Убийство образов.

— Рей, не поделишься?       Дон протянул руку, как только Реймонд вытащил упаковку. Коттон покосился на него, не сдерживая язвительную усмешку: Гильда все-таки вытащила сигареты у мужа из кармана. Вытянув одну, Реймонд остановился.       Утро только наступило, а Дон уже приехал на работу. Видимо, они с Харпер опять поругались или та слишком упрямо собиралась на работу, несмотря на боли. Рассвет проступал в небе медленно, небо уже вовсю посветлело, давая волю солнцу. Солнце вставало, красиво освещая унылые здания, которые даже яркими красками не разбудишь, ведь люди внутри все равно ходят в белых халатах и скучной одежде. — А что Гильда скажет? — По-братски, — не унимался Дон, с фальшивой жалостью смотря на него. Он знал, что Реймонд никогда не отказывал в услуге.       Дон тут же сам забрал зажигалку и с удовольствием задымил. Откинулся на скамейке, задрал ногу на ногу и помотрел куда-то вверх, задумавшись о своем. Халат обнажил его подтяжки, которые Реймонд шутки ради подарил ему на окончание учебы. Тогда Дон упирался, кричал, что этот позор ни за что не наденет, а теперь охотно разнашивает. И чем только черт не шутит… Или все дело во времени?       Реймонд смотрел на сигарету и не понимал, почему курить не хочется. Привычка ведь, каждое утро начинать с перекура, так почему сегодня что-то не так? Неужто он настолько в голову въелся, что помыкает Реймондом, даже когда спит в палате? «Хотя оно и понятно, как вспомню… Аж в дрожь бросает, это ж надо было так… Ни стыда, ни совести»       Реймонд будто протрезвел к утру, забыв о ночных мыслях, что поцелуй есть путь к разгадке. Что ему разгадывать? Историю болезни мальчика? Да какая ему ценность от этого?       Он продолжал ощущать, что теперь стоять в стороне не получится и сбежать под гнетом собственных мыслей, как в тот раз на прогулке, уступив место Харпер, тоже не выйдет. — Слушай, Дон, — произнес Реймонд, покрутив сигарету, как ручку, не поднеся ее к зажигалке. Конечно, было неловко говорить о таком, но ведь Дон единственный может подсказать. Главное — не подать виду, что это как-то относится к Реймонду, — а если мужчину вдруг поцелует другой мужчина…       Видимо, Реймонд осознал, что ляпнул, только после сказанного. Он был готов тут же отмазаться, но такая сумбурность была бы еще более подозрительной.       Они ведь никогда о таком не говорили, даже по пьянке. Не было у них в мыслях идеи о поцелуе двух мужчин, более желанной темой были цены на презервативы и рассказы Реймонда о жарком сексе на кухне с незнакомкой. Узнай Гильда о том, что они на самом деле обсуждают, собираясь у Коттона дома, покраснела бы до кончиков ушей.       Его перебил тяжелый вздох Дона, тот весь напрягся. Сел ровно, убрал ногу с ноги и неуверенно покосился на него. — Господи, только не говори со мной про педиков, пожалуйста, — произнес он, слегка сморщившись. — Эй, это неуважительно, — Коттон пихнул его в бок, усмехнувшись. На секунду ему показалось, что на лбу точно написано маркером «Меня поцеловал 20194 из тринадцатой палаты» и Дон точно видит в нем «педика». — У тебя жена толерантная, а ты их так называешь. — Да какая к черту толерантность? — фыркнул Дон, как следует затягивая сигарету. — Извращенцы они, вот и все. А Гильда… Ну, пусть думает что хочет, все равно эта тема у нас табу. — Да я же не о том, что они извращенцы, — ответил Реймонд, повернувшись вполоборота. Ему важно было посмотреть на поцелуй совсем с другой стороны, но, видимо, человека он выбрал неподходящего. — Вот с нашей стороны поцелуй это действие романтическое, подразумевает под собой близость… — Секс… — самодовольно протянул за него Дон, откидываясь на лавочке. — Знаешь, я вчера такие… — Кто еще из нас извращенец? — перебил Реймонд и пригрозил в следующий раз не делиться даже зажигалкой. — Не переводи тему. Как бы лучше выразиться… Что может быть между такими мужчинами, если они оба воспринимают поцелуй по-разному? — Рей, ты что… — медленно протянул Дон, пытаясь заглянуть ему в лицо. Коттон посмотрел в ответ, терпеливо ожидая хоть ниточку, ведущую к разгадке. Хотя пристальный взгляд друга начинал тревожить. — Ты переспал с мужчиной?       