Убийство образов.

      На часах было лишь половина десятого, когда Гильда сверила время. На этаже было тихо — все шумели в столовой на завтраке. Но Гильда знала, что ее муж сейчас вовсю работает, потому что угостил ее завтраком в кафе перед работой. На лице блестела улыбка, стоило посмотреть на обручальное кольцо и напомнить себе, что она уже давно замужем. Казалось, это было вчера.       Аккуратно открыв дверь в ординаторскую, Харпер сразу заметила за столом смуглого мужчину. Потрепанный зеленый свитер и всегда белоснежный халат блестели бы на солнце, не закрой все небо облака. Волосы небрежно уложены и лицо нахмурено. Даже с такого расстояния Харпер могла услышать нотки знакомой ей песни, а стоило подойти, «Boy Сity»* была отчетливо слышна.       Он пролистал пару страниц, судорожно, ссутулившись. Если бы Гильда не подошла сзади, положив руки на плечи и заставив выпрямиться, наверное, Харпер вскоре врезался носом в стол. Его волосы пахли елью благодаря шампуню, отчего Гильда захотела остаться тут навсегда. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Муж сразу заметил ее и снял наушники, накрыл ее руки, аккуратно погладив. Шумно выдохнул, будто возвращаясь сюда, в больницу, а не в завал листовок и карточек. — Как работа? — спросила Харпер, замечая надпись «F60» на краешке папки. — Опять заставили заниматься бумажной волокитой? — Часть отдала Адамс, часть сам нашел. Разбирал справки, искал что-то про социопатию, — он указал на справочник рядом как-то небрежно и нехотя, поскорее возвращая теплые руки в свои, холодные. Гильда была готова растаять там же, лишь бы Дону было теплее. Наверно, если бы не эта черта ее характера, они сыграли свадьбу, куда позже, чем полгода назад. Он ответил сразу на предполагаемый вопрос «зачем тебе это?». — С Нилом большие проблемы. — Не берет таблетки? Майк говорил, что они хорошо болтают, когда его забирают на процедуры, — она потянула руку по шее верх, очертив кадык, будто покровительница над ним. — Да, вот только от меня он шарахается. Кто виноват, что он так бесит, — сквозь зубы произнес он. — Но и ты жесток с ним, — понимающе улыбнулась Гильда, вспомнив характер Нила.       Дон растопырил пальцы, и Харпер с удовольствием переплела их. День начинался просто замечательно, если вспомнить, сколько шума они натворили утром. «Называл меня пошлой, а сам что творил… — подумала Гильда, ноги вспомнили недавние ощущения и чуть-чуть подкосились».       Харпер лишь хмыкнул и откинул голову назад, упираясь жене в живот и расслабленно выдыхая. Пусть она и видела его спокойное лицо, когда просыпалась по утрам, но в компании свитера и халата он выглядел неестественно и отдаленно напоминал лицо американского актера Бродвея. — Я отношусь к нему как к пациенту. Тем более, ты слышала, как он огрызается? Я только пару раз пощечину влепил, не больше. — А надо как к человеку, — она очертила его нос, на что муж легко улыбнулся. — Хотя бы не бей их сильно, мне будет от этого чуть-чуть спокойнее. Как мне смотреть им в глаза, когда они опухают от синяков… — прошептала Гильда, мазнув пальцем под глазами. — Ведь самое главное в работе… — Зайка, ты уже говорила об этом, — не открывая глаз, Дон накрыл ее руки и поцеловал костяшки. — Не надо, ладно?       Гильда была готова повторить все заново. Не редкими были случаи таких проповедей, даже Харперу приходилось ее слушать через силу. Она нахмурилась, хотела возразить и закончить мысль, но прислушалась. Ей же не показалось? Внезапно чувство частой вибрации по полу, а затем и быстрые шаги остановили ее. В комнату со скрипом ворвался один из врачей, толком не зайдя внутрь. — Мистер Харпер, — запыхавшись и подавившись воздухом, произнес он, — Нил…       Он часто закашлял, видимо, поднимался по лестнице слишком быстро. Дон заметно напрягся, услышав ненавистное «Нил». Гильда и вовсе поднялась, отойдя на шаг — если сейчас будет что-то резкое, муж может и вспылить. — 60194… Сбежал, — парень наклонился, опираясь руками на колени и тяжело дыша. — Во время приема завтрака. Мы не заметили, когда они расходились по палатам, он вылез через окно в столовой. — Там же нет решеток… — тихо произнесла Гильда, глаза ее немного округлились.       Дон шумно вздохнул, закатил глаза и резко встал. Это был не первый раз, когда этот пациент сбегал, на что Гильде оставалось лишь вздохнуть — поболтать в ординаторской во время перерывов между процедурами у них не получится. Ловили Нила стабильно несколько часов и всегда возвращали до обеда. — Ну что ж, — он оглядел недосмотренные бумаги, ухмыльнулся и цокнул языком, — Изабелла знает? — Ты первый, кто узнал. Несколько дежурных уже собираются и опрашивают вменяемых пациентов. — Сопалатники?       