Связанные чернилами

      — Сука! — раздался вскрик, — Блять! Пиздец! Дэйв, чего ты меня не разбудил?! — заорал Хармон, бросив взгляд на часы, — Ебать! — он вскочил с постели и пулей кинулся в ванную комнату. — Чудо, чего случилось? — из-за шторки в душе высунулся Дэйв, — Чего ты орешь с утра пораньше? С Днём Рождения тебя, на худой конец… — Что, что… — передразнил в ответ парень, наспех умываясь, — Чтоб меня за три ноги, если я на пару опоздаю, меня в задницу просто… Сам знаешь! — А как же праздник? — голос Дэйва звучал с обидой, — А наблюдение за появлением имени? Тебе не кажется, что пару можно и пропустить ради своей второй половинки? — Хуязник… — парировал Хармон, — И что? Ну стал старше на год. Ближе к смерти, так сказать… Он и так был не в духе, еще со вчерашнего вечера. Точнее, он был не в духе еще с того момента, как имя появилось на руке Дэйва. На руке парня Хармона. На руке человека, которому Хармон посвятил около четырёх последних лет своей жизни. Правда, Дэйв убедил свою нынешнюю вторую половинку, что эта девушка, в которую ему предстояло влюбиться, их совместной жизни не помешает. Но не тут-то было, отношения между Хармоном и его парнем начали медленно, но верно рушиться, каждый день между ними случались ссоры, пусть и небольшие, по пустякам и длившиеся не более пятнадцати минут. Все-таки от судьбы убежать было нельзя, и тогда Дэйв решил прочитать про соулмейтов. Он выяснил, что между связанными людьми не всегда бывает взаимная любовь, и на твоём запястье может появиться другое имя, не того, на чьей руке появилось твоё. Поэтому Дэйв надеялся, будучи натурой романтичной, как и любой уважающий себя журналист-литератор. Хармон в это не верил. Он был человеком практичным, приземлённым и скептиком вдобавок. Поэтому он сказал так: чьё имя появится, того любить и придётся. И в глубине души парень искренне верил в то, что на руке появятся имя и фамилия Дэйва, потому что его он уже любил и любил очень сильно. Но если проспать, наспех одеваться, выпить чашки три наикрепчайшего кофе, с горем пополам причесать свои темно-русые волосы, гнаться за автобусом и еле догнать его в итоге… Настроение испортится, и уже ни на какую надежду позитива не будет. И плевать, что у тебя День Рождения, и что на пару по экономике успеваешь… Хармон успел как раз к самому началу занятия, преподавательница даже отчитать его не успела. Лучше парню от осознания этого факта не стало, еще и рука начала оставаться ощутимым жжением, вырисовывая на коже имя и напоминая про договор с Дэйвом, поэтому на брошенное с юмором поздравление от Марианны, одногруппницы русоволосого, он только огрызнулся. Преподавательница что-то вещала, громко и эмоционально. Но парня сейчас заботило только назойливое жжение на руке, он чувствовал, что сердце резко увеличивает темп, и попытался привести дыхание в норму. Тахикардия. Ну а чего ожидать от человека, который по сути на одном кофе и живет? Но сейчас это было не из-за кофе. Это было из-за нервов. — Извините, можно выйти? — произнёс Хармон четко и ясно. — Можно… — та поджала губы. Русоволосый поднялся с места и, стараясь не терять самообладание, бросился в туалет и закрылся в одной из кабинок. Наблюдая за тем, как на коже вырисовывалось темно-синей ручкой и аккуратным почерком вырисовывалось чье-то имя, Хармон стиснул зубы. Не дай Боже. Хоть бы случилось так, как он хотел.       Твою мать. Не Дэйва. На запястье было имя совершенно незнакомого человека, а это значило, что рано или поздно Хармон перестанет любить своего парня… забудет о нем… Что они в итоге расстанутся, позабыв о всей той романтике, которая между ними была. Русоволосый готов был буквально рвать, метать, орать, материться и даже реветь, коль уж на то пошло. Ну какого черта отношения, которые он оберегал и лелеял столько времени, должны были просто… Исчезнуть?! «Ричард Эванс». Ну и кто этот педик?!