Реймонд на секунду выпал. Даже сигарета в руках наклонилась, хотя удержать пальцами ее совсем не сложно. Он проморгался и с ужасом посмотрел на него: все-таки Дон подумал и об этом. Не хватало Реймонду еще переспать с мужчиной! Он вообще-то по девушкам! — А ты, случаем, не куришь какую травку? — ответил Реймонд, указывая подбородком на сигарету. — А то я смотрю, уже бредишь. — Ага, кто тут первым задавал вопросы про педиков! Не ты ли? — отшутился Дон, но очень быстро снова помрачнел. — Если ты из таких, просто скажи. Мне все равно ничего не грозит, я женат. — Дон, ну ты и придурок, конечно. Я с тобой о психологии говорить пытаюсь, а ты все «педики да педики». — Рей, ты не выбирал, кем быть, я же ничего не… — Дон говорил нехотя, будто даже не слышал Реймонда. — Блять, Дон, да послушай меня, — отрезал Коттон, убирая сигарету, когда Дон кидал окурок в ведро. — Давай посмотрим на поцелуй не как на соитие двух людей, а на возможный подтекст. Что ты думаешь, поцелуй мужчина другого мужчину, если это не признание в любви? — Совращает? — Не то, — буркнул Коттон, закатив глаза. Еще пара фраз и диалог можно заканчивать, все равно ни к чему полезному он не придет. — Ну, через поцелуй можно передать просьбу о помощи, например, когда девушка целует незнакомого мужчину, чтобы избежать преследования других… — пробубнил Дон, укусив палец. — Хотя, если ты про педиков… — Реймонд цыкнул: ему уже надоело слышать это противное слово. Гей есть гей, разве так сложно? Там даже букв меньше, можно значительно облегчить себе задачу, — да не, тут только совращение. — Совращение… Так говоришь, у тебя будто через поцелуй девственность украдут, — хмуро подметил Реймонд, разочаровавшись в своем намерении окончательно. — Эй, я женат! — Да понял я, понял, — усмехнулся Реймонд, убирая зажигалку в карман, — украсть девственность через поцелуй… Хах.       Он порылся в кармане, желая найти блокнот и записать на последних страницах эту фразу, как обеспокоенно ничего не нашел. Проверил оба кармана, вытащил все мелочи, будто блокнот уменьшился и затерялся между ними, но все было пусто. «Я же в переднем кармане оставил…»       Во внутреннем кармане пусто, в брюках — ничего. Уронил по дороге? Но когда? И самый страшный вопрос: где именно и кто его нашел… Там же столько информации про Нормана, все его стихи, а дополнительная характеристика! А еще две страницы отборного мата, когда Белла снижала ему зарплату из-за частых опозданий месяц назад. Если найдет кто-то из посторонних — будь то Уилл или Джесси — Адамс явно сделает все, о чем писал Реймонд в порыве ярости. — Что-то потерял? — сказал Дон, заметив взволнованность и копошение в карманах Реймонда. Тот судорожно поправил волосы и испугался не на шутку. Вдруг какая-нибудь стажерка еще какой-нибудь слух пустит… Это же всех на уши поставят! — Блокнот.       Дон присвистнул, что означало «Рей, ты дебил». И Коттон был абсолютно согласен. — Мне лишь на секунду стало интересно, что ты писал.       Реймонд резко встал и усмехнулся. Дон не стал его держать, понимал положение, но Коттон сжал зубы и откровенно злобно улыбнулся. В голове пестрела только одна мысль, и имя ей «Чертов Норман».       Не поздоровавшись с Питером, не поинтересовавшись, где опять шляетя Блейк, Реймонд рывком открыл дверь. Увиденное заставило его усмехнуться и с грохотом толкнуть дверь так, что штукатурка могла легко посыпаться. Казалось, злость протекала по всему телу, не оставляя без внимания даже мизинец на ноге. Свет уже горел в комнате, а Норман мирно расположился у тумбочки, сонно потирая глаза. При таком ракурсе отчетливо заметны даже впадины под глазами. — Ах ты мелкий… — Что? Не ожидал? — ухмыльнулся Норман, махая его блокнотом как веером. — Ты довольно долго держался, пока тебя целовали, я даже успел забрать его из кармана. А потом так разозлился, что не заметил, как я спрятал его в одеяле. Видел бы ты себя…        Реймонд в три шага сократил расстояние и силой выдернул блокнот, но Норман не