Гильда стояла в стороне, но Дон все-таки успел поцеловать ее, пока врач попросил дать ему пять секунд и отдышаться. А точно ли он бежал из столовой? Такое ощущение, что поднимался прямо с нижнего этажа. Харпер начал быстро собирать все папки в одну, стопки со справочниками — в другую. Когда Дон хотел окончательно отцепиться от стола, Гильда остановила его и поправила воротник халата — Дон запыхался и невольно свернул его внутрь. От нее не скрылся тяжелый вздох и ответные пальцы на талии: Харпер не хотел никуда ехать. Сейчас только утро, а уже проблемы, портящие если не все, то значительную часть дня. — Мы пытались их опросить, но они молчат, — продолжил врач, голос стал громче и уверенней. — Рик вообще смеется без конца и пытается лечь под матрас. — Параноидная шизофрения, что с нее возьмешь. Не трогайте его особо, он сам успокоится, — презрительно усмехнулся мужчина, закатывая рукава. — Дорогая, заберешь вот эти карточки? — он указал на стопку нынешних пациентов. — Там нужно просмотреть последних трех, может, найдешь что-нибудь интересное для Фреда. Если будут социопаты — оставь для меня, пожалуйста.       Он пересекся с ней взглядом, но, судя по сжатым кулакам, сдержал себя от очередного проявления нежности. Казалось, это не первая такая спонтанная поездка, но неприятно было обоим: они так старались выделить время друг для друга сегодня, но все идет к чертям. — Да, без проблем. Если успеешь до обеда, зайди в тридцатую палату, там кто-то жалуется на странное поведение пациента, он выдирает себе ресницы и угрожает другим. Там же и с паранойей мальчик, у него хронический страх касаний. Я хотела Уилла попросить, но у него сегодня прием новых больных. — Так и до истерики не далеко, — покачал головой Дон, задержав взгляд на Гильде. Она ему улыбнулась и кивнула головой в сторону, иначе Нил убежит дальше, чем обычно. Харпер вздохнул и, мягко махнув рукой жене, вышел вслед за врачом. — Ладно, что там с Нилом?       Когда Харпер собрала все бумаги и вышла в зал второго этажа, сразу же подошла к окну. И правда, они собрались довольно быстро: машина с надписью «Психиатрическая больница Трентона» уже выезжала за ворота. Харпер надеялась, что Нил ушел как обычно, по дороге в город и где-то в поле мочил ноги сырой травой, потому что лишние проблемы из-за него только накладывались на уже существующие.       Она решила разобрать бумаги в сестринской, потому что только там это удавалось сделать с наибольшей продуктивностью. Подумать только, Рей все бурчал от тесноты, а для Харпер это было самое прекрасное место после собственного кабинета. Но кабинет на проветривании, да и по расписанию приемы Фреда и Зои, поэтому лучше зайти позже, иначе шум будет сильно отвлекать. В противовес этому ей было предоставлено нечто менее шумное, а именно постоянное хлопанье дверью библиотеки и периодичные завывания больных с различными дефицитами (нарушение\отказ какой-либо функции нервной системы). Оставаться в кабинете она тоже не хотела, выбрав меньшую из двух зол. — Гильда, не подменишь на регистратуре? — тут же выпалила Лесли, когда Харпер открыла дверь. — Мне нужно с Аланом встретиться, а Сара ушла куда-то. Лесли нервно стояла в окошке комнаты, облокотившись на небольшой стол, куда подходили пациенты за таблетками, и теребила недавно купленное золотое колечко. — Прости дорогая, не могу, занята бумагами, — в подтверждение она помахала папкой и заняла столик у высокого шкафа. — Да и ты на работе, какой Алан? — Тц, да так, просто у ворот поговорить. Он мне вот что подарил, — она гордо пошевелила пальцами, протягивая руку Харпер.       