How A Dress Changed Everything / Как платье изменило всё

Реджина. Эмма откинулась на спинку кресла, закинув руки за голову. Ее мысли были в другом месте, и мягкая улыбка украшала ее губы. Блондинка снова корпела над бумагами, и эта скучная, монотонная работа, упорно заставляла Эмму мысленно возвращаться к сегодняшнему утру. — Теперь ты говоришь, как очень ревнивая подружка, — Эмма усмехнулась, и Реджина просунула руку под резинку ее нижнего белья. Брюнетка надавила тыльной стороной ладони на чувствительную область между ног Эммы и провела вверх и вниз несколько раз. Блондинка не смогла сдержать вырвавшийся стон. — Тебя это беспокоит? — спросила Реджина и надавила сильнее, заставляя Эмму застонать громче. — Мммммммм… нет. — Так я и думала, — Реджина ухмыльнулась и скользнула двумя пальцами внутрь, задавая ровный ритм. Эмма закусила губу, заставляя себя быть тише, но Реджина не хотела этого. Она хотела видеть и слышать, что чувствует Эмма от ее прикосновений. Брюнетка начала покрывать поцелуями ключицы Эммы, медленно спускаясь вниз, а дойдя до округлой груди, приоткрыла рот и прикусила кожу зубами. Вздох, перешедший в стон, который прозвучал из уст блондинки, дал Реджине понять, насколько Эмма наслаждается ее действиями. Реджина не была похожа ни на кого из тех, кого Эмма встречала раньше. Она никогда не знала кого-то настолько красивого и собранного, кто мог бы быть таким сильным и могущественным. Эмма всегда была агрессором и активом, но Реджина оказывала на нее такое воздействие, которое заставляло ее оказаться в противоположной роли, и Эмма сама была шокирована, насколько приятным она это находила. Ей всегда нравилось немного более грубое взаимодействие, а свежие синяки и царапины говорили о том, что она, возможно, нашла свою идеальную любовницу. Эмма находилась на совершенно неизведанной территории, но обнаружила, что больше взволнована, чем напугана. Блондинка еще больше откинулась на спинку кресла, вспоминая, как поменялась позициями с Реджиной. Удовлетворение от того, что эта женщина с королевскими повадками на несколько мгновений оказалась на спине, заставило Эмму улыбнуться еще шире. Эмма смотрела на Реджину, лежащую под ней, скользнув руками вниз, и провоцируя женщину обхватить ее ногами вокруг талии. Она видела в глазах Реджины, как сильно мэр хотела вернуть их в правильное положение, но Эмма также была наверняка уверена, что любопытство брюнетки удерживало ее, по крайней мере, на данный момент. Эмма оперлась руками о матрас, склонилась над мэром, и без всяких предисловий прижалась своим центром к влажности Реджины. — Ммммм… — выдохнула Реджина и откинула голову на подушку. Эмма усмехнулась, и начала вращать бедрами, жестче прижимаясь к Реджине. Несколько мгновений она двигалась в одном ритме, после чего просунула руку между ними. Блондинка вошла внутрь двумя пальцами и снова прижалась всем телом к собственной руке, чтобы не терять интенсивность сильных движений. Они продолжали в том же духе до тех пор, пока Реджина не потеряла терпение. Она положила руки на бедра Эммы, и стала направлять ее в своем собственном темпе. Эмма последовала за движениями брюнетки, и, когда Реджина стала быстро приближаться к краю, ее ногти все глубже впивались в нежную плоть, притягивая тело блондинки к себе сильнее и быстрее. Она скользнула одной рукой вверх по спине Эммы, и, после особенно глубокого толчка блондинки, Реджина застонала и резко, с силой, провела ногтями дорожку вниз вдоль спины Эммы и дальше по бокам. Пять длинных ярких линий дали блондинке дополнительный стимул, в котором