Связанные чернилами

      Против вечеринок Ричи ничего не имел. Напротив, он их одобрял и частенько посещал, находя новых знакомых и напиваясь временами. Тем более, после успешно сданного экзамена по проклятой математике можно было и отвлечься. В доме, где злополучные юристы — да, злополучные, ведь никто на их направлении не знал соулмейта блондина, говоря объективно, его и вовсе-то послали на все четыре стороны после вопроса, мол, знаете ли вы, где да кто, — было очень шумно и людно. На фоне играла тяжелая музыка, которая отдавалась гулкими басами, на полу были разбросаны бутылки и стаканчики, от стен отсвечивали разноцветные огни. Ричард и рад был бы повеселиться. Отпустить все свои проблемы, послать все и вся и просто пойти потанцевать, но лёгкое покалывание в запястье неожиданно превратилось в самую настоящую боль. Было ощущение, что руку парня держали над костром… Он бросил взгляд на своё запястье, которое, казалось, раскалилась докрасна, и увидел, что имя Хармона, имя его соулмейта загорелось теплым свечением зеленовато-желтого цвета. И блондин прекрасно знал, что это значит. Его соулмейт. Прямо здесь. Прямо сейчас. В этом доме. Карты, которые ему раздали, расплывались перед глазами, и было это вовсе не от пары стаканчиков алкоголя. Все было из-за волнения. Из-за чертовски сильного волнения. И только толчок в плечо одногруппника вернул парня на землю. — Ричи, твой ход… — шепнул он. Блондин перевел взгляд на карту, которую положили в центр. Потом посмотрел на свои карты, не особенно обратив на них внимание, просто для галочки. Все мысли раз за разом возвращались к Хармону, к его соулмейту, который был неизвестно где… Вернее, нет, он был в этом доме, но где… Где конкретно? Ричард тяжело вздохнул, снова сосредоточившись на картах, но рука машинально положила поверх карты единственную козырную карту, которая была у парня. Хорошо хоть, что это была десятка, а не король, дама или, Боже упаси, туз, так что надежда на то, что снимать одежду не придётся, все еще была. Но блондина принялись просто забрасывать картами той масти, на которую он ответил козырем, поэтому в итоге ему пришлось штук пять или шесть карт. Парень выбыл последней и остался в «дураках». В качестве «приза» он снял рубашку, которая была надета поверх белой майки. В другой бы раз он непременно расстроился бы, что проиграл настолько позорно, в конце концов, не положи он проклятый козырь вместо карты положенной масти, но сейчас его это практически не заботило. Заботил только соулмейт и никто больше. Ричи осматривался по сторонам, насколько это вообще было возможно, не особенно понимая, зачем он это делает, и вернулся он на землю только когда почувствовал, что в его руку легли новые шесть карт. И козырь в средину круга играющих. И блондин не мог не заметить, что в этот раз с картами ему повезло намного больше. Из шести три карты были козырными. Поэтому парень очень быстро избавился от «ненужной мелочи», шестёрок и семерок, да и вообще в этой партии Ричарду очень сильно везло. Даже мысли про соулмейта, казалось, испарились в воздухе. Из игры он вышел одним из первых и теперь наблюдал за перепалками оставшихся участников, каждый из которых не хотел остаться в «дураках» и отчаянно подкидывали друг другу всякую фигню, попутно матеря и обругивая. Наконец парень в чёрной рубашке, в которой Ричи узнал того, знающего математику грубияна из туалета, собрал почти всю колоду карт и, приглушенно заорав, закрыл лицо руками. — Ну давай, — одна из девчонок толкнула его в плечо. Русоволосый в ответ пренебрежительно фыркнул. — Что, сомневаетесь? — спросил он с вызовом, — А я, нахер, возьму и разденусь! — и с этими словами он стянул с себя рубашку под громкие аплодисменты. Как вдруг Ричард заметил странное желтоватое свечение, исходившее от того, кто проиграл эту партию… Вот же черт! Сердце заколотилось в бешеном темпе. Моментально закружилась голова. Парень увидел запястье проигравшего и просто не верила своим глазам. Сердце стукнуло так сильно, что едва не проломило рёбра… На коже русоволосого были два слова, обрамлённых свечением. И Ричи просто не мог не увидеть и не узнать свой почерк и… своё имя и фамилию. Его солулмейт. Хармон Пейдж. Парень, которого блондин столько времени искал, в чувствах к которому он путался так долго, которого то ненавидел, то любил, то тянулся… Сидел прямо напротив него.