♪ SYML — Symmetry (Piano Solo) Часть 1
В день свадьбы тайной, в своём стремленьи чистом, Два юных сердца захотят соединиться. Но враг не спит, и тьма истошно воет, Свой зависти и мести план кровавый строит. И вот на церемонии венчальной, Уже колец коснулись обручальных. Но не дано перстам их злато согревать, Ведь смерть летит в объятья душу принимать… В последний миг своим закроет телом Супруга неназвáнного та дева. Невинной жертвой неурочно став — За жизнь любимого стреле свою отдав. От горя по потерянной невесте Жених в отчаяньи даст клятву чёрной мести. Тьму выбрав раз, свой светлый путь разрушит — За власть кровавую он променяет душу. С тех пор сей муж в том рабстве чёрном Скитаться вечность будет обречённо, Пока вновь к жизни дева не восстанет И путеводною звездой для прóклятого станет…~† ~†~ †~
♪ Fun And Games — Trevor Morris
Италия, Флоренция
Август 1714 года
На Площади Синьории было многолюдно. В глазах пестрило от красок всех сословий, а слух наполнялся разнообразием голосов и звуков кипящего жизнью города: изысканная роскошь бархата дворян и скромность серого сукна простолюдинов, размеренное назидание пожилой синьоры своей юной спутнице и грубый окрик возничего кареты посторониться. Вот рядом идут трое учёных мужей, споря о последствиях Утрехтского мира и судьбе Сицилии, а навстречу — две синьорины, которые шепчутся о статном иностранце и английском крое его тёмно-синего костюма. Разминувшись с ними, Цепеш усмехнулся — он уже затерялся в толпе, а они до сих пор обсуждают необычный цвет его глаз… Пройдя мимо восьмиугольного фонтана, где царствовал мраморный Нептун, окружённый своими подводными бронзовыми подданными, Дракула свернул на широкую улицу. Ветер донёс до обоняния сотни запахов: от тонкого цветочного до резкого — свежей и не очень рыбы. Это означало, что направление выбрано верно — к рынку Меркато Нуово. Один из самых больших во Флоренции, он стал первым, на который пал выбор Влада. «Я вижу много народа. И яблоки». Вот те «точные» ориентиры, которые дала ему Богдэна — его личная провидица — после того, как её палец ткнул в карту на один из городов Италии. Так где же быть и людям, и яблокам, как не на рынке?♪ Liad Abraham — Journey (Classical Guitar Version)
Цепеш влился с толпой в торговые ряды, окунаясь в людские волны азарта как от предстоящих трат, так и доброй наживы. Торговцы зазывали народ, нахваливая свой товар, покупатели же, не стесняясь, торговались за каждый свой кровный динарий. Обойдя стороной кричащие кровью мясные ряды, Цепеш направился к сладко-свежим нотам фруктов. Но они оказались намного дальше, чем он предполагал — в другом конце рынка. По пути же оказались ряды со всякой всячиной: разные безделушки, статуэтки и гравюры, книжицы, шкатулки — простые и музыкальные, расписные тарелочки… Взгляд его упал на прилавок с художественными кистями. Влад остановился. Неизвестно зачем протянул руку и взял одну из кисточек. Зажал двумя пальцами, протягивая между ними шелковистость тёмного ворса. — Хорошая кисть, — раздался девичий голос у плеча справа. — Думаете? — протянул Цепеш, не оборачиваясь. — Да, я в прошлый раз брала, — ответила девушка и, шурша юбкой дымчато-голубого муслинового платья, переместилась ближе к прилавку. Влад увидел светлую кожу шеи и чуть приоткрытого плеча, спадающую на него чёрную косу с вплетённой в неё нитью белых бусин. — Марчелло, я за красками. Они готовы? — Да, Мария, — торговец — долговязый рыжий парень с усыпанным веснушками лицом — достал из-под прилавка бумажный пакет и отдал девушке. — Передай мастеру Берскульджи, что сделаны на лучшем масле, только вчера привезли. — Спасибо. Ручка протянула молодому торговцу монеты. Тот, принимая деньги, обхватил пальцы Марии, играючи удерживая и ухмыляясь. — Марчелло… — с укором в голосе она выдернула руку. Её лица не было видно, но Цепеш живо представил, как свелись вместе наверняка тёмные бровки. — До свидания. Рыжий лишь вздохнул, глядя ей вслед. — Крепкий орешек? — усмехнулся Цепеш. — А?.. Вы мне? — не понял парень. — Говорю: Мария эта — тебе не по зубам? — повторил Влад. Зачем он вообще этим интересуется, ведь ещё не дошёл туда, где, возможно, может встретить ту, что ищет. — А, Мария… — торговец почесал затылок. — У неё жених есть, вот и строит из себя недотрогу. — Строит… — скептично повторил Влад. — А то! У меня с девицами разговор короткий. Да они сами мне на шею вешаются! — хвастался рыжий. — Ну-ну, — хмыкнул Цепеш, возвращая кисть на место. И почему люди не умеют жить без вранья? Через несколько