она нуждалась, чтобы ускориться и подвести Реджину к финишу. Эмма позволила пальцам скользнуть под рубашку и ощупать кожу на боку. Она провела по чувствительным ранкам и улыбнулась. Да, Реджина определенно знала, как держать ее в возбуждении. Эмма все еще улыбалась, погруженная в свои мечты, когда входная дверь офиса шерифа внезапно открылась. — Ты чего так улыбаешься? — спросил Генри с порога, и Эмма, резко опустив ноги на пол, поднесла руку к лицу. — Просто хороший день, наверно. Теперь он стал еще лучше, — ответила она с улыбкой. — Как у тебя дела? — Хорошо, — Генри сбросил рюкзак с плеча, и Эмма поняла, что он чувствует себя в участке, как дома. Совсем в стиле Реджины, которая входила в любое помещение так, словно была его хозяйкой. — Итак, я нашел твоего отца. — Ты… что? — Прекрасного Принца. Он лежит в коме в больнице. — Ах да… ты все про сказки, — Эмма откинулась назад, значительно расслабившись. — Ты имеешь в виду про твое предназначение? И про твою семью, — поправил Генри, приподняв бровь. Он вытащил книгу и указал на картинку с изображением молодого принца. — Видишь шрам? У него тоже есть. — И что? У многих людей есть шрамы… — В том же самом месте? Разве ты не понимаешь, что это значит? Кома разлучает их. Мы должны сказать мисс Бланшар. — Малыш… — Нам нужна твоя помощь. — Нам? — Мне и маме. Она тоже очень старается помочь. — Твоя мама тоже в этом участвует? — Ага. — Я думала, она вроде как Злая Королева. Зачем ей помогать своему врагу? — уточнила Эмма, полагая, что нашла пробоину в его теории. — Так оно и было. Но она хочет быть хорошей. Я тоже сначала не поверил, но она реально помогает людям. Она вернула Безумному Шляпнику его дочь, а затем помогла мистеру Голду обрести свою Истинную Любовь. — Мистер Голд, это тот жуткий тип из магазина? — теперь Эмма была действительно озадачена, и это ясно отразилось на ее лице. — Ага! Мама освободила его Истинную Любовь, и мы привели ее к нему. — Итак, Злая Королева, которая прокляла все сказочное королевство, теперь пытается вернуть всем их счастливые концы? — Да. — Что ж… тогда я полагаю, я вам в этом деле не нужна? — она слегка улыбнулась, пытаясь спрятать за этим свои истинные чувства. — Конечно, ты нужна нам. Ты — единственная, кто может разрушить проклятие. Ты — Спаситель. — Точно. Ладно. И что мы должны делать? — Мы должны показать ему, кто они такие. Может быть, тогда он вспомнит. — И как ты предлагаешь это сделать? — Мы уговорим мисс Бланшар почитать Прекрасному Принцу. Я думаю, он может проснуться, — мальчик говорил с такой надеждой, что Эмма ненадолго замолчала. — … Хорошо. — Правда? — восторженно, но еще немного недоверчиво спросил Генри. — Да, мы сделаем это. Но мы сделаем это по-моему. Позволь мне спросить ее. * * * — Ты хочешь, чтобы я читала пациенту в коме? — спросила Мэри Маргарет, ставя на стол две кружки какао. — Генри думает, что это поможет вспомнить ему, кто он есть на самом деле. — А кто он по мнению Генри? — Прекрасный Принц, — ответила Эмма, получив удивленный взгляд Мери Маргарет. — А если я — Белоснежка… он думает, что я… и он, — сопоставила женщина, и Эмма улыбнулась. — У него очень живое воображение. Я не могу отговорить его от его убеждений, поэтому мы должны показать ему. Подыгрывай, делай, как он говорит, и может быть… только может быть… — Он поймет, что сказки — это всего лишь сказки. Увидит реальность. — Типа того, — пожала плечами блондинка и Мэри Маргарет кивнула в ответ. — К сожалению, этот план в некотором роде гениален. Мы покажем ему истину, не причинив ему вреда. — Я сказала ему, что