***
С момента их последнего разговора в больнице прошло два дня, и Чонгук остыл. Может, дело было в постоянном внимании Тэхёна и его нескончаемых попытках помочь, может, дело в кофе, который тот исправно покупал и утром, и в течение дня. Может, в том, что Тэхён абсолютно абстрагировался от всего происходящего вокруг, с головой уйдя в дело и поддерживая каждую его идею. В конечном итоге отпустило. Злиться долго было бы нерационально и странно как минимум — Тэхён понятия не имел о его прошлом и триггерах, которые можно случайно сорвать. Хоть и подозревал, кажется. Вот Чонгук и не злился больше, однако особо доверять тоже не торопился. Отношения у них скорее нестабильные и никак не близкие всё-таки. Поэтому он не то чтобы часто, но бывало задумывался — а если тот окажется убийцей? Глупо, сюрреалистично, странно, но мало ли? Вдруг не просто так появился здесь на пару с отцом, втёрся в доверие, залез даже один раз в постель, а теперь водит всех за нос? Вдруг, вдруг, вдруг… Прошло ещё несколько дней, новых известий и доказательств пока не появилось, работа кипит и одновременно топчется на месте. А Чонгук без устали гоняет в голове эти «вдруг». Одну треть рабочего времени он проверяет биографии своих подчиненных, и каждый раз чувствует себя чёртовым предателем, который не доверяет никому и ничему. Он смотрит на Юнги, вспоминает, как они вместе учились в Ансане, как тот ходил по пятам последние два курса, заглядывал в рот и знатно надоедал своим «сонбэ, подождите, может, пообедаем вместе?» и прочим. Через несколько лет они снова встретились в двадцать восьмом отделении, где Чонгук уже был следователем. Юнги пришёл сразу на должность полицейского, отстажировавшись где-то в другом месте. Чонгук ожидал, что тот снова будет надоедать своими восторгами. Но Юнги повзрослел, и, стоило попасть в команду, предложил перемотать момент, где они обращаются друг к другу формально — всё-таки старые приятели. Чонгук согласился, а потом понял, что это было хорошее решение. Лучше дружить с подчиненными и пить иногда вместе пиво по выходным, чем вечно друг другу выкать. Что бы там ни говорили коучи по корпоративной культуре и правила приличия. С Мейцо он поддерживал похожие взаимоотношения с момента, как тот пришёл стажироваться. То есть общение было неформальным. И больше… пока ничего. Мейцо. Чонгук задумывался о нём пару раз. Просмотрел всё, что на него было, каждую бумажку, но ничего интересного не обнаружил. Мейцо не подарок. Завистливый, негативный, вечно у него отрицание ради отрицания, как болван какой-то, отчего раздражает жутко. Болваном Мейцо, может, и был. Но убийцей — точно нет. Биография Тэхёна была далека от идеальной. Пьяница, пьяница и ещё раз пьяница. Чонгук несколько раз делал себе пометку расспросить, что толкнуло на этот путь. И как тому удаётся держаться сейчас на работе и не пить. Личное дело Тэхёна до выпуска из университета — это отличные оценки в школе, выигранные олимпиады по английскому языку и литературе, награды за экологические проекты, это удачные сессии в университете и отлично защищённый диплом на факультете международной экономики. После двадцати трёх все его достижения — это количество приводов в полицию в состоянии опьянения да сеть кальянных, которая, кажется, работала лишь изредка в ноль, а всё остальное время в жирный минус. Листая страницы чужой биографии, Чонгук гнал от себя подозрения, потому что меж этих строк просто невозможно уместить ничего, связанного с древней Грецией и насилием. И в такие моменты Чонгук понимал, почему отец Тэхёна решился на аферу с полицией. Тэхёну необходимо было перезагрузиться. Кто