Убийство образов.

— Господи, ее опять вырвало прямо на пол, — гневно шепнул дежурный, проходя мимо с гремящим ведром. — И какого черта я должен выполнять работу за женщин? — Потому что ты сильно ее напугал? Блейк, просто хватит постоянно поднимать на них руку. Представь, если бы ты реально ударил ее? — Иначе-то как? — выпалил мужчина, остановившись.       Гильда развалилась на мягкой коже и ранее игнорировала любой шепот, бегающий по залу. Однако сейчас она настороженно остановилась и прислушалась. Двое дежурных стояли в нескольких метрах от нее, поэтому шепот спокойно разлетался по залу. Не дочитав абзац и поставив палец в середине предложения, она косо посмотрела вперед, не изменив положения головы. — Как-нибудь по-другому? — ответил второй с мнимой надеждой, небрежно держа сухую тряпку. — Хочешь сказать, ждать, пока она сама медле-е-енно, — нарочито протянул Блейк, чуть покосившись вперед, будто сейчас упадет, — возьмет таблетку? Да проще ей самой ее влить. — Ага, вот только у тебя палаты на первом этаже, дебил, — процедил сквозь зубы второй, оглядываясь, чтобы никто их не услышал. Гильда продолжала изображать полный интерес к книге, не подавая виду. — Ты вообще знаешь, что бывает, если кто-то с первого этажа будет жаловаться родным? Больница и без жалоб на соплях держится, хочешь, чтобы в следующий раз Адамс распределила тебя на нижний этаж? — Не преувеличивай, — вздохнул приятель в ответ, болтая ведро в руке. Еще секунда, и вода могла бы спокойно вылиться на мраморный пол. — Ты хоть видел их? Пх, смех, да и только, у нас некоторые говорить нормально не могут, а ты хочешь сказать, что мне стоит бояться и их родных? Не смеши. А миссис Адамс… Ну, придумаю что-нибудь.       Он пожал плечами, усмехнулся, и они бодрым шагом направились дальше, будто это был перевал их большого путешествия. Однако идти им до двадцатой палаты, где, как помнила девушка, у одной пациентки сильные галлюцинации на фоне анорексии, потому она часто задает неуместные вопросы, крутит головой по сторонам, словно в эйфории. Но вместе с этим бедняжку непроизвольно тошнит, если люди пытаются поднять руку, отчего бесятся дежурные. Впрочем, у них всегда феназепам под рукой, который доставляют в неограниченных количествах. Им как раз можно быстро и эффективно успокоить любого, и малышка весом в тридцать девять килограмм тут, к сожалению, противостоять не сможет. — Они сильнее, чем вы думаете, — подумала вслух Гильда, но они ее не услышали.       В приемной гостиной, кроме тихого часа и нескольких после, всегда тихо. Тут часто могли остановиться врачи и разобрать карточки, если тяжело тащить до ординаторской. По утрам ходили мужчины в верхней одежде, таскали мешки с мелкой канцелярией на второй этаж. От них так паршиво пахло по приезде, словно вне работы они вместо воды пьют пиво или что похуже. Гильда нередко была свидетельницей этих передвижений по коридорам, когда ей хотелось развалиться на чем-то мягком и кожаном, подложить под спину подушку. В один момент, рано или поздно, дышать становилось невозможно, а глава была не дочитана, она отчаянно открывала дверь на веранду, откуда дул слабый ветер, но хоть так проветривал помещение. Харпер почти дочитала абзац и хотела закрыть дверь, как плечо накрыла теплая рука. — Опять негодуешь? — голос сразу напомнил ей Уилла, и она, тяжело вздохнув, опять положила палец на том месте, где остановилась. Видимо, подозрения на беременность одной из героинь останутся лишь подозрениями. — С чего бы это? — сделав голос как можно мягче, стараясь скрыть желание послать всех куда-нибудь подальше, Гильда сохранила своеобразную манерность и продолжила смотреть вперед. — Ну, Блейк опять материт пациентов, которых ты лелеешь и уделяешь все свое время, — присвистнув, протянул Уилл, дразня. — Уилл, это моя работа, во-первых. А во-вторых, негодую я совсем немного, мне позволено, — начала Харпер, говоря давно заученный текст. Отвечать Уиллу ей приходилось не впервой. — Эй, аккурат…!       