обо всех парнях, которых я любила

      В съемной питерской квартире оказывается чересчур холодно: то ли из-за отсутствия отопления в начале ноября, то ли из-за того, что Сережа уехал в другой город, чтобы уладить вопросы, связанные с театром.       Сидя в потертом кожаном кресле у большого окна, я нервно верчу на пальце подаренное парнем кольцо и гипнотизирую потухший экран мобильного. Обещанный им звонок я не дождалась ни вчера вечером, ни сегодня утром, поэтому все, что мне остается сейчас – ждать; ждать хотя бы короткое сообщение о том, как он, и ждать его самого дома, потому что находиться одной в пустой квартире оказывается слишком тяжело.       Я не могу найти себе место. В который раз мучаю гейзерную кофеварку, привезенную из Гамбурга, переставляю бутылку вина из шкафчика около плиты в холодильник и обратно, не решаясь налить себе хотя бы бокал, чтобы успокоиться; долго разглядываю серый дом напротив, стоя на балконе с закрытой пачкой сигарет в руках, – я ведь обещала ему не курить.       И только лежа на диване, укрывшись пледом, который Сережа всегда брал с собой на съемки, я слышу чудаковатую мелодию и редкие вибрации – звонит телефон. — Прости меня, — с ходу тараторит знакомый голос, прерываясь на то, чтобы сделать затяжку. — Я идиот. — И тебе привет. — У тебя все в порядке?       Он переживает. Скорее всего так же вертит кольцо на пальце, чтобы справиться с нервами и беспокойством, или часто стучит по сигарете, стряхивая пепел, – я даже уверена в этом, потому что мы с ним слишком похожи. — Лучше скажи мне, как ты? — спрашиваю я, еще больше кутаясь в плед. — Все хорошо. Правда, все отлично. Не волнуйся, — он умолкает, будто боясь сказать что-то еще, но после лишь обреченно вздыхает и расстроенно шепчет: — Я уронил свой телефон с пятого этажа, пока говорил с агентом, и остался без связи на сутки.       Я не могу сдержать улыбку, потому что мужской голос звучит настолько виновато, будто он боится, что я стану отчитывать его за это. — Ты и вправду идиот, — хихикаю я и слышу недовольное фырканье на другом конце провода, — главное, что с тобой все в порядке, а то, что руки из одного места растут – не беда.       Сережа уже сам смеется: — Все растет откуда нужно!       И дальше мы говорим о погоде, о сериале, который начали вместе смотреть до его отъезда, о новом спектакле, о моей роли, о каком-то фильме, который нравился Сергею лет восемь назад. Мы описываем друг другу закат, говорим о пицце, которую готовит моя мама, вспоминаем о поездке в Крым, где мы ели вареные креветки прямо на берегу моря и где я украла целую корзину переспелых персиков.       Мы говорим о любви, и Сережа пытается на ходу сочинять стихотворения, обсуждаем старые книги и кошек, которые, по словам парня, преследуют его уже около получаса по дороге к отелю. Мы говорим обо всем, что только приходит в голову, и мне становится намного теплее – его невесомое присутствие всегда творит чудеса. — Без тебя дома очень холодно, — наконец говорю я. — Еще и отопления нет. — Снова? — негодуя восклицает Сергей. — Скоро я буду рядом. А потом устрою настоящий скандал в домоуправлении! — А еще очень пусто. И не только в квартире. — Твои завуалированные грязные намеки всегда звучат странно, — хихикает парень. — Поверь, меня эти недели спасали только твои фото из Крыма.       Я смеюсь. — Ты правда оставил те фото из душа, когда я осталась одна в номере, а ты уехал за сувенирами? — Именно так, — задумчиво бормочет Сережа. — Может, повторим? — Что? — Ты знаешь, о чем я. — Секс по телефону, серьезно? — удивленно шепчу я.       Сергей тяжело вздыхает. — Я бы мог включить фейстайм, но прохожие не поймут. — Ладно, черт с тобой, — сдаюсь я. — Давай.       Я медленно вылажу из-под теплого пледа и иду в спальню за наушниками. Все это выглядит, как плохо снятый порнофильм, и мои щеки начинают пылать от резкой волны стеснения, но я трясу головой, отгоняя глупые мысли, и снимаю с себя одежду. — Ты готова? — нетерпеливо спрашивает парень. — Более чем.       Сережа шепотом начинает говорить о том, что я должна делать, и подогревает обстановку двусмысленными фразами о сексе. Просит меня закрыть глаза и представить, что все, что будут делать мои руки, делает он сам.       Меня заводит тембр его голоса, заводит эта странная обстановка, заводит даже ненавистная прохлада в комнате, потому что мое тело покрывается мурашками и легкая дрожь пробирает от макушки до кончиков пальцев.       Я медленно провожу ладонями вдоль живота, возвращаюсь ими к груди и сжимаю ее, касаясь холодными пальцами сосков. В голове настойчиво мелькают кадры того, как все это раньше делал сам Сергей, и я томно вздыхаю, борясь с желанием простонать его имя. Непроизвольно развожу ноги от того, как тягостно разливается приятная истома по всему телу, и нерешительно прикасаюсь к половым губам, ощущая вязкую смазку на них. Вся эта игра кажется настолько грязной и порочной, что даже воздух в комнате начинает пахнуть иначе: слишком терпко, словно наполняясь невидимым ароматом чего-то запретного – так пахнет похоть, я уверена. Возбуждение постепенно достигает своего апогея, заставляя каждый миллиметр кожи чересчур чувственно реагировать на любые прикосновения, отчего самые тайные желания буквально вылазят наружу, заставляют видеть ослепляющие вспышки даже при сомкнутых веках.       