Убийство образов.

— Что скажешь насчет последних анализов? — произнесла Адамс, пальцами стуча по бумаге и чиркая зажигалкой у сигареты. — Уровень гемоглобина немного упал — 128г\л при норме 130-160г\л, — ответил Реймонд, поправляя халат, когда сел на стул. Почему-то захотелось закурить вместе с ней, глядя на таблицу с анализами. — Есть риск анемии, но с остальными показателями все в норме, так что… — Как там уровень эритроцитов? — пробубнила Адамс, бездумно водя пальцем по близлежащему листу. Наверное, вызывать Реймонда вечером было плохой идеей, потому что женщина почти подпирала щеку рукой. — Он тоже влияет на риск малокровия. — 4,5*10 в двенадцатой степени, что есть абсолютная норма, поэтому анемию я полностью отвергаю, — отдав ей листок, ответил Реймонд.       Смотря на Адамс, видя ее равнодушный, даже туманный взгляд, Коттон подумал спросить о том, над чем размышлял последнее время. Мысли, которые добирались до него даже дома, стоило вспомнить про письма матери или коробки в коридоре. Но он нутром чувствовал, что рано. Изабелла с порога все пресечет, да и сейчас они говорят только об анализах, его вопрос ни к чему. — Если пытаться оправдать снижение уровня гемоглобина, — продолжал Реймонд, выпрямившись и обращая хотя бы слух Беллы на себя, пока та лениво делала затяжку, — то тут возможны условия проживания,тяжелый воздух на этаже, вследствие чего гемоглобин доставляет меньше веществ в органы.       Реймонд думал предположить проблемы с мочевыделительной системой, но, судя по отметкам Питера, Нормана регулярно сопровождали в туалет, да и воду приносили часто. Подтверждений у Реймонда не было, так как никто не отмечал, сколько воды пьет Норман и через какой промежуток времени стучит в дверь три раза. Конечно, Коттон мог повторно отправить Нормана на анализы, заодно забрать у него кровь на проверку витаминов в организме, но выдержит ли это сам Паттерсон? Нормана продолжало по утрам рвать желудочным соком, из-за чего телу итак тяжело. Напрягать Паттерсона личной прихотью Реймонда совсем не хотелось. По крайней мере, из побуждений совести.       Кстати о витаминах. Коттон совсем забыл, как просил Адамс посмотреть для Нормана хотя бы жалкий курс трав на неделю для улучшения его самочувствия. Стоило ей напомнить, она тут же слегка встрепенулась и дернула головой, пытаясь взбодрить саму себя. Реймонд думал предложить ей хоть кофе, иначе женщина уснет прямо перед ним, но продолжал молчать, ведь Коттону выгодно, если реакция женщины замедлится.       Она, не глядя, протянула Реймонду баночку, губами потянулась к сигарете. Дым в совокупности с белой упаковкой, начинали раздражать Коттона. Сколько еще он будет кормить Нормана непонятно чем? Однако вывод он сделал поспешный, потому что, перевернув ее, это оказались простые пищевые добавки. — Эхинацея? — вслух прочитал Реймонд, покрутив упаковку. — Но они же только укрепляют иммунитет. Мне кажется для полноценного курса витаминов этого недостаточно. По крайней мере, их содержание в эхинацее очень мало. — Реймонд, на данный момент это все, что я могу тебе дать, — вздохнула Белла, уставившись на него так, словно он требовал закупку самых дорогих витаминов по отдельности. Он наклонил голову, стараясь сдерживать себя, и не сказать лишнего, — те самые «курсы витаминов» уходят на других пациентов, зато эхинацею можно пить сколько угодно, она хорошо продается. Довольствуйся тем, что я по доброте душевной предоставляю, — вновь утыкаясь носом в листы, закончила она, но губами тихо добавила. — Этот мальчишка ничего большего и не заслуживает.       Реймонд молча покрутил банку, кивнув. Пытаться переубедить Беллу? Как будто ему заняться нечем. Ее поведение и отношение к Норману не поддавались логике, ведь Адамс никогда не была так жестока к пациентам. Она всегда яро защищала их от несправедливости, будь то крики на миссис Рифли за то, что та заставляла пациентов самих убирать в палате, или снижение зарплаты отдельным дежурным. Ведь Белла не просто так у поста директора, ее сюда люди выбрали, или… А как она вообще стала директором?       Однако, прочитав полный состав эхинацеи, Реймонда на время перестал волновать собственный вопрос в голове, который он формулировал по нескольку раз. Ведь баночка, что теперь будет лежать у него в кармане вместе с клозапином, была хорошо ему знакома, но если дать ее Паттерсону…       Для воздействия на Нормана одних пищевых добавок недостаточно. Конечно, гидроксикоричные кислоты, находящиеся в составе эхинацеи, необходимы слабому организму: обладают противомикробными свойствами, повышают устойчивость к вирусам и бактериям, но Норману этого мало. Ему нужен хотя бы курс железа для предотвращения риска анемии, не говоря уже о витамине B12, способствующему образованию эритроцитов, часть которых есть сам гемоглобин. Оставалось довольствоваться лишь тем, что в эхинацее есть железо и еще некоторые витамины, которые на упаковке не указаны.       