минут он подошёл к прилавку с яблоками. Простой народ сновал туда-сюда. Влад же стоял среди этой южной, живой толпы, выделяясь внешней строгой сдержанностью, да и чувствуя себя не к месту, подобно северному кедру, вдруг выросшему среди кипарисов. Как всё это глупо. Ведь так можно простоять и час, и год, и век… Он повернулся, решив пройтись поблизости, чтобы не стоять столбом, привлекая ненужное внимание, как вдруг к его ногам подкатилось яблоко. И вслед за ним, догоняя беглеца, протянулась знакомая женская рука, тёмная головка с плетёной косой склонилась к его ногам… Влад быстро нагнулся, подбирая яблоко. — Простите, синьор, — Мария медленно поднялась, и Цепеш наконец увидел её лицо. Это была не Лале, но всё же… Влад замер, разглядывая черты девушки: немного резкие, присущие южным кровям, они всё же не позволяли так просто отвести от них глаз, тут же не желая к ним вернуться. Немного широкие, точёные скулы, прямой нос, высокий лоб с тёмным завитком волос, тонкие, но чётко очерченные губы, чёрные дуги бровей… Но более всего на этом лице выделялись глаза — необыкновенного насыщенного серо-голубого цвета в обрамлении длинных чёрных ресниц. — Я такая неловкая… — Нет-нет, всё в порядке, — Влад протянул ей яблоко. — Оно, кажется, Ваше. Он невольно улыбался в ответ на скромную улыбку девушки. Но ровно до тех пор, пока Мария не протянула руку, забирая обронённый фрукт и случайно прикасаясь к пальцам мужчины. Белая вспышка в глазах от резкого, болезненного разряда — Влад отдёрнул руку. Это выглядело почти грубо. Его дыхание сбилось… — Извините ещё раз, — Мария спешно присела в книксене, явно чувствуя неловкость, и быстро пошла к выходу из рынка. А он стоял, глядя на удаляющуюся стройную фигуру, чтобы через минуту, выйдя из ступора, двинуться следом. Незаметно провожая до самого дома.~ † ~ † ~ † ~
♪ Time to Let Go — Mihail Tarlev
Настоящее время
— Влад, подожди, — Лайя прервала его рассказ. — Мне кажется, я помню это… яблоко. Она встала, кутаясь в плед, и задумчиво подошла к окну, но снова вернулась и села на край кровати. — Я всегда думала, что это лишь воспоминание о старом, но давно забытом сне, пока… — она смотрела на него, пытаясь вспомнить нечто, утекающее сквозь пальцы смутной памяти. — Пока?.. — повторил Влад, ожидая продолжения. — Пока однажды не начала работать с одной картиной. Ты помнишь, я говорила, что с самого начала знала, кто ты? — Конечно, — в глазах Влада вспыхнул интерес. — Я ждал, когда ты сама заговоришь об этом. Лайя бегло улыбнулась. Было заметно, что она немного волнуется. — Однажды… в нашу галерею… поступил заказ — изучить работу неизвестного художника. Это был… мужской портрет, — пояснила Лайя и, как-то странно посмотрев на Влада, продолжила: — Нужно было определить период (настолько точно, насколько это возможно), когда он был написан, и сделать подробное описание, — Лайя замолчала, покусывая нижнюю губу, и бросила взгляд на терпеливо ожидающего продолжения Влада. — Картина была в неплохом состоянии, но всё же нуждалась в реставрации. Но поскольку заказчик не пожелал восстанавливать портрет, то это в наши задачи не входило. Лайя снова посмотрела на Цепеша, будто чего-то ожидая, но он молчал. Бёрнелл встала, начав прохаживаться по комнате, но не теряя Влада из вида, чтобы видеть его реакцию на рассказ. — Мы вместе с ещё одним реставратором приступили к работе. И почти сразу же, с первых дней контакта с портретом, мне начали сниться сны, — Лайя остановилась напротив Дракулы, глядя на него. — Мне снился ты, Влад. Ведь это был твой портрет, — её утверждение было больше похоже на вопрос. Цепеш сидел, задумчиво хмуря брови. Он почти сразу догадался, о какой картине речь, но чего не мог понять, так это того, как этот портрет попал в руки к Лайе, ведь всё время до их встречи находился вместе с остальными картинами в надёжном хранилище одного из швейцарских банков, где и поныне лежит, — он лично его видел. Влад встал, подходя к окну. — Кто был заказчиком? Лайя удивилась вопросу, но ответила: — Он пожелал остаться неизвестным. По крайней мере я его имени не знала. Цепеш задумчиво потёр подбородок. — Когда это было? — Примерно за четыре месяца до моего приезда в Румынию. Но, Влад, почему ты спрашиваешь об этом? Разве не ты сам всё это устроил? Влад обернулся к девушке. — В том-то и дело, что нет. Я никогда не заказывал изучение своего собственного портрета, который тщательно скрывал от посторонних глаз. И тем более на другом континенте. И вообще, в тот момент, когда это произошло я… — Цепеш