскользили горячие слезы. — Извини, я, — начал оправдываться он, пряча взгляд. — Карэн, но ты же вернешься? — Не могу обещать, — коротко ответила она. Карэн не хотела давать ему надежду, стимул искать с ней встречи. — Значит, не вернешься, — ответил за нее Чарльз осуждающе. — Прости меня. Последний раз Чарльз так сильно плакал, когда отец уходил на войну и клятвенно уверял, что вернется с победой. Он обещал присылать письма, и не обманул. Каждый месяц мама исправно приносила письма от отца, вручала сыну и сразу же шла за бутылкой виски. Но что, если Карэн исчезнет? Она больше не сможет быть рядом с ним. Она не вернется. — Чарльз, — окликнула мальчика Карэн. — Я разделяю твою тоску, но поверь, услышь меня. Ты не останешься один, твой мир не зацикливается на нашей дружбе, на нашем общении. Мир безумен в своем многообразии. — Но. — Выслушай меня! Чарльз, ты не останешься один. Я знаю, что ты способен различать ложь, и чувствуешь, что я тебе не лгу. Рано или поздно твоя семья станет больше и ты забудешь обо мне, не сразу. Расставания и встречи никогда не проходят бесследно, они дарованы кем-то свыше и не происходят просто так. Впервые Карэн говорила так пылко и эмоционально. Чарльз пораженно взглянул на свою наставницу, замечая то, как задрожали ее губы, как волнительно она смотрела на него. Ее необычные голубые глаза ожили всего на мгновение. — Я тебя не забуду, Чарльз. Ты замечательный мальчик с прекрасным, добрым сердцем. Умный и любознательный. Она приблизилась к нему и по-матерински ласково провела ладонью по раскрасневшейся щеке рукой. Эти маленькие жесты были важнее слов. Чарльз не мог чувствовать ее тепла, но этого и не нужно было. Фантазия дорисовывала прикосновения, мягкие и осторожные. Чарльз замер в нерешительности, теряясь в эмоциях. Искренняя улыбка наставницы, забавные ямочки на её щеках и лучащиеся материнской любовью глаза обезоруживали. Мальчик не сразу понял, как перестал плакать. — Вот, — не меняясь в лице, прошептала Карэн. — Я знала, что ты меня услышишь. — Я буду скучать. — Я тоже, — грустно согласилась она. Этот ночной разговор дал новый виток их необычной дружбе. Чарльз всё свободное время проводил со своей наставницей. Он пытался уловить каждый жест или слово, замечал редкую улыбку на ее призрачном лице. Карэн старалась показывать эмоции, но чем ближе приближалось забвение, тем отчетливее она боролась с пустотой внутри. Мучительно долгий, но вместе с тем счастливый год отмерила им судьба. Чарльз рос вместе с Карэн, старательно учился у нее. Тихими вечерами, когда они оставались одни в доме, юный Ксавье приносил пластинки из комнаты отца и запускал патефон, чтобы порадовать Карэн. И в эти редкие моменты она казалась по-настоящему живой, настоящей. Когда пластинки заканчивались, наставница пела странные, необычные песни на незнакомом ему языке. Ее голос был крайне необычным, а песни отличалось от всего, что ему приходилось слышать до этого. Карэн оставалась для Чарльза нерешаемой, сложной, но притягательной загадкой. Кем она была на самом деле? Откуда пришла? Она ведь знала о мире буквально всё! Словно прожила тысячу лет. Она не была человеком, но и мутантом тоже. Так кто же она? День за днем, месяц за месяцем. В какой-то момент он перестать искать подвох. Карэн была больше, чем подруга. Она стала его незримым ангелом-хранителем, его маленьким секретом. Карэн исчезла летом 1942 года, глубокой, пасмурной ночью. Она растворилась в золотых искрах над кроватью спящего Чарльза, так и не закончив свой рассказ.