"Долг должен оставаться долгом", как легко это говорить когда у тебя нет сердца.

Шаги гулко разносились по длинному коридору. ГДР шёл в окружении шести вооружённых русских солдат. Все они шагали очень быстро, в отличие от мальчика, и немец периодически получал грубые толчки в спину. Кисти за спиной неприятно обжигал холод железных наручников, которые позвякивали при каждом шаге. ГДР шёл молча. Глаза щипало из-за недавних слёз, во рту пересохло так, будто он не пил целую вечность. Голова немного кружилась, то ли из-за усталости, то ли из-за эмоций, переполняющих мальчика. В голове одновременно затесались страх, боль, ненависть к этим русским, сожаление и огромное желание забыть всё как страшный сон. Всего час назад машина подъехала к стенам кремля. Её пропустили без особого досмотра, долго не задерживая. Их ждали. Не дав ни слова сказать на прощание мальчику, весь отряд быстро увели, и ГДР понятия не имел куда. Так же быстро увели и его, нацепив наручники. Немца сразу повели к одному из зданий кремля. На входе мальчика тщательно обыскали, и переодели в чистую одежду, так как старая за долгий путь истрепалась и больше была похожа на тряпки для мытья полов. Самые обычные, но хорошо выглаженные серые брюки и белая рубашка сильно контрастировали с измученными и заплаканными глазами. Грязные каштановые волосы лежали неаккуратно, на лице виднелась пара мелких царапинок. Разбитые коленки саднили, но ГДР уже привык, так как часто падал во время похода, еле перебирая уставшие ноги. Руки также были в многочисленных ссадинах, детская и мягкая кожа ГДР'а не привыкла к полевым условиям и легко повреждалась. Сердце немца, казалось, пропустило удар, когда его сопровождающие остановились у массивной двери. Один из русских аккуратно постучал и, услышав громкое «войдите», открыл дверь. В кабинете достаточно темно, несмотря на светлое время суток. Занавешенные окна не пропускали лучи солнца, а единственный свет источала зелёная лампа на дубовом столе посреди комнаты. Около стен высились высокие стеллажи, уставленные всевозможными книгами. За столом покрытым множеством бумаг сидел человек. Не нужно было подсказок чтобы понять кто это. Огромные плечи приподнялись при глубоком вдохе. - Докладывайте- Не поднимая головы от бумаг, пробурчал мужчина со смугловатой кожей. - Товарищ СССР, Германская Демократическая Республика доставлен!- отчеканил один из русских, отдавая честь. - Привести ко мне. Немедля- всё также не отрываясь от макулатуры, произнёс Союз. Солдаты переглянулись, немного смутившись. -Сэр, он прямо перед вами- неуверенно пробормотал один из русских. Нерушимый резко поднял голову и остановил взгляд на ГДР'е. У мальчика даже руки затряслись от того, на сколько страшно сверкнули золотом в глазах СССР серп и молот. Вжав голову в плечи и зажмурившись, немец хотел сделать шаг назад, но упёрся в одного из солдат. - Свободны- пробасил Союз, поднимаясь из-за стола. Щуря глаза, мужчина обошёл предмет мебели. Только сейчас ГДР понял, на сколько же огромным был этот русский. Возвышаясь над немцем минимум в два раза, мужчина оказался настоящим исполином. Широкие плечи, грозный взгляд. От этого становилось не по себе. Сопровождающие вышли из кабинета, оставив двух воплощений наедине. --Ну, здравствуй- произнёс Нерушимый, скрестив руки на груди и аккуратно опираясь на стол- Значит, ты, и есть тот самый ГДР?