И правда, тонкое, как паутина, колечко с маленькими голубыми камнями, выложенными в форме цветка красовалось на ее среднем пальце. Гильда нахмурилась и с подозрением посмотрела на Лесли. «Обычно кольца покупают либо к сережкам, либо к цвету глаз. У Лесли карие глаза, да и сережки носит раз в год, — подумала Гильда, поглаживая кольцо. — Может, Алан очередной подросток-ухажер? Взрослые мужчины знают о том, к чему дарят украшения, — она улыбнулась, — Дон уж точно знает…» — А сколько ему? — спросила Харпер, ухмыльнувшись. — Если я скажу, ты будешь не в восторге, — отводя взгляд, Лесли выпрямилась и хотела выйти в дверь напротив, но Харпер ловко схватила ее за запястье. Лесли не пыталась вырваться, это бесполезно, и вздохнула, закусив губу. — Ну, он младше меня… — И на сколько? — Харпер гнула свою линию, даже крепче сжав ее руку. — Лесли, скажи. — Девятнадцать, — она неловко улыбнулась, но это не помогло — Гильда закатила глаза и со вздохом отпустила ее руку. — Ну, Гильда… — Лесли, какого черта ты умудряешься охомутать мальчишек младше тебя на десять лет? — Гильда не ругала ее, но удивлялась и в какой-то степени даже завидовала ей, потому что сама в свои двадцать семь выглядела старше Лесли. — Ну не злись, — Лесли присела и потянулась к ее щеке для простительного поцелуя, но Харпер остановила этот поток нежностей — не хватало еще испачкать щеку ее красной помадой. Однако Лесли настраивала, — ну прости меня, ладно?       Злиться на такую милашку слишком сложно, думала Гильда. Харпер сдалась и подставила щеку, на что Лесли широко улыбнулась и все-таки поцеловала ее. Гильда цыкнула и отвела взгляд в сторону. Лесли приобняла ее и махнула рукой, выходя из сестринской. А Харпер невольно сжала губы и выгнула брови. Осанка подвела ее и чуть отклонилась вперед, стараясь ровно дышать. Стоило один раз вспомнить о ней, как любая мелочь поднимала вихрь воспоминаний. — Давай, а теперь ты меня поцелуй, — девочка с двумя длинными косичками сделала губы уточкой, ожидая ответных действий от подруги.       Лохматые рыжие волосы, отсутствие двух зубов на нижней челюсти и большие зеленые глаза. Она поправила рыжий комбинезон и выставила губы, сжимая щеки пальцами. Поцелуй был мимолетным и мягким — Гильда до сих пор помнила. Тогда на ноге подруги еще не выступали шрамы. — Теперь мы лучшие подружки! — обрадовалась Гильда, протянув ей мизинец. — Обязательно! — повторила за ней она, скрепляя пальцы. «Надо это прекращать, — Гильда оторвала себя от воспоминаний, и посмотрела на стопку. — Дон все-таки попросил, надо сделать».       Однако, перебрав три папки, Гильда сразу заприметила те, что можно было выбросить. Не редким было попадание старых папок в новые, будто те порой так и норовятся напомнить о себе. В середине стопки были карты за 60-е от разных людей и даже из разных больниц. Архивы в таких местах как Уайтингем, МакЛин или клиника доктора Освальда заполнялись очень быстро и ненужное либо сжигалось, либо отправлялось на больницы мелких штатов и городов. Открыв первую папку, она пробежала пальцами по строчкам. № 250620 Имя: Френ Боу Дагенхарт Дата рождения: 17.12.1934 Диагноз: неорганический психоз неуточненный (F29) История болезни: психоз на почве посттравматического синдрома по причине смерти Мартина и Люсии Боу Дагенхарт. Деталей избегают. Лечение: находилась под наблюдением доктора Марселя Дирна, но из-за побочных эффектов препарата прием был приостановлен. В настоящее время результаты лечения, как и местоположение Френ Боу не известны.       Харпер потрепанная и чудом оказавшаяся на руках карточка показалась настоящим сокровищем. Бумага сильно пожелтела, но из-за сухого места и отсутствия кислорода почти не потеряла упругости. Фотографии не было, но Гильда, казалось, охотно могла представить ее сама — маленькая девочка в платье и гетрах, как тогда было модно, с завязанными в хвост волосами или вовсе обрезанными под каре выглядела хрупкой и почти беспомощной. «Про препарат ничего не сказано? — она просмотрела еще раз карточку и нахмурилась. Будь это нейролептики или антидепрессанты, психоз мог возникнуть как следствие приема таблеток. Или при синдроме отмены, когда любой пациент ломается спустя пару дней после окончания приема прописанных препаратов. Оставалась надежда, что листок с записями об этом просто утерян. — Еще и родители погибли…»       А ведь у Нормана схожая ситуация — про родителей он никогда не говорил, и, казалось, даже вспоминать их не хотел. Некий он был всегда рядом, но как его зовут, как он выглядит — Паттерсон молчал. Харпер не сдавалась, но двигаться в сторону лечения надо было, даже если клозапин совсем не помогает.       