♪ Together We Will Live Forever — Clint Mansell 🔂
Цепеш подбросил ещё пару поленьев в жар камина и, пододвинув решётку на место, вернулся в кресло. — С чего начать… — длинные мужские пальцы перебрали пару арпеджио на бархатных подлокотниках. — Начни с главного, — тихо предложила Лайя, вглядываясь в его задумчивое лицо. — Что было последним в твоих видениях? — спросил Дракула, обращая к ней свой взгляд. — Султан отослал Мехмеда из Эдирне. Но скажи, ты… знал о том, что я переношусь в прошлое? — Лайя не особо удивилась его осведомлённости, но они с Владом никогда раньше не говорили об этом, делая вид, что ничего особенного не происходит. Мужчина кивнул: — Я догадался. — Тогда? На террасе? — реставратор вспомнила недавний случай с его просьбой понаблюдать за её работой, когда она перенеслась в прошлое прямо у него на глазах. — Нет, — улыбнулся Влад, — раньше. Лайя удивлённо приподняла брови, а он продолжил уже серьёзно: — Практически сразу после начала твоей работы с картинами. Естественно, когда у меня появилась такая возможность после твоего переезда в замок. — Но… как? — Я сразу обратил внимание на твой меняющийся взгляд после сеансов реставрации, — уголки его губ снова дрогнули в улыбке. — На твою задумчивость. На то, как ты смотришь на меня, на Лео. Я понял, что ты сравниваешь нас настоящих с теми, из прошлого. И потом, как-то раз, я застал тебя во время твоей «работы», — улыбка мужчины стала загадочной. — Что-о?! И ты… ты ничего мне не сказал? — воскликнула девушка, но её возмущение было наполнено скорее удивлением от неожиданной новости, чем настоящим гневом. — Зачем? — искренне удивился Дракула. — Чтобы потерять возможность любоваться тобой в эти моменты? Лайя ошарашенно открыла рот. Значит, Влад всё это время приходил и смотрел на неё, пока она была в отключке? — К моему великому сожалению, не всегда у меня была такая возможность, — «успокоил» её мужчина, и девушка уже было облегчённо выдохнула, — но я старался не пропускать эти часы, когда мог позволить себе быть ближе к тебе, чем мог это показать в остальное время. Слушать тебя… Лайя чуть ли не подскочила: — Слушать?! Я правильно сейчас расслышала? — Да, — спокойствие Влада можно было сравнить, наверное, с египетской пирамидой. — Ты так забавно бормочешь во сне… — Какой кошмар… — Лайя обречённо уронила голову на руки, закрывая лицо. — Боюсь спросить, что именно ты слышал. — Ничего такого, из-за чего тебе стоило бы переживать, — пожал плечами вампир, — мне же как-то нужно было быть в курсе развивающихся событий. Вернее, знать, как далеко ты продвинулась в своих видениях. Правда иногда ты очень тревожилась, — он сдвинул брови. — В эти моменты я уже готов был сам тебя разбудить. — Неужели нам нельзя было просто поговорить об этом? — не понимала девушка. — Лайя, — Влад снисходительно посмотрел на неё, словно на неразумное дитя. — Я живу очень давно и знаю, к каким порой горьким последствиям может привести спешка. Поэтому я не мог позволить себе рисковать. — Рисковать? Но чем? — Твоим пробуждающимся чувством ко мне. Лайя даже не знала, что сказать, а Влад продолжил: — Твоим появляющимся осознанием происходящего. Твоим… возвращением ко мне, — в его тёмно-синих от сумрака глазах отразились блики пламени. — То есть ты правда думаешь, что я и есть… Лале? — Да. Я в этом уверен, — спокойно ответил мужчина, но вот по его лицу проскользнуло волнение. — А ты? Что чувствуешь ты? — Я… не знаю, как объяснить, — её пальцы бездумно перебирали край шерстяной ткани пледа. — Когда во время работы с картинами я оказывалась на её месте, то сначала была просто сторонним наблюдателем, — девушка качнула головой, вспоминая. — Сначала даже было отторжение. Но потом… Чем дольше я там находилась, тем сильнее вживалась в неё. А сейчас… Сейчас иногда мне так страшно, — призналась Лайя, встречая внимательный взгляд. — Страшно увидеть своими глазами её будущее… То есть прошлое… Как всё сложно, — она накрыла глаза ладонями, проводя ими по лицу и тяжело вздыхая. — Мы можем прекратить всё это, — сказал Влад и покачал головой. — Если ты не хочешь, я не вправе тебя