же знал, что тот попадёт в такое пекло. Информацию об остальных сотрудниках, причастных к делу, вряд ли можно было назвать интересной. Хосок был драчуном в школе, но отличным студентом медицинского вуза, опять выигранные олимпиады, только по биологии, награды за шахматные соревнования, отчёты о волонтёрских проектах в сфере социального добровольничества. На контрасте привод в полицию за домогательства к парню мог бы вызвать подозрение, если бы не сноска о клевете, оправдании Чона и компенсации морального ущерба от родителей заявившего. Всё. О Чимине в интернете и базах данных не было практически ничего. Это могло бы показаться странным. Но архивариус на вопрос «почему так?» спокойно отдал свою папку с личным делом из архива, и Чонгук понял, почему ничего не нашёл. Чимин приехал из какой-то глухой деревни, заканчивал колледж где-то в Тэгу, середнячок, ни олимпиад, ни конкурсов. Про таких обычно говорят, что они… ну, часть серой массы. Это определённый процент людей, обречённых вечно оставаться в тени, ибо ничего интересного из себя не представляют. Это не плохо, Чонгук вообще не согласен с теориями о наличии подобного феномена в обществе, стойко уверенный в том, что неинтересный для одного человека может оказаться целым миром для кого-то другого. Чимин, правда, производил именно такое впечатление. Серый, скучный. Да и к делу отношения не имел. Чонгук просто на всякий случай решил проверить, следуя странному желанию, интуиции, что ли. Сами материалы уголовного дела ещё даже пока не сдали в архив, а значит, все отчёты и всё прочее хранится только в кабинете Чонгука и часть у экспертов. Чимин точно ни при чём. Всё ползёт по кругу, легче от этого не становится, а напряжение продолжает расти.***
— Честно, предположений о том, как может быть убит человек под эгидой Афины немного. Это одна из самых мудрых богинь. Одна из самых миролюбивых, несмотря на то, что она ещё и богиня военной тактики. — Ммм, так складно, будто сам сценарий этих убийств писал… — Мейцо, заткнись и дай ему договорить. Я отстраню тебя, если будешь цепляться дальше, либо отправлю в изолятор как подозреваемого. Твои постоянные вбросы начинают напоминать попытки препятствовать следствию, — монотонно выдаёт Чонгук. Мейцо только открывает и закрывает рот, не находясь с ответом. Да уж, в последние дни в этом отделе угрожать следственным изолятором действительно работает. Когда такое было? — Во-первых, сбрасывание с высоты, — снова подаёт голос Тэхён. — Почему? — По легенде она там каким-то, хрен пойми каким, образом родилась из головы своего отца, который поглотил её мать по причине того, что получил пророчество, мол, собственный сын его свергнет. И типа, ну… а родилась Афина, и все такие: «О, девочка». — Муть… — Это звучит странно, я тоже ничего не понял, но на сайте было написано, что вроде как её изображение упало с неба, поэтому у древних греков не было информации о её происхождении, и они приписали отцовский череп как место рождения. Ну, я хуй знает, как-то так. Плюс жена Зевса Гера, которую мы уже знаем, пыталась сбросить Афину с Олимпа, чтобы та убилась, потому что была рождена от другой. В общем, сбрасывание с высоты — основной способ, я считаю. — Увлекательные уроки истории с Ким Тэхёном, — фыркает в кулак Юнги. Чонгук очередной раз дивится тому, как Тэхён научился себя контролировать в обществе этих оболтусов, и в моменты подстёбов даже глаз от Чонгука не отводит, ожидая лишь его реакции. Подкупает. — Продолжай, Тэхён-а, не обращай на них внимания даже. — Чонгук, мы просто уже устали… И Чонгук понимает это прекрасно. Отсутствие положенного