Вишни и бабочки

Солнце взошло слишком быстро. А в глубине под водой они сражались за свои жизни. Пуччи появлялся, исчезал и снова появлялся, нападая из разных углов, применяя новые тактики, словно сообразительный кот играется с кучкой отчаявшихся мышей; и Какеин знал этот взгляд - так Дио наблюдал за ним той судьбоносной ночью в Каире. Это были глаза мужчины, точно уверенного, что ему удастся уйти невредимым с убитыми соперниками позади. Глаза мужчины, который способен покончить со всем этим одним махом, но выжидающий подходящего момента для их самого болезненного сокрушения. Глаза мучителя, а не убийцы. Он (Какеин) боялся их значения, боялся, что все это бессмысленно, но все равно сражался, впадая в знакомый ритм нападения и защиты и- Ножи. Ножи, внезапно появившиеся в воздухе десятками - и все нацелились на Джолин. Какеин слышал истории, читал их в краткой копии исследования "устного отчета Джотаро Куджо, касательно битвы с ДИО", прочитал и перечитал фразу "когда время остановилось, он бросил в меня десятки ножей, и я никак не мог уклониться от них всех" не один раз, и вспомнил те редкие моменты, когда видел Джотаро без верхней одежды и покрытого тонкими белыми шрамами. Но слышать, читать и помнить - это одно. А видеть, как Джотаро застыл при виде острого металла, потоком устремившегося на Джолин, видеть, как округлились его глаза и ссутулились плечи в полном ужасе, его отчаянный взгляд, хотя тело и отказалось слушаться лишь на долю секунды - это совсем другое. Какеин же, со своей стороны, был странно спокоен. Он потратил годы, чтобы его тело снова повиновалось ему, годы учился успокаивать прилив адреналина в голове каждый раз при виде слишком острых клыков или при звуке текущей воды, видишь, Джотаро, терапия вправду чем-то полезна, и такого еще много. Пока Джотаро все еще не шевелился, силясь заставить свое тело двигаться, Какеин уже вскинул руку, его движение повторил Hierophant, крепко оборачиваясь вокруг Джолин и оттаскивая ее от направления ножей. Волны с легкостью поглотили ножи, а Джолин жива и невредима и потерянно держалась за плечо Какеина, ее взгляд уже перемещался на Пуччи, друзей, в ней зарождались тактики и стратегии. Ох, Джотаро так, так ошибался, когда старался держать ее подальше от такой жизни. Джолин прирожденный боец, в ней течет слишком много крови Джостаров, и не без причины на ней сказалась тюремная обстановка. Какеин был в шаге от смерти в девятнадцать, но иногда он раздумывал, что мог бы и не оказаться в каком-нибудь исправительном учреждении, без Дио и Джотаро и этой обреченной поездки, давшей ему возможность разделаться с врагами без масштабных последствий и причину для этого в виде кого-нибудь. В этом он и Джолин в принципе похожи, с таким отчаянием желая быть любимыми, что это лишало их рассудка. Но для Джолин все закончится по-другому. Она выйдет из этого боя невредимой с высоко поднятой головой, и будет проживать свою жизнь и целовать Анасуя, или Гермес, или Фу, или всех трех, смотря кто ей приглянется, и никогда не застынет при виде ножей или башни с часами. Только если Какеин этому не поспособствует. (Джотаро смотрел на него, на них, его едва не мутило от облегчения, и был движимым какой-то иной эмоцией, на которую у Какеина не хватало времени разобрать из едва уловимых микровыражений лица.) - Заходи слева! - прошипел Какеин в ухо Джолин, надеясь, чтобы услышала его только она. - Загони его в угол примерно тремя метрами выше скал, делай все возможное, чтобы удержать его на месте! Джолин отрывисто кивнула, и напоследок сжав его плечо, вновь погрузилась под волны, плывя так же плавно, как дельфин. Какеин глубоко вдохнул. Сквозь воду встретился взглядом с Джотаро. Какеин не боялся. Ни когда противостоял Дио, ни даже когда он истекал кровью, а вампир уже направился к следующим жертвам. Настоящий ужасом было выжить, когда близкие люди не смогли. И Какеин намеревался не позволить такому случиться. Так что он спокойно пересекся взглядом с Джотаро, хоть глаза того были широко распахнуты и полны ужаса. Улыбнулся напоследок — криво, печально и нежно — и чуть кивнул. Не самое оптимальное потенциальное прощание, но лучше прошлого раза… …так что этого достаточно. (Он отвернулся прежде, чем Джотаро среагировал. Он точно растерял бы всю свою необходимую накопленную решимость, увидев боль в этих сильно любимых глазах.) - ДЖОЛИН! - сквозь бурю прокричал Какеин, его улыбка становилась кровожадной и дикой, когда он повернулся к Пуччи. - СЕЙЧАС!