мы все встретимся завтра у Бабули, и ты дашь ему полный отчет, — Эмма протянула ей книгу. — Корица? — блондинка опустила глаза и вдруг заметила крошку, покрывающую взбитые сливки. — Ох, прости. Ты не против? — Вовсе нет, — Эмма сделала небольшой глоток, довольно вздохнув. — Итак. Чего я до сих пор не понимаю — какова роль Реджины во всем этом. Ты сказала, что по словам Генри, она ему помогает? — Ага. На самом деле, этого я пока тоже не понимаю. Я хотела поговорить с ней об этом, когда привезла Генри, но она разговаривала с тем парнем — репортером. Думаю, она потакает сыну, чтобы он перестал видеть в ней вселенское зло. — Полагаю, в этом есть смысл, просто трудно поверить, что Реджина может играть в эту детскую фантазию. Это совсем на нее не похоже. — Люди меняются, — просто сказала Эмма, пожав плечами. — Что ж, думаю, мне пора переодеваться к свиданию. Похоже, все разговоры там будут на мне. * * * Реальный Сторибрук. Проснувшись, Генри, не теряя времени, побежал туда, где спала Эмма. Он потряс ее за плечо, и блондинка сразу поняла, что мальчик расстроен. — Генри? Ты в порядке? — пробормотала Эмма, приподнимаясь, и Генри скрестил руки на груди. Ответ был очевиден. — Где ты была? Почему ты не пришла домой? — Малыш… — Не уходи снова от ответа. Ты сказала, что мы поговорим еще два дня назад, и после этого приходила и уходила, пока я сплю, — сердито, с обидой в глазах, пробурчал Генри. Эмма вздохнула и села на диване, похлопав по месту рядом с собой. — Прости за это, — искренне извинилась она, и Генри сел рядом. — Куда ты все время ходишь? Вчера после школы я заходил в участок, но тебя там не было. — Я… я ходила в больницу, проведать Реджину. — Я не понимаю… почему? — На днях ты спросил меня, имеют ли твои сны какое-то отношение к ее… состоянию. — Да, я с каждым разом вспоминаю их все отчетливее. Они имеют какое-то отношение к тому, что она спит? — Думаю — да. Реджина находится под своего рода сонным проклятием. Таким, в котором она должна была вернуться в определенный момент времени и получить возможность сделать все по-другому. Мне кажется, что когда она произносила заклинание, она не совсем понимала, что произойдет или последствия этого, — Эмма помолчала, пока ее сын переваривал эту информацию. Он несколько раз моргнул, прежде чем сделать глубокий вдох. — Значит, мои сны… они опять из царства сна? Как раньше, но теперь я попадаю в ее реальность? — малыш все понял быстрее, чем ожидала Эмма, хотя, чему тут было удивляться. — Ну, у меня есть способ это выяснить. В твоих снах я привезла Реджину домой, верно? — Ага. — Затем, ты ведешь меня в свою комнату и рассказываешь о проклятии? — Да. — Хорошо. Я помню, как ты меня туда уводил, но я все вижу глазами Реджины, поэтому следующее, что я видела — это как она говорила с тобой о проклятии. Она спросила тебя, что написано в книге о ней и понимаешь ли ты, почему она делала то, что делала. — Мне все это снилось! В первые дни все было не так ясно. Но я помню, как рассказывал все тебе, а потом ты ушла, и мама говорила со мной о проклятии. Я видел, как ты пришла к школе и разговаривала с Мэри Маргарет, и я помню, что мы потом еще немного поговорили о проклятии. — Ну, это заполняет некоторые пробелы в моей картине. Я знаю, что в конце концов, мы вернулись в особняк вместе. — Я думаю, что именно тогда мы с мамой вместе начали читать мою книгу… потому что потом она сводит Джефферсона и Грейс. Да, и именно тогда она рассказала мне про Голда и Белль. — Ага… — рассеянно кивнула Эмма. Ее мысли вернулись к событию, свидетелем которого она стала