количества выходных, постоянная необходимость задерживаться в отделе почти до ночи, нервное напряжение из-за послания убийцы. Сотрудники действительно домой приезжают только поспать, и это в корне неправильно. Нормальные люди так не живут. У нормальных людей по приезде домой есть возможность позаниматься своими делами, заказать или приготовить еду и зависнуть на пару часов перед теликом или с книжкой, чтобы абстрагироваться от работы и по-человечески отдохнуть. У них же этого нет и не предвидится. Профессию каждый, конечно, себе выбирает сам, но такой режим всё-таки слишком жестоко. Он решает поговорить с Намджуном и выпросить выходной для этих троих. Поработает денёк один, ничего не случится. Но потом ловит взгляд Тэхёна, и чувствует себя странно. Гипотетически в такой ситуации… один ли? Этот ведь не отвяжется. — А ещё вариантов… ну, у меня нет. Если вы читали, что я вам скидывал, может, есть у вас? Просто больше нечего приплести. Покровительница демократии? Как это можно в способ убийства превратить? Животное-спутник — сова. Боже, они почти безобидные. Или, ну… её прикосновение делало людей прекрасными. Но что, блин, если сделать человека чересчур красивым, то он умрет? Вроде бы нет. Я же красавчик и ничего. Жив, здоров. Короче, не знаю даже. — Может, весами по голове ударить, и человек умрёт? — Эм? — Ну, её же вроде изображали с весами, ну, знаете, такими, как на обозначении знака зодиака? — Юнги задумчиво чешет подбородок. — Нет, с весами её не изображали, — нетерпеливо прерывает Тэхён. — Понятно. Никто ничего не читал, зря я только скидывал, — добавляет уже тише. — А кого изображали? — Фемиду, она богиня… блять, подождите, это-то тут при чём? Если я не ошибаюсь, у Афины было копьё, кстати, это может, как в случае с Артемидой, просто указывать на орудие убийства. — Вот, уже два, — кивает одобрительно Чонгук. — А точно Афина? Других богов под этим номером нет? — Нет, сказал же, если бы были ещё, я бы тоже сказал, а так она одна с этой цифрой, там дело в каком-то золотом сечении, древнегреческой архитектуре и бля… пятиугольнике. — Чонгук, мне кажется, он уже совсем поехал с этими богами, может, это, в больничку его? — Как же вы меня заебали… — шепчет Тэхён тихо. — Что? — Я сказал, отъебитесь уже от меня, блять, Юнги! — внезапно вскидывается. — Да ладно тебе, ну. Это же просто шутки. — Заебали уже ваши шутки, ясно? Начните делать хоть что-то, а потом будем шутки шутить. Уже, нахуй, просто невозможно с вами тут находиться! — А ну-ка… — начинает было успокаивать их Чонгук, но его прерывает сигнал ожившей на столе рации. — Чонгук, слышишь?.. — Да, начальник. — Срочный вызов. Торговый центр напротив Хёчанг-парка, мужчина, двадцать шесть лет, предположительно был выброшен с шестого этажа. Это наша территория, на месте всё оцеплено, там две патрульные машины и Хосок с двумя экспертами, бери своих и быстро на место, потом жду отчёт, — и Намджун тут же отключается. Усталость в голосе начальника уверенности не прибавляет, как и стойкое ощущение дежавю у всех четверых. Хотя не совсем это дежавю, наверное, они ведь только что этот вариант развития событий предполагали. Это, скорее, как раз та самая ситуация, в которой Тэхёну уместно было бы воскликнуть: «А я говорил!», но он, судорожно выдохнув, поднимается и натягивает куртку, взглядом говоря Чонгуку, что собирается поехать с ним, и это не обсуждается. — Юнги со мной, Мейцо в лабораторию, забери готовые экспертизы, внеси результаты в протокол, и на сегодня свободен. — А Тэхён? — Мейцо, ответственность за Тэхёна лежит на мне, а не на тебе, ты уделяешь ему слишком много внимания, займись работой. Ким, с нами поедешь.***