***

Он не... да. Дерьмо, да. Джотаро кинулся под волны, но этого было слишком мало, слишком поздно, он слишком далеко. Какеин, нет, дерьмо, прошу, не надо, не надо, не надо, давай я, позволь МНЕ сражаться- Сигнал от Джолин. Фу Файтерс подняла руки, выпуская пули, от которых Пуччи с легкостью уклонился - отвлекающий маневр, ничего больше. - не делай этого я не могу снова потерять тебя только не ты - Еще одна жестикуляция, и Гермес погрузилась под волну, вытаскивая... стикер. - ДЕРЬМО, я не успею до него добраться, я не - Анасуй взял Эмпорио, Diver Down схватил плечо Гермес, все трое рванулись сойти с пути двух яростных, идентичных волн, которые столкнулись друг с другом. - Джолин, почему ты не остановила его - ...на их пути встал Пуччи. - нет, нет, нет - Слишком сосредоточенный на Ф.Ф. священник - буквально неубиваемой в воде - устремился вверх, приближаясь к скалам, где его дожидалась Джолин с сетью из крепкой нити- - не Какеин, прошу, только не он- - Пойманный Пуччи извивался словно рыба, чтобы освободиться, рычал и кромсал сеть вокруг, Made In Heaven взлетел- - прошупрошуПРОШУ - -"СЕЙЧАС!" прокричала Джолин, и Пуччи вот-вот обернется, увидит Какеина и проделает еще одну дыру в его груди прежде, чем кто-то из них успеет моргнуть- - если кто-то и умрет, так это Я - -и внезапно, Джотаро понял свою роль в этом плане, на какие его действия они рассчитывали, и что он бы в любом случае сделал, даже если бы осознание не пришло в последнюю секунду. - ЭЙ, СВЯЩЕННИК! - прорычал Джотаро, приняв боевую стойку и призывая Star Platinum, который возник позади словно тень из чистой угрозы. (В семнадцать он был готов убивать, в семнадцать он полон ярости и слеп ко всему, что не относилось к превращению ебаного вампира в пыль, как тот и заслуживал, и в полном ужасе...) - ПОЧЕМУ БЫ ТЕБЕ НЕ ПОДОЙТИ СЮДА! - беспощадная и бросающая вызов ухмылка. Джотаро был тем, кто убил Дио, великой и ужасной помехой, которую вселенная подбросила в его безумные планы, и Пуччи всегда старался это помнить, сосредоточившись на нем до такой степени, что Джолин отошла на второй план. Что стало идеальным отвлекающим маневром. - Я НЕ СМОГУ ПОРВАТЬ ТЕБЯ НА КУСКИ, ЕСЛИ НЕ ПОДОЙДЕШЬ БЛИЖЕ! - продолжил Джотаро. Он подумывал сказать "Дио молил о пощаде пока я не разорвал его горло", но в этом не было необходимости. По-странному изменившиеся глаза Пуччи прошлись по Джолин и Какеину, сосредотачиваясь на Джотаро с беспощадной точностью и такой ненавистью, которая скопилась за двадцать лет лихорадочного планирования мести. Джотаро широко раскинул руки, словно приглашая напасть, без тени страха и с, по крайней мере, парой козырей в рукавах. (Он не знал, каков план Какеина, вообще понятия не имел - но доверял ему. Доверял всем чем было и есть этому безрассудному, гордому, гениальному идиоту, и нет безопаснее места для его жизни, чем руки Какеина Нориаки.)