И все же одна мысль продолжала зреть в голове, напомнила о себе с большей силой. Реймонд, если у пациента нет родных, или они пытаются скрыть информацию, это значит лишь то, что твой пациент необычен. Не стоит лезть во все это, а уж коли приспичило, то иди до конца, — пробубнил он, читая газету, пока Рей убирал посуду со стола.       Откуда Норман? Что он здесь забыл? Понимает ли, где находится? Был в рабстве или прибыл из секты? Что случилось с родственниками, где они? Реймонда мучили эти вопросы, даже мысли отца теперь не отговаривали от контакта, а просили сделать с этим что-то, залезть глубже. Коттон усмехнулся. «Ты всегда боялся того, что я творю и думаю, да, отец? Ты был посредником между нами двумя и страдал от этого сильнее всего после его смерти». — Коттон, вы здесь? — Изабелла пощелкала перед лицом, Реймонд резко поднял на нее взгляд. — Я понимаю, что вы в своих мыслях, но что вы скажете о состоянии пациента?       Сигарета тлела на блюдце, сама Адамс, кажется, немного взбодрилась. Она по привычке опиралась на стол локтем, сидя на одном боку и деловито рассматривала ногти, пока Коттон пытался понять, что от него хотят. Так задумался, что забыл, где находится. — Пока что все стабильно, на неделе его вырвало около трех раз, как замечают дежурные. Проблем с желудком и кишечником кроме тошноты нет. Сам 20194 стал спокойнее, нет попыток сбежать или ругаться с людьми, однако… Я начал замечать у него неприязнь к людям. Видя дежурных, он всегда морщится и через силу позволяет трогать себя. На осмотрах Харпер не бывал, но надеюсь… — Значит, нейролептическая дисфория проявилась… — перебила его Адамс, записывая что-то на отдельный листок.       Реймонд опешил, не ожидая такой спокойной реакции от Адамс. Как будто она просто сверяет побочные эффекты клозапина с симптомами Нормана, иначе ее точные фразы, вечно спокойный вид объяснить сложно. Будто она знает наперед, что скажет Реймонд. — Нейролептическая? — переспросил Реймонд, поддавшись вперед на стуле. — Что вы имеете в виду? Он не сталкивался с подобным определением ранее. Дисфория — отвращение к окружающим, мрачность и раздражительность, если говорить простыми словами, но нейролептическая… Разве бывает такая? — Дисфорию при шизофрении, мистер Коттон, — пожала плечами Адамс, — или вы подумали о чем-то другом? — Нет, почему нейролептическая? Этот вид дисфории вызван приемом клозапина? — не сдержался Коттон. — Значит, она связана с нейролептиками? Но клозапин — атипичный нейролептик. Что тогда… — А что-то поменялось? — Белла встала, сгребая бумаги в одну стопку. — Клозапин — атипичный нейролептик, у него есть все побочные эффекты, оказываемые другими нейролептиками. — Тогда в чем отличия? — тут же спросил Коттон, не надеясь, что диалог зайдет в эту сторону. — Без понятия, — она пафосно улыбнулась, хлопнула губами, и стала собираться. — Если это все, то…       Реймонд вскипел за одну ее фразу. Да что, черт возьми, происходит? Белла нарочно играет с ним, будто он котенок. Кидает ему игрушку и тут же отнимает, не давая вдоволь рассмотреть. К чему шептать что-то, отводить взгляд, шататься по больнице и сидеть в гостиной, будто кого-то ожидая? Что в голове у этой безумной женщины, потерявшей мужа и сохранившей желание издеваться над другими? Может ли быть так, что Белла издевается и над Коттоном от скуки? Подумав об этом, он усмехнулся. «Верно, этой женщине ничего не нужно кроме зрелища или чувства, что она творит какое-то зрелище. Она всем видом пытается сохранить загадку, но сама же оставляет зацепки, принуждая и меня, и Гильду из кожи вон лезть ради того, чтобы подобраться ближе, — поток мыслей захлестнул его, стоило расставить по полочкам ее угрозы с самого начала, гордый вид, неопределенности… Как будто она решила играть со всеми, как с куклами, но Реймонд слишком быстро это понял. — Тогда, она ожидает, что я сейчас уйду. Раз уж она все просчитала, стоит сделать то, чего она хотела бы меньше всего. Возможно, это позволит мне вытащить ее истинную сущность наружу». — Миссис Адамс, у вас ведь есть документы родителей 20194? Или его прошлая медицинская карта, где официально поставлен диагноз и указан опекун? — резко спросил Реймонд, поставив две ладони в треугольник и посмотрев прямо в ее глаза.       