Я делаю несколько движений вверх-вниз, а после более интенсивно массирую клитор и ввожу в себя один палец, блаженно вздыхая. Делаю это настолько громко, что Сергей едва слышно чертыхается прямо в трубку и просит меня продолжать. Будь у меня силы, я бы обязательно остановилась хотя бы потому, что мое чувство стыда всегда было преградой в подобных случаях. Но сейчас мне не стыдно – мне хорошо и мое тело как никогда просит разрядки, поэтому я ввожу второй палец и, едва содрогаясь всем телом, тихо шепчу: — Сережа… — Да, — сквозь вакуум слышу я и не могу разобрать, почему его голос звучит так близко.       Я лениво открываю глаза и замечаю парня прямо у изножья кровати. Пелена возбуждения слегка спадает, и я пытаюсь встать, чтобы подойти и прикоснуться к нему, но он стягивает с себя черную футболку и качает головой, веля мне лечь обратно. — Продолжим по телефону, или позволишь мне закончить? — неразборчиво слышу я в наушниках.       Сил хватает лишь на то, чтобы кивнуть, и я снова откидываюсь на постель, почти вырывая наушники и отбрасывая их в сторону прикроватной тумбы. Все выглядит слишком кинематографично: Сергей целует мою ногу, прикасается губами к колену, а после оставляет влажный засос прямо на внутренней стороне бедра, заставляя меня вновь застонать. Поднимается выше и языком проводит дорожку от низа живота до ложбинки между ребер, снова оставляя багровую отметину. А я наконец могу прикоснуться к нему; кладу ладонь ему на плечо и пальцами сжимаю холодную кожу, которая мгновенно покрывается мурашками. Спускаюсь ниже и хочу буквально впиться короткими ногтями в мужскую спину, когда он, тяжело дыша, осторожно касается губами моей груди. Его движения плавные, постепенные. Парень не торопится, словно заново изучает мое тело и медленно поднимается вверх, уже оставляя влажные поцелуи на ключице и изгибе шеи. — Тут и правда прохладно, — бормочет он прямо мне в губы. — Заткнись!       Я чувствую его улыбку сквозь поцелуй и тянусь к ремню, который оказывается уже расстегнутым. Сережа умело избавляется от лишней сейчас одежды и вновь нависает надо мной, внимательно изучая мое лицо. Смотрит настойчиво, почти с призывом и тихо шепчет: — Уже не стесняешься моего взгляда? — Нет, — отвечаю я. — Раньше я боялась утонуть в твоих глазах, но сейчас научилась плавать.       Парень смеется: — Как же поэтично! — Ты вообще можешь замолчать?       Он не говорит ни слова, медленно проводит членом вдоль половых губ и входит, почти вынуждая меня томно вздохнуть. Пара плавных толчков сменяются одним резким и так несколько раз подряд, выбивая из легких последний воздух, которого и без того мало в нашей маленькой спальне. Мне хочется кричать, хочется повторять его имя до тех пор, пока оно не потеряет смысл; хочется отчаянно сжимать пальцами простынь, которая и без того измялась от всех совершенных на ней телодвижений. Мои стоны тонут в его кратких поцелуях, губы уже неистово горят от редких укусов, которые только подливают масло в огонь в этой порочной игре. Ноги становятся ватными, едва заметно подрагивают, и я понимаю, что до пика осталось немного, – слишком уж долго мои желания таились под замком.       Сергей не сбавляет темп, почти вжимает мое тело в кровать, пытаясь быть еще ближе, и целует. Делает это так смазано, словно он пьян, хотя я сама уже не чувствую себя до конца трезвой. Старается двигаться более плавно, но, когда ощущает редкие сокращения мышц вокруг члена, входит резче и слышит мой блаженный вскрик. — Боже… — бормочу я.       И открываю глаза. Как будто сквозь сон слышу звонок телефона и беру мобильный в руки. — Прости меня, — тараторит парень. — Я идиот.       Я до сих пор не могу понять, это сон или глупый розыгрыш, поэтому молчу, пытаясь привести сознание в норму. — Ты в порядке? Почему ты молчишь? — Все хорошо, — отрывисто отвечаю я. — Просто уснула в кресле и все еще сплю.       Сережа тихо хмыкает: — Прости, что не позвонил. Уронил телефон из окна отеля и остался без связи на сутки, а потом…       И все, что он говорит дальше, кажется мне смутно знакомым. Я стараюсь отвлечься, нерешительно завожу тему о театре и своей новой роли, а потом долго слушаю его рассказ о том, какой сейчас закат в Москве, о каком-то старом фильме, который парень смотрел в детстве, о кошках и о том, как бы он хотел снова съездить в Крым. — Знаешь, — вдруг начинает Сергей, — может, сыграем? — Во что? — Ты понимаешь, о чем я, — задумчиво шепчет он. — Секс по телефону? Серьезно?       Я убираю мобильный в сторону и пытаюсь сосредоточиться на собственных мыслях, которые буквально гудят в моей голове от настойчивого ощущения дежавю, но тщетно. Смотрю на экран телефона, перевожу взгляд на дверь в спальню, а затем вновь на экран и сдаюсь — после подобного сна я чувствую себя слишком неудовлетворенной, чтобы противиться такой возможности расслабиться. — Черт с тобой, — бормочу я в трубку. — Давай.