В Сеуле стоит по-настоящему летняя погода. В воздухе витает тот самый неповторимый запах нагретых солнцем улиц: раскалённый асфальт, шлейф съедобных ароматов от ларьков с уличной едой, выхлопные газы… Жарко было весь день, но как ни странно, уже ощущается эта вот особенная свежесть, которая появляется с наступлением вечера только летом. — Как мама? — замедляет Чонгук шаг. Юнги, даже не оглянувшись, уходит вперёд. Вокруг места происшествия, в тридцати метрах от припаркованной служебной машины, на которой они прибыли, столпилась куча народа. — Уже лучше, пришла в себя, я утром к ней ездил. Ей пока тяжело разговаривать, но в целом она себя чувствует неплохо. Врачи говорят, что прогнозы хорошие. Ты был прав, всё почти обошлось. — Это хорошо… давай направо к патрульным, возьмёте понятых и на допрос свидетелей. — Но мне разве туда не надо сначала? — Тэхён кивает головой в сторону обтянутой жёлтой лентой территории. — Не на что тебе там смотреть, всё, что будет касаться ребусов этих, посмотришь в отделе. — Хорошо. Чонгук уже порывается было уйти, но Тэхён внезапно дёргает его за рукав. — М? — Спасибо. — За что? — Ты знаешь. А ещё за то, что простил за тот случай после больницы. Простил же? — Дуй работать. — Ответь, пожалуйста. — Всё нормально, Тэхён, правда. Я пошёл.***
Тэхён чувствует заботу. Как бы кощунственно это ни было, но думать на работе только о работе совершенно не выходит. Он чувствует, что о его интересах пекутся. Чонгук постоянно пытается отправить его домой пораньше, Тэхён, разумеется, никуда не уходит и сидит дальше, но сам факт заботы налицо. Вот и сегодня… К трупу подойти не позволил. Тэхён точно знает — там было ужасное зрелище. В кабинете, вернувшись с места происшествия, Чонгук заботливо убрал подальше самые неприятные фотографии, придвинув лишь те, что Тэхёну действительно нужно было увидеть. — Хосок провёл быструю экспертизу, предварительно уже может сказать, что жертва опять же погибла ещё до того, как её выбросили из окна. Подробные результаты через пару дней будут. Юнги, ты осматривал торговый центр, что там? — Ничего интересного. Предположительно, мужчину вытолкали в форточное окно в туалете. Убийца позаботился о том, чтобы никто не смог войти в помещение в момент совершения преступления — дверь была подпёрта чем-то изнутри, о чём свидетельствуют царапины, оставшиеся на её внутренней стороне. Шестой этаж в этом торговом центре является административным. Соответственно, доступ туда есть только у сотрудников. — Форточное?.. — Оно просто так называется. По факту это обычное горизонтально вытянутое окно, причём довольно большое. Расположено достаточно высоко, отсюда можно сделать вывод, что убийца либо достаточно высокого роста и крепкого телосложения, либо дури у него много. Так высоко поднять тело всё-таки сложно. Чонгук задумывается о Намджуне. Высокий рост, крепкое телосложение… И тут же гонит эту мысль от себя. А в следующую секунду понимает, что когда дело касается его коллег, он ведёт себя совершенно непрофессионально. Это пугает. — Я думаю, не обязательно высокий. Может быть низким, но подкачанным, — бормочет под нос Тэхён. — Тэхён, что там с протоколом допроса свидетелей? Личность установили? — Жертва — Ан Чау, мужчина, двадцать семь лет, не женат, детей нет, работал в этом торговом центре в клининге. На шестой этаж пришёл, чтобы убрать туалет для персонала, зашёл в него, и не вышел. Дверь туалета, к слову, — я запросил записи — не попадает в зону видимости ни одной из камер. И вообще их на шестом этаже совсем мало, а туалет у самого лифта, поэтому