***
Чонгук, пребывая в самом ужасном расположении духа, вплывает в кабинет едва только часы показывают девять утра. Он ушёл вчера из отдела достаточно поздно, времени на сон осталось всего ничего, ещё и не спалось толком. Какой-то зомби-апокалипсис снился. Меньше всего на свете он ожидал увидеть в кабинете мажора, который что-то там опять чиркает в своём блокноте. Но вот, сидит в кресле, одну ногу под себя засунул, пачкая обивку. Надо же, пришёл раньше всех. — Почему ты опять без формы? — сипло тянет Чонгук, он всё ещё не до конца проснулся. — И тебе доброе утро, — засранец даже не оторвался от своего блокнота. — Не тебе, а «вам», — плюхаясь в своё кресло напротив этого белобрысого недоразумения. За прошедшие дни Чонгук уже привык к неформальному общению, отсутствию жилетки и всему, что Тэхён нарушает, просто нет уже сил спорить, всё равно этот баран упёртый невозможно. — Мечтай. — Кельвин, не выводи меня. Тэхён громко цокает языком, кидает карандаш на стол, трёт лицо руками и поднимает на Чонгука красные глаза. — Уважаемый следователь, пожалуйста, не ебите мозг с самого утра, я вам ещё не успел ничего плохого сделать. И меня зовут Тэхён. Ким Тэхён. Можно Тэ. Можно Тэтэ. Можно детка. Можно папочка. Как угодно можно, только не Кельвин, блять. Чонгук внезапно разражается искренним хохотом, Тэхён залипает, понимая, что за эти недели, что он работает в полиции, это первый раз, когда он слышит смех Чона и видит вот такую вот открытую улыбку. Даже желание портить настроение пропало совсем. — Ты не укуренный хоть, а то глаза красные? — Смешно тебе? Нет, не укуренный, просто плохо спал. — Реально смешно, — успокаивая дыхание, бормочет Чонгук. — Детка, ты не мог бы сходить в кафетерий за кофе, я не успел утром заехать. Я без него умру. — Пользуешься служебным положением, Чон? — Как быстро мы снова перешли на «ты». Да, Ким, пользуюсь, денег дать? — Нет уж, спасибо, горячо любимому начальнику на кофе, так уж и быть, наскребу, — где-то глубоко внутри боясь спугнуть момент устанавливающегося контакта и искреннюю радость на этот счёт. Наконец-то хоть что-то с мёртвой точки сдвигается. Заполучить расположение следователя почему-то очень хочется. Ну так… чисто для поднятия самооценки. — Мне любой с сахаром, — долетает уже в спину. Когда Тэхён, пройдя все круги ада и отстояв очередь в пропахшем жирными пончиками кафетерии, возвращается с добытым капучино, весь отдел уже в сборе. Юнги что-то печатает, Мейцо роется в бумагах, Чонгук сосредоточено что-то разглядывает на фото. — Вот, держи, — водружает на его стол ароматно дымящийся стаканчик. — О, спасибо большое, а себе чего не взял? Попил бы сладкого, взбодрился. — Я не люблю кофе. И сахар вообще не переношу. Тэхён уже направляется к своему столу, а потому не замечает, как приоткрылся в удивлении рот Чонгука. Потому что вообще-то последние пару недель, как Тэхён примкнул к команде, Чонгук каждое утро приносил четыре стаканчика кофе вместо привычных трёх. С сахаром. Ну потому что они тут все его пьют. Одинаковый. И Тэхён его пил. Каждый раз благодарил, выпивал и выкидывал пустой стаканчик. И где подвох? Что значит не переношу? А почему пил тогда? Начать задавать вопросы не даёт откуда-то взявшееся смущение, почему-то не хочется Чонгуку об этом говорить, когда рядом остальные парни. Ну, и Юнги естественно: — Эй, а почему нам не взял? Чонгук нам всем каждое утро приносит, а ты только ему одному. Нечестно. — Иди в жопу, он попросил, я принёс. Больше не пойду, там шоколадом воняет, меня тошнит. — От шоколада? Ты беременный? — Первая заповедь молодого юмориста: шутки про тошноту и беременность — моветон. Мейцо прыскает, на что Юнги отвечает взглядом, полным праведного гнева, и с воплями отправляет предателя за кофе, а Тэхён снова усаживается за стол, продолжая выписывать имена греческих богов и их атрибуты. Пока что ничего яснее не становится. Но Тэхён отчего-то уверен: что-то в этом есть, нужно только выписать их все и копнуть поглубже. Все описания, упоминания, животных-партнёров и прочее. И будет ответ, не может не быть. — А фотки с посланиями все на доске, да? — поднимает взгляд и понимает, что Чонгук, кажется, смотрел на него всё это время. Склоняет голову набок вопросительно. — Да, а что, у тебя есть предположение об их смысле? — Пока нет, но к концу дня, возможно, появится. — Серьёзно? — Это просто догадка, я ничего не обещаю. — Ну, учитывая, что у нас почти глухарь, любая догадка пригодится. Ты как? Не поплохеет смотреть? «Такая себе у вас забота» Тэхён закатывает глаза и, цокнув, подходит к доске, быстро записывает, что изображено, зарисовывает