принуждать. — Но наш договор… — Лайя, неужели ты правда считаешь, что какой-то договор мне важнее тебя? — наверное, впервые за весь вечер он повысил голос. — Но тогда… Что тогда будет? — растерянно спросила девушка. — Ничего, — в его ровном голосе вновь появился металл. — Всё останется как прежде. — Как сейчас? — уточнила Лайя. — Нет. Так, как было до нашей с тобой встречи. Ты вернёшься домой, а я… Я останусь здесь. — И всё будет «как прежде», — Бёрнелл скептично покачала головой. — Да, — тихо сказал Дракула, словно пытаясь убедить в этом самого себя. — И ты будешь спокойно жить, зная, что где-то там есть я? — её голос дрогнул. — Нет, Лайя, — Владу не удалось скрыть появившееся раздражение. — Я уже давно не «живу спокойно». Я мёртв. Давно. Лайя встала и, словно вдруг озябнув и сильнее кутаясь в плед, подошла к столу. Пару минут она взволнованно смотрела на папки с картинами. — Я никуда не уеду, — тихо, но твёрдо заявила она, и пальцы мужчины, что всё это время с силой сжимали подлокотники кресла, ослабили хватку. Лайя повернула голову к нему вполоборота, обращаясь через плечо: — Расскажи мне всё. До конца. Мне необходимо знать, к чему я должна быть готова. Влад закрыл глаза, и его лицо исказила гримаса боли. — Я ненавижу себя за то, что вынуждаю тебя переживать это снова, — будто бы с усилием выталкивал он слова сквозь сжатые зубы. — Себя мне не жаль — за сотни лет всё это уже стало частью меня, но ты… — Влад, — Лайя мягко опустила ладони ему на плечи, встав позади кресла. Как она подошла — он не успел заметить. — Сейчас это уже не только твой выбор. Он и мой тоже. Цепеш потёрся щекой о её пальцы, затем коснулся их прохладными губами, не обращая внимания на боль — внутри её было куда больше. — Пусть будет так, как ты просишь, — тихо сказал он, не отрывая губ от тёплой кожи. — Но одно твоё слово, и я… — Рассказывай, — она погладила его плечо и снова уселась в кресло. Мужчина положил подбородок на сцепленные в замок пальцы и устремил взор на пламя. — После смерти султана Мурада Мехмед вернулся к власти. Но, памятуя о его прошлых «заслугах», ни народ, ни янычары не оказали ему поддержки. И тогда он придумал, как поднять свою репутацию. За счёт той, что имела и влияние во дворце, и любовь среди представителей народа. Лале. Среди последних её знало не так много людей, но и их было достаточно, чтобы пошла молва. В том русле, каком это было выгодно Мехмеду: Лале-султан — любящая и любимая супруга достойного падишаха. Он объявил день свадьбы. Началась подготовка к пышной церемонии, что требовало времени. Но Мехмед спешил… — А как же Лале? — не смогла удержаться от вопроса Лайя. — Её не спрашивали. Просто поставили перед фактом. — Но как она могла согласиться? Она же… любила тебя. — Очень просто. Именно это Мехмед и использовал в качестве эффективного средства убеждения. Про наши истинные чувства он, конечно, мог только догадываться, но факт дружбы Лале с двумя пленными иноземцами не был секретом ни для кого. Мехмед дал ей выбор: либо она соглашается, и мы с Асланом отправляемся служить в «спокойное место» или, другими словами, в захолустье, подальше от Эдирне. Если же нет — нас отправят в самую гущу военных действий. Нужно сказать, что в те дни последнее не представляло особой угрозы для жизни, поскольку османы расширили свои границы, и самая масштабная кампания — взятие Константинополя — была ещё на стадии подготовки. Но Лале было достаточно и сказанного, чтобы она безропотно согласилась… Лайя чувствовала негодование, но что она могла противопоставить давно произошедшему? Ничего. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и посмотрела на Влада в ожидании продолжения, встречаясь с его взглядом — внимательным и полным сожаления и сочувствия. Таким, будто перед ним была сейчас сама Лале. Будто все эти события происходят сейчас, а не почти шесть веков назад. Лайя наконец взяла себя в руки: — Что было дальше? — Мы очень долго спорили с Лале. Даже поругались. — Из-за чего? — Из-за того, что я предположил, что уготованная ей судьбой участь стать женой падишаха не так уж и плоха и, возможно, это лучше, чем побег в смертельно опасную неизвестность… — И она, конечно же, не согласилась с этим. — Она сказала, что лучше пойдёт и утопится прямо сейчас в нашем любимом озере, — Влад сокрушённо покачал головой. — Но и у меня одна лишь мысль о том, что этот тиран хотя бы взглянет на Лале своим мерзким плотоядным взглядом или тем более прикоснётся к ней, вызывала такую отчаянную ярость, что я готов был собственноручно его придушить, — глухо прорычал Цепеш. Лицо его стало каменным, на лбу выступила вена, а руки непроизвольно сжались в кулаки. — И что вы решили? — Лайя решила прервать этот пароксизм гнева, задав вопрос. Ледяной взгляд встретился с карим, и мужчина, прикрыв глаза, судорожно вздохнул. — Мы организовали побег, — продолжил он рассказ уже своим обычным, ровным тоном. — На мою Родину. Я, ты и Аслан — он не захотел отпускать нас одних, найдя кучу доводов. И оказался прав — его помощь действительно пригодилась: сама организация побега требовала продуманности и подготовки, неоднократно нам приходилось отбиваться от преследований бостанджи и укрываться от погони… Лишь вдвоём мы бы не справились. И поскольку от Эдирне до Валахии по современным меркам недалеко, мы вполне быстро достигли цели. В моём родовом замке нас встретили с радостью и даже ликованием. И хотя я запретил какие-либо празднования в честь этого и делал всё, чтобы не привлекать внимания раньше времени, слухи о возвращении сына свергнутого правителя Валахии всё же поползли, и достаточно далеко. В скором времени они достигли Яноша Хуньяди — правителя Венгрии. Того самого, что, пока я «гостил» у османов, организовал руками местной знати, в том числе и Грэдиша, государственный переворот в Валахии и приказал убить моих отца и старшего брата. Хуньяди был уверен, что я до сих пор нахожусь под покровительством османов, и вернулся с одной целью — вернуть власть себе, а значит, и турецкому султану, не догадываясь о том, что я сам их люто ненавидел и был в бегах. Таким образом, я оказался меж двух огней: с одной стороны Мехмед, с другой — Хуньяди. Несмотря на такое положение, я всё же пока не был готов к политическим играм, и в этом была моя ошибка. Дорога к власти во все времена утопает в море пролитой крови, а под ногами хрустят человеческие кости. Быть же наследником престола в то время значило следовать одному правилу: либо правь, либо умри… Мои же мысли и желания на тот момент были нацелены на одно — свадьбе с моей Лале. Мы никогда не были близки физически, кроме объятий и поцелуев, что только ещё больше распаляли желание. И, обретя наконец свободу, я больше не хотел ждать. Глупец. Чем я был лучше Мехмеда? Просто он жаждал власти, а я — утоления страсти. — Но ты же любил Лале? Что плохого в желании близости? — Всё в этом мире прекрасно, дорогая Лайя, пока не застилает разум неудержимостью… Влад замолчал, и какое-то время ничего не нарушало тишину, кроме треска поленьев. — Я настоял на скорой свадьбе, — снова раздался его голос, в котором Лайе послышались ноты обречённости, — и Лале, конечно же, с радостью согласилась. Лишь Аслан пытался вразумить меня, говоря, что сейчас не время наслаждаться и витать в облаках. Он уговаривал подождать, решить самые важные вопросы, касающиеся нашего будущего: устранить угрозы, найти союзников… Но я, зная его нежные чувства к моей невесте, а потому ведомый ревностью, ни секунды не думая, отмёл все его доводы.♪ Petricor — Ludovico Einaudi feat. Daniel Hope
И вот настал долгожданный день нашей свадьбы… — Обменяйтесь кольцами. Карие глаза блестели счастьем, а тонкие пальцы дрожали от волнения в его ладони. Сердце же его самого неслось вскачь. Как Влад ни пытался взять себя в руки, ему не удавалось унять волнение. Но сегодня он позволит себе оставить всё как есть. Сегодня он не на поле битвы. Сегодня он может дать волю чувствам. Вот он — тот самый миг, к которому они стремились, ради которого прошли столько испытаний, лишений, потерь… Но обрели гораздо больше — друг друга. Какая она красивая сегодня в этой прозрачной воздушной фате, белом подвенечном платье — пусть скромном и простом. Но она сама — драгоценность. И