Она подпрыгнула от веса парня, когда тот оказался с ней на одной плоскости. Уилл не стал обходить кожаный диван, сильно скрипящий под людьми и, опираясь одной рукой, просто перепрыгнул и плюхнулся, раскинув руки. Вальяжно протянув их по спинке мебели, он выдохнул. Однако Гильда не оценила трюка, чуть не выронив книгу, благо, успела прижать ее к себе. Очки съехали ниже по носу, так что пришлось поправлять и их, заправив прядь волос за ухо, слегка прогладив. Во время обхода возможности поправить их не будет, так как пряди приходится убирать в тугой пучок.       Ей казалось странным размещать несколько диванов и еще один стол в углу, под лестницей, в качестве приемной, где, казалось, уместнее поставить места на четверых. Однако миссис Адамс то ли не хотела прощаться с такой красотой, то ли так сильно доверяла самим пациентам, но не собиралась ничего менять в планировке. В главном зале было все — и высокие потолки, несколько колонн, стоящих совсем рядом со стеной так, что их значимость терялась, оставляя пустую красоту. — Диван сломаешь, недотепа, — хмуро воскликнула она, но Уилл лишь пожал плечами, мол, не страшно. — Он вообще-то новый. — Ладно, мам, больше не буду, — произнес в потолок он, и Гильда нахмурилась — когда она успела стать мамой?       Впрочем, события в книге были куда интереснее. «Все самое лучшее»* — в стиле американских историй, женской дружбы и приключений величиною с целый мир. Гильде казалось, настоящий смех, истинные чувства и путешествия лишь в книгах, потому как в ее мире все было плавно и спокойно. Они живут в одной стране, их разделяют какие-то ничтожные сорок лет, а мир, видимо, успел погрязнуть в чем-то, что неизвестно залетевшей девушке от женатого мужчины. Будет она делать аборт или воспитает сама, ожидая поддержки от подруг? Или предъявит все отцу и своим появлением разобьет брак по расчету? А может, после и сама станет чьей-то женой… Гильда улыбнулась о подобных мыслях, ведь, даже будь так, их дружба с девушками будет вечной, а у нее… А у нее все иначе. — Ты сегодня на обходе? — прерывая тишину, которая Харпер казалась сокровенной и необходимой, Уилл случайно коснулся ее плеча. — Да, — коротко ответила она. — Понятно.       Спустя какое-то время он встал и пошел, тихо насвистывая что-то неизвестное Гильде. Впрочем, Дон явно угадал бы эту песню за несколько секунд — дома постоянно играла музыка в диапазоне от Майкла Джексона и до самой Эллы Фицджеральд.       Гильда шла по коридору, проходя операционную. Тут почти всегда был кто-то — очень маленький процент оставался без электрошоковой терапии или промываний желудка за стенкой. Несмотря на розовые цветы, которые мелками рисовали больные от скуки, ожидая очередь, надпись «операционная» на двери не сулила ничего положительного.       Харпер порой не видела никакого смысла в трате средств на операции, если некоторые заболевания можно вылечить простыми таблетками. Например, чередовать нейролептики с антидепрессантами для шизофрении? Тогда не нужно никого привязывать, корректировать состояние пациента, исходя из его состояния. Конечно, стоит подобрать препараты с взаимоблокирующими побочными средствами, но это дело вытекающее. Гильда слышала о пиразидоле, читала хорошие отзывы. Препарат из России, хорошо ингибирует определенные ферменты и не дает разрушаться моноаминам (серотонин, норадреналин, дофамин и другие нейромедиаторы). Почему бы не взять его как основной компонент в лечении тревожной депрессии? Препарат хорошо работает с нормотимиками (растворы лития) и из побочных веществ нет сильно пугающих — сухость во рту, тошнота, головокружение.       По крайней мере, Клара чувствовала себя хорошо вчера и Харпер думала, что на утреннем обходе их прогресс неизбежен. — Как ты чувствуешь себя сегодня?       Клара лежала на кровати рядом с тумбочкой, а Гильда только открыла дверь. За ней шла Сара с капельницей и боеприпасами в виде шприцов и иголок для утренних анализов, а дальше несколько дежурных. Клара выглядела измученной — она положила руки на грудь, будто защищалась от кого-то или, наоборот, пыталась почувствовать себя живой перед неизбежной смертью. — Я без сил, — выдавила она, закусил губу в очередном приступе паники. — Это невыносимо, когда вы все здесь.       