Вишни и бабочки

Видеть, как почти двухметровый мужчина, который видел все, начиная от вампиров, и заканчивая серийными убийцами, готов чуть не в обморок упасть, вызывало диссонанс. Но Джотаро действительно побледнел и выглядел пораженным, словно ему очень, очень надо прилечь обратно. - …ты не говорил, - прошептал он. - Ну, естественно, - Какеин явно не на эту реакцию надеялся, но могло быть и хуже. - В этом и смысл немого вожделения. - Почему. Почему не сказал? - Ох, да ладно, Джотаро, не глупи, - Какеин вздохнул, все-таки закрывая глаза, странный обиженно-шокировано-расстроенный взгляд Джотаро в его сторону был невыносим. - Когда я очнулся, ты пребывал в Америке со своей женой и ребенком, и так и не навестил за годы. Я намеки понимаю, знаешь ли. С твоей непробиваемостью у меня отдаленно возникло впечатление, что перестраивать и поддерживать дружбу окажется довольно трудно, нет нужды усложнять все спутанными чувствами. - К-Какеин, - выдавил Джотаро, и слышать, как он заикнулся, было бы довольно комично, не будь текущая ситуация смертельно серьезной для них обоих. - Не пытайся говорить, что это бы ничего не изменило, - прервал Какеин прежде, чем тот мог продолжить, слова, над которыми он размышлял, но которые никогда не озвучивал, лились из него. - Мы оба знаем, что изменило. И, правда, я понимаю. У тебя семья, да и наши взаимоотношения были натянутыми, и ты всегда плохо относился к тем, кому нравился. Подобное признание усложнило бы и без того непростую дружбу, добавляя все то сожаление и вину, которую приносит невзаимная любовь. Ночной кошмар, как ни посмотри. Если только… Полагаю, ты не разделяешь похожие чувства? Джотаро издал сдавленный звук, и ничего больше - не то чтобы это важно, так как Какеин просто продолжил, боясь, что его голос начнет ломаться, если он замедлится хоть на миг. - Есть что сказать? Хотя бы что-нибудь? Нет? Понятно, так и думал. Именно поэтому я не хотел ставить тебя в такое положение, знал, что это будет только мучительно неловкой ситуацией для нас обоих. Но двадцать чертовых лет, и я полагаю, что самым здоровым решением будет расстаться в таком случае. Как бы больно ни было. - Я бы никогда- никогда не хотел бы ранить… - с запинкой произнес Джотаро. - Конечно, не хотел… но это все равно случилось, - устало пробормотал Какеин, закрывая ладонью свое лицо. Ему хотелось спать и не быть до смешного на грани, чтобы не заплакать. - А теперь, если планируешь держать дистанцию, обдумать, как ко мне относиться в будущем, то меня все устраивает. Но, боюсь, поработать ногами придется тебе. Сомневаюсь, что уйду куда-нибудь, если меня не понесут, так что если тебе слишком неловко, то просто отодвинься сам, ладно? Джотаро не ответил. Бойкот значит? В его стиле. По крайней мере не прямой отказ или отборные оскорбления. - Но, и это не обсуждается, Джолин остается со мной, - твердо прибавил Какеин. - Девчушка выросла на моих глазах, и я НЕ собираюсь вновь перестать видеться с ней, просто потому что ее отец боится из-за своей привязанности, это мы прояснили? Тебе просто придется смириться. Вот. Довольно приемлимые условия, в общем. Джотаро сможет жить с этим. Возможно, через несколько лет, максимум десять, он начнет комфортно воспринимать идею снова дружелюбно общаться, на это оставалось надеяться Какеину, и в то же время стать крестным отцом Джолин по своей воле. Серьезно, чего хорошего от этой любви? Без нее прожить можно. Или так Какеин, по крайней мере, надеялся. Время покажет. - …постой, - наконец произнес Джотаро. Это прозвучало сдавленно. Словно он выдавливал слова из внезапно пересохшего рта. - Ты не дал мне сказать. - Что? - Какеин выглянул из-под руки. - Когда ты спросил. Если. Если мне есть что сказать, - казалось, Джотаро не мог ни на чем задержать взгляд, даже на лице Какеина в непосредственной близости; и на какой-то миг, это напомнило Какеину. О дерзком, стеснительном, до невозможного красивом парне, в которого он влюбился, который