- ответа не последовало- Странно, я думал ты намного старше, а ты выходит ровесник некоторым из моих детей. - I-Ich spreche kein Russisch- запинаясь, проговорил мальчик, пряча глаза в пол. - Не говоришь на русском? Странно, те ребята, что доставили тебя, говорят об обратном. У ГДР'а в горле встал ком. Неужели они рассказали? Рассказали вообще всё, что узнали о нём за этот промежуток времени? Хотя стоило ли удивляться? Они всё ещё были грязными русскими, пусть и не такими зверскими, как рассказывали мальчику. Они всё ещё были солдатами с приказом, а ГДР был их пленником. Глупо было думать, что они хоть что-то утаят от своего правительства. От таких мыслей ГДР невольно поморщился. - Чего глазёнки прячешь? Вижу же, каждое моё слово понимаешь. Ну ладно, ты мне тут не для проверки твоих знаний языка. Что ты можешь мне рассказать интересного? - Я ничего не знаю- пробормотал ГДР, всё так же смотря в пол. - Врёшь. Ты не мог жить в рейхстаге и абсолютно ничего не слышать о планах своего дяди. - Не вру! И вообще я никогда не был в рейхстаге. Я всегда жил в одном из загородных домов с ФРГ, а Рейх приезжал только на выходные. - Правда? А где же сейчас ФРГ?- русский приподнял одну бровь. - Или она в Берлине, или что так же вероятно, в одном из загородных домов, на пример в районе Фогельсберга, или может недалеко от Лейпцига, а ещё она может быть где-то по Штехлином, или в- ГДР поднял взгляд и резко замолчал, увидев, как Союз что-то записывает в маленьком блокноте. Поняв, что похоже он мог взболтнул лишнего, немец хотел закрыть рот рукой, но наручники не дали этого сделать. - И где же ещё она может быть?- заметив паузу, спросил СССР и посмотрел на пленника. - Ничего я вам больше не скажу!- воскликнул мальчик, сдвигая брови к переносице. Союз убрал упавшие на лицо тёмно-коричневые кудри и, пробежавшись по сделанным записям взглядом, ответил: - Не волнуйся, ты уже неплохо помог нам. А ведь не прошло и двадцати минут с начала разговора- русский усмехнулся- не чувствуй себя особо одиноко, вполне возможно твоя сестра скоро к тебе присоединиться. ГДР зажмурился. Как он мог так быстро проболтаться? А это ведь даже не настоящий допрос, даже не пытки! Теперь из-за него могут поймать и ФРГ, а она знает куда больше. Но она всё равно не расколется, нет, она сильнее. Мальчик помотал головой, как бы прогоняя противные мысли. - Я всё равно больше ничего не знаю- ГДР выпрямился и поднял подбородок. В этот момент у СССР'а промелькнула мысль, что так этот малец даже чем-то походил на маленького Рейха, когда тот ещё не был опьянён войной и властью. Когда он просто беззаботно играл с Союзом на званых вечерах. Но эти дни давно канули в небытие, вместе с тем Рейхом, с которым СССР так любил проводить время. - Это мы ещё посмотрим- буркнул Нерушимый, усаживаясь за стол и беря в руки трубку телефона. Покрутив несколько раз специальный кружок, Союз приложил трубку к уху. Долго ждать не пришлось, на другом конце провода быстро ответили. Приказав прислать к себе пару- тройку солдат для сопровождения ГДР'а и пригласив некого Григория Обрубова, мужчина положил аппарат. - Дальше с тобой будет говорить один отменный мозгоправ- сказал Союз, складывая руки в замок. - Кто?- переспросил ГДР, не понимая странного слова. - Ну, психолог, психотерапевт, ферштейн? В ответ немец лишь неуверенно кивнул, принимая для себя одно важное решение. Он будет молчать. Теперь он точно больше ничего не скажет, ни слова не промолвит, так он точно ничего не выдаст. Через минуту в кабинет постучали, и вместе с тремя солдатами в помещение вошёл пожилых лет мужчина. Лысина на его голове поблёскивала от света лампы, лицо прорезали множество морщин. Хоть глаза этого русского и светились добротой, от взгляда становилось некомфортно. И это он будет пытаться вытянуть из немца хоть слово? Нет, тут он так просто не сдастся, ГДР решил это для себя, поставил перед фактом. Перебросившись парой фраз с Союзом, мужчина с любопытством взглянул на мальчика. Коротко кивнув, психотерапевт вышел из кабинета, за ним последовал пленник, слегка подталкиваемый сзади охраной. Поднявшись на этаж выше, ГДР'а завели в светлый кабинет. Через большие окна светило солнце, пускай уже не такое тёплое и яркое, как посреди лета, но холодно вовсе не было. Светлые стены, мебель тоже светлая. Стол недалеко от двери, напротив стола мягкий диван. На этот диван и усадили немца. Психотерапевт устроился в кресле за столом и, достав какую-то тетрадь, щёлкнул ручкой. - Ну, дорогой мой ГДР, начнём.