Она вздохнула и облокотилась на спинку стула, подумав теперь о мальчике. Шизофрения как болезнь могла быть вызвана самыми разными причинами — начиная от высокого уровня нейромедиатора дофамина и заканчивая генами обоих родителей. Но проблема в том, что определить истинную причину без того же МРТ никто не в силах, поэтому Харпер оставалось лишь гадать и делать выводы по его движениям и внешней реакции на разные упоминания родителей или проблемы со здоровьем. Значительно мешал недостаток информации: Нормана привезли без каких либо бумаг и, скорее всего, из приюта бездомных. Ни сопроводительных бумаг, ни хотя бы какой-то корочки от карты больного, только свидетельство о рождении, на основании которого ему сделали документы здесь. С какой стороны не подойдешь — везде тупик. «Хорошо, предположим, что его шизофрения никак не связана с генетикой и физиологией. Его поведение может быть частью посттравматического синдрома, — думала Гильда, опираясь носом на ручку, — но тогда что послужило причиной? Семейная драма? Развод? Изнасилование? Все сводится к одному: нужно искать больше информации о мальчике, иначе мы ни к чему не придем »       Гильда понимала, что это будет делать она одна — Коттону итак осточертело работать с Норманом. Тем более, это не его обязанности вовсе, с чего ему проявлять особый интерес? Однако Харпер надеялась, что Рей хотя бы одолжит ей машину для поездки в центральную больницу Трентона.       Кристи Пюррей и ее карточка были сразу отложены в сторону до прихода Фреда. Гильда мимолетно улыбнулась — теперь ему, любителю подстрекать новеньких, будет чем заняться. Только он один из всех упивался работами Лурии и Хеда*, изучая неврологию отдельно от работы. И сейчас, читая про неуточненный диагноз, она была уверена, что Фред заинтересуется. Кристи имела проблемы с чувством проприоцепции — термин, введенный Шеррингтоном лет сто назад точно. Скажем так, ощущение тела складывается из трех компонентов — зрения, чувства равновесия (вестибулярный аппарат) и проприоцепции.* Как раз таки миссис Пюррей, судя по всему, утратила чувство проприоцепции — неосознаваемое ощущение движения частей тела. Когда мы поднимаем руку, мы не отдаем себе точный отчет, как именно мы ее подняли, делая это автоматически и бессознательно.       Про лечение написано мало, датирована карточка восемьдесят шестым годом и как она тут оказалась — непонятно. Харпер пересмотрела записи еще раз и сильно удивилась — невролог, сам Оливер Сакс*, уж он точно не мог специально избавиться от карточки. Могло ли быть такое, что карточку случайно положили в стопку ненужных? Все совершают ошибки, конечно, но если Пюррей на тот момент все еще была при больнице…       Внезапно Харпер вспомнила про открытое окно в кабинете. Сверила время — она уже около часа разбирала не только оставшиеся папки, но взялась и за свои, однако чередование депрессия-биполярное расстройство-обсессивно-компульсивное расстройство-депрессия я не удостою внимания. Гильда встала и поправила помявшийся халат, заодно собрала волосы в высокий хвост. Она до сих пор не понимала, что здесь Рею не нравится? Даже небольшое зеркальце висит, как раз для таких случаев.       Стерев остатки помады подруги со щеки, Харпер в стопку взяла бумаги и только хотела открыть дверь, как впервые за все время прислушалась. Топот, шум, громкий голос медсестер. Что там в регистратуре? Опять какие-нибудь буйные новенькие или кто-то с сильным отравлением? Она прислонилась к двери, хотела приоткрыть, как почти подпрыгнула от стука по столешнице. Лесли, красная и взлохмаченная, пыталась отдышаться и рассмеялась, когда Харпер шокировано посмотрела на нее — Лесли была не похожа на себя. — Гильда, Нила привезли! Какие ему инъекции прописали? — Откуда я помню? — встрепенулась Гильда, чуть не рассыпав по полу папки. Она посмотрела на подписанные ящики слева от окошка. — У него социоптатия? Возьми мидазолам. — Гильда, зачем ему противосудорожное? Харпер тяжело вздохнула. Вокруг все копошились, куда-то ходили, а кряхтение Нила послышалось теперь и в зале. — Лесли… Он в первую очередь успокаивает и снимает мышечное напряжение. А также хорошо подходит в качестве снотворного, особенно в случае высокой эмоциональной возбудимости.       Было странно называть Нила эмоциональным, потому что он был из тех, кто отвергали все и всех, за кем Дон следил больше всего и с особой ненавистью. Нил всегда спорил, ругался и сторонился всех — на то у него и стоит в карточке F60. Непринятие общественных норм и высокая агрессивность по праву были главными симптомами социопатии. — Убедила, — Лесли ловко выхватила из рук ампулу, с верхней полки забрав шприцы в упаковке.       Харпер вышла в зал только через полминуты, когда пациенты сами начали стекать в главный зал. Эту картину стоило видеть. Дон и еще двое дежурных подняли Нила, который продолжал сопротивляться, а остальные… — Отпусти меня, ссаный ублюдок! Да от тебя несет как от твоей матери, когда та скакала на… — кричал во всю глотку Нил, но Дон звонко заткнул его пощечиной и грозно что-то ответил, но Харпер не услышала. Она была уверена, ее муж точно покрывал его трехэтажным матом.       