Рыковы дома и на работе

      — Васильева, принеси мне карты вызовов бригады Рыкова Павла Дмитриевича за период с четырнадцатого по двадцать восьмое февраля этого года, а также их журнал учета выданных лекарственных препаратов за тот же период.       Лиза многое видела и слышала за долгие годы работы с Арефьевой, но такое шокировало даже ее. Настолько, что посмела робко возразить:       — Ольга Кирилловна, но это было как раз после аварии, где вы… Где вы пострадали. Павел Дмитриевич очень переживал.       — Вот именно поэтому, Васильева. Врач скорой помощи должен выполнять свою работу хорошо независимо от своих личных обстоятельств, — сквозь губу сказала, раздраженно. — В чем дело, может, мне еще какие документы на проверку взять?       — Нет, Ольга Кирилловна, я подготовлю, — Лиза ретировалась от греха подальше, оставив Ольгу планировать великую месть.       Собственно в том, чтобы искать в рабочей документации технические ошибки не было ничего приятного. Долгая, кропотливая, неблагодарная работа. Но этим тоже время от времени приходилось заниматься. Навык у Ольги был. Потому ее хватило на два дня кропотливого перетряхивания карточек вызовов и журнала учета препаратов, просматривала страницы одну за другой, читая строчки аккуратного Пашиного почерка. А через два дня вызвала Рыкова вечером к себе в кабинет. У Ольги рабочий день уже подошел к концу, а Павлу еще предстояла целая рабочая ночь, и у него был получасовой перерыв на ужин и короткий отдых. Отдохнуть не получится.       — Да, Оль, вызывала? — Рыков выглядел усталым. — Два тяжелых вызова. Слава богу, все обошлось.       Ольга вытащила из ящика журнал учета лекарственных средств группы Б бригады Рыкова за февраль и хлопнула на стол.       — Рыков, это что?!       — Что, Оля? — не понял Павел.       — Я хочу получить объяснения, Павел Дмитриевич, о том, почему у вас не сходятся данные за четыре дня: пятнадцатого, девятнадцатого, двадцать третьего и двадцать четвертого февраля. Праздники хорошо отмечали? У вашей бригады недостача.       Ольга оценила произведенный эффект. Паша побелел. Дернулся к своему журналу, но Ольга придвинула его к себе.       — Я жду объяснений, доктор Рыков. Вы же понимаете, что это препараты строгого учета?       — Оль… Не может быть. Не было недостачи. Дай мне посмотреть.       Снова попытка взять журнал, пресеченная Ольгой.       — Ошибся… Ольга Кирилловна, я… не знаю, — Паша был растерян. — В самом деле, не понимаю, как такое произошло. Дайте мне журнал, я посмотрю, пересчитаю.       — Вы думаете, Павел Дмитриевич, я поверю, что такой опытный врач, как вы, не заметил недостачу и ничего не может объяснить своему руководителю? В общем, я жду. А потом пойдете и до конца смены напишете мне объяснительную уже с журналом. Где вы подробно расскажите, куда у вас делись неучтенные препараты. Адресно. Кому, куда и сколько. Я четко донесла до Вас свое распоряжение?       — Да, Оль, — Павел был подавлен. — Извини, я действительно не понимаю, как такое произошло. Не в себе был, наверно.       — И часто вы бываете не в себе, Пал Дмитрич? Может, вам отпуск взять? За свой счет?       — Я исправлю, Оля, я все напишу. Все вспомню, постараюсь. Только дай мне журнал. Я действительно с ходу не могу ничего пояснить.       — И все же придется.       Ольга задернула жалюзи, вышла из-за стола, обошла Павла со спины и щелкнула дверным замком, отсекая ему путь к бегству. Потом повернулась к нему, сложив руки на груди, ожидая ответа.       — Оля, это, в самом деле, произошло случайно. Если заслужил, можешь оставить без премии. Я старший смены и готов нести ответственность.       Справился с собой все-таки, последнее сказал четко, спокойно, без лепета и трепета, настоящий мужчина.       Ольга придвинулась к нему вплотную и совершенно неожиданно для Паши привлекла его для поцелуя, прихватив за затылок.       — Мой рабочий день окончился десять минут назад, кабинет закрыт, — пояснила она, оторвавшись от Паши и нежно улыбнувшись.       — Оля, но моя смена не закончилась, — Павел отодвинулся. — И теперь мне еще надо написать тебе объяснительную. Дай мне журнал, пожалуйста, у меня, правда, не так много времени, чтобы найти ошибки и исправить их.       — Да нет никаких ошибок, Паша. Ни одной. Вообще! За весь период. Я потратила два дня своей жизни на то, чтобы понять, что мой муж педантичен до неприличия. Даже скучно.       — Тебе, значит, скучно?! — прорычал Рыков, резко придвигая Ольгу к столу. Зажал между собой и столешницей, бесцеремонно сунул руку под халат и юбку. Разбудила зверя. Замер на пару секунд, осознавая, что под юбкой у Ольги ничего нет, ни колготок, ни трусиков. А что? Рабочий день закончился, бригады на вызовах, может же она хоть раз в жизни помочь мужу воплотить его тайные фантазии? Ну и свои тоже. Давно хотела понять, как оно со своим подчиненным на своем столе. Да еще взбешенным после выволочки. Мурашки поют гимн влюбленных.       Не прерывая глубокого поцелуя, Ольга сама расстегнула ему ширинку. Паша уже почти был готов, Ольга погладила член от корня к головке, помогла пристроиться между своих ног. А дальше Паша уже вошел сам, резким нетерпеливым движением, раздвигая стенки влагалища. Ольга потекла сразу. И если первый раз Рыков толкнулся почти на сухую, то второй раз уже отчетливо хлюпнуло. Было остро и приятно как все запретное. А уж тихое, сердитое рычание Рыкова дало ощущение парения. Интересно, это выброс какого гормона? Дофамин или серотонин? Надо будет у Рыкова потом уточнить.       Ольга не мешала Павлу. Ей хотелось именно так, чтобы он удовлетворил свою потребность, думая, прежде всего, о себе. Ей было интересно наблюдать за резкими перепадами в настроении мужа от чувства растерянности и вины до торжества собственника. Все-таки мужчины занимательные существа. Не сдерживаемый женщиной, Паша кончил довольно быстро. Перевел дыхание. Ольге немного не хватило. Она была сильно возбуждена, и удовольствие получила. Но у Паши все-таки оргазм наступил быстрее. Он заметил.       — Сейчас, Оленька, я сейчас…       Что произошло дальше, Ольга не сразу поняла. Это было полной неожиданностью. Павел крепко притиснул ее к себе правой рукой, буквально зафиксировал, чтобы она не дернулась. Левую сунул во влажную промежность. Средний палец неглубоко вставил в задний проход на одну фалангу, запястьем прижал клитор и жестко, толчком пару раз надавил. Ольга рефлекторно сжалась и провалилась. На несколько мгновений мозг отключился. Тело пульсировало само по себе, выйдя из-под контроля. Очнувшись, обнаружила, что Паша закрыл ей рот своими губами, подавляя непроизвольный вскрик. Удовольствие и наслаждение — это были слишком слабые определения, скорее, рождение заново.       Ольга сидела на краю стола, едва одернув юбку, и смотрела на Пашу, который деловито протирал руки дезинфицирующими салфетками, найденными в ящике стола, приводил себя в порядок. По телу разлилась нега, мир казался слишком светлым. Как будто не шесть часов вечера, а полдень, и они с Пашей посреди белого песка. Ну или на облаке. В общем, все виделось намного светлее, чем обычно.       — Паша, как ты это сделал?       Промолчал, даже не посмотрел на жену.       — Паш, ты волшебник.       — Я врач, Оля, — посмотрел серьезно, скатал салфетку в комок и выкинул в корзину. — Я хороший врач, Оля. И мне не нравится, когда начальство тычет меня носом в мои косяки как щенка, тем более, когда никаких косяков не было.       И не дожидаясь ответа, пошел к дверям:       — Все, Оля, у меня вызов. Встретимся утром.       — Подожди, Паша, ты же не успел поесть! — окликнула Ольга. — Я скажу, чтобы на следующий вызов другую бригаду отправили. Чтобы тебя минут двадцать не трогали. Сходи поешь, я тебе в холодильнике в синем контейнере овощной суп оставила.       — Не надо, Оль, в следующий раз. По дороге что-нибудь перехвачу.       Все-таки обернулся и посмотрел на Ольгу. И не так уж он и злится. Или Ольге хочется, чтобы он не так уж и злился. Ведь это же Паша, он же не может долго обижаться. Как это интересно — чувствовать влюбленность в собственного мужа.