прошлой ночью через ловца снов. Она понимала, что становилась почти зависимой от наблюдения за действиями Реджины. Увидев поцелуй, который произошел в ее квартире в Бостоне, Эмма уже ничего не могла с собой поделать. Она должна была знать, что произойдет дальше. Но, несмотря на все это, она была совершенно потрясена, увидев второй поцелуй в гостиной Реджины. На этот раз, инициатором была Реджина. Эмма почти потеряла сознание, держась достаточно долго, чтобы продолжать наблюдать за происходящим, но она не могла остановиться. Было неловко, интригующе и раздражающе недостаточно смотреть на это глазами Реджины. Она хотела видеть все своими глазами. Она хотела увидеть лицо этой новой версии темноволосой женщины. Посмотреть, что было причиной такого выражения ее собственного лица, которое Эмма продолжала видеть глазами Реджины. Реджина была привлекательной женщиной, с этим не поспоришь. Однако Эмма никогда не позволяла своим мыслям зайти так далеко, потому что все время злилась на нее. Без всей этой враждебности, в глазах Реджины было нечто совсем иное, похожее на влечение. Настоящий интерес и желание. Это осознание одновременно обращало Эмму в панику, и увеличивало ее необходимость увидеть больше. Однако, прошлым вечером она вымотала себя так, что едва добралась до кровати, вырубившись, только коснувшись подушки. Она знала, что ей нужно поговорить с Генри, но отчаянно хотела вернуться в больницу. — Значит, она думает, что вернулась в прошлое, и теперь старается быть там хорошей? — голос Генри вернул Эмму в реальность. — Да, полагаю, что так. Я думаю, она отправилась туда в надежде получить второй шанс, и теперь хочет стать героем, — следующие несколько мгновений прошли в молчании, пока Генри обдумывал все это. Эмма практически видела, как работают шестеренки в голове сына, и пыталась предугадать его реакцию. — Она ведь не проснется, да? — мальчик внимательно смотрел ей в глаза, но не выказывал никаких эмоций. Похоже, он унаследовал это умение от матери. — Я пытаюсь найти способ. Это одна из причин, по которой я возвращаюсь в больницу. Я не знаю, что делать, и не думаю, что Голд сможет помочь. Проблема в том, что я всего лишь вижу происходящее глазами твоей мамы. Но на самом деле я ничего не могу сделать, кроме как наблюдать. — Почему ты не видишь то, что видит другая ты? Как я в своих снах? — Ну… потому что именно так работает ловец снов… Голд мне так объяснил, — ответила Эмма, слегка наклонив голову. — А ты пробовала? Я имею в виду — это ведь магия, верно? Ты вся состоишь из магии. Почему бы тебе не научиться контролировать ее? — спросил он так, словно вопрос был простым. — Я… я не знаю как… — Эмма… мы должны придумать, как ей помочь. Она ведь все еще моя мама, — мальчик тихо добавил последнюю часть, и Эмма почувствовала, как что-то в ее груди слегка сжалось. — Хорошо. Я попробую, — улыбнулась она. — Может быть, я тоже смогу помочь. Когда вы с Мэри Маргарет оказались в ловушке в Зачарованном Лесу, а я собирался отправиться в реальность снов, Голд подарил мне ожерелье, чтобы я мог контролировать свои действия. Это может сработать снова… — Знаешь… Может быть, ты прав. Думаю, нам определенно стоит попробовать, — Эмма пожала плечами, и они оба встали. — Я думал об этом и мне кажется, что дело не только во мне, — снова заговорил мальчик, и Эмма с любопытством посмотрела на него. — Помнишь, Мэри Маргарет сказала, что ей снилось что она снова была учительницей, и что мы оба были в ее сне? — Ага… — Я помню то же самое. И она тоже была под сонным проклятием. В этом есть смысл, — уверенно