Ее тревога могла достигать несоизмеримых размеров, когда в помещении шумно и много людей. Бедняжка напрягалась и не двигалась с места, напевая «An American Prayer»* по кругу. Губы в такие моменты еле шевелились и были похожи на двух бледных гусениц с морщинами и кровоподтеками. Даже гигиеническая помада Харпер, которую она специально для нее купила, помогала очень плохо. Может, пришло время для эфирных масел? — Все хорошо, я рядом с тобой. К тебе никто не подойдет до тех пор, пока мы не поговорим. Ты же знаешь, у нас есть много-много времени, — Гильда говорила мягко и с улыбкой, уже на автомате записывая в отчет состояние пациентки. «Повышенная тревожность преимущественно утром» «Побочные эффекты — тремор рук, бледность (?), потливость» — Миссис Харпер… — она казалось, сейчас расплачется прямо на месте.       И ее плач будет для остальных лишь ненужным шумом, прерываемым шуршанием обертки и кашлем остальных. Кто знал, что на соседней кровати с Кларой Оливия опять потеряла вес и теперь приходится колоть ей витамины. — Клара, бедняжка… — Гильда коснулась ее руки и аккуратно погладила. Клара прикрыла глаза и выдохнула, унимая истерику. Такие поглаживания напоминали ей о горячо любимых сестрах — наверное, единственной причиной, почему она не умоляет Харпер задушить ее проводами. — Пока я не пришла, как ты себя чувствовала? Думала о чем-то грустном? Или представляла, как выйдешь отсюда и расскажешь сестрам про цвета на стенах? — Гильда аккуратно подвинулась ближе.       Клара иногда поднимала руку и чертила замысловатые фигуры. Гильда спрашивала, что они ей напоминают, и ответ был всегда один: «Желтые линии, это волосы Селии, а розовые — ленточка Глории. Ее парень подарил, потому что у них в школе модно ходить с розовыми браслетами. Хотя я думаю, ей лучше подошел бы розовый ободок для волос». В те моменты Гильда подозревала наличие галлюцинаций, однако Клара говорила об этом так редко и ненавязчиво, что психиатр не стала записывать это в отчеты. Так или иначе, желтые волосы и розовые ленты были и оставались тем, что помогало ей существовать. — Ночью я подумала, что болею. Меня начало воротить, голова кругом, я намокла, будто в океан окунули. А на губах привкус крови. Я испугалась, что это конец. Хотела закричать но… — она прикрыла глаза и сморщила переносицу, губы скривились. Харпер поспешила продолжить поглаживания, лишь бы не проникнуться болью этой девочки. — Но что-то сдавило грудь так сильно, что теперь я не могу убрать даже руки. — Помнишь, ты мне рассказывала, что в твоем сердце всегда живут Селия и Глория, да? — Помню. — А можно я посмотрю? — Гильда медленно наклонилась, накрыв ее руки двумя своими. Клара мимолетно слабо улыбнулась и позволила Гильде медленно убрать руки с груди на живот. — Они… — Клара повернула голову в сторону. — Можешь поправить мне кудри? Только вспомню о них, сразу не хочется быть страшной и унылой.       Гильда коснулась ее грязных волос с совершенно спокойным лицом, однако внутри запылали крупицы отвращения. Клара совсем не следила за ними, почти не расчесывала и редко просилась в душ, разве что перед приездом сестер. Харпер искренне не понимала эту ужасную симптоматику депрессии, ведь за своими волосами она следила даже слишком тщательно и не понимала, как можно оставлять эту женскую красоту без внимания. — Теперь ты совсем красавица, — Харпер решила продолжить их маленькую терапию. — Может, пойдем сегодня дальше?       Но лицо Клары вмиг изменилось. Глаза поникли, девушка напрягла кисти и поджала губы. Чья-то рука коснулась спины Харпер — дежурный намекал, что скоро у Клары будут брать анализы. Она, следя за пациентом, рукой показал три пальца: «Дайте мне еще три минуты». — Миссис Харпер, нет, я не встану… Я приклеена сюда, я не хочу вставать, — тихо произнесла она. — Твои сестры придут к тебе послезавтра, помнишь? Давай удивим их? — не унималась Харпер.       Клара жалобно посмотрела на нее и почти заплакала. У нее внутри все боролось, она активно покачала головой, а глаза намокли. Харпер пыталась ее успокоить, однако теперь все ждали более резких действий от нее. У Клары выступили на лбу капли пота, которые психиатр любезно промокнула и попыталась коснуться ее плеч. — Я не встану, — она сильнее замотала головой, вжимаясь в кровать.       