и уходит обратно, тщательно пытаясь скрыть, насколько сильно мутит от такого. Не подозревает, правда, даже, что побелевшие губы выдали его с головой. Он всегда был таким впечатлительным? Не замечал за собой. Спустя два часа Тэхён по праву решил, что уже может носить звание магистра греческой мифологии, если есть, конечно, такое вообще, а ещё через несколько часов, кажется, нашёл что-то, и это заставило сердце болезненно трепетать. А вдруг он прав? А вдруг он, Ким Тэхён, поможет разгадать эту загадку? За окном давно сгустились сумерки, от темноты, которая упадёт на землю, как только солнце окончательно скроется за горизонтом, отделяют последние десять минут. В кабинете невозможно тихо, Юнги и Мейцо уже ушли домой. Тишина нарушается только клацанием клавиатуры Чонгука, он сам, потирая периодически глаза, читает какие-то статьи о детском доме, в котором воспитывался первый убитый. — Есть! Чонгук вздрагивает и отрывается от экрана. — Что такое? — Можешь подойти, пожалуйста? — бормочет Тэхён, не отрывая взгляд от своего исписанного за день блокнота. — Подойди сам, мне лень. — Чонгук, ну пожалуйста, — голос какой-то странно тихий, интонация странная, ни тени привычного пафоса. Чонгук тяжело вздыхает и с кряхтением подкатывается в кресле к столу Тэхёна. — Ну, что там у тебя? Тэхён молча подталкивает к нему блокнот с исписанными страницами, отгибает ненужную и красным маркером обводит слова «факел» и «коршун», написанные размашистым, но красивым почерком. Чонгук хмурит брови, соображая, к чему бы это всё, наклоняется ниже. Тэхён осторожно тыкает в слово «Арес», обводит слова «богиня-медведица» и «стрела», подчёркивает «Артемида». И до Чонгука доходит, что тот пытается ему сказать. — Это… — Это бог и богиня из основного пантеона греческих богов, бог войны и кровопролития Арес, его символы — коршун и горящий факел, есть ещё другие атрибуты, но нам подходит только это. Ну и Артемида, богиня охоты, её ещё иногда изображают, как богиню-медведицу. — С первым понятно, но второе как-то размыто, стрела может быть у кого угодно… — Да, я тоже так подумал и поэтому так долго сидел, — Тэхён поворачивает голову вбок — Чонгук сидит совсем рядом, смотрит в глаза, внимательно слушает, и он пытается запомнить этот невозможно охуенный момент основательно. Это его шанс. — Помнишь, что было рядом со вторым трупом? — Цветы и дохлые кролики… — А Артемида, повторюсь, богиня охоты и плодородия. — Чёрт, Тэхён… — Чонгук зарывается пальцами в волосы, притягивает поближе блокнот и внимательно читает каждую запись. — Всего двенадцать богов? — В основном пантеоне да, но есть ещё куча других разных, и полубоги, и герои, и титаны, а эти двое стоят вообще в конце основного списка, то есть они даже не первые. Пока что у меня из догадок по поводу последовательности только алфавит. Если на греческом читать, или на латыни, или на английском даже, их имена будут стоять первыми по порядку. Это либо даст нам возможность понять, каким образом будут убиты следующие жертвы, либо поможет найти последовательность этого всего, и я не знаю… это как-то должно быть связано, я клянусь, у меня прям предчувствие, они же даже убиты необычно и не одинаково. Один с помощью кровопускания и вот это вот всё… второй стрелой, понимаешь, Чонгук? — Успокойся, Тэхён, ты перевозбуждён, — Чонгук опускает руку ему на плечо и слегка сжимает пальцы. Тэхён из-под чёлки наблюдает за эмоциями на лице. — Я не спорю, то, что ты нарыл, может оказаться полезным делу, возможно, в этом и кроется суть, возможно, мы кого-то сможем спасти, когда поймём, как этим оперировать. Помимо всего прочего ты проделал огромную работу, я не представляю, как ты до этого додумался, потому что сколько бы мы с парнями ни вводили в поисковиках запросы, пытаясь выяснить, символами чего могут являться нарисованные знаки — вариантов было дохуя и больше, и никакой закономерности. Так что, скорее всего, ты прав, но не забывай, что это также может оказаться простым совпадением. Нужно мыслить шире, не зацикливаться на чём-то одном, но твои догадки я буду иметь в виду. Как ты вообще к этому пришёл? — У меня просто было ощущение, ещё когда вы с Юнги первый раз рассказывали про послания, что это что-то знакомое. Я читал эти ебучие мифы, когда был маленький, видимо, в голове что-то осталось. А вчера мне просто что-то вкинули мимоходом, и я сразу зацепился. Чонгук, — Тэхён и правда был перевозбуждён. Он был уверен, что прав, и гордость за себя и свою смекалку била через край. — Когда из четырёх вещей совпадают две — это совпадение, три — пугающее совпадение, а четыре… это уже