сопротивлялся, успел только закрыть и протянуть его в руки. Если он не сопротивляется, значит, уже давно все прочитал. Пролистав драгоценную книжку, Реймонд убедился, что листы не вырваны, пометок нигде нет и в целом блокнот в полной сохранности. — То есть весь цирк был ради этого? — А ты думал, я до этого не интересовался им? — Норман положил локти на тумбочку, с игривостью посмотрев прямо в глаза, отчего Реймонду захотелось прихлопнуть его как муху. — С самого начала ты был странным. — Странным? — Когда мы приехали, ты был первым, кто посмотрел на меня. Не с презрением или отвращением, думая, что я невменяемый, а с любопытством, холодной внимательностью, — спокойно говорил Норман, хотя голова пару раз дергалась в сторону. У него начали развиваться тики? Еще одно побочное? Хотя он говорил четко и спокойно, не обращая внимания на движения головы. Такое ощущение, будто не шизофрения владела Норманом, а он сам управлял и помыкал ей лишь тогда, когда она нужна. — Ты всегда ходил с ручкой, что-то записывал, будто так запомнить не мог. И, конечно, мне было интересно, что ты заметил во мне такого, что даже привлек сюда отдельную вещицу. — Гильда тоже пишет отдельный материал на тебя, ты не один здесь «особенный», — он сделал акцент на кавычках, чтобы Норман не особо зазнавался. Ему показалось, что Паттерсон его поймет, раз их внимательность так схожа. — У нее обычные листы, как вот эти, — он указал на стопку книг на тумбочке. Видимо, Харпер принесла ему пару томиков из библиотеки, чтобы мальчик не скучал совсем. Реймонд счел эту деталь обыденной, учитывая трепет Гильды по отношению к пациенту, — только больше. Такие не украдешь, не заглянешь: только смотришь издалека и гадаешь, что там и как. А вот блокнот куда удобнее и создает впечатление о тебе, как о скрытном человеке. — И ты решил меня проверить? — выгнул брови Реймонд, скрестив руки на груди.       Он сел на привычный ему стул и облокотился на спинку. Почему-то сейчас захотелось сесть как Дон, расслабиться. Норман не предвещал никакой угрозы, к чему ему строить из себя непонятно кого? Однако блокнот он убрал во внутренний карман, решив больше никогда не класть его в другие места. — Я тебе не доверял, и ты знаешь почему, — продолжал Норман, — «он» тебе также не верил и не верит до сих пор, но у меня на тебя отдельные счеты. — И какие же? — прямо спросил Реймонд, даже не думая открыть блокнот — теперь это делать было строго под запретом.       Учитывая его взгляды и ловкость, он может и не такое вытворить. Не просто так он рассказал все, значит, у него в голове найдутся еще идеи, как достичь желаемого. И, конечно, тут Коттон существенно проигрывал, потому что предсказать действия Паттерсона сложно. Возможно, но очень сложно.       Норман мог вытащить его еще раз и отрицать страх за дорогую вещь Коттон не мог. Его распирало от желания сказать что-нибудь колкое Паттерсону так сильно, что все выливалось в высокомерие. Хотя, так даже лучше. — Мои стихи и правда связаны с прошлым, так, по крайней мере, «он» говорит. Визуальные галлюцинации… — он посмотрел на стену, будто всматриваясь. — Знаешь, в одиночестве я склонен называть его Богом, а не «им», галлюцинациями или каким-то фантомами.       Богом? Это он так шутит? Реймонд посмотрел на него с усмешкой, однако мимика Паттерсона не дрогнула. Он говорил серьезно и Коттон попытался проглотить собственный смех, чуть не подавившись. «Звать галлюцинацию Богом… Во дает!» — Ты все? — бросил Норман, когда плечи Реймонда все-таки дернулись от смеха.       Паттерсон сел ровно напротив Реймонда, свесил босые ноги. Те немного болтались, отдавали бледностью и хорошо видимыми венами, а Коттон уже не первый раз поймал себя на мысли, что Норман такими темпами заболеет. Конечно, он зол, недоволен, продолжает скрипеть зубами при мысли о чужих пальцах на страницах, но надеть носки Норману не помешает. У него же были одни высокие носки, Реймонд точно помнил. — Просто это забавно, — ухмыльнулся Реймонд, стараясь вернуться в норму. Он постарался скептически посмотреть на него, хотя внутри все еще нервно хихикал. — Что ты еще заметил? — Ты писал про какие-то тики… Знаешь, Бог, — Реймонд почти прыснул от смеха, но сдержался, — говорит, что меня так дергает просто так, хотя я этого почти не замечаю. У меня нет ощущения, словно что-то идет не так. Кажется, я всегда жил с этим.       