Ей было так страшно, словно ее депрессия в один момент совсем заберет с собой. А ведь смена инказана на пиразидол не прошла бесследно, подумала Гильда. Побочные эффекты могли усилить собою другие, что и дало такую неопределенную спутанность, редкие припадки сильного головокружения и остальные побочные эффекты. Однако поднимать ее было необходимо. — Попробуй приподняться, — предложила Гильда непринужденным тоном. — Мне кажется, это у тебя точно получится. — Я приклеена, — простонала Клара, словно ее не слышал никто вокруг и последними мольбами прекратить эту раздирающую пытку были протяжные просьбы. — Мне помочь тебя отклеить? Клара посмотрела на нее с полным сожалением — вероятнее всего, она вспомнила сестер. — Да.       Гильда завела руки ей под спину и аккуратно приподняла. Клара не знала, куда деть собственные руки, и Гильде пришлось опирать девушку на подушку. Пациентка часто дышала и оглядывалась по сторонам, словно боялась, что в один момент упадет обратно. Ее тревога выбивается наружу тогда, когда страх полностью поглощает тело. Однако Харпер была рядом и, несмотря на внутренние протесты не трогать ломкие волосы, все же поглаживала девочку. Клара оказалась лежащей на подушке, словно ноги парализовало. Гильда улыбнулась ей, девушка даже не моргнула. — Я помогла тебе. Теперь попробуй потянуться за моими руками, хорошо?       Харпер взяла ее под голову и аккуратно повела на себя. Пациентка поддалась вперед, руки наконец-то проснулись, и она оперлась на них. Подушка перестала быть прилипшей к металлической спинке кровати и немного согнулась, а Клара наоборот. Гильда пыталась поймать ее взгляд, который смотрел чуть левее, на стену, и придерживала за голову. Казалось, еще немного и она сможет даже спустить ноги на пол и полноценно встать! Гильда было потянулась вниз за ее ногой, но что-то в девушке екнуло. Руки согнулись, она чуть не упала на металлическую спинку, если бы Харпер не развернула ее головой к стене. — Не могу, не могу, — хныкала Клара и Гильда помогла ей лечь обратно. — Гильда, я не могу. Голова… голова кружится… господи, моя голова, миссис Харпер.       Клара закрыла руками глаза и попятилась обратно. У стены она сползла, и ноги все-таки коснулись пола, но лишь для того, чтобы вскоре Харпер уложила их обратно. Гильда подала знаком дежурному, что девушке плохо и тот подал шприц. Сейчас, когда ее руку взяли, она не сопротивлялась, но продолжала лежать с закрытыми глазами и держать рукой голову. — Все хорошо, — Гильда поглаживала ее по волосам, помогала убрать слезы. — Молодец, ты сегодня смогла сесть. Это уже большое достижение, — она посмотрела в строну — Сара уже поставила капельницу девочке у окна и готовила иголку вместе с пробиркой. Один из дежурных смачивал вату перекисью. — У тебя сейчас возьмут анализы, хорошо? Я посижу с тобой, а потом буду вынуждена уйти. — Да, — коротко ответила Клара, еле сжимая голову, в то время как у Гильды сжималось сердце. — На сегодня все, — подытожила Харпер, вновь собрав всех в гостиной. Прием родственников был открыт во второй половине дня, так что сейчас здесь можно спокойно вздремнуть. Но у Гильды занятие с Оливером из сорок четвертой палаты — вроде, это правое крыло на втором этаже.       Также перед завтраком, который она сместила на десять часов двадцать минут, ей обязательно нужно заглянуть в лабораторию. Лесли должна была подойти туда сразу, как закончит осмотр на первом этаже. Проходя мимо сестринской, она все же подошла к пункту выдачи таблеток. Мысль, что подруга, которая часто забывает все на свете, могла забыть пробирки была слишком назойливой. А Харпер, как правило, доверяла интуиции и та часто подсказывала ей правильные решения.       Обряд выдачи таблеток проходил скудно и словно на автомате даже у пациентов. Те стояли и смотрели в разные стороны, делая небольшие шаги вперед, когда сменяли друг друга. Некоторых держали за локти, чтобы они не ушли, куда глаза глядят, а кто-то так и норовился в дверь с надписью «Библиотека». — Зои, Лесли взяла с собой вакутейнеры? — отвлекла ее Гильда.       