Северус.

      Сознание вернулось резко, однако глаза я решил пока не открывать. Вначале попытался "прочувствовать" окружающую обстановку.       Начнем с того, что я стою на коленях, откинувшись назад и прислонившись спиной к стене. Ноги профессионально связаны в области лодыжек и коленей. Руки стянуты веревкой на запястьях — максимально туго. Ноги уже затекли, да и руки тоже. Прямо передо мной находится источник злобного удовлетворения, кто-то рядом просто наслаждается волнами страха и беспомощности, исходящими от двух персон справа от меня.       Как я угодил в такую ситуацию? Итак, вспомнить все. Две дурехи направили на меня палочки, шансов в схватке со мной у них не было никаких. Я выхватил свою и сконцентрировался на них, чтобы отбить атаку и повязать, а потом уже разбираться, что к чему. Поэтому и не заметил атаки сзади — кто-то приблизился достаточно близко, чтобы меня вырубить. Идиот! Грюма на меня нет! Мог ведь постоянно держать вокруг себя ментальную сеть, тогда не пропустил бы противника за спиной. Скорее всего, девочки целились в него, а не в меня. Их, в свою очередь, вырубил тот, кого я успел мельком заметить позади них.       — Эй, Нюньчик, кончай притворяться, я чую, что ты очнулся, — слышу знакомый голос.       — А я чую говорящий кусок дерьма, — отвечаю Люпину, разлепляя глаза и разминая шею.       — Ты, наверное, хочешь узнать, что произошло и что с вами будет дальше, — мерзко ухмыльнулся оборотень, помахивая в руках тремя отобранными палочками.       — Догадываюсь, — отвечаю, как можно более безразлично, — но ты всегда был любителем поболтать, поэтому давай, считай, что я весь превратился в слух.       — Мой друг Сириус хотел поговорить со своим крестником и рассказать ему правду о том, кто на самом деле предал его родителей, — вдохновенно начинает Люпин, — а эти двое увязались за Поттером, — кивнул он головой на связанных Грейнджер и Тонкс.       — Ну и как, поговорил? — я кивнул головой на труп мужчины в дальнем углу комнаты, в котором можно было опознать Питера Петтигрю, — Надеюсь, это не мальчишка его грохнул?       — Надейся, Нюнчик, надейся — это все, что вам остается.       — Вам? Эти-то тебе зачем? — спрашиваю, мотнув головой в сторону связанных Тонкс и Грейнджер, — Они в наших разборках не участвуют. Отпусти их.       Отвлекая этих дебилов разговорами, я пытаюсь незаметно вытащить запасную палочку, одновременно отдавая приказ дементору, чтобы летел сюда на максимальной скорости. Мне надо отвлечь этого гада, чтобы он не смотрел в мою сторону — если заметит мои телодвижения, то шанс будет упущен.       — Зачем отпускать добычу, которая сама пришла к тебе в логово? Я ведь говорил тебе, что здесь полно сочных девочек, — мерзко оскаливается он.       — Что, уже успел заманить сюда кого-либо? — тяну время я.       — В этом году эти красотки — первые, а до них была только одна, перед самым выпускным. Твоя подружка Лили. Я ее трахал прямо здесь, она плакала, умоляла. Знаешь, как она визжала когда я засовывал ей прямо в зад? — глумливо продолжает он, — А потом Обливиэйт, и никаких проблем. Не сразу, конечно, очень мне нравится смотреть, как они рыдают, когда я с ними заканчиваю.       — Оставь свои влажные фантазии при себе, вспомнишь, когда подрочить приспичит, Люпин, — говорю спокойно, хотя ощущаю, что он не придумывает, а вспоминает, испытывая удовольствие именно от унижения и боли других.       Наверное, он рассказывал это для Снейпа, чтобы насладиться его болью. И сейчас оборотень сильно удивлен, что я не бьюсь головой о пол, осыпая его угрозами сквозь слезы.       — Она ведь жена Джеймса Поттера — твоего друга, как тебе вообще такое в голову пришло, других мало было?       — В том-то и дело, что других много. Ты знаешь сколько девочек и девушек пропадает в Британии без вести за год? Особо пользуются спросом леди в возрасте от десяти до семнадцати. Это очень прибыльный бизнес, среди магглов и магов есть личности с очень специфическими запросами, и с каждой такой партии я снимаю сливки. Сейчас вот буду снимать пробу с этих двоих, а ты будешь смотреть. Вроде, к одной из них ты неровно дышишь? А, может быть, к обеим? — продолжает разливаться соловьем этот маньяк.       — Я одного не могу понять, Люпин. Как Дамблдор не разглядел, какое ты дерьмо? — задаю крайне интересующий меня вопрос.       — С этой штукой, — оборотень касается груди, — глубоко в мою голову у него залезть не получится, уж ты-то о его ограниченных способностях знать точно должен. А об остальных моих грешках он, может, и догадывается. Но для него главное — моя верность, на остальное он может и глаза закрыть. Должен же кто-то выполнять грязную работу. Да, кстати, стандартного контракта с Хогвартсом у меня нет, оборотень сам по себе — опасность для учеников, поэтому его бы и не удалось заключить.       — Ясно с тобой все, меня ты, как я понял, в живых оставлять не собираешься? — задаю риторический вопрос.       — Да ты прямо гений проницательности, — восхитился он — но смотреть ты будешь, это придаст остроты ощущениям.       Плечи Люпина начинают раздаваться, одежда на груди трескается, обнажая покрытую серой шерстью грудь, клыки вытягиваются, а на руках отрастают острые когти. Частичная трансформация! А ведь до полнолуния еще далеко. Это на сколько же он силен?!       — Какие острые когти, — завистливо вздыхаю я, — будь у меня такие, давно освободился и порвал бы тебе глотку.       Надеюсь, та, кому я адресовал последнюю фразу, все поймет. Тем временем, пока маньяк подходит к Гермионе и проводит ладонью по ее щеке, наслаждаясь ужасом, который плещется в ее глазах, мне удается достать палочку. Невербальное Секо и ноги свободны. Теперь руки — это сложнее. Держа палочку за середину, зажигаю на ее кончике, направленном на веревку, стягивающую запястья, огонек. Мне надо всего несколько секунд, чтобы он не обращал внимания.       Тварь поднимает Гермиону, держа за шею левой рукой, в правой у него палочка. Крайне неудачная позиция, если он заметит, что я освободился, то может прикрыться девушкой и запустить в меня заклинанием. А может просто разорвать ей когтями горло и бросить в меня.       — Экспеллиармус! — звучит со стороны дверного проема и палочка Люпина вылетает из его руки.       В нашей дружной компании появилось новое действующее лицо. Драко Малфой. Поперся, таки, за мной, Гриффиндор по нему плачет. Не успеваю я его остановить, как малолетний придурок делает два шага вперед, держа палочку в вытянутой руке. Дальше события стали развиваться с огромной скоростью.       Грейнджер падает на пол. Оборотень, в один неествественно огромный скачок, прыгает к Малфою, и парень отлетает в сторону с рваной раной в боку, сквозь которую торчат обломки ребер. Я запускаю Сектумсемпру и тело Люпина покрывается десятком глубоких ран, от летящего вслед оглушающего он уворачивается. Применять что-то на самом деле серьезное, пока на линии огня свои, опасаюсь. Тем временем, сбросившая путы Тонкс бросается к Гермионе и рассекает ее веревки острыми, как бритва когтями. Готовый к прыжку на меня оборотень отшатывается назад — как раз в этом момент в окно за моей спиной вплывает "мой" дементор и сразу набрасывается на указанную мной жертву.       Обе девушки бросаются к своим палочкам, а я, боясь их зацепить, использую в основном оглушающие. Одновременно со Ступефаем бью уебка по мозгам ментальным ударом, эффект проявляется моментально — артефакт на его груди вспыхивает, а движения замедляются.       — Тонкс, к стене и бей оттуда! — кричу той, когда она хватает свою палочку.       Она послушно уходит с линии огня, а я запускаю Огненную сеть, которая охватывает Люпина, сбивая с ног, и начинает прожаривать его плоть. Сверху над ним склоняется дементор. Я теперь, кажется, знаю, как его назвать. Будет Волкодавом.       — Лечи! — я кидаю Гермионе три флакона с зельями, сама разберется, как и кого надо.       Тем временем, оборотень совершает почти невозможное — вырывается из сети и прыгает к выходу. В окно врывается огромный черный пес и вгрызается в руку Тонкс, которая уже готова была запустить проклятие в спину "Профессора".       