обо всех парнях, которых я любила

«— Не составишь мне компанию, сестренка? — Сегодня я точно воздержусь!       Брат с улыбкой делает несколько шагов к бассейну и падает в него, раскинув руки в стороны. Люди вокруг начинают недовольно ворчать, косятся на меня и отходят чуть дальше, потому что брызги воды летят на целый ряд шезлонгов, расставленных вдоль всей зоны отдыха возле отеля. Но Кевин только сильнее отталкивается ногами от бортика и пускает небольшую волну, которая выплескивается далеко за границу бассейна и омывает мне ноги до самой щиколотки. — Отменные ощущения! — кричит он, намеренно комично барахтаясь в воде. — Может, передумаешь?       Брат хочет добавить что-то еще, но не успевает произнести и слово: веселый смех, который раздавался до этого вокруг, прерывает протяжный громкий крик множества людей. Все начинают оборачиваться и искать источник пронзительных воплей, но видят только бесконечно суетящуюся толпу, которая постепенно скрывается в тени. Несколько секунд — весь солнечный свет затмевает высокая волна, надвигающаяся словно лавина после грома в горах. Она двигается быстро, но от непреодолимого ужаса все выглядит как в замедленной съемке; она пугает до смерти, но вопреки всему я продолжаю стоять на одном месте и завороженно смотреть на то, как цунами почти накрывает весь остров.       Кевин быстро вылезает из бассейна и подходит ко мне, что я замечаю лишь в самый последний момент, когда мое лицо оказывается в его ладонях, а сам он становится передо мной живой стеной, закрывая от крупных капель, сильного ветра и людей, которые бегут прямо на нас, толкают друг друга, падают и вновь поднимаются на ноги, чтобы быстрее покинуть эту ловушку около отеля. — Все будет хорошо, слышишь? Я обещаю тебе.       Его губы еле ощутимо касаются моего лба, а после я уже не чувствую ничего, кроме гадкого привкуса ила на языке и жуткой боли в груди, — сильный поток с неимоверной скоростью уносит меня в сторону, противоположную отелю, или мне лишь так кажется, потому что я оказываюсь полностью под толщью холодной воды. Немой крик быстро становится бесполезен, потому что легкие все больше наполняются жидкостью, которая буквально выбивает из них остатки воздуха. Не знаю, в который раз мое сознание покидает меня, но после очередного подобного приступа в чувства меня приводит грубый удар ногой о нечто крупное, а глаза, которые я сразу же инстинктивно открываю, застилает мутная пелена грязи и противной тины.       Из-за силы потока я не могу пошевелить даже рукой, изрезанной маленькими камнями и мусором, который собирает по пути и несет вместе со мной буйная вода цунами. Она давит сверху, принуждая держаться все ближе к земле. И моя спина уже невыносимо болит от столкновения с деревьями, автомобилями и другими людьми, которые из последних сил цепляются за ветви кустарников и углы домов — да хоть за что-нибудь, чтобы только остановить этот ужас.       Через несколько жутких минут, тянущихся, по моему мнению, вечность, очередной волной меня прибивает к стене какого-то небольшого здания; его окна выбиты сильным потоком воды, отливов и большей части крыши совсем нет, а на углу ярко выделяется кровавое пятно, которое не может смыть даже несущаяся с огромной скоростью вода. Оказавшись на поверхности, я чувствую, как по щекам начинают течь слезы, а из груди с воем вырывается глубокий гортанный крик. Жадные всхлипы больше напоминают хриплые жалобные стоны, потому что легкие буквально горят огнем от попавшей в них воды. — Вы в порядке?       Чей-то голос раздается словно в вакууме, и я из последних сил кручу головой, чтобы найти человека, которому принадлежат эти слова, но вокруг пусто: все та же вода, несущая обломки строений и мелкий мусор. — Поднимите голову, я наверху, — видимо, заметив мое замешательство добавляет незнакомец, и я послушно перевожу взгляд на крышу здания.       