Боковым зрением она заметила одного из ее «особенных» пациентов. Стен стоял сгорбленный и медленно переминался с ноги на ногу. Гильда улыбнулась и кивнула ему. «Точно, я забыла прописать ему галантамин, — только посмотрев на его кривую улыбку, вспомнила Гильда. — Может, назначить еще занятие вечером? Он хорошо слепил кота в тот раз, разложил числа в обратном порядке… И все же, ему здесь совсем не место, — подумав об этом, Харпер грустно отвела взгляд обратно на Зои». — Опять анализы? — следя за тем, как пациенты глотают таблетку, усмехнулась Зои. Гильда знала, как они с Лесли намучились бегать по этажам, ведь сама делала тоже самое. — Да, она и иголку прихватила. Гильда собиралась поблагодарить ее и пойти дальше, как остановила себя. — Слушай, у тебя нет какой-нибудь конфеты? Анализы берут у молодого пациента, может, ему это поможет, — Харпер показалось, что идти на такое страшное для пациента дело, как сдача первых анализов, без какого-нибудь утешительного приза за отвагу будет непростительно. — Опять ты печешься о них, как мама, — вздохнула девушка, но порылась и нашла в кармане маленький леденец в простой обертке, — держи. Стэн, в тот момент как раз получающий только сок, потянул руку к конфете, но Зои шлепнула его по рукам и покачала головой. — В следующий раз, хорошо? Я угощу и тебя тоже, — улыбнулась Гильда и только теперь с чистой душой заняла голову другими вещами.       Лабораторной отдельно как таковой не было, вместо нее на нижнем этаже расположился целый блок. Один ключ от двойной двери, ведущей тебя в склад таблеток и оборудования, а две двери по бокам открывались одинаковым ключом и вели к совсем разным местам. Одна в светлую и чистую лабораторную, а другая — в морг. Пара тройка мест были освещены на тот самый случай. И эти случаи редко, но случались, как и в любой другой больнице.       Дверь со скрипом открылась и Гильда надавила на металлическую дверь. Дежурные сидели на стульях вдоль стен и только кивнули ей на объяснение повода зайти туда. Наверное, не будь сзади нее изолятора (вышло так, что под главным залом с гостиной внизу находились столь темные места. А сверху — благодать и работников, и пациентов — ординаторская и зона отдыха) они бы были более разговорчивыми.       Склад представлял собою кучу коробок с подписанными маркерами препаратами, шприцами или контейнерами, которые завозили каждый месяц. Харпер часто задерживалась тут и прекрасно знала, что весь правый стеллаж — нейролептики, а весь левый — обязательно нормотимики и антидепрессанты. Однако сейчас не время разглядывать упаковки и разбираться в наименованиях, ведь до завтрака осталось двадцать минут, а в животе уже урчало. — О, миссис Харпер, — стоило только открыть дверь, как пациент заметил ее.       В глаза ударила белизна поверхностей и пола, а также красный свитер Лесли. Гильда ухмыльнулась при взгляде на нее — подруга все-таки купила свитер, подсмотрев в еженедельном журнале популярного магазина. А Харпер еще убеждала, что он прекрасно подходит к ее синей юбке! — И тебе доброе утро, Норман, — улыбнулась Гильда, несмотря на то, что мальчик все также пусто смотрел на всю ситуацию.       Лесли зевнула и разминала пальцы. Харпер поправила волосы, смотря на нее, и девушка покачала головой: «С ними все порядке, не взъерошенная».       Гильда прошла и оставила на столе бумаги, рассматривая колбы. Видимо, венозную кровь собирали у многих — на подставках около тридцати пробирок. Рядом в отчетах подписи — Лесли, Зои, Сара… Они сегодня все сменяли друг друга? Да, устать тут запросто, еще и воздуха совсем нет… — Я ночью почти не спала, Роджер будил… — в очередной раз зевнув, произнесла Лесли. — Поэтому у нас с Доном нет собак, — ответила Гильда. — Ты нанесла тот крем, который я тебе подарила? — Как видишь, — Лесли наклонилась к ней и покрасовалась маленьким пятнышком — единственным, что осталось от прыщика. — Думаю еще тональный крем там же… — Кхм.       Гильда посмотрела на кресло, где сидел Норман. У изголовья стоял Рей и, приподняв бровь, прямо смотрел на нее. Напряженность, исходящая от него, витала в воздухе, и Харпер отчетливо разделяла его с легким холодом Нормана. Пока Коттон пепелил взглядом все вокруг, Норман равнодушно болтал ногами — кресло специально подняли для него повыше, и разглядывал шкафчики. Рей сжимал пальцами изголовье, словно боялся дернуть руку в сторону и коснуться волос мальчика. Эти две бури, ругающиеся на каком-то своем, ментальном уровне, можно понять при одном взгляде. — Рей, тебе все равно придется закрыть ему глаза, — прочитав по его лицу нежелание даже дышать одним воздухом с ним, вздохнула Харпер. Коттон посмотрел на нее так, словно она уже надоела с постоянными напоминаниями. — Я знаю, но пока не начали, мне не обязательно это делать.        