Белла помрачнела. Реймонд хотел ухмыльнуться еще шире, но рисковал сам раскрыть себя, подставить довольно нелепым образом. — Есть, но мне приказано не разглашать конфиденциальную информацию… — холодно ответила она, сжав листы пальцами. — Конфиденциальную информацию от лечащего врача? — не сдержался Реймонд, невольно надавив на подбородок сильнее. — Реймонд, тебе было сказано не лезть не в свое дело, — женщина наклонилась через стол и ткнула длинным пальцем в сторону его глаза. Коттону было все равно, ведь адреналин в крови уже вовсю бурлил. — Все документы у меня присутствуют, но посвящать тебя в это дело я не обязана. И вообще, — она ядовито усмехнулась, решив надавить на кровоточащее место, — не по себе мне от того, что ты, кровный родственник мистера Коттона, так интересуешься 20… Ты, паршивый мерзавец, да как ты вообще смеешь говорить, что не пойдешь туда учиться? Ты должен, нет, ты обязан вернуть все то, что было потеряно им! Слышишь! Ну, утри слезы, нюня, я тебе что сказал! Утри немедленно…       Реймонд понял все сразу. Он наклонил голову закусил губу и сдержал усмешку. Белла не стала ждать его и уже собиралась прогнать, но тот схватил ее за руку. Листы упали на стол, прежде чем Белла дернулась назад. Женщина ойкнула и резко потянула руку, сжав зубы, но Коттон продолжал держать ее еще крепче. Рука тонкая, еще секунда и сломается на несколько частей, а вместо крови окажется прах.       Реймонд не знал точного ответа, зачем Белла все это затеяла, но дело явно в нем. И выбрала она его, и играет она им именно потому, что это Реймонд такой. Люди все скрывают, потому что боятся нас, Реймонд. Они не хотят видеть наш нос в их делах лишь потому, что им мерещится, будто мы сходим с ума от вида больных. И ты, — он ткнул его пальцем в грудь, пока парнишка растерянно смотрел прямо, — ты станешь тем, в ком перестанут видеть страшного маньяка. «Неудивительно, что ты так считал, отец, потому что все на самом деле так». — Вы думаете, что, получив бумаги, я сойду с ума также, как и он? — с оскалом спросил Реймонд, пытливо смотря на нее. Да, его задевало это больше, чем кого бы то ни было, потому что вина не его, но делают виноватым как раз таки Реймонда. — Белла, вы ведь думаете, что и я к своим тридцати сойду с ума, начну вырезать людям органы, правда ведь? Вы ведь считаете, что 20194 станет одним из моих подопытных, если я получу доступ ко всей информации, стану повышать дозу клозапина и доведу мальчика до состояния комы? Неужто вы боитесь, что в приступе сумасшествия я отберу вашего кролика, сделав его своим?       Изабелла шокировано уставилась на него, пока Реймонд пытался отдышаться. Ранее он никак не мог понять, почему Белла ненавидит его, относится с пренебрежением, словно старается унизить. Теперь же он знал четкий ответ: страх за власть. Власть сделала его зависимым от Трентона, больницы, а Беллу от ее поста директора, заставляя каждый раз надменно держаться, не показывать слабые места. Белла — кукловод, но сегодня Реймонд вооружился ножницами, которыми порезал ниточку, соединяющую их двоих.       Эмоции переполняли его так, что он сжал руку Изабеллы сильнее, из-за чего та побелела. Женщина молчала, ее дыхание участилось. Она не ожидала, что ее кукла выйдет из строя в четверг, когда ей самой хотелось спать, и вечер обещал быть спокойным.       Дверь скрипнула, нарушая весь былой настрой, так что Реймонд отскочил от Изабеллы, та суматошно выпрямилась, отряхнув руки, но даже не сморщившись. Кто-то тяжело дышал, и, стоило оглянуться, Джесси опиралась на дверную ручку. — Миссис Адамс, там…! — хватаясь за грудь, произнесла она, но Коттон тут же поднялся, разворачиваясь и делая шаг навстречу. — Там в библиотеке… В библиотеке такой погром устроили… Пациенты, полки все упали, ужас…       Реймонд нахмурился, посмотрев по сторонам одними глазами. Разве там возможно устроить погром? Всегда тихо и спокойно, даже спать можно, какое к черту «полки упали»? Это возможно, если только кого-нибудь из изолятора привели, или дежурные решили поизмываться над пациентами… «Нет, дежурным самим невыгодно. Значит, кто-то из пациентов. Но кто?»       