прятался под козырьком своей кепки и стоически всматривался вдаль. В те дни ему казалось, это безучастие. Теперь же Какеин достаточно повзрослел, чтобы осознать, что Джотаро испытывал ужас перед предстоящим, и не хотел, чтобы другие увидели это в его глазах. - Ты не дал мне возможности, - сбивчиво договорил Джотаро, - Признаться. Потому что мне не хватит сил выслушивать, как ты безуспешно стараешься отшить меня помягче - и что же еще ты можешь мне сказать? Но Джотаро все еще здесь, напряженный и бледнее, чем когда-либо, но главное здесь, лежит рядом с Какеином, желает поговорить. Воспринимать это как должное и отказать теперь не получится. - Ладно, - чуть устало позволил Какеин. Выслушаю разок лекцию с извинениями, скажу Джотаро, что он не должен - нет, правда, нет нужды, и будет лучше, если он больше так делать не будет - и ждать, когда их пути разойдутся с течением времени. - Твоя очередь высказываться. Джотаро немного помедлил, собираясь с мыслями, на миг бросил взгляд на Какеина, а затем повернулся к Джолин и ее друзьям, словно желая убедиться, что они не помешают, а затем посмотрел на свою руку на груди Какеина. - После того, как ты- после Каира, - в итоге грубо начал он. - Ты всегда думал, что я бросил- это не правда, но я дал тебе в это поверить, потому что так… было проще, чем сказать тебе. Короткая пауза, пальцы неловко теребили вышивку на плаще Какеина. - Но. Теперь. Теперь, тебе стоит- нет. Ты должен знать, что, как только мне позволили, впоследствии, я вошел в твою больничную палату и отказывался уходить. За первые несколько дней ты едва не умер семь раз, и я каждый раз использовал Star Platinum для- Голос Джотаро надломился, его рука на груди Какеина потяжелела. - …для того, чтобы снова заставить твое сердце биться. Пять ночей я спал на полу, пока медсестра не предложила поставить в палату раскладушку, а Старик вернулся в Японию и мама сначала была одна, потому что они пока не могли тебя увезти, а я отказывался уходить без тебя. Твердил врачам, что в один день ты очнешься, а они повторяли, что ты все еще можешь умереть в один момент. Даже когда тебя перевезли обратно в Японию, я не смог- весь год я ежедневно оставался в больнице часами, так долго, как мог, забив на школу , потому что ты- ты в тысячи раз важнее. - Что ж, ты определенно мог показать это пока я был в сознании хотя бы раз! - выплюнул бойко Какеин, чтобы скрыть искренний шок. Да, они были близки в Египте, но… каждодневные визиты по несколько часов за год, серьезно?! Это в семь раз больше времени, чем когда они были знакомы! - Да. Это. Справедливое замечание, - Джотаро пристыжено склонил голову. - И… знаешь, я бы остался. Остался бы у твоей кровати сколько необходимо, на это я был решительно настроен. Это начало волновать маму. Думаю, всех начало. Ты должен понять, врачи не верили в твое выздоровление, думали, никогда не очнешься. Может, я тоже немного начинал в это верить. (Глаза его были далеко, и Какеин знал, просто знал, что Джотаро видел его скорее лежащим на больнично-белых простынях, чем на крупном песке.) - И в один день со мной пришел поговорить Старик. Сказал, что я не могу скорбить всю свою жизнь, и что первый шаг к выздоровлению — отпустить. Умолял меня хотя бы попытаться, говорил, что когда-то тоже потерял какого-то парня, и именно потому он знает, что действительно любящие нас люди всегда хотят видеть нас счастливыми. Даже без их присутствия. - Хах, - Какеин усмехнулся, хоть и без горечи. - Тогда тот, кто любил Мистера Джостара, получше меня был. - Слышал болтовню Старика? Да, может и так, - Джотаро немного тоскливо пожал плечами. - И потом он сказал: «У меня бывали такие довольно долгие моменты, когда я думал, что никогда больше не смогу чувствовать счастье и любовь до конца своих дней. Но это не правда. Ты никогда до конца не перестанешь любить людей, которых потерял, но ты можешь начать любить других. Нужно всего лишь попытаться». Звучало как дешевое печенье с