Всегда? То есть, гиперкинезы вызваны не побочными эффектами клозапина? Реймонд нахмурился и посмотрел на свои колени. С одной стороны это хорошо — он узнал о самом Паттерсоне больше, но с другой отошел от клозапина на шаг назад. Если окажется, что клозапин никак не влияет на мальчика, можно смело предъявить все Белле, но будет ли она солидарна с этим… Вопрос, к сожалению, риторический. Норман резко встал и начал ходить по комнате. Вот так просто, даже не посмотрев на Реймонда, будто тот пропал. Он не говорил ничего, не шептался, даже на стену толком не смотрел. Значит ли это, что фантом начинает терять свои силы? Вспомнить бы, как две с половиной недели назад Норман только и делал, что отворачивался от всех и говорил исключительно…. Исключительно с Богом. Внезапно он остановился за кроватью, где было немного пространства, и с улыбкой наклонился. Реймонд прищурился, но даже не пытался разглядеть, что именно зацепило Нормана: пыль, неровности плитки или месячная паутина. — Если тебе так смешно, давай спросим у кого-нибудь другого, пусть он поделится с нами информацией, — Норман присел на корточки, протянул руку и быстро же встал. Сначала Реймонд не заметил ничего необычного. Но стоило приглядеться…       Норман с глупой улыбкой шел к нему с пауком в руке, и от этого Реймонд чуть ли заорал матом. Он дернулся рефлекторно назад, но не рассчитал силы и стул упал вместе с ним. Норман удивлено взглянул на него, совсем не понимая причину такого бешенства, хотя по его руке вверх полз самый настоящий монстр по мнению Коттона. Круглое тело и маленькие тонкие ноги будоражили все внутри, чуть ли не сводили с ума. Он никогда не думал, что его секрет раскроется так быстро, особенно Норману.       Реймонду хватило нескольких секунд, чтобы в порыве страха вскочить обратно и хлопнуть Нормана по руке. Убрав руку, Реймонд убедился, что паук раздавлен и спокойно выдохнул. — Что ты с ним сделал? — испуганно воскликнул Норман, снимая с рукава маленький труп. — Норман, он не говорит, — подняв стул и оттряхнув брюки, ответил Реймонд. Он немного вспотел, видимо, от страха, но не засмеялся, как делал это минуту назад. Он был опозорен перед пациентом — худшего кошмара и не придумаешь. — Их всегда убивают. — Тогда почему ты так среагировал на него? — Норман уже спокойно поправлял кофту. Удивительно, как он может разочароваться, а в следующую секунду продолжать вести размеренную жизнь. Вот бы и Реймонду такую выдержку. — Я просто поймал его, ползущего по стене. Или ты… Ты боишься их? Норман даже не засмеялся. Он все также стоял напротив Реймонда, казалось, не собирался высмеивать возможную фобию Коттона. Это его немного подкупило. — Мм, возможно. — Ууу, надо будет записать где-нибудь и в следующий раз принести тебе целую коробку сенокосцев, — хихикнул Норман. — Тогда ты вылетишь отсюда вместе с ней, — Реймонд показал ручкой в его сторону, садясь обратно. — А ничего, что выставлять пациентов за дверь учреждения за банальную любовь к паукам это полный идиотизм? — быстро произнес Норман, также скрестив руки на груди. — А говорить, что найдешь коробку сенокосцев, не считается тем же идиотизмом? — Реймонд с вызовом посмотрел на него. — Они постоянно здесь ползают, и я могу делать с ними все, что хочу. У тебя же выгонять меня за субъективную оценку моего поведения нет права.       Реймонд пристально посмотрел на него, пытаясь разглядеть во взгляде блажь, но Норман смотрел остро. Он сел на кровать и облокотился на тумбочку, продолжая держать зрительный контакт. — До сих пор понять не могу, ты болен или просто притворяешься, — монотонно произнес Реймонд, предчувствуя дальнейший подвох. — Ну, по мнению общества я не годен, пусть сам не понимаю, что тут забыл. Однако я прямо твержу себе, что вполне дееспособен и мое заключение тут лишь для факта. — А кто тебя сюда отправил? — аккуратно спросил Реймонд, рука потянулась к блокноту, но он силой положил ее обратно на колено. — Не знаю, — пожал плечами Норман, кидаясь на кровать спиной. — Ладно, мне больше не хочется с тобой говорить. Если нужно, можешь позвать ту с зелеными волосами и обручальным кольцом.       