Пациенты хлопали. Кто-то хлопал часто, кто-то медленно и заунывно, кто-то держал руки над головой, а рядом с ними наоборот садились прямо на пол. Харпер застыла, дыхание на секунду перехватило от вида Нила, отчаянно упиравшегося в клетчатый пол, пока его за подмышки рывками отрывали от него. Пациенты продолжали хлопать с разными выражениями лица и даже тогда, когда вся компания скрылась на втором этаже. Будто они все на митинге и, без возможности спасти задержавшего, помогают ему морально. А, быть, может, даже восхищаются его смелостью. — Славный малый, много добьется, — произнесла девушка, проходившая рядом скачущей походкой. — Вот выпишут его отсюда, станет мировой звездой! — Так его избивать идут, — уныло ответила женщина рядом, продолжая медленно хлопать в такт шагам, — вот бы сначала выбрался отсюда, а потом уже добивается — не добивается…       Со второго этажа послышался шум: и там все хлопали. Гильда нервно улыбнулась, ведь стоило представить, как все пациенты могут накинуться на их маленькую группу персонала и разорвать в клочья. Соотношение было двадцать процентов медперсонала на сто сорок — или больше — человек. Стало не по себе, даже подниматься на второй этаж не хотелось.       Но лучше всего отдать карточки сейчас, пока успокаивают Нила и после пойти по своим делам. Поднявшись на этаж, она тут же направилась в правое крыло. Она крепко сжимала папки, чувствовала волнение за спиной. Что, если сегодня обычными пощечинами не обойдется? Вдруг Дон разозлится так, что даже Боб его поддержит? Вопросы мучили ее, пока на повороте она не встретилась с Лесли. — Туда не стоит заходить, — Лесли сразу схватила ее за локоть, повернув к себе. — Гильда, давай ты отдашь бумаги позже? — Только не говори мне, что… — Гильда даже не успела обдумать вопросы, как ответ сам пришел к ней и поглаживал по руке. Лесли промолчала и потянула ее обратно. Харпер выскользнула из хватки и ускорила шаг. Если даже Лесли не может точно сказать, что будет, Гильда стоило поторопиться. — Он же и убить его может.       В комнате было тихо, никто не кричал, но она слышала тихие диалоги, насмешки. Тело напряглось, она рефлекторно нахмурилась. Сделала быстрый шаг и широко открыла дверь.       Первое что она увидела — Нила на кровати. Два дежурных держали его, умудряясь переговариваться, а Дон готовил ремни. Она поджала губы и осталась стоять у входа, прижимая папки к себе сильнее. Повернувшись, Дон пересекся взглядом с ней и шумно вдохнул. — Гильда… — Дональд Харпер, вы опять собираетесь привязывать больного пациента? — она моментально напряглась, плечи вздернулись, она была готова плеснуть руками, если бы не сдерживающие ее листы. — Гильда, не начинай! Это за побег! — он сразу поднял голос, только сильнее сжимая ремни и фиксируя руки пациента по бокам.       Харпер надрывисто вздохнула от побелевшей руки Нила. Все внутри сжалось, она потеряла тот пыл, с которым ворвалась в дверь. Самым невыносимым для нее были неоправданные страдания пациентов. Ведь Нила можно оправдать, даже объяснить его точку зрения, попытки сбежать и как можно острее нахамить. Но будет ли это иметь ценность прямо сейчас, когда ее мужу нужны не аргументы и факты, а предмет, на который он сможет отвлечься и уже иначе посмотреть на Нила? Ведь это ее Дон, которого она знает, как свои пять пальцев. Гильда расслабила руки, стараясь не смотреть, как конечности пациента дрожат и он сам застыл от их стягивания. — Хотя бы ослабь ремни, — тихо произнесла она, сделав шаг к кровати.       Пациент жался от неприязни, хотел повернуть голову в сторону, но ее уже стягивал ремень. Пока Дон полностью главенствовал над ним, теперь только один дежурный держал последнюю незакрепленную ногу. Дон делал это ловко и быстро, будто главной его работой являлось стягивание ремней. Другой дежурные готовил препарат, переданный Лесли, стоя в стороне. — Дон, — она сделала еще шаг, когда Дон выпрямился и, видимо, не послушал просьбу Харпер. — Гильда, не начинай. Они не милые щенки! Ты хоть слышала, как он нас материл, пока мы бежали? Нет? А вот я этот синяк от него получил!       