У ее края сидит невысокий мужчина, на вид лет сорока, его подбородок испачкан в крови, а темные волосы некрасиво лежат на лбу. От серой синтетической футболки остались лишь короткие рукава, потому что перед и зад ее оказываются изорваны в клочья, а по правой руке вниз от татуировки до запястья стекает струйками алая кровь. — Я помогу Вам.       Он мгновенно ложится грудью на край крыши и протягивает мне руку. Хоть нас и разделяет расстояние примерно в полтора метра, но, как я ни стараюсь дотянуться до его ладони, у меня не хватает сил. — Снимите свою футболку.       Сопротивляться или возмущаться сейчас нет ни желания, ни сил, поэтому я аккуратно снимаю прилипшую к телу майку и быстро выжимаю из нее воду. —Теперь скрутите ее и как можно крепче держитесь за один край, — незнакомец снова протягивает мне свою руку, — а я схвачусь за второй край и вытяну Вас, ладно? Доверьтесь мне.       Я испугано смотрю на свои ладони и пробую сжать кулаки, но тут же чувствую, как руку от запястья до локтя сводит судорога. Колющие ощущения проходят уже через минуту, однако держаться на плаву становится очень трудно, поэтому на несколько секунд я расслабляюсь и ухожу под воду, утопая в ней, словно в вязком болоте. Вынырнув, я как можно сильнее и выше подбрасываю край футболки, чтобы у мужчины получилось схватиться за него — и все получается. — Отлично, — он крепко сжимает ее в ладони, — теперь не отпускайте, мне нужно только немного подтянуть Вас, чтобы взять за руку.       Я лишь согласно киваю и смотрю на его сосредоточенное лицо, в ответ на что мужчина слабо улыбается мне и бормочет: — Я, кстати, Роберт». — Значит, папа спас тебя тогда? — Питер ошарашенно распахивает свои большие детские глаза, высовывая нос из-под одеяла. — Да, я ведь герой.       На пороге в комнату появляется Роберт, держа в руках мобильный телефон и ключи от машины. Его лицо озаряет добрая улыбка, и он делает несколько шагов вглубь комнаты, чтобы присесть на край кровати рядом со мной. — Это так круто! — восклицает мальчик. — На самом деле история жуткая, но, к счастью, все закончилось хорошо. — Потому что папа как супермен!       Мужчина тихо смеется, похлопывает сына по колену и почти шепчет: — Я круче его.       Питер заливисто смеется в ответ и прячется под одеяло, чтобы вновь высунуть из-под него свой любопытный маленький нос, а Роберт только пожимает плечами, глядя на меня, и бормочет: — Ладно, теперь героям точно пора спать.       Он оставляет краткий поцелуй на лбу мальчика и выходит следом за мной из детской.       Мы устраиваемся за высоким столом на кухне; я ставлю перед мужчиной тарелку с ужином и беру себе большую кружку с давно остывшим чаем. Роберт слабо улыбается, кладет руки по обе стороны от блюда и бормочет: — Как от сказки на ночь ты пришла к этой истории?       Я усмехаюсь. — Он очень долго просил меня рассказать, как мы познакомились, а сил на выдумки про случайную встречу в кофейне у меня не нашлось.       Муж тихо смеется в ответ, кладет в рот несколько кусочков овощного рагу и качает головой. — Я думал, ты захочешь забыть тот день, — он на долю секунды задумывается и исправляет себя: — Ту неделю, когда мы сперва сутки блуждали по деревне, а после несколько дней лежали в госпитале. — В любой ситуации стоит искать плюсы.       Роберт удивленно изгибает брови, вытирает уголки губ салфеткой и произносит: — То, что мы чуть не погибли, совсем не омрачает тебе все воспоминания?       Я пожимаю плечами. — Стараюсь думать об этом только в положительном русле. Конец ведь у истории хороший?       Он бросает краткий взгляд на обручальное кольцо и посмеивается. — Самый лучший.       Мы умолкаем с глупыми улыбками на лицах, глядя куда-то в сторону, пока я снова в шутку не начинаю: — Было бы, конечно, намного романтичнее, если бы ты снял свою футболку и перевязал ей мне рану на ноге, а не порвал в клочья мою майку.       Роберт вновь смеется, только уже намного громче и с широкой улыбкой на лице. — Я бы обязательно сделал так, если бы от моей футболки не остались только рукава, — его губы замирают в томной ухмылке, и он продолжает: — И вообще, раздеваться перед девушкой мне больше нравится в других целях.