Как ни странно, Белла молчала. Она вообще была в своих мыслях, словно ее что-то задело, пронзило насквозь, не давая говорить. Коттон знаком показал Джесси, что скоро подойдет, и она поспешно закрыла дверь. И не зря. — Реймонд, — строго произнесла она напоследок. Коттон повернулся, не ожидая ничего, но Изабелла с красными глазами смотрела в сторону. — Мне дела нет до твоего деда, отца и самого тебя, — Реймонд слышал фальшь в ее словах, Белла противоречила себе же. — Бояться, что ты возьмешь его в свои руки? Еще чего. Информация о 20194 известна мне гораздо лучше, чем ты думаешь, и… И пусть останется так, на случай, если он умрет, — договорила она, даже не двинувшись. — То есть, вы пытаетесь уберечь нас от горечи потери? — выгнул бровь Реймонд, не узнавая прежнюю миссис Адамс.       Стоит, тонкая, как женская сигарета в руках уже не Уилла — как он сравнил когда-то — а кабинета, папок и справочников вокруг. Как зря на глаза попалась DSM-II, сейчас напоминающая об отце. Неужто и Изабелла хранит ее не просто так? Слишком уж необычный взгляд, как будто вся эта ситуация и правда проломила одну из ее ветвей. — Возможно, — хмыкнула она, пряча лицо, разворачиваясь спиной. «Быть может, таким образом вы просто пытаетесь уберечь себя от потери Нормана. Иначе вы бы не стали охранять его, как зеницу ока, контролировать клозапин, вызывать меня по анализам и просить полную характеристику. Сдается мне, охраняете вы документы лишь потому… — думал Реймонд, вслепую идя в библиотеку. — Потому что тесно связаны с ним».       И самое страшное, что ни подтвердить, ни опровергнуть это Коттон не мог. Ему казалось, что, чем глубже он погружается в это все, тем легче ему и правда сойти с ума.       Сегодня он выиграл эту битву, став на шаг ближе к своей цели, своей большой цели. Каждая возможность сломать ее приведет Реймонда к тому, о чем неустанно говорил отец, о чем думал и он сам.       В библиотеку он еле зашел. И правда, полки были свалены друг на друга, образуя страшные проходы, заваленные книгами. Хорошо, что светильники были выше шкафов и почти не пострадали, лишь пара из них оказались разбиты. У входа собралась толпа из пациентов, которых медсестры суетливо разводили по палатам. Вторая половина дня ведь, нужно выдавать таблетки, а тут такая суматоха… «Еще и к Норману перед ужином идти, — вздохнул Реймонд, начиная искать знакомые лица».       Уилл перетаскивал стопки книг в одну кучу, пока Фред с кем-то еще поднимали рухнувшие стеллажи. Мыслей, кто мог сделать такое в одиночку, не возникало: ущерб слишком большой, больше половины сборника книга оказалось на полу. Явно проделки одной палаты или группы людей. — Рей, ты как раз вовремя, — хлопнул его по плечу Уилл, передавая десяток книг, — поставь на стол, пожалуйста. — Есть раненые? — Реймонду показалось это слово совсем не подходящим, ведь они не на поле боя, но другого он не нашел. — Нет, но мы последний угол не прочесали, — он носом ткнул в самую дальнюю часть библиотеки, где стояли старые обшарпанные мольберты. — Может, посмотришь? — Ну, меня для этого сюда и вызвали, — пожал плечами Коттон, неся книги, которые, стоило обратить внимание, оказались весьма тяжелыми.       Единственной преградой на пути к углу оказались книги и поваленные стулья. Однако, приглядевшись к конструкции, это все оказалось больше похоже на специально оставленное укрытие. Стулья лежали ножками к нему, рядом с ними стоял стол, штора накрывала несколько стоящих мольбертов сверху. Реймонд нахмурился и принялся разбирать все. Он не особо заботился о книгах, чуть ли не отшвыривая их одной рукой и отодвигая стулья по сторонам. Ему казалось, после пережитой сцены в кабинете директора уже ничего не важно так, как выплеск эмоций на кладись знаний.       Его предположение, что там кто-то спрятался, было не напрасным. Вот только увиденное заставило его странно усмехнуться. Реймонд был уверен, что зачинщик всего перед ним, утопает в объятиях рыжей улыбающейся головы и шепчет что-то невнятное. Эмма любезно гладила его по голове и, увидев Коттона, который будто враг подкрался к ним и нашел укрытие, хихикнула, но прижала светлую макушку к себе, будто, как мать, защищала от опасности. Наверное, именно так выглядел каждый день пациента и врача — один непременно залезет в личное пространство другого.       Норман повернул голову и открыл глаза. Рассеянный, сонный взгляд, и слабое тело, которое, еще секунду, и заставит Эмму совсем облокотиться на стену. Паттерсон погладил ее бок лениво и неохотно, мельком улыбнулся. Коттон уже хотел открыть всем остальным истинных жителей убежища, но Норман резко прошептал: — Быстро, стремительно падает, Огибая колесом вниз, С небосвода пропадает Маменькин карниз.       