неизвестно, какими путями туда прошёл убийца. — Ну, чисто технически, там нет никакой системы пропусков. Просто охрана. Если бы он был в форме уборщика, например, ему бы слова никто против не сказал. — Ну, кстати, да. Из близких людей у убитого только отец. Находится в наркологической лечебнице сейчас, в пригороде Сеула. Ну и всё, в общем-то. Тэхён смотрит на лежащие перед ним фотографии и судорожно пытается думать. На спине жертвы странное изображение женской головы. На вид переводная тату. Ещё из посланий — вырезанное на коже уже традиционным образом «iron tactic». — Тактика понятно… точно Афина. А вот голова? — Что это, блять, реально за медуза Горгона? — задумчиво выдаёт Юнги, склоняясь над чонгуковым столом. Тэхён внезапно поднимает на него взгляд. Смотрит пару секунд неотрывно, выдохнув, направляется резко к своему компьютеру. — Что? Что такое? Что я опять не так сказал? Тэхён что-то печатает, бегает глазами по экрану, кликает мышкой и спустя минуту молчания разворачивает к ним монитор с крупным изображением какой-то статуи. — И?.. — Афина, — обводит всю статую карандашом, — а это, — указывает на то, что у неё в руках, — её щит. Если увеличить, — снова кликает мышкой, — можно увидеть изображение подобное тому, которое мы видели на теле жертвы. — Ох, твою ж мать… — И это действительно Горгона. Уж не знаю, откуда оно в твоей башке пустой взялось, — ехидно улыбаясь, заявляет ему Тэхён. — Ну спасибо. Я просто пизданул первое, что в голову пришло, если вам интересно, откуда. И я не убийца, у меня алиби. И башка у меня и правда пустая, ты правильно сказал, я бы такое не выдумал никогда. В отделе повисает тишина. А после комната наполняется дружным смехом. Эта мания преследования до добра не доведёт, у всех уже буквально крыша едет с этим убийцей. — Так, давайте домой, ничего адекватного мы сегодня уже точно не придумаем, всё равно результаты полной экспертизы будут только завтра к вечеру готовы. Мейцо остальное в прошлый протокол внёс, разобраться с описанием и составлением сегодняшнего протокола можно и завтра, опознание провести — тоже. Хотя ещё нужно найти хоть кого-то, чтоб его проводить. Отец вряд ли в адеквате. В любом случае по базе данных, если что, ДНК пробьём. — Отлично, тогда я полетел, — бодро подпрыгивает Юнги, что-то тут же начинает писать в смартфоне, прощается и выскальзывает за дверь. — А ты чего не собираешься? — Чонгук смотрит на Тэхёна. — Жду, пока ты начнёшь собираться. — Я позже поеду. — Почему? Делать же нечего. — Начну пока протокол, чтобы завтра меньше делать. — Хорошо, тогда я тоже останусь. — Тэхён, иди домой. Заедь к маме. Давай. — Нет. — Почему ты такой упрямый? — А почему бы и нет? Слушай, а ты, случаем, не из детдома? — Чего? — хмурит брови. — Я спрашиваю, откуда ты? Ничего о тебе не знаю просто, а мы как раз одни, почему бы не поболтать. Чонгук изучает его лицо, сидя напротив за столом, складывает руки в замок, опираясь на столешницу. Тэхёну нравится эта поза. Красиво сидит. Прям начальник. — Прям такой весь начальник, — тянет Тэхён, улыбаясь. — Сидишь такой серьёзный, — поясняет на всякий случай. — Спасибо за начальника. И нет, я не из детдома, у меня есть родители. — Правда? А откуда ты? Из Сеула? — Нет. — А откуда? — Это допрос? Много вопросов, Ким. — Да ладно тебе. — Я из пригорода. Кванпхо, знаешь такой город? — Не слышал. — Неудивительно, он небольшой. Вот я из его пригорода. Фактически из деревни, если совсем уж просто объяснять. — Оу… ого. — Да. Мой папа полицейский, мама работала на почте. Сейчас они оба на пенсии, я езжу к ним иногда. — А где ты учился? — Я вроде бы говорил уже… Учился я в Ансане. Юнги там же встретил. Магистратуру заканчивал уже здесь, в Сеуле, в Корё. — О, вау, Корё. Хорошо экзамены сдал? — Ну, можно и так сказать. Поступал сам, если тебя это интересует. У меня были льготы из-за того, что отец служил в органах, но… — Нет, я ни на что не намекал. — Окей. У тебя ещё есть вопросы? — Пока нет. — Хорошо, тогда я буду работать, а ты зайди к Намджуну. — К Намджуну? Зачем? — Не знаю, он хотел тебя видеть. — Хм.***