Реймонд выгнул брови. Паттерсон умудрился запомнить даже ее обручальное кольцо? Если такая мелочь врезала ему в память, тогда что Норман запомнил из поведения Реймонда? И может ли это позже обернуться против самого Коттона? — Норман, ее зовут… — со вздохом начал Реймонд, но его перебили. — Да помню я, что ее зовут Гильда Харпер, — с издевкой выкинул пациент. — Хотя, она сказала звать, как мне хочется, поэтому теперь она просто «с зелеными волосами и обручальным кольцом». — Но по имени звать проще, разве нет? — заметил Реймонд, убирая руки в карманы и собираясь уже вставать. Он и сам не прочь закончить диалог как можно скорее, ведь желанное уже лежит в кармане. — Пф, это как вы нас цифрами штампуете… — тихо произнес Норман, прикрывая глаза.       Будто уверен, что его не услышали.       Однако Реймонд все услышал, и даже больше. Норман сидел в четырех стенах и от скуки явно мог подслушать разговоры, когда ходил в душ или туалет. Его даже в зону «отдыха» не пускали, хотя пару книг все же принесли. — Если ты про номера, записанные в карте, то нам иначе вас не зарегистрировать, — со вздохом ответил Коттон, даже не подумав, что раскрывает эту информацию больницы пациенту. — Именами звать проще, разве нет? — передразнил Паттерсон, язвительно хихикнув. — Норман! — воскликнул Реймонд, тут же отводя голову в сторону, сбрасывая пыл. — В больнице может быть десять Норманов, мы не можем запоминать вас по именам. Проще по номерам, вас зовут так только на листах, и… — Я слышал, как они на самом деле нас зовут, Лишь смертные любители связать нас всех потуже Они лишь простыней холодною протрут. Ты правда веришь, что под числами увидят души? — Выдал он на одном вдохе, будто читал проповедь. Приподнялся на локтях, не дрогнув ногами. Он посмотрел прямо и смело, отчего Реймонду невольно захотелось отвести взгляд в сотый раз. — Знаешь, почему ты мне нравишься?       Норман встал и, напрягая руки, поднялся. Он медленно направился к Коттону, будто завоженный. Одновременно с ним, держа зрительный контакт, отодвигался и Реймонд, но молчал. Еще секунда, две и он точно позовет дежурных. — Норман Паттерсон… — он пытался достучаться до него, прекратить эту игру, смысл которой был непонятен с самого начала. — Ты единственный, у кого я записан как «Норман», — глухо сказал Паттерсон ему в лицо. Он плавно приближался к Реймонду и тому хватило трех секунд, чтобы окончательно встать и отойти на шаг. — Только попробуй ко мне приблизиться, я прикажу дежурным привязать тебя к кровати до ужина. И поверь, ремни, спрятанные под матрасом, могут сильно жать, — строго произнес Реймонд, но чувствовал притворство в голосе. Нет, вряд ли привязал, но легкую пощечину он мог получить, сделай еще один шаг.       Норман удивлял, но выводил из терпения. Он… Он слишком много себе позволяет! Реймонд настолько отвык от тех пациентов, что хороши своей открытостью и смелостью, что поведение Нормана сломало все шаблоны. Коттон понимал, ломал Норман не сколько шаблоны, а буквально его самого: его мир, убеждения, даже эмоциями управлял как хотел. И это удалось. Удалось Паттерсону, мальчику из палаты с несчастливым номером, из маленькой комнатушки с белыми стенами и скрипучей пружиной.       Реймонд был убежден, что источник всего это логика и конструктивность, но, стоило Норману поцеловать его, весь мир поехал в геометрической прогрессии вниз. — Я уже получил все, что хотел, — Норман отошел и с удовольствием сел на стул, повернувшись спиной. Реймонд постоял еще три секунды, как Паттерсон зашептал. — Давным-давно на необитаемом людьми острове жили чайки. Они отлавливали всю рыбу, переливающуюся слишком ярко, хаотично двигающуюся, и съедали, не оставляя и косточки. Приплыл моряк, но ничего не мог сделать, потому что был связан собственной сеткой. И чайки съели его, пока он искал ножик, чтобы разорвать сетку.       