♪ Path 5 — Max Richter, Grace Davidson
— Я изменился. Озлобился. Стал безжалостным и бессердечным. Вместо сердца осталась пустота. И если оно когда-то и напоминало о себе, то лишь нестерпимой болью. Дракула смотрел на пламя, но Лайя понимала, что перед глазами его сейчас проплывали видимые лишь ему одному картины воспоминаний. — Чаще всего это случалось ночью, — на его лице отразилось страдание, — во снах, что сначала манили, погружая меня в сладкий обман, в котором Лале была жива, была рядом, но потом они неизменно превращались в кошмар, в мою новую реальность. Без неё… Он снова задумался, Лайе же опять стало зябко. Стоя у окна, обнимая свои плечи, она вновь терзалась вопросом: а сможет ли она заменить Владу те далёкие, счастливые воспоминания о Лале? Ведь безвозвратно потерянное счастье всегда кажется самым светлым, самым дорогим… — Аслан всё ещё был рядом, — прервал её размышления мужской голос. — Мы не могли при жизни разделить Лале, но смерть её сделала нас равными, и горе наше мы разделили пополам, — Дракула будто злорадно усмехнулся. — Его хватило с лихвой для нашей с ним жадности… Мы не лили по ней слёз, даже не говорили о ней. Наша тоска сжирала нас обоих в молчании. Аслан тоже изменился. От его жизнерадостности не осталось и следа. Но всё же его эта потеря не сломала. Не думаю, что он любил Лале меньше. Просто был сильнее. Новые отголоски прошедшего вновь преобразили Цепеша: тени, падающие на точёные черты лица, стали жёстче, как и его голос. — Вскоре я нашёл союзников среди валашской знати и объединил их вокруг себя. Затем собрал армию и вновь занял трон. Но Янош Хуньяди всё не оставлял попыток вернуть власть, то и дело посылая лазутчиков. Однажды нам пришлось сражаться с венгерским отрядом, который перешёл валашскую границу. Сначала мы окружили венгров, а после загнали в ущелье в горах, выход из которого был только один. Влад улыбнулся, но от такой его полной жестокости улыбки по спине Лайи пробежал холодок, шевеля волосы на затылке. — О, как я был беспощаден. В той битве я превратился в зверя…~†~ ~†~ ~†~
Со злобным рыком Дракула замахнулся и вонзил меч в грудь очередного противника. Враг упал на колени, и остриё клинка вновь пронзило и так уже бездыханное тело. Но для Влада это не имело значения — ярость застилала глаза. Наверное, впервые после смерти Лале он чем-то наслаждался вновь. Он упивался, уничтожая. Впервые за долгое время он вновь танцевал — и этот танец смерти казался ему прекрасным. А музыка, сотканная из боевых криков, предсмертных стонов и звона его меча, ласкала слух. Но вот она становилась всё тише, превращаясь из насыщенной какофонии в одиночные звуки. Рывком достал он меч из чужой плоти и, тяжело дыша, медленно развернулся вокруг себя, осматриваясь. Все до одного враги были повержены. Живыми или ранеными он никого и никогда больше не оставлял… В отряде венгров людей было раза в три больше. И всё же они были обречены. И дело было не во внезапности нападения, хотя это, несомненно, сыграло свою роль. Главное преимущество было в одном — его жажде убивать. И, утоляя её, Влад взял на себя добрую половину противников. Бой изначально не был равным. Влад посмотрел на Аслана, что стоял недалеко с таким же, как и у него, окровавленным мечом. Во взгляде его опять читалось недоумение и… осуждение, но Владу было всё равно. Он — новый господарь Валахии — после свержения старой власти пожелал лично участвовать даже в незначительных военных операциях. — Забираем трофеи и уходим, — приказал Дракула своим