Эмма засмеялась совсем невесело, через силу, а Норман держал ее и не собирался отпускать. Коттон цыкнул: ему совсем не до представлений Нормана. Он протянул ему две руки, чтобы вытащить, но Паттерсон продолжал повторять, будто никого нет. — С небосвода пропадает Маменькин карниз. — Почему карниз? — воскликнула Эмма, носом водя по его макушке, казалось, с большим удовольствием и лаской. Как эти двое вообще смогли сообщаться так быстро? — Не знаю. — Но ты не можешь так думать, потому что таблетки все из тебя выжмут, — весело произнесла она, отчего Реймонду стало совсем не до шуток. — Может, ты думал об этом раньше? — Может. У мамы висели розовые шторы. Если посмотреть в окно через них — мир будто окрасился в такой мягкий цвет… — Бред какой-то, но мне нравится, — хмыкнула девушка, обняв его крепче и широко улыбнувшись. — Ты сам как мешок с костями, но приятный. — Мне всегда мерещится, что мир опять приобретает розовые краски, но когда я хочу в это поверить, Бог все портит, — утыкаясь носом ей в грудь, специально сгорбившись и выгнув ноги совсем неестественно, бубнил Норман. И ведь он прекрасно знал, что Реймонд все слышал и видел. — Бог просто слишком замкнут, что бы вырваться из тебя, — положив ладонь ему на спину, ответила Эмма — Он никогда не хотел, чтобы я плакал. Ненавидел это, поэтому я вытирал сопли о шторы. — Быть может, он просто идиот.       Они оба замолчали, что дало Реймонду повод дернуться. Он не мог ничего сказать насчет этого бреда, но теперь ясно, как они сообщались. Подпитываясь бредом — а, быть может, метафорами на их жизнь, Реймонд даже не собирался копаться в этом — им будто становилось хорошо друг с другом, что подразумевало близкий телесный контакт. — Ребят, вы целы? — строго спросил он, потянув на себя парнишку за плечи, держа одними пальцами. Норман грустно вздохнул и расцепил объятия, но Эмма потянулась за ним с глупой улыбкой.       Если Паттерсон аккуратно вылез, не особо сопротивляясь, то вот Эмма уткнулась Коттону в грудь, пиная его за любые попытки ее вытащить. Реймонд устало вздохнул и поднял девушку на руки, Томпсон тут же вцепилась в шею, ее грязные волосы потерлись о челюсть Коттона.       Норман стоял в стороне, смотря куда-то на полку, но та пустовала, а все книги лежали на полу. — Уилл, забери у меня Эмму, — попросил Реймонд, но Эмма запротестовала. — Нет, Рей, отнеси меня сам. Не будь слабаком! И Нормана тоже возьми, я хочу еще с ним поговорить… — назойливо говорила Эмма, царапая шею Коттона ногтями, но Реймонд был слишком измотан недавними событиями, чтобы злиться на пациентку.       Удивительно, как он сумел усмирить собственную агрессию тем, что не хотел тратить силы на таких пациентов как Томпсон. Коттону ничего не оставалось, кроме как со вздохом посмотреть на Нормана и сильнее стиснуть ноги Эммы. — Отведешь вон того парнишку в тринадцатую палату? — попросил Реймонд, указывая на Паттерсона. — Зачем это? Может же тебя подождать, нам еще разбирать половину библиотеки. Наверное, ночная смена тоже останется все убирать, — оглядывая настоящие горы книг, с грустью произнес Уилл.       Реймонд понимал, что Изабелла придет через несколько минут, ведь драгоценный склад разгромили самым ужасным способом, и если она увидит здесь Нормана, несдобровать в первую очередь Реймонду. Именно он первым попадет под горячую руку, несмотря на то, что придумала все явно Гильда. — Он… — протянул Реймонд, пытаясь придумать подходящую отговорку. — У него проблемы с мочеиспусканием, так что… — Понял, — отрезал Уилл, уже протирая руки от пыльных книг, — в тринадцатую, да?       Реймонд кивнул, и, когда отвернулся от Уилла в сторону, не сдержал ухмылку. Все-таки, Паттерсон изрядно потрепал ему нервы, такая шутка была заслуженной. Эмма, видимо, все прекрасно услышала и ущипнула Коттона за щеку, шепча «Вот время идет, а такие люди как ты, Рей, вообще не меняются!». И Реймонд был с ней полностью согласен, ведь в школьные годы не раз подставлял друзей подобным образом.       Оставив Эмму на попечение самой себе, Реймонд поспешил на нижний этаж. Зайдя в палату, Норман тут же поднял голову, быстро опустив книгу. На лице появилась слабая улыбка, но Реймонд посмотрел на него с подозрением, медленно отведя голову в сторону. Книг, по сравнению со вчерашним днем, стало еще больше, и Реймонд не видел в этом ничего странного, если бы не… Не DSM-III, лежавший у него в руках.       Вот так шутка! — Откуда это у тебя? — тут же спросил Реймонд, по привычке ставя стул у тумбочки. — Я ведь сюда по болезни попал, да? — тут же спросил Норман, спокойно поболтав ногами, словно спрашивал, как у Реймонда дела.       