даже эта простота не в силах уменьшить её сияния. Теперь Влад понял, почему его невеста так хотела сохранить невинность. Только одна эта минута стоила того… Даже не верится, что Лале — этот хрупкий прекрасный цветок, этот ничем несломимый боец за их общее счастье, свободу и любовь — будет теперь его. Только его. Навеки. Рука дрогнула, и кольцо скользнуло сквозь пальцы, громко звякнув о каменный пол. Влад опешил, широко раскрыв глаза. Он никогда не верил в приметы — надуманные и глупые. Но сейчас, в эту минуту, сердце накрыло волной тревоги. Снова. Тревоги, что не давала покоя все последние дни перед свадьбой. И ещё эти странные сны, из которых последний тревожил больше всего — птица, камнем падающая с небес на землю… Но он настойчиво прогонял всю эту чепуху, не желая забивать голову перед венчанием. Но сейчас, в эту минуту, все запрятанные им же самим страхи вырывались из его личного ящика Пандоры, обретая свободу. Влад всё стоял в неожиданном смятении, а секунды, казалось, тянулись вечностью. И сколько бы прошло времени неизвестно, но на помощь, как всегда, пришла она. Его Лале. Быстро присев на пол, она протянула руку к мерцающему в тени золотому беглецу, подбирая. Посмотрела на жениха снизу вверх и улыбнулась, раскрывая ладонь и показывая кольцо. Её, как и всегда, жизнерадостная улыбка словно говорила: ничего не помешает мне стать твоей. И он поверил и выдохнул с облегчением, подавая ей руку, чтобы помочь встать… Никто не увидел тёмной тени, вышедшей из угла… Не услышал тихих шагов, не отдающихся эхом от стен церкви… Медленного движения воздуха от поднимающейся руки… Призрачного скрипа натягивающейся тетивы… Лишь внезапно вспорхнувшая птица откуда-то из-под свода привлекла внимание, и глаза Аслана, стоявшего в нескольких шагах от друга, увидели яркий блик острого наконечника. Наконечника стрелы… — Вла-а-ад!!! Но ни громкий крик метнувшегося к друзьям Аслана, ни попытка Влада прикрыть невесту, что, быстро поднявшись, загородила истинную мишень, не отклонили её смертоносного полёта… В счастливых карих глазах отразились боль и удивление, а на белоснежном платье стремительно распускалась кровавая роза. Обручальное кольцо, прокатившись по серому камню, вновь вернулось на своё законное место. Место, уготованное судьбой. Лале всё ещё улыбалась, чуть шевеля губами, пытаясь что-то сказать жениху, подхватившему её на руки. Аслан, обнажив меч, уже было бросился вслед убийце, но его остановил душераздирающий вопль, отразившийся эхом от холодных стен… Пламя в камине вспыхнуло и погасло, перейдя в красное тление. — Та стрела предназначалась мне. Свадебный подарок от Яноша Хуньяди. Влад смотрел куда-то перед собой пустым, немигающим взглядом. — И я умер тогда, в той церкви. Вместе с Лале. — Боже… — прошептала Лайя. Глаза Дракулы сверкнули в полумраке. — Я забыл это имя практически в ту же секунду, — жёстко сказал он. — Отрёкся от Него. Дракула резко встал, подошёл к камину и опёрся обеими руками о каминную полку. — У меня был только один вопрос: почему? Почему она? Такая светлая душа, как Лале, не заслуживала такой, да и любой другой смерти. Он сокрушённо уронил голову и еле слышно сказал: — Я так и не расслышал её последних слов. Влад медленно поднял лицо, и Лайя поразилась тому, как оно осунулось всего лишь за несколько минут воспоминаний. — У меня очень долго стояло перед глазами то её лицо. Её глаза. И так много десятков, а потом и сотен лет… Они и сейчас стоят перед глазами. Дракула оттолкнулся руками от камина и, выпрямившись, провёл по волосам. Он молча смотрел на угли, но, казалось, видел совсем другое. Лайе хотелось подойти к нему, обнять, утешить… Но она сама будто застыла, не в силах пошевелиться. Её ужаснула мысль о том, что каждый раз, погружаясь в события того дня, он переживает заново эту трагедию, и его душевные раны, вскрываясь раз за разом, никогда не перестают кровоточить. — Время способно стереть всё, — наконец сказал Влад. — Даже воспоминания бессмертной памяти. И сейчас, в моих воспоминаниях, глаза Лале потеряли свою живость. Стали похожи на картину — автопортрет, который