закономерность, понимаешь, Чонгук? — возможно, он немного сам на маньяка похож сейчас, придвигаясь к Чонгуку всё ближе и ближе и заглядывая в лицо в стремлении быть услышанным. И, возможно, именно в момент, когда чужое дыхание теплом осело на губах, Чонгук внезапно опомнился, осознал, что непозволительно близко это всё происходит, слишком уж мало пространства сейчас между начальником и подчинённым. Он отстраняется, увеличивая дистанцию до приемлемой. — Да, Ким, ты прав. Ты отлично поработал, завтра нужно будет обязательно обсудить это с остальными ребятами… и будем держать это в голове. Нужно посмотреть всевозможные закономерности… ну, знаешь, нумерологию, мифы, где эти боги могут пересекаться. Поймём последовательность и, ты прав, будет проще предсказать следующие шаги убийцы. Я во всём этом вообще очень плохо разбираюсь, но будем искать. И это лишний повод тщательнее копать в прошлом второй жертвы. Это может быть напрямую связано с истфаком… Давай подумаем об этом завтра, ладно? Сейчас уже пора по домам. — По домам? — Да, сворачиваемся, — Чонгук подмигивает, поднимаясь с кресла и оттаскивая его к своему столу. — Домой, мажор. — Мажор… я, что бы ни делал, всё равно останусь для вас всех просто «мажором», правильно? — В смысле? Ты вроде бы неплохо влился в коллектив… — Я не об этом. — Тогда я не понимаю, о чём ты. — Проехали. Пару минут Чонгук молча наблюдает за Тэхёном. Тот раскладывает всё, что раскидал за день на столе, по местам, а потом подхватывает с дивана ключи от машины, накидывает кожанку и выскальзывает за дверь, шепнув напоследок «пока». И Чонгуку понятно, в общем-то, что он чем-то Тэхёна обидел. Тот всем видом это показывал. Только чем обидел — непонятно. Где что не так сказал? — Пока…***
— …вот как-то так. Есть множество всевозможных вариантов, в которых эти боги могут пересекаться. Если есть какая-то система, то, я считаю, как бы стрёмно ни звучало, что пока не появится ещё одна жертва, определить последовательность будет сложно. Идти по алфавиту — следующими могут быть Аполлон, Афродита, Афина или Аид, если переходить к следующей букве, то это могут быть Гера, Гестия, Гефест или Гермес, дальше Деметра или Дионис. И это только основной пантеон. Я перебрал все варианты с буквами. Есть ещё вариант с цифрами. Там всё запутаннее, но если присуждать каждому богу определенное число, то в системе Пифагора Арес и Артемида будут иметь соответственно цифры один и два. Третьим в этой системе идёт Гермес. — Охуеть… — тихо выдыхает Юнги. — Нет, я правда в шоке, ты пиздец заморочился, я бы хрен додумался до такого. Но… — поднимает указательный палец вверх, молчит пару секунд. — Офигенно, если все эти послания — это действительно то, что ты вывел. Круто будет понять, к чему вся эта хуебесия с рисунками и словами. Но, если честно, я не совсем понимаю, каким образом это может быть нам полезно. Типа… как нам это сейчас использовать? Основная наша цель — найти этого психопата. Правильно? — Правильно, — внезапно встревает Чонгук, который последние пятнадцать минут, пока Тэхён сначала сбивчиво и неловко, а потом все увереннее и увереннее рассказывал о своей теории, молчал и присматривался, борясь со странным ощущением, что тот взялся из ниоткуда и стал синонимом слова «озарение». Чонгук много думал накануне, и пришёл к выводу, что теория мажора выглядит… правдоподобной. — Если поймём, в какой последовательности идут убийства, мы, посмотрев характеристики богов, сможем понять, каким способом планируется убить следующую жертву. Я ознакомился с этим вчера вечером, когда Тэхён рассказал мне о своих догадках, и понял, что всё достаточно логично. Арес бог войны и кровопролития - первую жертву зарезали и пустили кровь. Видишь логику? — он дожидается ответного кивка Юнги и продолжает: — Вторую жертву убили из арбалета. Артемида — богиня охоты, которую по большей части описывали и изображали с луком в руках. Нужно проанализировать весь список богов, разобраться, богами чего они являются, почитать мифы. Также я считаю, что если мы начинаем разрабатывать эту версию, убийцу нужно искать в прошлом второй жертвы. Думаю, это университет. Исторический факультет. Что-то случилось тогда с кем-то, раз сейчас этот кто-то открыл такую изощрённую охоту. — Нужно смотреть студенческий состав всех групп того года и, может, ещё курсы старше и младше. Искать людей, которые пересекались с жертвой, опрашивать их всех и копать на предмет возможного насилия. Не может человек убивать просто так, должно было что-то случиться, — добавляет Тэхён. — Неплохо для мажора, да? — подаёт голос молчавший до этого Мейцо. — Но я не думаю, что всё