людям, прерывая безмолвный монолог Аслана, уходя прочь. Он знал, о чём тот думал: Лале бы не понравилась его излишняя жестокость, что уже не имела ничего общего с воинской доблестью. И Влад понимал это. Он осознавал, что, по сути, стал предателем: отрёкся от всего того, что Лале олицетворяла всей своей сущностью. Отрёкся от доброты и сострадания, терпимости и умения прощать. Отрёкся от света. Но нужно ли всё это ему теперь? Ведь её уже не вернуть… — Ты не вернёшь её этим, — тихо промолвил Аслан. Влад обернулся — он и не заметил, что тот идёт рядом, да ещё и мысли читает. — Не верну чем? — зло бросил он, прекрасно зная ответ. — Сам знаешь, — ещё тише ответил друг, но, вздохнув, всё же добавил: — Чужой кровью. Местью. Влад остановился, закрыв глаза и стиснув зубы. — Да ты прав — я знаю, — прорычал Цепеш. — Но и ты знай, Аслан: я отомщу за её смерть. И неважно, что это уже не изменит ничего. Я просто не могу по-другому. — Влад качнул головой, сжимая кулаки. — Ещё не знаю как, но отомщу. Клянусь, я бы всё за это отдал. Его смятенный взгляд блуждал, ни за что не цепляясь, пока вновь не наткнулся на лицо Аслана. На нём уже не было осуждения, но было нечто худшее. Жалость. Десять долгих секунд он буравил зелень напротив, но ощущать себя объектом сочувствия друга ни желания, ни сил не было. Он первым отвёл глаза, окидывая взглядом темноту серых скал, что стали свидетелями этого разговора. — Пора. Оставшийся путь к выходу из ущелья по горной тропе прошёл в молчании. Лишь шорох камней под сапогами, лишь шелест буковых да кленовых листьев на ветру, лишь их дыхание в ритм шагов…~†~ ~†~ ~†~
♪ Alexandre Desplat — The Cullens
— Более на эту тему мы не говорили, — тускло произнёс Цепеш. — Аслан никогда не был кровожадным чудовищем. Он был воином. Моя жажда мести была ему непонятна и далека. Мужчина немного помолчал, глядя на пламя. — Вскоре он покинул меня, объяснив это желанием вернуться на Родину, которую почти не помнил. Что стало с ним дальше мне неведомо — мы больше не встречались с ним… в той жизни. — А Лео? Это… он? — спросила Лайя, отходя от окна. — Он, — кивнул Влад, улыбнувшись одними краешками губ. — Но не помнит этого, как и ты. Он подошёл к столику и взял чайник, и, пока Лайя садилась в кресло, налил горячего чая в её опустевшую чашку. — Но почему… Почему он тоже здесь, сейчас? — спросила она, принимая поданный мужчиной чай. — Если честно — не знаю, — вздохнул Влад и сел рядом. Пару минут он смотрел на то, как гостья греет руки о чашку, обнимая ладонями гладкий фарфор; как аккуратно отпивает горячий напиток, мягко касаясь губами, приобретшими насыщенный розовый цвет; как знакомым до боли, изящным движением берёт шоколадный шарик, отправляя его целиком в рот, а затем, словно ребёнок, облизывает с кончиков пальцев оставшуюся на них тёмно-коричневую пудру… Лайя нечаянно зацепилась за его пристальный взгляд и так и замерла, словно застигнутая врасплох. Влад, заметив её разливающийся румянец, сам вдруг стушевался и, словно очнувшись, тактично отвёл глаза. Он задумался над вопросом девушки. Конечно же у него были предположения на этот счёт. — Думаю, Аслан винил себя в смерти Лале, — решил поделиться он ими. — Считал, что совершил ошибку, поддержав побег. Он бы предпочёл видеть Лале живой, пусть и не рядом. Затем он обвинил себя в том, что всё же не убедил меня, не настоял на своём перед свадьбой. А потом и в том, что не уберёг… В общем, все мои грехи возложил на себя. — Узнаю Лео, — улыбнулась Лайя. — Да, он всё тот же, — Влад тоже