Паттерсон обычно ярок на эмоции, вспомнить ту же ухмылку, когда он крутил блокнот в руках, но сейчас на лице читалась… Осознанность? Да, именно она. Норман будто начал понимать что-то. Его спокойный, расслабленный вид, все такой же пустой взгляд, но пальцы на страницах совсем не пустой книги. Странно видеть больного со справочником, объясняющим его болезнь и его симптомы. Ему бы ее работу Диамазио по визуальной агнозии (нарушение восприятия: зрительного, слухового, тактильного), тогда бы Паттерсон походил на самое странное сочетание, которое Реймонду доводилось видеть. — Да, это психиатрическая больница, — кивнул Реймонд, смотря не в глаза, а чуть ниже. Характерная пустота опять стремилась забрать его в свои пленительные нити. — И болен я… — Норман полистал пару страниц, и Реймонду показалось, что, будь у пациента ручка, все было бы уже исполосовано. Это в его стиле: просто брать и делать то, что он хочет. — Болен некой «шизофренией», да? — Ты это как определил? — нахмурился Реймонд, ведь сам не помнил, чтобы «шизофрения» мелькала перед Паттерсоном. — У тебя в блокноте написано, — ответил Паттерсон и усмехнулся, постаравшись поймать взгляд Реймонда. — Проигрываешь во внимательности, да? — На «вы», Паттерсон, — тут же произнес Реймонд, скрестив руки. — Не злись, я просто запомнил. Или ты думаешь, второе название — деменция прекокс — может относиться ко мне? — По статистике у вас проявляется форма деменции в определенном возрасте, но ты пока слишком молод, чтобы говорить об этом, — пожал плечами Реймонд, удивившись, что старое название шизофрении так запомнилось Норману. Он знает про деменцию, но ни словом, ни духом про шизофрению. Хотя неизвестно, сколько он уже читает справочник: две минуты или два часа, предварительно сбегав в библиотеку утром. — Лучше скажи мне, кто тебя в библиотеку отвел? — Миссис Зеленые волосы, — ответил Норман, игриво улыбнувшись, но Реймонду эта ухмылка показалась совсем идиотской. «Когда он слабо улыбается, выглядит приятнее, — подумал Коттон, лишь покачав головой». — Так и думал. — Тогда к чему спрашивал? — Убедиться. — Убедился? — Норман хлопнул губами, опираясь на тумбочку локтем. Реймонд нахмурился, стоило подумать, что Паттерсон с ним заигрывает. Однако парнишка уже листал справочник дальше. — Тут в кластере A (характерные симптомы) есть галлюцинации, бред… Однако я не нашел ничего про себя. — В смысле? — Коттон был уверен, что Норману хватило ума догадаться, что он болен и в какой части, но, возможно, он ошибался. Все-таки, принять у себя болезнь довольно сложно. — Норман, у тебя галлюцинации и бред, а также двигательные расстройства. У тебя шизофрения.       Реймонд решил отнести «дергания» тела Нормана именно к кататонии (тем самым двигательным расстройствам), так как под понятие шизофрении они подходят. Если учесть, что кататония началась раньше, то остается один нерешенный вопрос: что принимал Норман до этого и принимал ли что-то вообще? Если нейролептик, то гиперкинезы при синдроме отмены еще никто не отменял, а если нет — то это однозначно кататония. Конечно, мнение Гильды насчет рефлексов тела после травмы он отвергал, принимая лишь точные диагнозы или побочные препаратов. — Мои стихи… Тоже? — неуверенно воскликнул Норман, дернув головой. — Разве это не метафоры? — Метафоры на что? — не понял Реймонд. — Ну, Бог говорит, — Реймонд опустил голову, лишь бы не засмеяться. Он все еще не привык к тому, что фантом стал божеством для пациента, — что странные мысли в моей голове излишни, от них стоит избавиться. Злится, когда говорю про мать, про дом… Он вообще агрессивный последнее время, — Норман небрежно посмотрел в сторону. — Мне кажется, будто он становится мне врагом, а не другом.       Реймонд помнил, что ответил Норман насчет стихов — в них заложено прошлое. В какой степени его стишки метафоричны, но Коттон больше назвал бы это каким-нибудь символизмом или чем-то подобным. Ведь Норман не сравнивает что-то с чем-то, хотя… Не ему судить о литературных тропах, когда он сам разбирается лишь в науке. — А был кем? — из некогда возникшего интереса спросил Реймонд. — Был… — Норман посмотрел в стену, замолчав. Нос дернулся, он отвернулся и судорожно вздохнул. — Ничего не скажу. — Тогда… — Реймонд чуть ли не предложил сказать Гильде, но тут же осекся. А какой смысл, если Норман, судя по всему, ведет себя так лишь с ним? Да и Паттерсон не дурак, чтобы вестись на подобное. Стоило один раз записать Паттерсона по имени, а он уже привязался. — Ты заметил что-нибудь еще, отличное от написанного в книге? — Спад достижений в разных областях