настолько сложно, эти символы могут быть символами чего угодно. Как и способы убийства, это может оказаться совпадением. К тому же первая жертва к истфаку КНГУ никакого отношения не имела. Я, конечно, не следователь, и даже ещё не полицейский, но мне кажется это странным, я не верю во всю эту ерунду с богами. — Отвергаешь — предлагай, — на удивление спокойно говорит Тэхён. — Не умничай, твою версию выслушали, у меня нет права на собственное мнение, отличное от твоего? — Эй, чё началось? — вклинивается в разговор Юнги. — Прекратили все! — внезапно жёстко бросает Чонгук. — Этим делом уже интересуются члены правления, ещё пара трупов без единой зацепки, и всё зайдёт слишком далеко. Мы перерыли горы информации, но нигде не было совпадений больше двух из этих символов. Здесь совпадают четыре, плюс способы убийств, плюс возможная зацепка с университетом. Столько очевидных совпадений просто не бывает, и помимо всего прочего напоминаю, что на данный момент эта версия хотя бы немного объясняет происходящее, а потому заслуживает внимания. И с этого дня мы начинаем её разрабатывать. Приказ понятен? — Окей, но это огромный пласт информации, плюс-минус три курса, по две группы. Даже с учетом того, что это не самое популярное направление в университете, может набежать почти сотня человек. Убитый закончил учёбу почти пять лет назад, отследить возможные конфликты и прочее будет пипец как сложно, опросить нужно будет охренеть какое количество человек… — Прекрасно, тогда почему мы сидим и пиздим, когда нужно начинать? Говорю сразу, в зависимости от объёма работы будет уменьшаться количество выходных. В наших же интересах раскопать всё побыстрее. Это понятно? — Да, — раздаётся нестройный хор голосов. — Тэхён, ты продолжаешь прорабатывать свою версию с богами, выписывай все характеристики и попробуй предположить, какие могут быть виды убийства. Я, помимо всего прочего, буду стараться тебе с этим помогать. Юнги, на тебе информация по студентам тех лет. Мейцо, раз уж ты так негативно настроен, ищешь всё, что связано с детским домом, работой. И информацию о любых других взаимодействиях первой жертвы с окружением. Всем всё понятно? — Понятно, — пожимает плечами Тэхён и направляется к своему столу, видимо, немного расстроенным, что не все его гипотезу приняли с восторгом. — Хорошо, я пойду доложу Намджуну. Тэхён, хочешь пойти со мной? — Я? — Он? На лице Тэхёна удивление и непонимание, на лице вторившего ему Мейцо праведный гнев буквально. — Ну да, твоя же теория. Если хочешь представить её сам, то пойдём. — Я… спасибо, но, думаю, ты и сам нормально сможешь рассказать, я не пойду, — Тэхён прячет улыбку. Вот и признание. Не так уж долго пришлось стараться. Ради ли самооценки он заходит так далеко? Тэхён уже не уверен. — Ну хорошо.***
Не так давно началась его учёба. Он учится бесплатно, получив квоту от государства, старается на парах, верит в то, что окончит универ с отличием, найдёт хорошую работу, а рядом обязательно будет любимый человек. Не повезло с родителями, не повезло с друзьями, повезёт в любви. Не может всю жизнь не везти. Он просыпается рядом с человеком, которого по праву может назвать своим парнем. Они много целовались накануне, у него опухли губы, вся шея в красных пятнах засосов, и ему так хорошо от этого. За всё время, пока они вместе, у них даже был два раза секс. Ему было больно и первый раз, и второй. Больно, но терпимо, потому что тот, кто пусть и втайне, зовётся его парнем, любит его сто процентов. И пускай Дживон не говорит ему милых вещей, пускай на людях они ведут себя, словно незнакомцы. Пускай. Это всё частности. Они вместе уже две недели. Две недели ощущения собственной нужности. Необходимости. Никто не знает о его счастье, о том, что самый одинокий и забитый мальчик во Вселенной теперь счастлив, любит и любим. Может, это не любовь, ведь она не берётся из ниоткуда и так быстро, но он на деле и не знает, что эта ваша любовь такое, а потому тепло — и ладно. Главное, что нужен. Он так долго охотился за этим странным зверем под названием «привязанность». И вот наконец его охота, кажется, окончена. 12.11 Артемида Вечно юная богиня охоты, плодородия и целомудрия. Дочь Зевса и Лето, сестра-близнец бога Аполлона. Является хранительницей леса, культовое животное — медведица. Образ Артемиды в греческой мифологии является двойственным, что является символом дуальности мироздания и говорит о том, что у богини, как и у всего сущего, есть две стороны: светлая и тёмная. Светлая Артемида является девственной и защищает целомудрие, тёмная Артемида является олицетворением неконтролируемых стихийных сил природы.***