улыбнулся. — Простой, великодушный, бесстрашный… — он вспомнил сегодняшний вечер, вновь ощущая укол ревности и хмурясь. — И упрямый. Влад усмехнулся, мысленно иронизируя сам над собой: а сам-то лучше? Они всегда были «два сапога пара». — Я не знаю почему, — продолжил он размышления, — но Лео так же, как и ты, родился точной копией себя из той жизни, вновь оказался связанным с тобой, с нами… — поправился Дракула. И, поймав нежный взгляд, продолжил: — Возможно, чувство вины Аслана, некоего неоплаченного долга было такой силы, что стало причиной его перерождения здесь и сейчас. Хотя о замыслах Божьих можно лишь гадать… Цепеш свёл брови, на напряжённых скулах заиграли желваки. — Я пролил много крови, следуя зову мести. Хуньяди вновь организовал на меня покушение и этим подписал себе приговор. Не задумываясь и не желая ждать очередного удара в спину, я расправился с ним. А заодно и со всеми, кто был причастен к убийству отца и старшего брата. Младшего же — Раду — как брата я потерял. Ещё ребёнком он стал дружен с Мехмедом. И это была не просто дружба: он был привязан к нему, а когда вырос — стал ему предан. Я не мог его взять с собой, и после моего побега он остался у османов и вырос на чужбине. — Неужели вы с ним больше не увиделись? — грустно спросила Лайя. — Увиделись, — оскалился в улыбке Цепеш. — Когда он вернулся домой, в Валахию, вместе с войсками Мехмеда, чтобы свергнуть меня с престола. — Лайя ошарашенно прикрыла рот ладонью, а он добавил: — Но это случилось позднее… А до того мне пришлось пойти на уступки, ведь моя армия не обладала той мощью, что могла бы сравниться с полчищами Мехмеда. Долгие годы Валашское княжество было вассалом османов, исправно платя дань. Я же ждал своего часа… Дракула замолчал, и Лайя не стала нарушать тишины, понимая, что рассказ его подошёл к главному. — Зло порождает зло, а подобное притягивается подобным… — вновь раздался его низкий тихий голос. — Вскоре я обрёл то, чего так жаждал. Видимо, моя почерневшая душа уже давно сделала свой выбор, а потому дальнейший мой путь был предопределён… Оставалось дело за малым — нужной встречей. Она произошла во время моего первого похода за Дунай. Однажды турки, нарушив соглашение, пересекли границу Валахии и совершили набег, захватив в плен тысячи людей. Узнав об этом, я со своим войском выступил следом, намереваясь отбить их у османов…~†~ ~†~ ~†~
♪ Clint Mansell — Death Is the Road to Awe (feat. Kronos Quartet)
Цепеш проснулся и сел, прислушиваясь. Лагерь, который в лесу разбил их отряд, опередивший остальное войско, казалось, спал, но всё же что-то было не так. Странный шум, что разбудил его, стих. Часовые в случае любой опасности или нападения должны были подать знак, но они молчали, и это не нравилось. Где-то вблизи ухнула ночная птица. Влад нащупал рукоять меча, который везде и всегда был рядом, и аккуратно отодвинул грубую ткань полога походной палатки. Ни движения, ни звука. Лишь дым остывающего костра стелился по влажной траве, казавшейся серебристой в свете полной луны. Мужчина вышел, держа меч наготове, и кинул взгляд в сторону кострища, что, как оказалось, давно остыло. Рядом никого не было. Он бесшумно двинулся в сторону, обходя лагерь по периметру. Странная тишина царила вокруг: даже сверчки, всегда стрекотавшие в этих краях всю ночь до рассвета, молчали. Глаза привыкли к сумраку, но низкий туман, который Влад сначала принял за дым костра, не позволял видеть дальше пятнадцати шагов. Дракула перемещался медленно и тихо. Но вот под ногой хрустнула