предсказаниями. Джотаро нахмурил бровь. - Мне стоило знать, что Старик полон дерьма, - раздражительно пробормотал он. - Не надо было слушать. Надо было остаться и ждать, когда ты очнешься, надо было… Вздох. - После этого я наделал много ошибок. Это брехня с отпустить была лишь началом. Переезд в Америку и… Джолин не…она не ошибка. Она лучшее, что случалось со мной. Но… ее мать, это было ошибкой. Я, как и она, напился в баре, и… так все закрутилось. Мы поженились прежде, чем она показала всю себя. Думал, мы можем постараться хотя бы ради ребенка - мы оба желали ее гораздо сильнее, чем друг друга. Свадебные фотографии. Большую их часть Какеин помнил смутно, Джотаро такой же безынтересный и невозмутимый, за исключением одной фотографии, где он наполовину улыбался, склонившись над невестой, которая что-то шептала ему в ухо, рука лежала на животе. Теперь, он предполагал, что знал о чем она говорила, при мысли о ком Джотаро улыбался. - Но мы не смогли, - Джотаро всмотрелся вдаль. - Не знаю, замечал ли ты когда-нибудь, но… меня в целом не сильно интересуют женщины. Какеин мысленно противостоял соблазну пошутить про сексуальную связь с морскими формами жизни. Была у него одна такая шикарная шутка, но всему свое время и место; кроме того, некоторые уголки его сознания настаивали, что Джотаро окажется либо геем, либо асексуалом, и, таким образом, размышления над неуместными шутками не в приоритете. - …что ты хочешь этим сказать, - в итоге рискнул он, выбирая путь осторожности. Если таким замудреным способом Джотаро доносит до Какеина, что не может ответить на чувства взаимно, потому что в целом не заинтересован в таких вещах, то Какеин с готовность это примет, но между тем не стоит надеяться раньше времени. - Но я был заинтересован в- я- Джотаро прервался с тихим звуком раздражения. Глубоко вдохнул. Начал сначала. - Я думал, это сработает. Дедушка Джозеф и Нонна Сьюзи всегда справлялись, как и мама с папой. Мне нравилось иметь семью, к которой можно вернуться, и я почти убедил себя, что буду довольствоваться этим до конца жизни. Но потом… - Что произошло? - мягко окликнул Какеин после того, как Джотаро прервался и будто бы не собирался продолжать. - Чудо, - очень просто сказал Джотаро. - Ты очнулся. Эти слова Какеину не в новинку. Он их слышал тысячу раз от врачей, медсестер, специалистов, своих родителей, даже раз от Польнареффа, на тысячи разных языках. Чудо, что он снова смог ходить, чудо, что хорошо приживаются имплантаты, чудо, что он умер и не истек кровью в ту судьбоносную ночь ох как много лет назад, и чертово ебаное чудо, что он, впоследствии, вновь очнулся, и тем более дни далее. Какеин думал, что сыт по горло чудесами - но никто никогда не произносил эти чертовы слова так, как Джотаро. Словно это дар, а не озадачивающее, неожиданное обстоятельство, которое необходимо изучить, за это Какеину стоит быть благодарным. Нет, в данном случае вся благодарность принадлежит Джотаро, голос слегка приглушен в трепете, оставляя после себя благоговейную паузу, словно он желал вкусить эту мысль; и за это Какеин презирал фразу чуть меньше. - …и, Какеин, когда я услышал… когда я получил новость, что ты очнулся… - в конце концов продолжил Джотаро, голос теперь такой тихий, грубый и отдаленный. - Мне позвонили прямо перед экзаменом по фитопланктонам. Писал словно в тумане, и по результатам узнал, что в итоге сдал пустой лист. Не помню, как добрался домой, не помню, что сказал жене, не помню примерно остаток недели. Это было словно… словно этот острый укол облегчения в груди, когда ужасная опасность миновала, продолжалось дни. Недели. Я не думал, что возможно ощущать такую мощную эйфорию, такое сильное счастье, что выбивает из легких весь воздух. Ты очнулся, ты очнулся, и я даже не мог подумать навестить тебя, потому что когда пытался, казалось… казалось мое сердце переставало биться от бесконечной радости. - Тебе стоило бы пытаться усерднее, - очень мягко сказал Какеин. - Я