— Итак, раз я такой пиздатый, — разводит руками Тэхён и встаёт, привлекая внимание, — и нашёл над чем нам в ближайшее время работать, то, может быть, сейчас отдохнём? Так-то уже… — смотрит на часы, кивает утвердительно, — полвосьмого вечера, рабочий день заканчивается, почему бы не сходить выпить? Потом работы много предстоит, не поотдыхаешь. Найдём где-нибудь какой-нибудь барчик, м? Обмоем версию, так сказать, расслабимся. — Не у тебя ли проблемы с алкоголем? — Мейцо, блять, не хочешь — не иди, сходим с пацанами, посидим нормально без твоего негатива. И я без глупостей, у меня мало бабла, бухать сильно не буду. Тем более я две недели уже работаю и не пью. — Я за, во-первых, Тэхён отлично поработал, и нам есть, что отметить, во-вторых, лично мои недомолвки с ним вроде решились, и за это тоже грех не выпить, — улыбается Чонгук. — И я за, погнали. Тэхён влился в коллектив, бухнуть, чтобы закрепить — святое. — Хрен с вами, пошли, — закатывает глаза Мейцо. — Я ещё Чимина позову и Хоби. — Хоби — это… — Судмедэксперт, Тэхён. Заебал, когда ты всех запомнишь? — Блять, его вроде Хосок звали, я Чимина зато помню, он в библиотеке работает. — Тэхён… это архив, Тэхён, тут нет библиотеки, — шёпотом, слышным всем, подсказывает Юнги. — Ну, все же поняли, о чём речь. Я вообще гений, как можно к таким мелочам придираться? — Ой, завали, гений, ещё непонятно ничего, а ты уже всё, пиздец гений. И Тэхён чувствует, как расцветает в душе новое приятное чувство. Сначала у него живот сводило от предвкушения, когда он только начинал читать про богов, подозревая, что что-то да найдёт, потом ему до трясучки не терпелось рассказать всем о том, что он всё-таки нашёл кое-что интересное. И вот теперь с головой топит во всеобщем признании. Тэхён обожает внимание. А ещё Тэхён теперь, видимо, обожает вот этот чонгуков взгляд, которым тот на него смотрит сейчас. Там море одобрения, тепла, Чонгук будто бы глазами пытается сказать: «Ты молодец, я поддерживаю». А пару недель назад они на этом самом месте грызлись, как собаки. Подумать только. Тэхён, по правде говоря, на следователя заглядывается часто. Тот постоянно чем-то занят и выглядит уставшим, у него тёмные круги под глазами, а Юнги как-то обмолвился, что Чонгук работает без отпуска уже полгода. У него определённо красивое тело, над которым он, наверное, усердно работает или работал, потому что невозможно быть таким стройным и подтянутым, не делая ничего. Непонятно, где этот человек ещё и на спорт силы находит. Чонгук выглядит не старше, чем Тэхён, у него красивые чёрные волосы, они недлинные и не особо скрывают сексуальный андеркат. Глядя вот на таких парней, Тэхён только рад повторять себе что-то вроде «ух, сука, я такой гей» и, разумеется, «жаль, что он нет». Хотя Тэхён вообще не из робкого десятка, он долго мучить себя неизвестностью не собирается и сегодня планирует спросить у Чонгука, когда тот напьётся, как обстоят дела с ориентацией. Или как с желанием кое-что попробовать с одним Ким Тэхёном. Вдруг окажется, что ориентация следователя включает в себя возможность пробовать разное со всякими Ким Тэхёнами, ну кто его знает, попытка не пытка. Сексом службу в любом случае не испортишь. Поэтому стоит, наверное, спросить прямо, алкоголь развязывает язык всем, Тэхён точно знает.***
Наверное, основная проблема Тэхёна в том, что он обожает алкоголь. Нет, начиналось всё очень хорошо. Его заново познакомили с судмедэкспертом и архивариусом. Оба оказались ребятами более чем приятными. Чимин просто очаровательно стеснительная милашка — пухлые губки, добрые глаза, потрясающий безразмерный свитер, весь такой маленький и милый, и ну такой задротик-ботан, в этих его круглых очках, что расположил к себе неимоверно быстро, и через пару стаканов светлого пива Тэхён уже вовсю сыпал сожалениями, что они нормально познакомились вот только сейчас. Хосок, он же Хоби, тоже приятный чувак, постоянно улыбается, одет во всё яркое, и просто излучает ауру добра, по нему и не скажешь, что днями-ночами трупы разглядывает. Они выбрали небольшой уютный бар, неподалёку от станции метро Йонсан-гу. Внутри темно и немного душно, на каждом столе стоит хотпот. Бар из тех, где бородатые татуированные бармены, официанты с лицом и политикой «я не буду вам прислуживать, но вы можете вежливо меня о чём-нибудь попросить, и тогда я с радостью выполню вашу просьбу». Стены отделаны камнем, деревянные столы и бра из чёрного металла повсюду. Атмосфера максимально располагала напиздошиться в хлам. Чем Тэхён, собственно, и занялся. — Нет, я вообще не понимаю вот этих вот агрессивных