Дон указал на синяк на скуле и рывком двинулся к тумбочке. Гильда заметила, как Нил выгнулся спиной, будто хотел сбежать. Вместе с эти что-то сжалось и у нее внутри. — Дон, он же пытался защититься, — ответила Харпер, но решила быть смелее. — Мистер Харпер, я настоятельно прошу вас прекратить это. — Гильда, если ты с карточками — оставь на столе, — он небрежно постучал по тумбочке рукой и отвернулся. Ремень толстой змеей висел у него в руке. — Тебе лучше этого не видеть.       Он мягко посмотрел на нее через плечо. Дон кивнул в сторону двери, еле заметно замотав головой, что означало, что Гильде стоит поторопиться. Прошел холодок по спине, она аккуратно положила папки на стол. Гильда не могла оставить все так. Дон осматривал привязанного парня и накручивал ремень на кулак. Будто ему доставляло удовольствие, отчего Харпер стало неприятно — ведь ее муж так с ней аккуратен, а здесь так жесток к пациентам. Лицо было максимально расслаблено, даже лоб не сморщился. — Дон, что скажет миссис Адамс? — в сердцах крикнула Гильда, сжав свою последнюю папку, которая после со шлепком осталась на столе. — Когда это были простые пощечины, ладно, но это переходит все границы…       Они пересеклись взглядами с Нилом. Он смотрел на нее как-то странно, не так, как раньше. Будто он знал, что сейчас будет. Нил был не первым, кто все это терпел, и его побег тоже. Может, ее предположение верно и, когда пациенты хлопали, это стало его надеждой, будто физические наказания ничто рядом с поддержкой. Губы Гильды поджались, она рвано сглотнула и посмотрела на мужа. — Гильда, — процедил он сквозь зубы, но внезапно повернулся и в три шага подошел, — Изабелла знает и ничего не говорит об этом. — Но ведь это умышленное причинение вреда, — упиралась Харпер, но отойти не могла. Не сейчас, не от мужа. — Дон, это противоречит морали.       Он погладил ее по щеке, и она невольно поддалась навстречу, горько сморщившись. — Гильда, тут половина больницы противоречит морали. Здесь нет вариантов, кроме как подстраиваться под условия. — Но им же больно, Дон. «За умышленное причинение вредя сажают, — пронеслось в голове у Гильды и от безысходности она хотела обнять Дона, назвав самым глупым и несчастными человеком, который склонен к гребанному садизму на почве ненависти к пациентам». Рей всегда говорил, что она хрупкий цветок, и проблема таких цветов в том, что в сильных руках они ломаются.       Харпер была смелой. Она всегда была за справедливость, за честность, за доброту к ближнему. Но как только на этом пути встает муж, как только его работа делится на них двоих, она ломается. Ее защита падает, с треском разваливается. Пусть они с Лесли уже решали такие проблемы (тот же пример с Блейком), тут она на самом деле окончательно бессильна.       Гильда знала, что, подавая жалобу на всю больницу, ей придется выступать свидетелем действий Дона. Ей придется говорить против собственного мужа! Она зажмурилась, потому что думать о таком не хотелось. Она ведь так его любит…       Этот маленький переворот не повлияет на всю систему, лишь персонал будет страдать и выплачивать штрафы — при условии, что найдутся весомые доказательства насилия в больнице. Полиция только через три дня приедет возбуждать дело, только через неделю пригласят определенных людей, еще через две — прибудет эта проверка состояния больницы. К этому времени можно все подчистить, нужных больных положить спать, а некоторых отправить на процедуры. У Адамс целые полки заставлены документами на препараты, потому что требования к зданию как к государственному объекту она знает.       Даже если все приведет к счастливому для морали исходу, разве станет от этого лучше? Пациентов отправят в другую такую же больницу, и этот механизм будет работать еще очень долго. Потому что в данном случае, иди в полицию или нет, изменится предмет, на который оказывают пагубное влияние, но никак не система. Наверное, поэтому Гильда не знала, что делать и была в тупике. Казалось, тупики являются основой всей ее жизни. — Дорогая, это моя работа. Я по-другому не могу, мы это уже обсуждали. Это моя грязная работа, которая приносит доход, разве могу я все бросить? Такое время, Гильда, — шепотом произнес он и Гильда не смогла не наклонить голову. — Пожалуйста, уходи, мы не можем говорить об этом без криков больше пяти минут. И не стой за дверью, вечером истерик я не потерплю. Это тебя совсем не касается. — Но я не могу потом смотреть им в глаза, — с отчаянием ответила Гильда, подняв взгляд. Дон был так близко, он был так открыт и мягок перед ней. Это усугубило ситуацию и представить, что в один момент ее посадят напротив него давать показания против было немыслимо. А если через пару месяцев они решат родить ребенка? — Дон, пожалуйста, можно же… — Поговорим дома, — отрезал он, мягко поцеловав ее в кончик носа, но Гильда подняла голову и сама коснулась его губ. Внутри она продолжала верить, что муж смягчится после влияния его сокровенной жены. Это, наверное, единственное, что у нее осталось из способов манипуляции. Однако Дон, пусть и приобнял ее, но с наставлением продолжил. — Не стой за дверью, сразу уходи. Боб выйдет с тобой и закроет дверь.       