Голос же разительно отличался от внешнего вида. Рей говорил это с диковинной надеждой, словно ему не сколько мерзко его касаться, сколько страшно. Невозмутимостью это скрыть не удалось, особенно перед Гильдой. Быть может, Рей все-таки извинился перед ним? В крайнем случае, радует видимость этого, ведь голова Нормана наполнена сюрпризами и если мальчик будет ненавидеть лечащего врача, Харпер будет бессильна.       Пока игра в гляделки продолжалась, Лесли успела надеть перчатки и медицинскую маску. В руках уже была двусторонняя игла с вакутейнером и девушка легкой походкой дошла до кресла, ставя раствор спирта на металлический лоток. Кресло изначально было для промывания желудка, но миссис Адамс настояла на его замене. Теперь оно, зеленое и слегка потрепанное, красуется здесь, в лабораторной. Быть может, если поискать, возможно найти его фотографии в поисковиках. — Все, закрывай глазки, красавчик, — Лесли наклонилась к нему и широко улыбнулась, а после закрыла лицо маской. У них это в крови — улыбаться хорошим детям и подросткам. А Норман послушно сидит, болтает ногами и молча смотрит ящички — чего еще пожелает женская душа? — Подожди-подожди, — Гильда встала перед Норманом, присев на корточки. — Так как ты пока не завтракал, я принесла тебе это, — он вытянула леденец из кармана на уровне его шеи, словно волшебница. — Съешь его сейчас?       Но его лицо изменилось, он нахмурился, будто она сказала что-то с точностью наоборот. Пока его руку протирали спиртом, а рука Рея так и готовилась закрыть его глаза, Норман дернулся. — Если конфеты бесплатны, То будет бесплатна свобода?       Возможно, он не совсем послушный подросток. Он резко приблизился к лицу Гильды, так что она напряглась и отошла на шаг назад. Рефлексы сработали слажено, ведь относиться к Норману с предостережением было необходимостью. Коттон тут же дернул руку за ним, планируя схватить за шиворот и потянуть обратно. — Каждую полночь били куранты, Там, где чернела местами трава.       Лесли замолчала и недоуменно посмотрела на Гильду. Все-таки, она тут психиатр, а замысловатая лирика явно по ее части, пусть она и предпочитала эпос. — Норман, мы обязательно поговорим позже, но сейчас съешь, пожалуйста, конфету, — Гильда, слегка нахмурившись и протянула ему лакомство, решив не делать поспешных выводов.       Это был не первый раз, когда мальчик что-то говорил на языке стихотворений. Он мог утонуть в своих мыслях посреди диалога и после сказать что-то эдакое, но ранее никогда не приближался к Гильде. Харпер пресекала любые взаимодействия сродни объятий, где она не могла бы контролировать ситуацию. Любовь к пациентам тоже должна быть своеобразной, они не наши родственники.       Норман взял конфету и развернул. Несколько секунд разглядывал, словно присматривался, а после посмотрел на стену и кивнул. Закусив губу, он поднял взгляд на Гильду, которая продолжала стоять в стороне и посылать сигналы Рею быть бдительнее. — Мне нравятся конфеты, — Норман довольно быстро открыл и жадно накрыл губами сладость, будто боялся, что кто-то украдет ее быстрее. — А тебе не достанется.       Лесли подложила под его руку валик и хорошо зафиксировала на стуле. Лесли переглянулась с Гильдой и взяла ремень, но девушка активно замотала головой — Норман, видимо, не знал ощущения при сдаче крови из вены и пугать его лишний раз она не собиралась. Лесли завязала резиновый жгут на руке. — Норман, сейчас мы аккуратно возьмем твою руку, а доктор Коттон закроет твои глаза. Бояться тебе нечего, постарайся мне довериться. — Тогда возьмите меня за руку, миссис Харпер, — Норман посмотрел на нее и взгляд стал более тоскливым. — Он говорит, что это чертовски больно, будто имеет понятие. Хотя совсем не имеет, — последнюю фразу он произнес озлобленно. — Нет, Норман, это совсем-совсем не больно, — подбодрила его сопротивление Харпер и взяла за левую руку.       