***

Забавный факт о Emerald Splash. Действительно нет никакого способа от него отбиться - и, важнее всего, нет способа выжить, если удар был нанесен с намерением убить. Стэнды вроде Star Platinum сильны, это да, и неизбежно способны изменить чью-то структуру лица, с силой выбивая людей из игры хорошим ора-ора. Но дело вот в чем: им нужно открытое пространство, возможность для нескольких хороших ударов. Правильно направленный Emerald Splash способен нанести не меньше урона - если не больше - за одну секунду, не оставляя ни шанса на выживание. Это пресловутый пистолет, предназначенный для кулачного боя, и спастись от его прицела можно только остановкой времени. (Джотаро неосознанно отбился от Emerald Splash силой, о которой еще не знал, а затем спас Какеину жизнь. Когда отбился Дио, тот затем чуть его не убил. Забавно, как иногда бывает…) Но Пуччи, несмотря на всю свою мощь над временем, несмотря на то, что он мог ускорить Землю и возможно даже саму вселенную, будь на то желание… Несмотря на все это, Пуччи не мог остановить время.

***

Пуччи рыкнул в предвкушении триумфа, позади него солнце и луна лишь пятна на ярко-темном небе. Он победит. Он уже победил. Джотаро Куджо тоже вот-вот падет, всего один смертельный удар, и затем Небеса обрушатся на- Изумрудные осколки с беспощадной точностью пронзили грудь Пуччи, и мир замер. Кровь хлынула широкой аркой, расплескиваясь по камням и волнам, и Пуччи издал звук, по-странному тихий и испуганный. Его рука потянулась к краю истерзанного кровавого месива, в которое превратился его торс, а затем безвольно повисла; и пока его покидала жизнь и вся сила стэнда, он обмяк, проваливаясь в сети Джолин. В последние секунды Пуччи встретился взглядом с Какеином. В них была лишь ярость и ненависть - и все же, Какеин слегка испытывал жалость, этот мальчик потерял и брата и сестру и всю свою жизнь следовал безумным целям вампира. (Мельком он раздумывал, что если бы они встретились, оба будучи юными и во власти Дио. Маловероятно. Пуччи принадлежал одному только Дио, надежно сохраняемый в секрете. Не будь это так, много что было бы проще…) А затем Пуччи мертв, и этот трепещущий миг, который удерживала вселенная, треснул и разрушился. Made In Heaven заверещал, долгий протяжный звук не боли и страха, а простой неправильности происходящего, мир вокруг искажался и тянулся, будто отражался в дешевом доме кривых зеркал, гравитация утянула воду и капли крови в танец вокруг увядающей фигуры Made In Heaven. Какеин ощущал эту тягу, его волосы и одежда странно притягивалась к умирающему стэнду; и с ужасом вспоминал предупреждения о цунами в своей молодости каждый раз, когда его семья уезжала в прибрежный городок. Если море отступает - БЕГИ. Как можно дальше и выше. Оно вернется с двойной силой. Он открыл рот, чтобы выкрикнуть сзади!, уже мысленно просчитывая углы и дистанции и шансы у друзей Джолин, но она и Джотаро были слишком, слишком близко, как и сам Какеин, дерьмо, и бодрящая- Влияние Made In Heaven на все живое было подобно беспощадной руке, вращающей, вращающей и вращающей рычаг заводной игрушки все быстрее и быстрее… и теперь, нестройным беззвучием, которое отражалось глубоко в затылке Какеина, натяжная пружина сломалась и моментально распуталась. Когда волна гравитации нахлынула на Какеина, по ощущениям его душа словно осталась стоять на месте чуть дольше, пока его мозги, легкие и другие органы уже были отброшены назад, оставляя после пустое чувство онемения, и легкий привкус озона и горящих волос на затылке. А затем Какеин тоже взлетел, быстро собирая себя по кускам, легкий, но в то же время с невыносимой тяжестью, сотрясающей его ребра, что выбило весь воздух. Сквозь него словно прошел удар, и, возможно, так и есть. И потом он ударился о водонапорную башню воду, просто воду, из-за скорости твердую словно бетон, расступившуюся снизу и затем снова сомкнувшуюся над ним, бесследно поглощая Какеина. Несмотря на то, что шторм по-прежнему бушевал сверху, под волнами было отчего-то спокойно. Холодно и тихо, едва ли не приносило облегчение просто плыть здесь и дать воде успокоить ноющие кости… это напоминало Какеину о тех давних временах, когда он находился под влиянием ростка из плоти, а мир был безболезненной дымкой, наполненной лишь шепотом мысли, идеи, пока Какеин смотрел с позиции полного отчуждения, всем довольный. (А затем в его черепе раздалась ужасная боль, две теплые руки лежали на лице, и на него уставились решительные глаза; и несмотря на агонию, несмотря внезапную какофонию шока и вины, эхом раздающихся в голове - я пытался убить ту бедную женщину, пытался убить его, зачем Дио сказал убить того, кто смотрит на меня словно готов сразиться с самими Ками ради меня, чем я заслужил эту милость - Какеин пересекся взглядом с Джотаро Куджо и, в глубине души, знал, что спасен.) Ассоциация больше всего напугала его, и Какеин сопротивлялся так, как не сопротивлялся ростку из плоти, изворачиваясь и старясь изо всех сил, но все болело и его ноги так слабы, а поверхность, освещаемая то солнцем, то луной в обратном направлении, была так недосягаема… Мир был сжатой пружиной, которая распутывалась все быстрее и быстрее в свое обычное время, но под водой все замедлилось в ползущее сияние света - или, возможно, у Какеина просто плыло зрение - и формировать мысли становилось сложнее. Когда ужас исчез и появилось любопытное ощущение спокойствия, Какеин знал, что умрет; и покорно смирился. (Он помнил, что конец был безболезненным, тот первый раз. Ужасная боль настигла только при пробуждении.) Так что Какеин держался всем, что от него осталось, за свои самые ценные воспоминания - улыбка Джотаро, объятия Джолин, мягкие руки матери, Египет в сумерках и сезон цветения вишни в Токио и каково любить и быть любимым - и позволил всему остальному проскочить мимо. По крайней мере, тонуть - менее болезненная смерть, чем истекать кровью.