Она улыбнулась и была готова поверить, что парочки ударов Дону хватит для того, чтобы остудить пыл и вколоть препарат Нилу, чтобы тот отдохнул. Но пациент не решил испортить все после стольких упорных стараний. — Какие нежности, доктор… — засмеялся Нил, попытавшись дернуть руками, неестественно дернувшись. — Неужто вы с этой бабенкой и в кровати так кувыркаетесь? Медленно и сексуально, прямо как в домашнем порно! Ууу, хотел бы я в этом поучаствовать… Господи       Дон сжал ее талию, посмотрел на нее еще раз и все стало ясно. Он нахмурился, отпустил Гильду и размотал ремень. Одними губами он сказал ей «прости» и поджал губы еще сильнее. Тут даже ее нежность не поможет, мистер Харпер сейчас сделает все, что ему вздумается. Гильде стало не по себе, потому что если сейчас злость так кипит, то он может запросто его убить. Тогда полиция приедет уже завтра. Однако посадят его или все развернется так, что виноват сам Нил, Харпер даже предполагать не хотела.       Паника настигла ее неожиданно. Стоило Дону шагнуть вперед, она сразу пошла назад, кусая губу. «Пожалуйста, молчи, — молила пациента Гильда, отчаянно сильно открыв дверь, даже не подумав, вдруг за ней кто-то есть».       Оказавшись в коридоре, она тут же начала удаляться. Быстрым шагом, ровным стуком она пыталась заглушить собственные чувства, потому что хотелось вытащить Дона из комнаты, забрать с собой и не отпускать. Но он все равно в один момент вернется обратно и будет отвешивать пощечины пациентам за оскорбления и распускание рук. На секунду остановившись, она услышала что-то похожее на пронзительный крик. Ноги сами понесли ее прочь оттуда еще быстрее. — Не слушай, не слушай, не слушай. Гильда, уходи, уходи быстрее и главное — не слушай, — шептала она, отчаянно глотая накопившиеся слюни во рту.       Тяжело дыша, она была готова почти заплакать. Это их самая большая, самая не затрагиваемая проблема в отношениях. Их взгляды на лечение так рознятся, на пациентов одна смотрит с лаской, а другой — с жестокостью.       И это неизменно, что бы она ни делала. Попытки обговорить все, найти причину ненависти венчались провалом в тот момент, когда она смотрела на уставшего после рабочего дня мужа. Они постоянно сменяли друг друга, в последнее время почти не спали в одной постели, Дон целовал ее лишь под утро, а сам просыпался без нее. Все изменилось с госпитализацией Эммы два месяца назад, потом Норман… Харпер боялась, что в работе они оба потеряются и любовь угаснет, как когда-то угасла ее самая крепкая дружба.       Она бы так и заплакала в ординаторской, не сдерживаясь и навзрыд, как делал это Норман или маленькая Эмма. Рывком открыв дверь, она вздохнула, давай волю эмоциям, но резко заткнула все эмоции и замолчала.       Во время обеда ординаторская всегда пустая — каждый работник думает о еде еще с утра — но один человек все же тут остался. Гильда проглотила слезы и наклонила голову вниз, как только увидела поношенные кроссовки. — Ты чего? — взволнованно воскликнул он, почти подрываясь с места.       Харпер пыталась отчаянно спрятать лицо. Ничего страшного, если бы тут была Лесли или Сара, да даже Фред, с которым у них одна работа и взаимопонимание им обеспечено. Она была согласна даже на миссис Рифли, но Уилл. Этот мальчик был последним, с кем она хотела бы пересечься.       Отступать было поздно: если сейчас закрыть дверь с другой стороны, в глаза смотреть будет стыдно в следующий раз. — Гильда… — Уилл уже подошел к ней и приподнял руки на уровень живота, будто хотел обнять.       