Тонкие пальцы с выпирающими косточками и заметными паутинами вен. Можно даже заметить капилляры на пальцах, Лесли явно в восторге. Однако Харпер не радовала такая красота — Норман был слишком худой и бледный. Ему стоило набрать вес как можно скорее, ведь при его росте страдать недоеданием категорически нельзя. — Вены просто замечательные, — произнесла Лесли, когда погладила тонкую кожу. — Заберу быстро, он даже ничего не почувствует. — Не надо меня забирать, — дрожащим голосом, видимо, от холода, ответил Норман. — Никто тебя не заберет, — Гильда не успела ответить, как холодно произнес напарник. — Успокойся, перестань болтать ногами. Расслабься, рядом Гильда.       Харпер была уверена, что это мало помогло мальчику, и он толком не воспринял слова, однако тот, напрягшись, послушался и заставил ноги ровно свисали к полу. Гильда поглаживала руку, пытаясь сгладить неприятные ощущения хоть так. Коттон накрыл его глаза, и по телу Нормана ощутимо прошла дрожь. — Норман, все хорошо, — Гильда накрыла двумя руками его кисть.       Лесли зажала вену пальцем и сняла цветной колпачок иглы. У Гильды прошли мурашки по рукам, стоило вспомнить ее первую и последующие сдачи крови. Лесли аккуратно ввела иглу и плотно прикрепила вакутайнер. Лицо было предельно сосредоточено несмотря на автономность действий. Мальчик шикнул и хотел дернуться вперед, но Реймонд плотно прижал его голову к креслу, другую руку положив на плечо. Харпер и представлять не надо, она чувствовала, как из нее высасывают венозную кровь. Ощущение веса иголки, чувство, словно из тебя отчаянно что-то забирают, будет всегда. Однако Лесли уже ослабила жгут. — Еще чуть-чуть, дорогой, — произнесла Гильда, закусив губу. Когда у нее первый раз брали кровь из вены, она расплакалась на весь этаж больницы. — Все почти закончилось, выдохни.       Лесли вытащила иглу и тут же прижала к коже ватку. Гильда сама завязывает повязку на руке, пока Лесли уносит пробирку к столу, переворачивая. Норман шипит, но обездвижен тремя людьми и попытки дернуться пресекаются теплотой и холодом. Он старается сделать дыхание ровным, пару раз сбивается и отмахивается от Гильды, рукой касаясь живота. Стоило Рею убрать руки, он тут же открывает глаза и смотрит на всех без страха или паники. Держит живот, даже поглаживает, восстанавливает дыхание и смотрит по сторонам.       Но Харпер заметила, как Рей невольно отряхнул руки и покосился в сторону, сморщившись. «Неужто Норман ему настолько противен? — недоумевает Гильда, ведь совсем недавно слышала в его голосе приятный тон».       Мысли не дали ей посудить об этом еще, когда мальчик произнес. — Меня, кажется, тошнит… — Норман начал часто дышать, а глаза характерно опускались. Он поддался вперед, пытаясь проглотить больше воздуха. — Голова кругом, пятна белые…       Харпер ожидала этого, именно такая реакция будет у организма на неожиданно вытащенные пять миллилитров венозной крови. Покажется, что это мелочи, меньше сотой процента от всего запаса, но организм, циркулирующий каждый миллилитр по артериям, венам и капиллярам, был не готов к этому. — Его надо срочно на свежий воздух…       Гильда уже хотела попросить Рея помочь, но Лесли перебила ее. — Нет, заберу кровь из пальца, тогда уносите… — Лесли уже подошла к нему с иглой, но он почти упал нее. — Да ему совсем плохо… — Черт, наклоните кресло! — хватая обратно мальчика за плечи, встрепенулся и Рей. — Давайте сначала дадим ему воздуха свежего, он подышит, и мы возьмем кровь уже после? В чем проблема? — не унималась Гильда, но все же отрегулировала кресло так, что бы Норман навалился на него.       Однако мальчик не отреагировал, мышцы лица расслабились и теперь единственным признаком жизни была телесная кожа и температура. — Дорогая, кровь из пальца займет пять минут, я не хочу возвращаться сюда обратно по нескольку раз, — вздохнула Лесли, держа его левую руку. — Рей, приподними ему подбородок и следи за выражением лица. Может, очнется раньше, чем Анна… — Ребят… — Он сейчас в обмороке, просто поспит немного и ему станет лучше. Не беспокойся ты так за них, ничего сверхъестественного не произошло. Гильда поджала губы, стоило воспроизвести в голове недавно сказанные ей строчки. Гильда, я всего лишь немного преподал ему урок. Ничего с ним не случится, всхрапнет пару часиков и как новенький.       Она зашуршала упаковкой с иголкой и взяла безымянный палец, слегка размяв.       