Люпин уже набрал приличную скорость. Выхватываю из кармана флакон и запускаю ему вдогонку. Оборотень, похоже, что-то уловил своим звериным чутьем и резко сменил траекторию движения. В месте падения флакона вспыхивает зеленый шар алхимического пламени метров десяти в диаметре, однако беглеца не задевает. Казалось бы, еще чуть-чуть и уйдет, но из шара "выстреливают" три огненных жгута, которые оплетают жертву. Мародер падает и огонь накрывает его целиком.       Это вам не маггловский напалм, это сложное зелье, которое тянется к любому живому объекту, особенно крупному. Брось я его под ноги Дамблдору во время того разговора, и никакая Старшая палочка, даже вместе с фениксом, его бы не спасла. Все, история Ремуса Люпина в этой сказке закончилась.       Возвращаюсь назад. Псина лежит в углу в луже крови, располосованная от шеи до задней лапы когтями Тонкс. Но живая. Нимфадора баюкает искалеченную руку, хотя для метаморфа это ерунда — когда освоит дар, сможет за секунды легкие раны закрывать. Над Малфоем, стоя на коленях, склонилась Грейнджер. Льет на рану зелья, водит палочкой, заливает в него кроветворное.       Подхожу к Нимфадоре и достаю флакон с зельем.       — Мисс Тонкс, позвольте.       Беру ее руку и лью на рану экстракт бадьяна, сужая при этом палочкой края раны.       — А теперь простите, меня ждет еще один пациент. Будьте добры, проконтролируйте, чтобы еще кто-нибудь не заявился, — с этими словами иду в сторону Малфоя.       Тут уже Грейнджер хорошо постаралась, но в больничном крыле пацану повалятся несколько дней придется. Укуса не было, да и не полнолуние сегодня, значит опасности нет. Но Люциус будет в ярости.       — Мисс Грейнджер, вы отлично справились, дальше я сам, — отстраняю ее, — И разрешаю вам посвятить мисс Тонкс в детали произошедшего в кабинете директора, я думаю, это ей пригодится в скором времени. Аврорам о произошедшем здесь расскажете в точности, как и было.       Дождавшись ответного кивка, беру Малфоя на руки и... Отбиваю с помощью Протего оглушающее, практически на автомате, следом щит выставляет Тонкс. И не зря. Ее защита разбивается и ослабленное проклятье уже не может пробить мой щит. Неудобно колдовать, когда у тебя раненый на руках. Сила у Поттера немеренная — каждое заклинание, как выстрел из танка.       — Вы убили Сириуса!!! — орет он, брызгая слюной, — Вы убили профессора Люпина!!!       Этот альтернативно одаренный как всегда не к месту. Хорошо, хоть с Авады не начал. Интересно, Питера убил он или все-таки Блэк?       — Гарри, ты все не так понял! — попыталась вразумить "друга" Гермиона, но куда там.       Он продолжает истерить. Правда, недолго. Через секунду в героя попадает Инкарцеро от Нимфадоры и тот падает, вращая налитыми кровью глазами.       — Мисс Тонкс, оглушите Блэка и оставайтесь с Поттером, а я в больничное крыло. Как управлюсь вернусь, — даю указания и аппарирую к границе защитного купола Хогвартса.       Дальше бегом, на своих двоих, донес страдальца до больничного крыла. Выслушал охи и ахи медиковедьмы. Драко, наконец-то, завел свою обычную шарманку, что всем конец, когда его отец узнает. Значит, приходит в себя, невовремя только, сейчас не до его причитаний. Пришлось цыкнуть на него.       — Мистер Малфой, кончайте причитать, нытиков девушки не любят.       Странно, но пацан мгновенно заткнулся. Я быстро попросил Помфри, чтобы она сама известила Дамблдора и отправился назад. Как потом выяснилось, не зря.       В Визжащей хижине ситуация резко изменилась. Поттера и Блэка не было, а Грейнджер и Тонкс сидели с виноватым видом, причем у гриффиндорки под левым глазом зрел фингал, а на правой стороне лица красовался кровоподтек. Из их сбивчивого рассказа стало ясно, что Нимфадора поперлась смотреть, что осталось от Люпина, оставив Гермиону одну. Пользуясь ее отсутствием, Гарричка уговорил подругу освободить его, затем отобрал палочку, оглушил, освободил Блэка и сбежал с ним.       Мне на такие новости осталось только вздохнуть. Может, оно и к лучшему — на допросе Блэк мог сболтнуть лишнего, даже несмотря на прописанный в контракте пункт о неразглашении. С него станется — и магией пожертвует, лишь бы мне досадить.       — Ладно, леди, это вам урок на будущее. Постоянная бдительность! А теперь следуйте за мной, нам предстоит отвечать на множество неудобных вопросов.