людей, которые дерутся в барах, — пьяно тянет он. — Ну вот нахуя это надо? — Сказал человек, которого самого к нам в отделение за драку привозили, — смеётся над ним Чонгук. — Ой, лицемер, я твой рот ебал, — тоже порядком перебрал, сказались усталость и сильное напряжение, копившиеся не один месяц. — Не ебал, зачем ты бросаешься такими словами впустую? — поигрывает бровями Тэхён. — А ты хотел бы? — А ты предлагаешь? — Ой, Ким, всё, иди нахуй. — На твой? — Снимите себе номер, — внезапно неприязненно выдаёт Мейцо. — Мне кажется, они сегодня подерутся, — бросает Чимин, придвигаясь поближе к Юнги. — Или потрахаются, — прыскает Хосок в стакан с пивом. На самом деле, атмосфера попойки была достаточно мирной. Чимин сидел и спокойно общался со всеми, постепенно переключаясь больше на разговор с Юнги, Мейцо, удивительно тихий и не негативный, спокойно давал Хосоку себя спаивать, буйными оказались только эти двое. И то потому, что у Чонгука, развалившегося на диване в похабной позе, и правда развязался язык, а у Тэхёна начало тяжелеть в штанах под пьяным взглядом блестящих глаз. Они не первый уже раз сцепляются. Сначала это были шутливые перепалки — то один подколет, то другой Кельвином назовёт… и в то время, как в крови у всех начал повышаться градус алкоголя, градус перепалок между ними тоже рос в геометрической прогрессии, и спустя два с половиной часа и несколько литров светлого фильтрованного… — А ну пошли выйдем. — А пошли! — Эй, ну не надо кулаками махать, — пытается вразумить их Юнги. — Да подожди, мы поговорим просто. И ситуация набирает обороты. Вот они выходят, пошатываясь, из бара. Вот останавливаются у входа, и Тэхён вытаскивает пачку сигарет из кармана, а Чонгук на это брезгливо морщится. И Тэхён, вскинув удивлённо бровь, убирает сигареты обратно. — Не куришь? — Нет. — А кальян? — Ну, кальян ещё может быть. Иногда. Но не люблю запах табака. — Ты хотел сказать «вкус»? — Тэхён, осмелев, подходит ближе. — Нет, я имел в виду запах, — Чонгук, как ни странно, не отстраняется. — Почему мне кажется, Чон, что мы с тобой в одной команде? — подходит Тэхён ещё ближе. — Я не командный игрок, Ким, предпочитаю вывозить игру в одного, — смотрит с вызовом, взглядом по лицу гуляет. И Тэхён понимает — да, вот оно, сейчас вот тот самый момент: алкоголь, взаимный вот этот магнитизм непонятный, который от неприязни до заинтересованности усиливался изо дня в день. «Или сейчас или никогда» — Ммм, слушай, как насчёт того, чтобы в этот раз сыграть дуэтом? — выдыхает уже совсем нагло в чужие губы. Чонгук скользит пьяным взглядом по его лицу вниз-вверх, и Тэхён почти ожидает, что сейчас оттолкнёт и скажет, мол, ты, педик, не так всё понял. Но нет, тот поднимает руку, осторожно ведёт большим пальцем по скуле, с интересом наблюдая за своими же действиями, гладит по нижней губе, внезапно слегка надавливает на чувствительную серединку, и у Тэхёна немного течёт крыша в этот момент. Он плюет на то, что они на улице, на то, что в курилке у бара они далеко не одни, на то, что это далеко не Итхэвон и рядом не гей-клубы. Осторожно приоткрывает рот, не разрывая зрительного контакта, прикусывает подушечку пальца и ведёт по ней языком. Кожа солоноватая и тёплая, и Тэхёну бы задуматься, когда Чонгук в последний раз мыл руки, но… — К тебе или ко мне? — хрипит тот, и убирает палец, собственнически мазнув им по подбородку. — К тебе.***
На пьяную голову всегда всё происходит так: слишком быстро, слишком смазанно, слишком странно наутро. Сейчас Тэхён не думает, что слишком быстро. В конце концов, у него изначально была цель предложить Чону секс. Кто знал, что тот в этот же вечер согласится и даже не возьмёт времени на «подумать». Тэхён тоже ни о чём не думает, как и всегда, когда пьян. И не будет думать. Ни когда десять минут в такси будет пожирать Чонгука взглядом отнюдь не дружеским, получая похожий в ответ, ни когда протолкнёт ему бедро между ног в лифте, впиваясь в мягкие, с привкусом алкоголя губы, ни когда тот в ответ в поцелуй прошепчет «только не кусайся», ни когда они, прерываясь на жадные поцелуи, окажутся полуголые в квартире Чона, в которой тот даже не удосужится включить свет. — Кто снизу? — Сначала душ. — Ну да, это надо. — Ты первый? — Пошли вместе. Целоваться в душе — идея плохая, вода попадает в нос и рот, но Чонгуку, кажется, плевать сейчас абсолютно, он на самом деле очень давно не пил, а сегодня выпил ну просто предостаточно. Иначе почему обычно осторожный, не сообщающий о своей ориентации непроверенным людям, потащил Кима домой, позволил целовать себя и даже — прости господи — скулил ему в рот во время