Бредовая составляющая Нормана либо очень слабо выражена, либо со временем он научился ее контролировать. С фантомом он вступает в контакт, не чувствует себя одиноким, хотя отделен от общества. Вопрос встал многогранный: что с мальчиком, и, если шизофрения все-таки подтвердится, как оправдать все вышеназванное? Это не свойственно шизофрении, так как ее галлюцинации представляют собой что-то пугающее и будоражащее кровь, а Норман словно общается с давним другом. Мог ли этот Бог быть проекцией его давнего друга? И где он сейчас?       Идя куда-то по привычке, не концентрируясь на окружающей среде, Реймонд почти врезался носом в дверь ординаторской. Проморгав, он продолжил что-то бубнить себе под нос, открывая дверь. — Если Бог правда был частью прошлого, то документы необходимы. Стоит…       Мягкое тело чуть ли не врезалось в него, но девушка успела отскочить. Первое, что заметил Реймонд, это волосы травяного цвета до лопаток и радостное лицо. Тонкие руки, бледная кожа и высокий бежевый свитер — Реймонд мог узнать ее по таким банальным чертам и отделить от всех остальных. — Рей, я нашла!       Коттон поставил чашку с горячим кофе на стол, пока Гильда положила ножки рядом. В ответ на претензию Реймонда она лишь напомнила про второй день менструации. Больше Реймонд не возникал, хотя пробубнил, что особой нужды так изводить себя попросту нет. — А кто Норману таблетки принесет? Я же на дневной смене. — Тем более. Зачем так рано приехала? — Разругались с Доном, я собралась и поехала на работу, — монотонно произнесла она, но было видно, что все еще злится: тело напряглось, Харпер поджала губы. — Мириться не собираетесь? — Остынем и поговорим.       Стоило только поднять кружку и сделать глоток, бодрый взгляд Гильды сам обратил на себя внимание. Она протянула ему толстую старую книгу, название которой почти не разобрать. Как же сильно портятся книги шестьдесят восьмого года: обложка набухла, пара страниц были оторваны и переплет стоило подклеить. Как будто в толмуте не было ничего ценного, хотя Харпер сама удивлялась, как сумела найти ее. Она нашлась в библиотеке совсем случайно, когда девушка подбирала книжки для Нормана. Рядом с фантастикой стояла эта книга, и что-то подсказало полистать и ее. — Это просто какое-то везение, — продолжала Гильда, пока Реймонд листал справочник, — тут мало того, что много интересных определений из психиатрии, так и… Открой сто пятую страницу. Атипичные нейролептики — класс препаратов, самое общее отличие которого от классических антипсихотиков заключается в более низкой степени сродства к дофаминовым рецепторам. Примеры как и исследования на эту тему отсутствуют.       Реймонд закусил губу, открываясь от книги. Гильда не могла скрыть собственной гордости, что нашла такую информацию, пусть и случайно. Коттон был готов ее похвалить: они наконец-то нашли минимальную информацию об этих нейролептиках. — Уточнений не нашла, хотя мне хотелось бы знать, какие конкретно дофаминовые рецепторы являются мишенью для клозапина. — Думаю, D2. (один из пяти типов дофаминовых рецепторов. Нейролептики воздействуют на них, нормализуют эмоциональное состояние, помогают купировать галлюцинации и бред, психоз) — Возможно, но тогда так явно не считали, — покачала головой Гильда, — D2 был открыт в семьдесят четвертом году, в шестьдесят восьмом только велись исследования. Вероятнее всего, имелся в виду дофамин вообще, так как установить точно, на что действуют атипичные нейролептики, тогда не смогли. Но если так, то были исследования и сами атипичные нейролептики уже были синтезированы. — Значит, с клозапином уже сталкивались? — сказал Реймонд, полистав пару страниц вперед.       Он попал в яблочко. Гильда сделала глубокий вдох, немного встрепенулась и даже выпрямилась. Хотела сказать, но тут же сморщилась и опять упала в кресло — судя по всему, от боли в животе. Реймонд молча встал за стаканом теплой воды. Харпер посмотрела на него с благодарностью, хотя пить теплую воду ей было тяжело.       