она так и не успела закончить. Он обернулся, медленно пройдя взглядом по силуэту девушки в кресле, и остановился на её лице. — Я бы, наверное, никогда больше не увидел блеска этих глаз, если бы не встретил тебя. Ведь у тебя, Лайя, её глаза. — Иди ко мне, — она протянула руку, и плед соскользнул по ней вниз, обнажая почти белую в полумраке кожу. Мужчина медленно перевёл взгляд на её длинные пальцы, призывно застывшие в воздухе, и сделал несколько шагов, приближаясь. Но, остановившись перед девушкой, Влад не взял её за руку. Медленно он опустился на одно колено, вставая затем и на второе. Протянутая рука чуть опустилась, оказавшись на уровне его щеки, но не чувствуя тепла кожи. В сумраке почти не было видно его глаз, и лишь их блеск говорил о его устремлённом взоре. Но вот и его не стало видно под закрывшимися веками. Голова опустилась на женские колени, укрытые пледом, увлекая за собой её тёплую ладонь, накрывая её холодной рукою. Вторая рука девушки почти прикоснулась к чёрным волосам и замерла, не решаясь стать ещё ближе. Но всё же осторожно погрузилась в смоль, тихо перебирая недлинные пряди. Шли минуты, а они сидели молча. И холодные пальцы становились всё теплее, как и прохлада чуть шероховатой мужской щеки… — Тебе больно, — чуть слышно сказала Лайя, и это не было вопросом. — Мне хорошо, — так же тихо ответил Влад. — Не важно, что чувствует моё тело. Мне хорошо. Они оба потеряли счёт минутам. Наслаждаясь простой близостью и обмениваясь болью: он чувствовал жгучую боль от её нежных прикосновений, что растворяли боль его души, а она ощущала горечь в сердце, что растворялась каждым новым прикосновением… Вскоре из-за потухшего камина в комнате стало совсем темно и прохладно. — Ты замёрзла, — заметил Влад, скользнув пальцами по руке девушки, покрывшейся гусиной кожей. — Я растоплю камин. Он поднялся, укрывая Лайю пледом. Улыбнувшись, он слегка погладил её по щеке. — Совсем заморозил тебя. Вскоре новое пламя всё озарило тёплым светом. — Влад, что это? — Лайя встала и подошла к нему. — Твоё лицо… — она с ужасом смотрела на ставшую багровой, как от ожога кожу на щеке мужчины, там, где она касалась её ладонью. — Ничего страшного, — кривовато улыбнулся Цепеш, — небольшая жертва за близость с тобой. — Но как же… — Лайя, это не стоит твоих переживаний. Посмотри — скорее всего, уже всё проходит. Девушка снова осмотрела его лицо. И действительно, багровый след уже стал светлее, превращаясь в ярко-розовый, а он, в свою очередь, так же терял яркость. Влад подошёл к столу и снял трубку телефона отеля: — Доброй ночи. Будьте любезны, принесите горячий чай мне в номер. И что-нибудь перекусить. На двоих. Да. Спасибо, — он положил трубку и обернулся к девушке: — Ты, должно быть, проголодалась. Наша беседа уже достаточно продолжительна. — Влад, не стоило… Неудобно будить персонал гостиницы ночью, — смутилась девушка. — Милая Лайя. Ты не представляешь, как персонал будет рад отработать оплаченные часы. А вот мне как раз очень неудобно не только морозить, но и морить свою гостью голодом. Примерно через десять минут раздался вежливый стук в дверь. Влад открыл её, пропуская в номер официантку. Устроив столик напротив камина, она любезно пожелала доброй ночи и удалилась. — Угощайся, — сказал Влад, усаживаясь в своё кресло. Лайя взяла в руки горячую чашку, вдыхая аромат чая. — М-м-м, травяной. Люблю его, — она сделала глоток и посмотрела на мужчину, что с интересом следил за ней. — А ты что-нибудь будешь? — Конечно буду, — сказал он, улыбнувшись и подперев рукой подбородок. — Буду смотреть на тебя. Обожаю это делать.♪ Lost Soul — RIOPY 🔂