— Добрый вечер, — Тэхён, постучавшись, проходит в кабинет суперинтенданта. Помещение выглядит так же, как и в тот день, когда он пришёл сюда впервые. Тут тоже светло, как и во всём отделении. Светло-голубые стены, портрет президента на стене за спиной у Намджуна, флаг Кореи, пара заполненных папками шкафов из темного дерева, не таких, как у них всех, из ДСП, а, сразу видно, подороже. Длинный стол с рядами стульев. И один кардинально заебавшийся начальник во главе его. — Привет, Тэхён, садись, — Намджун устало трёт лоб и кивает на стул, стоящий у стола ближе всего к нему. Тэхён немного волнуется, по правде говоря. Давно такого не было, чтобы разговор с кем-то пугал неизвестностью. Кабинет-то выглядит так же, но вот ощущается всё совсем по-другому. Не хотелось бы в этом светлом кабинете, за этим здоровенным, пугающим столом огрести пиздюлей за что-нибудь. Сейчас не хотелось бы. — Сам понимаешь, время сейчас странное. Я ещё не до конца разобрался, как мне себя вести в этой ситуации. Не хотелось бы отпускать тебя в разгар расследования. — Так я вроде бы и не прошусь, — моментально улавливает Тэхён суть предстоящего разговора. «Нет уж, не выпрете, не дождётесь, только не сейчас». — И увольнять меня вроде не за что. Ну… если неформально обращался, то приношу свои извинения. Форму тоже могу носить, если нужно. Жилетка — не проблема. — Хочешь продолжить работу? — Ну естественно. — Хах, — усмехается Намджун, — поразительно. И похвально. — А вы хотели меня прогнать? — Я хотел всё-таки предложить тебе выбор — остаться или уйти, — поправляет Намджун. — Могу переговорить с твоим отцом, чтобы он отменил наказание. Обрисую ему ситуацию, поймёт. Что скажешь? И вот, кстати, подпиши договор о неразглашении, — Тэхён спокойно принимает из рук начальника ручку и ставит подпись на документах. — Я Чонгука одного с этим всем не оставлю, — заявляет вполне себе серьёзно. Выражение лица Намджуна меняется моментально. Враждебности нет, но будто бы появляется во взгляде какое-то подозрение. — Чонгука, говоришь, не оставишь? — Понимайте как хотите, но вы правильно услышали. — Я и не думал ничего превратного, не кипятись. Как, кстати, он? Домой хоть ходит? — Нет, вообще нихрена не ходит. Всех раньше разгоняет, а сам сидит. — Так на него похоже.***
Тэхён ожидал подобного разговора. Было очевидно — рано или поздно его отсюда попросят. И когда как не в разгар расследования это делать. Очевидным было и то, что в покое не оставят и будут наблюдать. А зачем оставаться под наблюдением, но не у дел? Бессмысленное мероприятие, раз уже всё равно ввязался. Тэхён к такому не привык, ему хочется находиться и дальше в гуще событий, и возможность быть ближе к Чонгуку не последний пункт во всём этом деле. Намджун поразмыслил всего с полминуты, прежде чем заявить Тэхёну, что весь их отдел отправляется на внеплановый выходной, и настоятельно попросил проследить за тем, чтобы Чонгук тоже отдохнул. Юнги уже засыпал его радостными эмоджи в лайне, Мейцо сдержанно написал «ура». Осталось только Чонгука оповестить. Но не так-то это просто. Тэхён прикрывает дверь и останавливается, прислонившись к косяку. Чонгук, уткнувшись лицом в