Харпер попыталась прийти в порядок, ведь не первый раз Дон делает это. После она обязательно услышит его искренние раскаяния за то, что Гильда увидела все это. Извиняться за то, что его действия были увидены он мог всегда, но никогда не скажет даже легкого «сорян», равнодушно пожав плечами, если его попросят извинится за поступки, которые он делает. — Просто Дон сегодня не в духе, — ответила она, закрыв дверь и пройдя вперед. Она упала на диван и закрыла лицо руками так, чтобы не размазать тени, — вот и я раскисла. — Он опять их бьет? — сразу спросил Уилл, и не заметил, как Харпер закусила губу. Гильда молчала. — Харпер, это уже не смешно, — голос стал острым, он продолжал стоять. — Сколько еще он будет это делать? Не знаю, отведи его к психологу, пусть с ним погово…       Она запрокинула голову и проморгалась, стараясь вернуть слезы обратно. Уилл понял, что таким образом только доведет ее сильнее, но Гильда не обижалась. Ее плеча коснулись, и она заметно расслабилась. Гильда почувствовала тепло посреди всего кошмара, который творится в ее голове и невольно потянулась к нему. Голова легла на плечо, а талию обвила рука. Пусть Уилл и раздражает своей глупостью, невнимательностью, импульсивностью местами, он всегда мог поддержать. Гильда усмехнулась, ведь Уилл самая настоящая выручалочка в таких делах. — С этим надо что-то делать, ты же понимаешь? — мягко спросил он, невесомо погладив по талии. — Уилл, Дон не маленький ребенок, я не в силах его изменить, — выдохнула Гильда, постепенно расслабляя тело. — Мы говорили об этом и сошлись на компромиссе. Теперь никто из нас не запрещает друг другу методику работы. Хоть я и лезу без конца, но лишь с побуждением скорректировать его злость, хотя бы сделать его реакцию на пациентов менее экспрессивной, как сейчас. — Я не об этом, — Уилл посмотрел в сторону, нервно закусив губу. — Гильда, ты на пределе. Возьми больничный, пропей курс успокоительных. Так продолжаться не может, понимаешь? — Уилл, я не санитар как ты… — начала Гильда, нахмурившись. — И поэтому тебе буквально необходим отдых, — он посмотрел на нее, Харпер напряглась и подняла голову. Рука на талии дрогнула и ослабла, в любой момент готовая отпустить. — Харпер, просто вспомни свою истерику недавно. Разве это можно назвать стабильным состоянием? Тебя всю трясет от Эммы, любого упоминания о ней, может, лучше отказаться от ее лечения? Можно дого… — Нет, — строго ответила Харпер, изменившись на глазах. Взгляд похолодел, лишь две блестящие линии остались от слез, она вся будто побледнела, — это даже не обсуждается. — Но… — Уилл, ты последний, с кем я хотела бы это обсуждать, — Гильда резко встала и направилась к выходу. — Я не хотел тебя обидеть, — Уилл тут же встал за ней и развернул, держа запястье. Он подержал паузу и после горячо выдал. — Гильда, я просто волнуюсь за тебя. — Уилл, больше не говори про Эмму при мне, — она постаралась строго посмотреть, но брови сами выгнулись. — Это не та тема, которая тебя касается. — Не буду. Только не злись на меня, пожалуйста. — И не собиралась, — она мято улыбнулась и только тогда ее руку отпустили. — Я буду в порядке, обещаю. Не говори Дону о нашем диалоге, ему не стоит об этом знать. — Ладно, — Уилл пожал плечами, и глаза заблестели.       Харпер вышла и с легким сердцем отдышалась. Осмотрелась вокруг, вдруг муж уже вышел, но только увидела Лесли, сидящую с тремя молодыми девушка в зоне отдыха. Телевизор показывал какой-то сериал, на который пациентки реагировали очень бурно — то смеялись, то тут же начинали выть от нудных диалогов. Гильда скромно махнула подруге и решила, что Уилл прав и стоит позаботиться о себе. Это важнее, чем искать Дона или болтать с Лесли.       Она нерешительно постучала три раза в дверь и надавила на ручку. Женщина встретила ее макушкой, углубленно листая толстую папку. — Миссис Адамс, можно? — спросила Гильда, закрывая за собой дверь.       Адамс отпрянула и посмотрела на нее с прищуром. Гильда очень редко появлялась в ее кабинете, как и в общем пересекалась с ней. — Тебе что-то нужно? — сразу спросила Адамс, выпрямившись и положив руки на листы. — Если да, то говори быстрее, я занята. — Я хочу освободить себе график. Могу я отказаться от работы с несколькими пациентами на неделю? Boy Sity* — песня Shotgun Messiah (шведская глэм-металл-группа) Лурии и Хеда* — если быть точнее, Александр Лурия — родоначальник российской нейропсихологии — и Генри Хэд — английский невролог и нейропсихолог. Кристи имела проблемы с чувством проприоцепции — термин, введенный Шеррингтоном лет сто назад точно. Скажем так, ощущение тела складывается из трех компонентов — зрения, чувства равновесия (вестибулярный аппарат) и проприоцепции.* — идея и термины взяты из книги «Человек, который принял жену за шляпу» Оливера Сакса. О ней подробнее я расскажу в группе вк.