развития, — прочитал Норман. — Я не замечал за собой каких-то спадов. И общая отчужденность тоже не мое, я так думаю. — Возможно, не заметил, — кивнул Реймонд, отметая отчужденность, потому что поведение Паттерсона больше похоже на обратную тягу к обществу. Тогда что насчет этой нейролептической дисфункции? Значит, это был лишь временный эффект? — А как насчет…       Реймонд серьезно задумался. Конечно, DSM-IV не DSM-V, где указано, что при диагностировании шизофрении из кластера А обязательными должны быть галлюцинации и бред, но… Что вообще есть бред и галлюцинации? Если так посудить, у Нормана скорее какое-нибудь «магическое мышление» и фантомы в голове, ежели вышеназванное. Тогда шизофрения ли это? Реймонд не помнил весь справочник наизусть, да и заболевания тоже, но это не мешало вспомнить на собственном опыте хоть кого-нибудь из носителей того же «магического мышления» — Коттон просто не знал, как более точно назвать странное поведение Паттерсона по отношению к нему. «Непроизвольные истерики, тики, странное поведение, скрытность и внимательность, привередливость, желание постоянства с целью комфорта, — перечислял Реймонд, невольно задумавшись». — Вы все — пластиковые куклы… Вас здесь нет… Нет! Я одна, совсе-е-е-ем одна… — Я не знаю, — продолжая рыдать, проскулил он, — голос в голове. Голос в голове что-то кричит! Я не могу его остановить! «Да разве есть между ними что-то общее? — фыркнул Реймонд, повременив с таким решением, — подождите, Анна ведь…» — Норман, как у тебя с самоощущением? — тут же спросил Реймонд, дернувшись, отчего Паттерсона тоже откинуло назад. — Ты всегда четко осознаешь, что в своем теле? — Все давно перемешано, потому что Бог пудрит голову, — ответил Паттерсон, очевидно, не понимая, к чему клонит Коттон. — Но свои ноги я чувствую, когда хожу босиком. — Когда ты начинаешь кричать, ты… — Коттон хотел уточнить про самоощущения во время его истерик, но Паттерсона в ту же секунду как будто подменили. — Когда я начинаю кричать, тебя это не касается! — перебил Норман, сведя брови к переносице и сжав зубы, будто сдерживал что-то. Он резко повернулся и совсем ударился о стену сзади головой, бросив справочник в стену. — А ты вообще уходи! Оставь меня! Оставь!       Норман резко закричал, попытавшись сжать себя руками, пока Реймонд посмотрел на стену: вдруг там хоть кто-то проявился. Реймонд ошеломленно уставился на Нормана, который был на грани большой истерики. Он же вообще ничего такого не сделал, с чего это Норман так взбесился? Времени думать над причиной не было. Паттерсон часто задрожал, руки начали бродить по телу, желая остановить странный тремор, ноги забились в судорогах. Парнишку нужно успокоить, но все, что он узнал за сегодня…       Реймонду это дало новую информацию: упоминание болезненного для Нормана вызывало в нем истерику, словно их с Анной постоянно дергают за одну ниточку, из-за которой они плачут. «У него будто паническая атака — так похоже на истерику Анны. Надо к ней и срочно».       Реймонд вскочил со стула, но не к Анне, а в попытке унять крики Нормана. Если Норман не прекратит, взбеситься может и изолятор за двумя стенами, и двенадцатая палата, где шесть человек. Понимая, что состояние Нормана требовало резких мер, мысли позвать Гильду отпали сами собой. В голове гудело: «чем он всегда успокаивал Анну?». Реймонду хватило трех секунду, чтобы открыть дверь и крикнуть «Феназепам, стандартную ампулу!». Блейк косо на него посмотрел, а Питер уже сорвался с места к дежурным в основной зал, у которых всегда были ампулы феназепама с шприцами.       Наверное, вся картина и правда выглядела ненормальной: Норман надрывисто кричал, прижимая голову к коленям и качаясь так, что ударялся спиной о стену, а Реймонд, взъерошенный, требовал транквилизаторы, хотя ранее пациенту они не требовались. — Что ты… — не успел прошептать Блейк, как Питер сунул в руки Реймонду ампулы, а сам закрыл уши руками, морщась.       Коттон с хлопком закрыл дверь. Паттерсон уже вовсю ревел и прятался от мира так, что к руке толком не пробраться, не вколоть препарат. Реймонд думал силой все сделать, позвать того же Блейка, скрепя сердцем. Но такой ли подход нужен Норману? Коттону было сейчас все равно, потому что ушам становилось больно от писка и крика. Просто пустой крик, без слов или завываний, будто Норман насильно что-то вытаскивал из себя.       Однако он сразу решил, что не оставит его в этом состоянии, как сделал бы ранее. Нет, он не убежит, как в тот раз, не убежит. — Норман, посмотри на меня, — потребовал Коттон, наклонившись, но Паттерсон не реагировал.       