Лицо Лайи уже было начало заливаться румянцем, но она вдруг вспомнила: — Ты сказал, что есть ещё одна картина? Седьмая? — Да. Есть, — кивнул мужчина. — Но ты говорил… — Да, я солгал тебе, сказав, что она утеряна. Но только потому… что боялся, что ты… — …не готова. Влад усмехнулся: — Мне кажется, что ты знаешь меня уже лучше, чем я сам. Хотя это неудивительно. С Лале было так же… Она всегда будто бы читала мои мысли. Лайя опустила глаза на прозрачные струйки пара, поднимающегося из кружки. — Это так странно… слушать про жизнь и смерть другой девушки, думать, что, возможно, это была ты сама… и не помнить этого. — Согласен с тобой, — сказал Дракула. — Обычно люди не заглядывают дальше их настоящей жизни. Лайя провела пальцем по витиеватому чёрному узору на белом фарфоре, повторяя завиток. — И ты до сих пор любишь её, — совсем тихо сказала она, и Влад оторвал заворожённый взгляд от движения её пальца, посмотрев на лицо девушки. — Как же ты можешь говорить о любви ко мне? Как я могу заменить её? Даже если ты считаешь меня ею, всё же, по сути, я — другой человек. Мужчина сложил руки в замок, подперев ими подбородок, и взгляд его прошёлся по девушке, словно заново изучая. — Это так, и не так одновременно, — сказал он, вздыхая. — Лайя, я вижу её в тебе, — девушка посмотрела на него, встречаясь с его глазами, и он ей коротко улыбнулся. — Твоё лицо — можно сказать, её копия, пусть и со своими особыми чертами. Твои глаза, твой смех — всё это напоминает её. Но в то же время, я прекрасно понимаю, что ты — иная личность со своим характером, привычками, интересами. Но самое главное — я чувствую тебя. То, что идёт изнутри. И это не спутать ни с чем, не спрятать за какой-либо внешностью. Он замолчал, задумавшись, и в его глазах читалось смятение. — Всё это одновременно и разрывает на части, и даёт новую надежду… Я встретил тебя, добился взаимности, но даже не могу к тебе прикоснуться… Это сводит с ума. Он встал и подошёл к окну. В темноте по склону рассыпались огни, а по ночному небу – звёзды. — Провидение снова насмехается надо мною. Предначертанное сбывается. Нет лучшей кары за все мои злодеяния… Его плечи взволнованно вздымались. — Молчишь. Не хочешь спросить — какие именно? Лайя грустно посмотрела на него. — Кто я, чтобы судить тебя? Цепеш обернулся к девушке. — Ты та, перед которой мне должно быть стыдно. Потому что я недостоин твоей любви. — Влад, не нужно… — Нет, нужно. Нужно! Я обещал рассказать тебе всё. Хотя после этого ты наверняка не захочешь оставаться со мной… — Хорошо. Ты прав, — взволнованно ответила девушка. — В том, что лучше знать всё о человеке, которого любишь… — Ох, Лайя… — простонал Дракула в отчаянии. — Если бы… Если бы меня действительно можно было назвать человеком. Но это не так… — Ладно. Ты не человек. Кто же тогда? — воскликнула брюнетка, вставая. Оставив плед в кресле, она подошла к мужчине и заглянула ему в лицо. — Вампир? Чудовище? Убийца? Монстр? Какое определение ты себе выберешь? — его непонимающий взгляд метался по её лицу. — Но кем бы ты ни назвал себя, Влад, это не изменит моей любви к тебе. И я не верю в то, что ты недостоин прощения, — Лайя вздохнула и слегка коснулась его груди, разглаживая мягкую складку на светлой ткани. — Не знаю, какие именно преступления или злодеяния ты совершил, но я вижу, что ты очень сильно раскаиваешься в содеянном. Неужели ты бы и сейчас поступил точно так же? Цепеш покачал головой. — Нет. Не поступил, — тихо сказал он. — Но тогда я не знал всех возможных последствий. Не предполагал, что они коснутся не только моей чёрной души, но и тех, кто мне по-настоящему дорог. Даже после смерти. Он сделал шаг в сторону, вынуждая Лайю отстраниться, и подошёл к камину. — И да, ты права. Я есть всё из тобой перечисленного. Убийца. Чудовище. Монстр. Не человек. Ибо я сам выбрал тёмную сторону. Отблески пламени играли на его лице. — После убийства Лале я понял одно: я не успокоюсь до тех пор, пока каждый, каким-либо образом причастный к её смерти, не получит по заслугам. Не заплатит многократно за каждую каплю её невинно пролитой крови. Не заплатит стократно за каждую секунду её непрожитой жизни, за каждое мгновение не пережитого нами счастья… Цепеш качнул головой, сжав скулы. — И я решил мстить. Вспомнив заодно и всю боль, что мне пришлось пережить в плену у османов, вспомнив предательство и убийство отца и брата… Но кем я был? Раздавленным, убитым горем человеком. Одиноким чужаком среди своих, без поддержки и влияния. И я понял, что мне нужна бо́льшая власть и особая сила. Неподвластная обычным людям. И это стало моей новой целью.