Когда боль прошла, и лицо заметно расслабилось, она не смогла сдержать улыбку. — Я тебе больше скажу — это запрещенный препарат! Я еще пару дней назад нашла вот эту книгу в архиве, — восторженно воскликнула Гильда, расположив руки на нижней части живота, успокаивая. Она указала на тонкую книжку с названием «Нейролептики: их производные», которая выглядела куда лучше. — Тогда его уже называли клозапином, но записей очень мало. В начале семидесятых проводились исследования в Финляндии, в результате которых половина испытуемых умерла от агранулоцитоза. Клозапин запретили, но как он спустя двадцать лет попал обратно — непонятно. — Агранулоцитоз? — переспросил Реймонд, потерев челюсть. — Значит, все зависит от уровня лейкоцитов… — Норману не просто так поставили сдачу крови каждую неделю. Видимо… — Белла все знает, — сказал за нее Реймонд. Все-таки его рассказы о Нормане и правда были ей попусту. — Она все знает и не боится давать ему препарат.       Гильда замолчала и потупила взгляд в пол, руками поглаживая живот. Она плотно сжала губы, словно подавляла какой-то порыв эмоций. Реймонд потянул к ней руку, но она резко подняла голову. — Какова вероятность, что Норман умрет…? — тихо спросила Харпер. Коттону стало больно от того, что Гильда опять привязывалась к пациенту. — Очень мала. Серьезно Гильда, у Нормана высокий уровень лейкоцитов, он держится уже вторую неделю.       Однако Гильде было этого мало. Судя по всему, только сейчас она начала понимать весь ужас, что творится в стенах больницы. Недавно она радовалась новой информации о клозапине, а теперь была готова выбросить таблетки куда-нибудь подальше. Ситуацию ухудшало все: невозможность найти адекватную информацию, несовершеннолетие Нормана, молчание Беллы и страх рассказать об этом кому-то еще. Реймонд и сам понимал, что судебные разборки (если они вообще будут) ему ни к чему. — Если он начнет стремительно падать? Рей, от агранулоцитоза умирают меньше чем за сутки! — Гильда, успокойся. Не нервничай так сильно, я говорю, все хорошо. Уровень лейкоцитов у него более чем в норме, как только упадет хоть на немного, я тут же забью тревогу, — Реймонд подошел к ней и накрыл руками ее, присев на колени. — Тебе плохо физически, не заставляй себя страдать еще и морально. — Просто мне так осточертело, что мы молчим в тряпочку. — Такова наша работа, дорогая, — вздохнул Реймонд, и Гильда отвела взгляд, лишь бы не заплакать.       Реймонд решил перевести тему. Не стоит травмировать Гильду еще больше и говорить про документы родителей Нормана, внезапно появившегося Бога и прочие проблемы. Харпер нужен отдых, она зря приехала на работу — в этом Реймонд был убежден. Как бы он не хотел ее жалеть, чувство заботы возникло само собой. — Могу одолжить пару пластинок Мелаксена? — выдал Реймонд, вспомнив про собственные мешки под глазами.       Прямо как у Нормана. — Не спится? — она снисходительно улыбнулась, попробовав потрепать его по голове. Несмотря на хмурый вид, Коттон был не против. — Тебе обязательно снотворное с меланином? — Да, спать толком не могу. Читал недавно, меланин в составе снотворных идеальный вариант. Не нарушает циклы сна, антистрессовый, противоопухолевый… — Угу, а еще хороший антиоксидант, влияющий на секрецию гормонов, — тихо договорила за него Гильда, поправив очки. Она погладила руки Реймонда и потянулась к сумке, шурша десятками упаковок. Одна пластинка оказалась у него на ладони. — Только не глотай все сразу. Конечно, от него не помрешь как от Фенибута, но стоит быть осторожным. — Спасибо, ты как всегда выручаешь, — слабо улыбнулся Реймонд.       Вернувшись в кабинет, он кинул блокнот на стол и поставил кружку рядом. Шумно выдохнул, прикрыл глаза, стараясь восстановить былое состояние. Все происходящее переставало быть отдаленным, приближалось к нему со скоростью света. Он открыл блокнот, лениво полистав его и, остановившись на пустой странице, записал одно единственное. Ты правда веришь, что под числами увидят души?       Ему казалось, что он когда-нибудь точно увидит.