ладонь, сидит за столом, плечи мерно приподнимаются и опускаются, сопровождается это тихим сопением — перестал следить за здоровьем, очевидно, заработал лёгкий насморк. Можно было бы подумать, что тот просто задумался. Но уже вечер, за окном сумерки сменились темнотой, так что, скорее всего, задремал. Тэхён умиляется картине несколько долгих минут, пока Чонгук внезапно чуть не клюёт носом в стол. Он дёргается навстречу, чтобы в случае чего успеть поймать, но тот, вроде бы проснувшись, поудобнее устраивает локоть на столе и снова прикрывает глаза. Тэхён наблюдает ещё с минуту, и тут Чонгук начинает опасно крениться набок, и нет бы подойти разбудить или поддержать голову. Почему-то становится интересно — упадёт или нет, поэтому он остаётся на месте. А Чонгук, в конце концов, не машина — рука по столу всё-таки скользит, и тот впечатывается лбом в столешницу. Тэхён прикрывает рот рукой. Становится стыдно. Мог бы разбудить, а теперь Чонгук пострадал. Тот совершенно не замечает его, слившегося стыдливо со стеной, и, болезненно замычав и растирая пострадавшее место пальцами, поднимается со стула, нетвёрдой походкой идёт к дивану, усаживается, опирается локтями о колени и снова роняет голову на руки. Здесь особо ударяться не обо что, но сидеть вот так явно неудобно. Тэхён решает попытаться загладить вину. Он тихонько опускается на диван рядом, тянет Чонгука за плечо на себя. Тот вскидывается и поднимает совершенно осоловелый взгляд. До Тэхёна внезапно доходит. Чонгук просто чертовски устал. И долго своё состояние скрывал. — О, уже вернулся. Что Намджун сказал? — Иди сюда, поспи немного. Ну же, давай. Я разбужу тебя через полчаса и обо всём расскажу, ложись. Тэхён старается говорить не слишком громко, звучать успокаивающе, и, возможно, поэтому Чонгук быстро сдаётся: закидывает ноги на диван, не разуваясь, укладывает голову ему на бедро и закрывает глаза. Он помогает устроиться поудобнее, понимая, что тот даже не успел до конца проснуться. Так, видимо, и есть, потому что как только притёрся затылком к ляжке и сложил руки на груди, тело моментально расслабилось и потяжелело, а дыхание выровнялось — уснул. Тэхён позволяет себе засмотреться. Чонгука не портят синяки под глазами, свидетельствующие о недосыпе и вечной нервотрёпке. Ресницы бросают тени, делая их ещё более тёмными визуально. Не портит болезненно-бледный цвет кожи, не портят и слегка потрескавшиеся губы, которые тот приоткрыл, засыпая. А вот упрямая морщинка меж бровей портит. Портит, и говорит о том, что либо опять болит голова, либо просто не может расслабиться. Тэхён невольно задумывается на эту тему, и понимает — сам устал. Напиться тянет нестерпимо, хотя в последнее время он выматывался до состояния, когда даже мысли об алкоголе не появлялось. Это была идеальная терапия начинающегося алкоголизма. А сейчас что? А сейчас взгляд снова цепляется за морщинку, пальцы, дрогнув, сами приближаются к чужому лицу, а голова моментально пустеет, избавляясь от посторонних мыслей. Чонгук вытесняет собой все зависимости. — Что ж ты так себя изводишь? — бормочет, слегка надавливая на складку кожи, гладит до тех пор, пока она окончательно не пропадает, и, переместив руки на виски, принимается их осторожно разминать, стараясь не переусердствовать, чтобы не разбудить. Чонгук шумно выдыхает сквозь сон, и Тэхёну хочется думать, что того хоть что-то да отпустило. Головная боль или хотя бы одна тяжёлая мысль. Из тех, что не дают покоя даже во сне. А руки живут своей жизнью — пальцы сами вплетаются во взъерошенные волосы и начинают перебирать пряди. И Тэхён отказывается отдавать себе отчёт