сухая ветка, и треск её показался оглушающим. Где-то в стороне вспорхнула птица, ударяясь крыльями о листву, с громким шелестом взмывая вверх. Влад резко развернулся на звук, безуспешно пытаясь взглядом пронзить туман, что становился всё гуще, когда вдруг до него донёсся леденящий душу шёпот. Звучал он будто бы отовсюду, но разобрать слов было невозможно. Мужчина медленно поворачивался, не сходя с места, обеими руками держа меч перед собой. Шёпот становился всё громче, словно проникая в сознание, застилая разум… Но вдруг всё резко затихло. В этой звенящей, закладывающей уши тишине послышались шаги. Между деревьев, кривые ветви которых чернели сквозь туман, блеснули две красные точки. Они мерцали, то становясь ярче, то угасая, но при этом одно было неизменным — они становились всё больше, приближаясь… Влад не был трусом, но сердце его забилось быстрее в такт участившемуся дыханию, а по спине прошёлся мерзкий озноб. — Кто ты? — поднятое выше лезвие меча отразило блеск луны. Точки замерли на месте, сужаясь в две полоски. Раздался низкий замогильный смех. — Я спрашиваю: кто ты?! — животный неконтролируемый страх начал растворяться злостью. — Я-я-я-я… — низким стоном повторило эхо, растворяясь в пустоте, вновь оставляя в гнетущем безмолвии лишь шумное дыхание человека. Потому как — Влад это ощутил кожей — то был не человек… — Как много люди мнят о себе, — раздался глубокий, бесцветный голос, и красные точки вновь начали приближаться, немного раскачиваясь при каждом неторопливом шаге. — Вы все говорите «я». А что есть это ваше «я»? Вокруг точек стал вырисовываться силуэт — чёрная фигура, скрытая длинным плащом с капюшоном, в обрамлении серебра луны, падающего на неё со спины, что делало черноту лишь гуще. Красные точки становились всё ближе, и, казалось, от них уже не было сил отвести глаз. — Ваше «я» — ничто, так же, как и ваши жалкие, короткие жизни, лишённые смысла. Лишённые цели, — монотонно растягивал слова голос. — Да кто ты такой? — спросил Дракула, напряжённо вглядываясь в темноту капюшона, не опуская меча. — Твоё оружие, человек, не убьёт меня. Быстрый, еле заметный поворот головы, и пальцы Влада безвольно разжались, выпуская меч, что тут же отлетел в сторону, отброшенный неведомой силой. Цепеш удивлённо посмотрел на свои ладони, словно они были чужими. Но, вдруг осознав бессмысленность страха, опустил руки и уже спокойно поднял глаза, встречаясь с красными точками. — Хм… Не боишься, — казалось, ухмыльнулся незнакомец. — Мне нечего терять, — ответил Влад, и, помрачнев, добавил: — Кроме цели. Фигура шагнула ближе, и при тусклом свете луны под капюшоном стала видна нижняя часть мертвенно-серого лица. — Надо же, какое редкое сочетание, — синеватые губы изогнулись в усмешке. — Однако даже самому жалкому человечишке есть, что терять. Влад пристально вгляделся в черноту вместо лица и тоже усмехнулся: — Уж не про бессмертную ли душу речь? Красные глаза вновь сузились под раскаты мрачного смеха, эхом разнёсшегося по лесу. Замолчав, фигура в плаще двинулась, обходя Цепеша. — А ты не глуп, князь. Не зря я выбрал тебя. — Что нужно тебе, незнакомец? — не двигаясь, лишь поворачивая голову, Влад следил за медленными перемещениями неизвестного. — И где мои люди? — Что нужно мне? Ха-ха-ха… Не ты ли клялся отдать всё, что имеешь за осуществление той самой цели? — на пару секунд фигура замерла, но вновь двинулась дальше. — Ты удивлён. И, похоже, уже забыл о той клятве… — Не забыл, — качнул головой Цепеш, вспоминая тот уже далёкий