нуждался в тебе. - А я нуждаюсь в тебе. Нуждался в тебе, - Джотаро уставился на него, глаза молили… не о прощении, нет, лишь о понимании. - Последние десять лет я каждый день желал пытаться усерднее. С тобой, с Джолин… ты заслуживаешь любить кого-то лучше меня. Кого-то, кто смог бы сделать больше, чем неуклюжую открытку с пожеланием о выздоровлении и тишина. Какеин слегка обреченно рассмеялся. - Что я заслуживаю. Мы оба знаем, что это не играет почти никакой роли в конце концов. Ты, Джотаро, ты спас мир по крайней мере два раза, многие бы поспорили, что ты «заслуживаешь» жить долго и счастливо с девушкой твоей мечты - сейчас то, что мы заслуживаем, не всегда то, что хотим, не так ли? - Да, - согласился Джотаро и, удрученно улыбнувшись, потянулся к волосам Какеина, проходясь пальцами по прядям, вычесывая мокрый песок. - Как бы часто я ни спасал мир, есть вещи… люди… чью любовь, чью дружбу я не заслуживаю и никогда не заслужу. Джотаро глубоко вдохнул. - Но я все равно желал тебя, - почти смущенно признал он. - Всегда. Ты. Ты был первым, кого я когда-либо. По-настоящему замечал. Тогда уже я знал, что меня не интересовали девушки, которые постоянно раздражали меня, и я едва выносил парней, а затем… ты. Я словно сгорал каждый раз, когда ты смотрел на меня, и ты понятия не имеешь- я хранил платок, который ты мне отдал в первый день, все еще храню, и по пути в Египет, когда мы делили комнату, я смотрел, как ты спишь, чуть ли не каждую ночь, и- Джотаро стал запинаться в словах, из него вырывались те секреты, которые, как он думал, унесет с собой в могилу, один за другим, тем самым обнажая то, в чем он и сам себе толком не признавался. - …и те морские звезды на пляже Морио-чо, которых я обнаружил и по которым написал диссертацию, они названы Asterias Noriakensis, и моя научная руководительница три года думала, что мою жену зовут Нориако, потому что, очевидно, я назвал их в честь любимого человека, и… и, знаешь, в каком-то смысле, она была права, потому что именно это я и сделал! Высказав все это, Джотаро крепко сжал челюсть прежде, чем мог сказать что-то еще, глаза умоляющие и широко раскрытые, отчаянно желая быть понятым, чтобы Какеин услышал, что он на самом деле пытается сказать, пытается объяснить, доказать - и этот взгляд его глаз больше всего остального заставил Какеина искренне поверить ему. - Что ты говоришь, - прошептал Какеин, имея явную догадку, но которая все равно нуждалась в подтверждении. Джотаро смотрел на него так пристально, от чего покалывало кожу, затрудняло дыхание и сердце билось быстрее. - Сожалею, очень, - наконец произнес он. - За то, что заставил тебя ждать этого двадцать лет. Сердце в груди Какеина остановилось, когда тот наклонился, застыло, затаив дыхание в моменте вот оно, это, это, я так и умереть могу, причем счастливым, ох Джотаро, о Всевышние, ты станешь моей погибелью, вот каково останавливать время я не могу дышать я люблю тебя, а затем... А затем их губы встретились, и время возобновило свой ход, сердце Какеина билось так бешено, что вот-вот выпрыгнет из груди. Для своих габаритов Джотаро целуется очень нежно, аккуратно и как-то неопытно, рука на щеке Какеина слегка подрагивала, словно он боялся что-то сломать, если надавит сильнее. Что ж, так не пойдет. Какеин не хрупкий и сломать его сложно; и даже одно громкое «бу!» не способно довести до полноценного сердечного приступа, он не позволит Джотаро так к нему относиться. Так что он закинул руки на плечи Джотаро, прижимаясь сильнее и совсем едва кусая его губы, лишь ухмыляясь с вызовом, когда Джотаро удивленно отпрянул. - Двадцать лет ради этого?! - весело с притворностью пожаловался Какеин, потому что что-то вроде обморока или победного кулака вверх или, возможно, отвратительного всхлипа было бы абсолютно неприемлемо. - Ну же, ДжоДжо. Поцелуй меня так, чтобы я в это поверил! Губы Джотаро изогнулись в полуухмылке, его глаза сузились, а затем он так и сделал. Ох, да. ГОРАЗДО лучше.