в том, чем он тут занимается. Через полчаса понимает, что начинает засыпать. И как бы ни было сейчас хорошо и спокойно, спать с Чонгуком вот так с каждой секундой кажется всё более плохой идеей, ибо сидеть невыносимо неудобно, ноги начинают неметь, ещё и в кабинете становится прохладно ко всему прочему. Да и Чонгук из-за долгого лежания на твёрдой поверхности в позе эмбриона потом с ума сойдёт от боли в мышцах. — Эй, — легонько трясёт за плечо, — просыпайся, пора домой. Чонгук мычит что-то нечленораздельное и не поднимается. Тэхён с трудом отрывает себя от спинки дивана, выдыхает Чонгуку в самое ухо, наклонившись: — Следователь Чон, просыпайся, давай домой. Слышишь меня? У тебя спина откажет, если будешь долго так лежать. Невнятное мычание перерастает во вполне себе различимый мученический вздох. Чонгук копошится и с видимым усилием поднимает голову, а затем садится, остервенело растирая лицо руками. — Долго я спал? — хрипит спросонья. — Что-то около часа. Как себя чувствуешь? Доберёшься до дома нормально или такси вызвать? — Да я… ты иди, я ещё поработаю. — С ума сошёл? Уже ночь. Поехали по домам, а? — А почему я вообще… тут? — окидывает диван взглядом, словно только сейчас опомнившись. — Ты засыпал за столом, ударился головой о столешницу, прости, я не поймал, — умолчав о том, что, на самом деле, и не пытался ловить. — Потом перешёл на диван, и я тебя уговорил ещё поспать. Не помнишь, что ли? — А, точно… позор какой. Ладно, я с Намджуном поговорю, попрошу у него для вас выходной, ты поезжай домой. Спасибо. Ну, за то, что… — Кстати, об этом, — не дав договорить. — Намджун отправил весь отдел на выходной, и тебя в первую очередь. Так что завтра тебя тут быть не должно. Юнги и Мейцо я уже написал. — О. — Да. Поэтому собирайся. — Я не могу себе позволить выходной, слишком много дел. — Чонгук, экспертиза будет только завтра к вечеру, протокол можно и потом написать. Я понимаю, ситуация сейчас такая, что время терять непозволительно, но ты себя загонишь и окажешься в больнице в конечном итоге. Этого хочешь? Чонгук почему-то внезапно начинает злиться. — Ты меня что, не слышал, Ким? Мне не нужен выходной, ты мне не мамка, чтобы меня отчитывать, давай, поезжай домой, оставь меня в покое. Я сказал, не нужен мне выходной. — Заебал, Чонгук. Намджун о тебе же заботится. Совсем похуй? — Эй, полегче! — Давай, всего один день дома, не умрешь без работы, помешанный придурок. — Ким, ты совсем уже охуел? Думаешь… — Пожалуйста, давай просто отдохнём, нам нужно собраться с силами, и всё пойдёт проще. Мы уже засрали себе все мозги. Пожалуйста, один день, м? — Тэхён моментально меняет тон на просящий, и Чонгук теряется от контраста. — Но… — Один день. Двадцать четыре часа. Тебе нужно выспаться, ты ужасно бледный. — Проведёшь его со мной? — выпаливает Чонгук и взгляда не отводит. — Чего? — Всего двадцать четыре часа. Проведёшь их со мной, Ким? Ничего такого, можем даже не трахаться, но мне реально будет нечем заняться дома одному, и я изведу себя, и попрусь на работу. — Не получится. — Не получится? — Не трахаться не получится. — Это типа… да? — А ты расчитывал на отказ? Зачем тогда спрашивал? — Нет, но… Я тогда сейчас соберу с собой кое-какие документы, и можно ехать. Чонгук поднимается с дивана, но Тэхён резво хватает его за запястье и разворачивает в сторону двери. — Не так быстро, капитан. Если мы проводим выходной вместе, то сраные бумажки остаются здесь. В одиночестве. Чонгук подвисает, а Тэхён, воспользовавшись моментом, хватает их вещи и, всучив телефоны и куртку Чонгуку, выталкивает его за дверь, самостоятельно закрывая кабинет.