Гильда принялась держать правую руку, будто от этого был какой-то смысл. Лесли активно сжимала палец Нормана и Гильда с каждым разом боялась, что пульс становится все медленнее и медленнее. Толчки крови вес тише и тише, а Лесли почти наполнила пробирку. — Как он? — Шестьдесят ударов в минуту, — отсчитала Харпер, переглянувшись с Коттоном. Тот строго следил за процессом и контролировал, чтобы мальчик не скатился вперед. Гильда проверила температуру, коснувшись лба. — Он крепко спит, но на свежий воздух ему обязательно. Он даже не завтракал, тело совсем слабое. — Гильда, не паникуй, еще секунда и заберешь, — выдавив последнюю каплю из пальца, Лесли закрыла пробирку и наклеила номер. — Он же двадцатый, да? И из тринадцатой палаты? — Ага, — Гильда покрепче завязала повязку на всякий случай и забрал свои отчеты. — Мне позвать дежурных? Питер стоял у палаты... — Не надо, — внезапно произнес Рей, перебив ее. — Я его отнесу.       Даже Лесли повернулась лицом к Рею, вскинув бровь, убирая руки в карман. Они переглянулись с Гильдой, на что Коттон посмотрел на них так, словно сумасшедшие тут они, но никак не Норман. — Эм, как знаешь, — ответила Гильда, однако не смогла скрыть шока. Хлопая глазами, она странно улыбнулась, не забыв дать рекомендации. — Посиди с ним немного на веранде, пока он не придет в себя.       Харпер никогда не видела, чтобы Рей проявлял инициативу в делах, которые обычно делают дежурные. Однако логику она уловила — тревожить Питера или второго, имя которого она не знала, не стоит, ведь появление мальчика в их руках повлечет за собой вопросы. Коттона же спрашивать вряд ли о чем-то будут, с виду он похож на самую настоящую неприступную стену. И кто знает, что у него внутри…? Даже Гильда не уверена, считает ли он Нормана еще одним достойным его общения. Ему давно пора вылезать из скорлупы, хотя бы с приманкой в виде конфет. — Я и сам имею представление, что с ним делать, — Рей поднял Нормана небрежно, словно тот — кусок мертвой плоти. Мальчик не дернулся и лишь руки, словно вьюны, свисали так, что упала обертка от конфеты. Ее, кажется, никто не заметил, даже зоркий Рей, однако Харпер будто ждала момента, когда вновь увидит упаковку.       Гильда подняла бумажку и покрутила в руках. Обычная прозрачная обертка из-под леденцов, но то, с какой охотой мальчик ее ел… Они, быть может, были как сестры для Клары или красные вырезанные треугольники для Стэна, но, так или иначе, всем нам нужны подобные вещи. Даже у Рея есть такие, она была уверена. Жаль только, что для Гильды этим остались книги и мюзиклы. — Все, ребят, не скучайте, — Лесли открыла дверь ногой, связка ключей ответно прогремела в халате. Она посмотрела на них назад и кивнула Гильде, вспомнив про спящего пациента. — А, Рей, пойдем, я тебе как раз везде открою. Лучше пойти через левую часть, так как в столовой завтракают остальные, шумно.       Гильда положила слабые руки на живот мальчику и еще раз протерла ватой места. Из пальца кровь свернулась быстро, а в сгибе локтя пришлось потуже поправить бинт. «Надеюсь, ты не против, — аккуратно уложив голову Нормана на грудь напарнику, подумала Гильда». Но Коттон ничего не сказал и не сделал. Крепко держа Нормана, он даже не дрогнул, когда тот зашевелился, словно пытался проснуться. Однако пульс оставался ровным, он все также спал. Рей молчал, как его выражение лица. Ни отвращения, ни симпатии, пустота.       Рей кивнул и скрылся в дверном проеме. Девушка не понимала его поведения сегодня, но время было только пятнадцать минут одиннадцатого, он вполне мог взбодриться ближе к обеду. «Покурит и успокоится, как Дон говорит, — усмехнулась она. А ведь Дон намного дольше знаком с ним и явно понимает лучше».        Гильда осталась одна в лаборатории, и напоследок поправила пробирки с кровью. Венозная кровь намного темнее капиллярной, темно-бордового цвета. Две пробирки под общим номером «20/13» стояли на подставке словно два человека. Один — старше и опытнее, другой — младше и беззаботнее. И ведь в Нормане уживается кто-то еще, и совсем неизвестно, старше он или младше, хуже или лучше самого мальчика. Оставшись в окружении кровавых пробирок и фантиков от сладких конфет, Харпер только сейчас задумалась, что значит для такого человека как Норман, обычная конфета.       И ей хотелось верить, что такой подарок от психиатра пациенту был не единственным и не единственному.