Реймонд, подтолкнул его, и Паттерсон лег на кровать, не меняя позы. Пару раз Норман дернул головой и ударился о собственные колени. В голове пульсировала мысль о том, что же такого он сказал ему. Неужто, дав вспомнить о его криках, Бог тоже начал свой спектакль, окончательно сводящий с ума Паттерсона? — Ааа, уйди! — голосил Норман, продолжая ударяться о колено. — Уйди, чертов придурок! — Норман… — звал его Реймонд, положив руку на голову и надавив, получая доступ к коленям.       Норман упирался на столько, насколько мог, хотя Реймонд был сильнее. Коттон, игнорируя попытки Нормана укусить его ладонь, второй рукой резко и сильно надавил вниз на колени, чтобы Норману не хватило времени на раздумья. Стоило нависнуть сверху, Норман лишь рыдал, мотая головой, будто хотел прогнать галлюцинацию и пытался кулаками ударить Коттона. Он размашисто водил ими, врезаясь в живот Коттона очень слабо, несмотря на морщины на лбу, образовавшиеся от перенапряжения. — Успокойся, — сжав зубы, произнес Коттон, чуть наклонившись и вооружившись шприцом, — а то попаду не туда.       Главное, это ввести под правильным углом и Реймонду было все равно на касания Нормана, ту позу, в которой они сейчас находились. На кону голосовые связки мальчика, а также препарат, который придется использовать, если Норман потревожит остальных больных. Норман, казалось, не понимал этого и противился даже помощи Коттона. «Я даже привязывать его не думал, как делал это с Анной, но ему конечно все по боку! — злился Реймонд, силой зажав ему рот».       Ему удалось остановить движения головы и теперь Норман с немым страхом смотрел куда-то вперед. Реймонд задрал его рукав, развернув локоть, даже не протирая место спиртом. В бок отчаянно били слабой рукой, ноги даже не пытались двинуться. — Потерпи, пожалуйста, — попросил Реймонд, убирая руку от рта и как можно точнее вводя шприц.       Норман ойкнул и не дернулся, перестал дышать, будто в предвкушении или попытке вернуть себя в реальность. Коттон ввел препарат и чуть не отбросил шприц, прижимая рукав на случай, если пойдет кровь. Через секунду, конечно, Норман вновь ожил и продолжил свои тщетные попытки, но Реймонд вновь заткнул ему рот так, что оставалась лишь возможность всхлипывать и смотреть на врача. — Видишь, все не так страшно, — засекая пять минут, за которые препарат полностью заберет Нормана в сон. — Уже и не больно совсем, да?       Коттон понимал, что парнишка перестал быть пациентом. Он не просто пациент, он — Норман Паттерсон, который с самого начала мог выкинуть все что угодно. Теперь тут не играла роли Адамс, запретившая любые препараты кроме клозапина, все остальное отходило на второй план. Реймонд начал видеть в нем не пациента, даже не экспериментальную мышку, а человека. Человека, которого усмирять стоит именно таким способом, а не привязывая к кровати и пугая еще больше. «Неужто я теперь и смотрю на него по-другому? — вскинул брови Коттон, удивляясь, как Паттерсон вообще смог обратить на себя столько внимания. — Как будто он вовсе не будущий овощ или вечный пациент, а имеет шанс на осознанную жизнь. И номенклатура психических расстройств в его руках тому доказательство. Вот хитрец, ничего не скажешь».       Глаза Нормана медленно закрывались, так что Реймонд опустил его рот, вытирая слюну о кофту парнишки. Паттерсон пытался отдышаться, хотел поднять голову и проглотить слюну нормально, но не смог, и Реймонд сам наклонил ее на бок. Пусть лучше она намочит простынь, чем Паттерсон подавится во сне. — Спасибо… — прошептал Норман, его руки окончательно упали и он провалился в сон.       Реймонд облегченно выдохнул, подобрал шприц с пола и, недолго думая, вышел из палаты. Раздраженный взгляд Блейка, хмурый вид у руки на груди не тронули Реймонда, который только сейчас понял, насколько устал за последние полтора часа. Он полностью вымотан, и тут одной бутылкой пива не отделаться — нужно целые выходные брать.       Несмотря на то, что рабочий день еще не окончен, что через час или полтора ему нужно опять идти к Норману, который будет глубоко во сне, Реймонд на сегодня свои приключения закончил. Одна чашка кофе — на удивление, вторая за весь день — звонкий ритм часов на заднем плане, а на столе, заваленном папками, шумело радио, пытаясь поймать хоть минимальные частоты. Коттон, положив ноги на стол, не особо церемонясь в собственном кабинете, осмотрелся вокруг. На глаза попалась умирающая диффенбахия в горшке, на что Коттон странно хмыкнул. «Может, все-таки ее полить?».