поцелуев, потираясь о чужое бедро промежностью? У Тэхёна совершенно не подкачанное тело, оно вообще самое что ни на есть обычное, но красивое по-своему: подтянутое, нежные, мягкие изгибы, очень аппетитная задница, мягкий, но плоский живот, красивая шея, смуглая кожа и сексуальные руки с хитросплетениями ручейков вен. Чонгук бы дрочил на него такого, кто ж знал, что тот окажется таким охуенным без одежды? Он не то чтобы на мажора хоть когда-то заглядывался, несмотря на то, что Ким объективно симпатичный. Но в силу своей натуры далеко не традиционной ориентации порой задумывался — а такой ли тот наедине наглый, как на публике. И вот теперь выясняется, что да, очень даже. А ещё целуется охуенно. И слушает, несмотря на то, что пьян, и не делает того, чего просят не делать: не кусается, не оставляет засосов. Но целует глубоко и вырисовывает узоры языком по шее, доступ к которой Чонгук без стеснения открывает сам. Тот факт, что они пошли мыться, подтверждает только льющаяся в тесной кабинке вода, а им некогда, они просто пожирают друг друга, трогая, трогая, трогая. Без каких-либо лишних разговоров и прелюдий. Чонгук стонет. У него давно крепко стоит, упираясь в то, что у кое-кого тоже стоит уверенно. Ещё бы не пьяный дурман в голове, и было бы вообще супер. Хотя, может, именно благодаря этому дурману Чонгуку сейчас одного хочется, а потому он осторожно опускается коленями на пол, оглаживая чужие ягодицы. Тэхён не сопротивляется, закидывает голову назад, просто отдаётся моменту и губам, неожиданно сомкнувшимся на головке члена. Чонгук буквально ощущает, как Тэхёна прошивает волной удовольствия, как тот дрожит, и он осторожно двигает губами по стволу, добавляет язык, обводит им выступающие вены, и выпускает изо рта с влажным звуком. Смотрит вверх, ловит мутный тэхёнов взгляд, чувствуя нетерпеливые пальцы в своих волосах… — Тссс, не вздумай только… не надо помогать, и за волосы не тяни, — хрипло просит Чонгук, Тэхён кивает, мол, не буду, не собирался даже. А тот, послав ему томный взгляд, пошло водит его членом по своим невероятным губам, похлопывает им по языку и снова берёт в рот, теперь уже сильнее и глубже, втягивает щёки. И Тэхён понимает, что ноги становятся ватными, а сдерживать скулёж всё сложнее. Он и правда не тянет Чонгука за волосы. И не помогает, не пытается направить движения, просто иногда судорожно поглаживает по голове. Старается меньше закидывать свою голову, чтобы вода не заливала лицо, в конце концов не сдерживается и начинает постанывать. Чонгук в это время активно работает ртом и помогает себе рукой, ласкает нежную кожу уздечки, дразнит языком уретру, посасывает яички, массирует мошонку, словом, делает просто идеальный минет. Тэхёну давно никто так качественно не отсасывал, и он решает, что нужно будет отблагодарить не менее крышесносным отсосом. Иначе как ещё выразить свою признательность за то, что даже будучи пьяным, спустя десять минут этих нехитрых манипуляций почувствовал, что его накрывает. Он тянет Чонгука вверх за плечо, отстраняясь, и позволяет просто довести себя до разрядки, со стоном кончив ему прямо в ладонь, хватаясь за крепкую шею и поджимая пальцы на ногах от удовольствия. — Ебать… обладаешь, что тут ещё скажешь, — едва только снова смог говорить членораздельно. Чонгук усмехается, явно довольный результатом, и порывается выйти из кабинки, но Тэхён просто так отпускать не намерен. Он, шустро выключив воду, ловит за руку и притягивает к себе, целует по-прежнему жадно. И Чонгук в ответ обнимает за шею, отвечает, задыхаясь, и позволяет увести себя в сторону спальни. Чонгуку воздуха не хватает, видно, что заведён ужасно. Наверное, именно поэтому совсем не возражает, лишь смотрит зантересованно, ожидая дальнейших действий, когда Тэхён, добравшись до постели, отстраняется и заваливается на неё совершенно мокрым. Он устраивается поперёк кровати на спине. Манит Чонгука, рукой указывая, где именно нужно встать, и шепчет: «Иди сюда, я тоже хочу сделать тебе хорошо». Тот в ответ хмурится, но подходит, встаёт где велено. А Тэхён, чуть сместившись ближе к краю, запрокидывает голову сильнее, облизывает губы и приоткрывает рот. — Ну, давай же, — обхватывает чужие ягодицы руками, заставляя приблизиться и, не дав и секунды подумать, втягивает член в рот. Чонгук заворожённо следит за тем, как распирает изнутри чужую глотку, когда Тэхён помогает руками делать толчки, и это был бы крышесносный минет, самый глубокий из всех, что ему когда-либо делали, но… — Н-не надо, — он рвано выдыхает и резко подаётся назад. — Что не так? — недоуменно сводит брови к переносице Тэхён, вытирая