день. — Но прошло уже много лет… — Всему своё время, князь, — фигура завершала круг, возвращаясь на исходные. — Для тебя прошли годы, для меня же — лишь несколько мгновений моей бессмертной жизни. — Красные точки вновь впились в лицо недвижным взглядом. — А о людях своих не беспокойся — им уже всё равно… Я не привык так долго говорить со смертными. Считай их жизни платой за наш длинный разговор. — Ты и меня убьёшь? — спросил Влад. Не из страха, но чтобы быть готовым. Лицо под капюшоном оскалилось в подобии улыбки, и он увидел два обнажившихся клыка: — А это зависит от твоего выбора, — незнакомец медленно поднял такие же неестественно серые, как и его лицо, руки с длинными загнутыми когтями. — Или я забираю твою жизнь, но оставляю бессмертную душу… — изображая чаши весов, он поднял одну ладонь чуть выше. — Или забираю душу, в обмен на бессмертную жизнь, — «чаши» качнулись, меняя высоту. — Зачем мне бессмертие, если мне и моя жизнь невмоготу? — тихо спросил Влад, глядя на бледные, уродливые пальцы. — Бессмертие, что я дарую — не жалкое существование слабых людишек, — нечеловеческое существо опустило руки, вновь пряча их в складках плаща, а в бесцветном голосе послышалось презрение. — Вместе с вечностью я дарую тебе силу и могущество. Взгляд Влада забегал в осознании того, что он, похоже, наконец-то нашёл то, что искал долгие годы. Существо же продолжило: — Ты сможешь воплотить всё задуманное и даже больше. Власть же твоя продлится века, и, быть может, уйдёт в бесконечность. — Что я должен сделать взамен? — внешне Влад был спокоен, но сердце его бешено билось, будто отчаянно пытаясь напомнить хозяину о своём существовании. — Просто принять мой дар, — торжественно провозгласил незнакомец. — И ты никогда не познаешь ни рая, ни ада, ни смерти. Не узнаешь ни болезней, ни бедности. Все тёмные силы будут подвластны тебе, а чёрные твари станут верными слугами. И питать тебя отныне будет сок человеческой жизни — людская кровь. — Я стану… убийцей? — лицо Цепеша скривилось в отвращении. — Ты уже давно им стал, — безапелляционно возразило существо. — Все ваши бесконечные войны — не что иное, как обычные убийства. Даже смешно, как вы — люди — века напролёт проливаете элексир жизни, истребляя друг друга, прикрываясь честью, достоинством и верой. — Неправда! Это совсем другое! — воскликнул Влад, вспоминая всю свою жизнь, вдруг припоминая благородство Аслана, улыбку Лале, но с ужасом всё же понимая, что в этих словах есть доля правды. — Ха-ха-ха-ха-ха… — разнёсся страшный смех, смешиваясь с туманом, затем резко обрываясь. — Мне безразлично то, что ты думаешь. Выбирай. — Но скажи… Зачем это нужно тебе? — то ли правда хотел узнать, то ли пытался оттянуть неизбежное Влад. — Неужели ты думаешь, что я тебе скажу? — спросил незнакомец, впрочем, голос его никак не отобразил удивления. — Хотя… почему бы и нет? — существо сложило руки на животе, сцепляя когтистые пальцы. — Я заключил сделку, и моё тебе предложение — одно из условий. — Сделку? — удивился Влад, всё ещё пытаясь разглядеть лицо чудовища перед собой, но безуспешно. — С кем? — А это — уже не твоё дело, — отрезало оно. — Так что ты выберешь, человек? — Я… Человеческое сердце било набат, отдаваясь звоном в ушах. Влад подумал о том, что если он умрёт прямо сейчас, то, возможно, встретит Лале. Там. За гранью смертной жизни. — …выбираю… Но заслужил ли он быть с этой чистой душой рядом после всего содеянного, что годами управлялось лишь злобой, отчаянием, жаждой мести? Нет… — …перестать быть им.