***

Какеин закрыл глаза последний раз в 1988 с пропитанным кровью и водой животом. Последнее, что он увидел, что когда-либо увидит, были руины часовой башни; и на глупый, безнадежный миг, он хотел видеть вместо этого лицо Джотаро… …и вновь открыл глаза в 1992, сухой и согретый на больничной койке. Первое, что он увидел, и единственное за последнее время, была трещина в потолке; и даже годами позже он все еще смог бы нарисовать в точном исполнении эту трещину из воспоминаний закрытыми глазами. (Ему все еще иногда снились кошмары о том, как он смотрел в зеркало и наблюдал эту трещину-змею на собственном лице с беспощадной точностью, как она оборачивалась вокруг торса Hierophant Green’а подобно шраму - по этому поводу он встречался с кем-то, и… становилось лучше. Постепенно.) Он очнулся в новом десятилетии, под унизительную муку быть юридически признанным совершеннолетним, и под новости, что любимым мужчина недавно стал счастливым отцом девочки, потому что такая вот жестокая жизнь. (Не должно было быть больно. Он и Hierophant одни против всего мира, всегда и навсегда, другие неважны, им всегда плевать, никогда не понять, никогда… Никогда… За исключением Джотаро, он (Какеин) считал… Он считал… Что ж. Он определенно считал неправильно.) Его навестили родители еще до того, как он мог оставаться в сознании дольше пяти минут, заметно постаревшие на десяток за все пропущенные им годы, и они держали его за руки словно, если отпустят, он снова пропадет. Польнарефф прибыл на самом первом рейсе Франция — Япония, с букетом, который, должно быть, обошелся ему в целое состояние и рыдал, как большой ребенок, кем он и являлся, и пускай медсестры Фонда Спидвагона проинформировали его об итоге битвы с Дио, по-настоящему Какеин расслабился только когда Польнарефф разболтал всю историю вперемешку на английском и французском и порой прерывался на пару японских слов, за которые Какеин был достаточно великодушен, чтобы похвалить. (Также он подтвердил информацию о браке: показал свадебные фотографии, на одной из которых Джотаро почти улыбался. Какеин был слишком горд, чтобы заплакать, особенно перед Польнареффом, но цепляться за такую вещь, как гордость, было трудно, когда тебя регулярно протирают губкой, так что он, в конце концов, сломался и всю бессонную ночь плакал до красноты глаз, впоследствии чувствуя себя по-странному лучше.) В течение месяцев, Джотаро ни разу не пришел. Джотаро ни разу не позвонил. Даже не написал письмо. Единственным знаком, что он вообще слышал о частичном выздоровлении Какеина, была посылка две недели назад, содержащая неизвестную консоль, которая, видимо, оказалась новейшей версией Famicom, и несколько игр для нее - все это пришло вместе с карточкой радостного афалина поверх. «С днем рождения!» внутри карты было перечеркнуто, а на его месте напыщенное «Я рад, что тебе лучше. Поправляйся скорее.» с одной лишь подписью: 'Д.Куджо'. «П.