пальцами слюну с уголков губ, и переворачивается на живот. — Я так не могу. — Ну же, большой злой полицейский, ты же так грозился выебать меня в рот, что не так с тобой? Почему не делаешь того, что обещал? — В пизду, не надо. Ложись спать. Чонгук уже порывается было пойти одеться, но Тэхён сквозь пелену своего усиливающегося от сонливости и усталости опьянения понимает, что наделал чего-то не того, и поднимается следом. — Эй, эй, эй, ну что я не так сделал? Подожди, — тянет Чонгука обратно, и тот усаживается в изголовье кровати. Тэхён хватает его за руку и затаскивает на кровать полностью, вынуждая прилечь, смотрит снизу вверх. — Ты просил не кусаться и не хватать за волосы, я ничего такого не делал, не причинял тебе боль. Что сейчас случилось, почему мы не можем просто потрахаться уже как нормальные люди? — Дело не только в том, что я не хочу, чтобы ты мне делал больно, но ещё и в том, что я сам не хочу причинять боль. — Мне не было больно, в целом норм, я умею такое терпеть, когда хочу доставить удовольствие. — Не надо ради меня ничего терпеть. Тэхён задумался бы над его словами серьёзно, но он всё ещё пьян безбожно. И просто хочет закончить начатое, посмотреть на лицо Чонгука, когда тот будет кончать, и уснуть уже, блять, часов так на сто. — Ладно, принцесса, хрен с тобой, можно мне закончить всё-таки? По твоим правилам и всё такое, но можешь мне помогать, если тебе вдруг захочется. Чонгук молчит, и Тэхён воспринимает молчание как знак согласия, сползает ниже, покрывая всё ещё мокрую после душа грудь поцелуями. Замечает наконец несколько татуировок, перетекающих на плечи и руки. Останавливается, всматриваясь в тёмную вязь. Чонгук наблюдает за ним из-под влажной, упавшей на глаза чёлки, а потом внезапно толкает пальцем в лоб. — Не пялься. — Почему это? — Это личное. — Я держал во рту твой член, и ты голый. — Детали. — Но я хочу посмотреть. — Как-нибудь потом посмотришь. Тэхён задумывается, пожимает плечами, мол, как скажешь. Проводит по всё ещё стоящему члену ладонью несколько раз, и принимается нежно ласкать Чонгука, размазывая капельки предъэякулята по головке. Дожидается, пока тот начнёт дышать сбивчиво и слегка толкаться в руку, а потом снова накрывает член губами, осторожно двигается, вылизывая, берёт глубоко, не так, как мог бы в нужной позе, но тоже старается, давит рвотные позывы, стараясь не показывать дискомфорт, чтобы Чонгук снова не запсиховал. Спустя несколько минут тот осторожно опускает руку на тэхёнову голову и гладит по волосам. Удивительно — не толкает вниз, не тянет, никак не указывает, что делать, просто гладит и прикрывает глаза в наслаждении. Тэхён отсасывает медленно и с оттяжкой, ровно до тех пор, пока Чонгук, сначала сжав его бока коленями, не тянет наверх. Тэхён быстро доводит его до разрядки рукой, наблюдая за тем, как тот заламывает брови, кусает губы и задыхается, низко застонав на кульминации. Оба дышат загнанно, Чонгук даже глаза не открыл, и Тэхён доволен собой донельзя. — Вот видишь, принцесса, не так всё страшно. Чонгук взбесился бы, может, из-за того, что тот его так называет, но слишком пьян и слишком устал за всё это время. — Эй, — толкает в плечо откатившегося по кровати Кима. — Одеться не хочешь? Или вытереться хотя бы? — Ммм, заебался, — тянет Тэхён и прячет лицо в изгибе локтя. Чонгук выдыхает совершенно мученически, покачиваясь, направляется в ванную за полотенцами. Подумать только: бухали все, а последствия устранять снова ему одному. Он быстро стирает с себя белёсые разводы, моет руки, потом обтирает мокрым полотенцем Тэхёна, сухим, под недовольное мычание, сушит ему волосы, накрывает его одеялом и, отправив полотенца в стиральную машину, падает на кровать без сил совершенно. На часах два ночи, Чонгуку кажется, что этот день длился вечность. А потому он проваливается в сон моментально, прогнав из головы все мысли относительно того, что пустил в постель едва знакомого человека, отсосал ему, а им, между прочим, ещё минимум месяца два работать вместе. Но пока не до этого, Чонгук просто хочет спать.***
А вот Тэхёну, проснувшемуся спустя четыре часа в чужой постели, как раз таки до этого, потому что, во-первых, бодун лютый, во-вторых, рядом спит следователь Чон, в-третьих, Тэхён прекрасно помнит, чем они тут накануне занимались, и на плюс-минус трезвую голову это охренеть как стыдно. А ещё у Тэхёна принцип — не спать с кем попало по пьяни. Он любит прибухнуть, иногда может даже накуриться, зависнуть на тусовке на несколько дней… Но в каком бы состоянии он ни был, обычно вот таких связей не допускал. «Ёбаный рот, как я на работу пойду?»