заключил Генри, и Эмма поняла, что в этом действительно прослеживается логика… кроме одного момента. — Подожди, а как же Дэвид? Он ведь тоже был под сонным проклятием, верно? Когда мы говорили об этом, он не упоминал, что у него тоже были какие-то странные сны. На самом деле он сказал, что ему вообще ничего не снилось, — когда она указала на это, Генри посмотрел в сторону, прежде чем его глаза слегка расширились. — Потому что нам всем снилось прошлое. Дэвид там все еще в коме. Но у меня такое чувство, что он очень скоро начнет видеть сны. — И почему ты в этом так уверен? — Потому что мама только что согласилась свести их вместе, — Генри улыбнулся, и Эмма покачала головой. — Ух ты… она действительно становится героем, — они оба замолчали на мгновение, обдумывая образ Реджины, играющей эту новую роль. — Ладно, тебе надо идти в школу. — Но… — Никаких «но». Ты пойдешь в школу, а я поеду в больницу и подумаю, что еще можно сделать. Сегодня на ночь ты наденешь ожерелье, и мы посмотрим, сможем ли мы помочь твоей маме, хорошо? — Хорошо… * * * Эмма ходила взад и вперед по больничной палате, крепко сжимая в руках ловца снов. С каждой минутой она все больше и больше расстраивалась. Все ее попытки заглянуть в мир Реджины с другого угла обзора, провалились. Она сосредотачивалась так сильно, как только могла, направляя все мысли на себя, и стараясь увидеть все собственными глазами, но ничего не получалось. На самом деле каждый раз, когда она пыталась развернуть весь процесс, магия полностью испарялась, и ловец снов вообще прекращал двигаться. Она на мгновение остановилась, и перевела взгляд на мирную спящую брюнетку. Каждый раз, когда она смотрела на нее в течение последних нескольких дней, она видела ее немного иначе. В новом свете. Более мягком, ярком свете. Ее чувства к этой женщине менялись. Она не хотела в этом признаваться, но именно это и происходило. И тут ее осенило. Чувства. Эмоции. Именно они контролировали магию. Именно так она сделала то, что считала невозможным. Эмма медленно подошла к Реджине, ослабив хватку на ловце снов. Она начала делать более глубокие вдохи, переосмысливая свой подход. Примерно в десятый раз подряд, Эмма провела ловцом над Реджиной, пока тот не начал светиться. Как обычно, она начала вторгаться в сознание темноволосой женщины, но вместо того, чтобы сосредоточиться и думать, она позволила себе открыться и выпустить свои эмоции. Она пыталась защитить ее. От города, от родителей и от собственных мыслей Реджины. Затем она представила Генри. Что бы он ни говорил и как бы ни вел себя, она знала, что мальчик любит свою приемную мать. Она хотела защитить его больше, чем кого-либо. Эмма позволила этим чувствам наполнить ее, направляя свои мысли на себя. На этот раз, однако, вместо того, чтобы попытаться увидеть себя, она старалась почувствовать себя. Она позволила себе расслабиться, ощутить свое тело как можно более легким, представила себя похожей на призрака. Пытаясь влиться в собственное тело. В любое другое время, все это заставило бы ее чувствовать себя совершенно нелепо. Она бы рассмеялась при одной мысли о чем-то подобном. Однако, позволив своим эмоциям управлять собой, Эмма полностью пересилила это. Она вообще ни о чем не думала… просто чувствовала. Когда изображение наконец прояснилось, все, что она увидела — была дверь. Блондинка узнала ее, хотя это был всего лишь один из десятков отелей на пару ночей. Через секунду Эмма увидела, как дверь открылась, и впервые столкнулась лицом к лицу с Реджиной Миллс. С Реджиной Миллс, держащей знакомую корзину яблок.