С.: надеюсь, тебе понравятся игры.» Какеину действительно понравились игры. Но гораздо больше ему бы понравится визит. Фонд Спидвагона в скором времени перевез его на другой конец Земли в больницу Pendelton Memorial, которая специализировалась на долгосрочном восстановлении жертв стэнда. Какеин почти это приветствовал, оставляя позади трещину в потолке и жалкое желание, чтобы Джотаро навестил как его, так и его родителей. (Они любили Какеина, он знал, этой сильной родительской любовью. Но сын его родителей был мертв задолго до того, как вообще добрался до Каира, и тот, кого они застали очнувшимся на больничной койке был не более чем призраком незнакомца для них, неродным и вводящим в замешательство. Какеин не держал на них зла. Они не обладали стэндами, по-настоящему не знали его в первую очередь - возможно, им было легче единожды поскорбеть о своем сыне и покончить с этим, нежели ждать так много лет у края койки - и в конце концов, быть вдали от их исхудалых, виноватых лиц и вопросов, на которые он никогда не мог правдиво ответить, приносило облегчение; он погрузился в комфортный ритм редких писем и рассеянной привязанности на расстоянии, которую было легко поддерживать.) Тогда его ничего не держало в Японии - даже Холли Куджо, которая проходила к нему с бенто, содержащим все то, что Какеин когда-либо упоминал о любимой еде в присутствии Джотаро, и искренне поблагодарила его за все, что он сделал для нее и ее сына - потому он уехал. Фонд Спидвагона оплатил его перевозку, оплатил больницу, и, в конце концов, оплачивал его образование. (Старик Мистер Джостар писал с предложением оплатить что-то еще, хотя бы частично очиститься от жизненного долга, который задолжал Какеину - будто деньги могут ускорить его выздоровление, снова с легкостью заставить ходить, вернуть ушедшие подростковые годы или принести к его кровати Джотаро. Деньги ничего для него не значили.) Он знал, что Фонд и не ждал получить все назад от довольно немалого вклада, сделанного ими, когда они без конца тратились на медицину, чтобы обеспечить выживание Какеина; и, возможно, именно потому предлагать работать на них было так приятно. Дело не в отплате или подобном бреде. А в том, чтобы доказать, что он не полагается ни на чье милосердие, даже на благотворительность Фонда Спидвагона. Гордая глупость, в общем, но важная в то время - когда он был юн, морально раздавлен и покрыт шрамами на всю жизнь во всех смыслах. Однажды, Какеин проснулся и смог встать с кровати при помощи одного только Hierophant’а. На другой день, Какеин проснулся и уже прожил полдня, прежде чем осознал, что впервые за годы ему не снились Дио, Египет и трещина в этом проклятом потолке. И еще на другой день, Какеин проснулся и спокойно признал, что Куджо Джотаро никогда не навестит его. В то утро он плакал. Во второй половине дня, он отблагодарил своих преподавателей, пожал руки работникам больницы и отправился убивать владельца стэнда в какой-то стране, которую он с трудом мог показать на карте, и ждал в номере отеля Джотаро, чтобы встретиться лицом к лицу - или, хотя бы, снова его увидеть. Однажды, Какеин надеялся, что он проснется и обнаружит, что сердце больше не болит от одной лишь мысли о Джотаро, и наконец сможет заново полюбить. Однажды… Но это еще не скоро.