недовольно закатил глаза, делая неопределённый жест рукой, — спал, если можно так выразиться. В своём… гхм… склепе. — Спал? — Лайя непонимающе похлопала ресницами. — Ты всё-таки можешь спать? — Не совсем, — Влад вздохнул. Не желая говорить об этом, он всё же смирился с необходимостью объяснить. — При желании я могу отключиться, но это не сон, скорее — забытье. Оно не даёт ни отдыха, ни снов. Я просто временно перестаю существовать, — он усмехнулся. — Иногда это даже удобно. Но, «уснув» таким образом, самостоятельно я могу проснуться лишь от голода. Влад невольно поморщился, вспоминая своё состояние, когда это произошло в последний раз и к чему это чуть не привело. Если бы Лайя не позвонила в тот момент Милли… Он зажмурил глаза и тряхнул головой, прогоняя страшную картину.♪ Mihail Tarlev — Addìi
— Честно говоря, я предполагала, что всё это было частью твоего плана, — всё ещё удивляясь, Лайя присела на край постели. — Кто же тогда сделал этот заказ? — Пока не знаю, — размышляя, Цепеш смотрел в окно. — Но узнаю обязательно… У меня есть некоторые подозрения. Нужно будет поговорить кое с кем после нашего возвращения. Он обернулся, читая в карих глазах тревогу, и ободряюще улыбнулся. — Но тебе не о чем беспокоиться, — Влад направился к девушке. — В целом, всё, что произошло — к лучшему, — он сел рядом и приобнял Лайю, наклоняясь к её ушку. — Но ты не рассказала… Что там было с твоими снами? — Сны не давали мне покоя. В них ты всё время звал меня с собой, но потом исчезал. Самым странным было то, что в глубине души я не хотела, чтобы эти сны прекращались. Я ждала их. А потом… — Лайя подняла лицо, встречая нежность голубого взгляда, — я поняла, что люблю этого незнакомого мужчину из 18-го века… Умом я понимала, что всё это похоже на безумие, но… — она покачала головой, — ничего не могла поделать. Она обняла Влада за талию, укладывая голову ему на плечо. Он провёл пальцами по её волосам. — И когда ты поняла — кто именно изображён на портрете? — Работа с обратной стороны была подписана как «Портрет князя Басараба». Но, вопреки обычной традиции художников, год написания указан не был. Образца подписи мастера, написавшего портрет, мы не нашли ни в одном из каталогов живописи или справочников подписей художников. Ни один из искусствоведов, к которым мы обращались, так же не смог её опознать, — она бессильно пожала плечами, будто переживая всё заново. — Но по составу краски и её состоянию, мы пришли к выводу, что картина была написана в первой половине 18 века. Техника живописи, без сомнения, относилась к итальянской школе. — Всё верно, — кивнул Влад, загадочно улыбаясь. — И теперь, после твоего рассказа, я понимаю, что, возможно, эти сны были воспоминаниями той девушки — Марии. Но тогда… получается… я была и ею тоже? — Была, — Влад сказал об этом факте с удивительной простотой. — Но почему её воспоминания связаны с этой картиной? — Мария была дочерью Паоло Берскульджи — художника, к которому я обратился с просьбой написать мой портрет. Естественно, я сделал это, чтобы находиться таким образом ближе к ней. Однажды её отец заболел, и я, зная, что она тоже прекрасно рисует, настоял, чтобы работа над портретом не прекращалась. Тогда Мария ещё не считала себя достойной высокого звания художника, но именно её подпись стоит на картине. — Выходит, она, то есть я, и написала твой портрет? — Да, — подтвердил Влад. — Мария, то есть ты, — улыбнулся, повторяя её слова, — проделала основную часть работы. Видимо, поэтому ты смогла увидеть часть и её жизни — так же, как жизнь Лале, но лишь во снах… — Что было дальше? Влад поднял задумчивый взгляд на облака, цепляющиеся за вершины гор. — К моменту нашей встречи Мария уже была помолвлена. Я считал, что не имею права вмешиваться в её судьбу. К тому же у меня не было всех картин, как того требует пророчество. Лишь автопортрет Лале. Остальные мне пришлось собирать по всему миру. Как видишь, мне приходится это делать до сих пор. И не в первый раз… — добавил он с горькой усмешкой.♪ Heaven is Shining — Tears in Heaven
Вновь погружаясь в одновременно и свои, и чужие воспоминания, Лайя заговорила: — Я не видела дальнейших событий её жизни, но знаю точно – она тебя любила. — С Марией... — сказал Влад. — Всё пошло совсем не так, как я предполагал. Она влюбилась в меня, хоть я не давал и повода для надежд. — А для любви они разве нужны? – Лайя подняла на него свои глаза. Глядя в них, Влад качнул головой. – Нет, не нужны. – Вы... смогли быть вместе? Влад улыбнулся – грустно и ласково. – Ты уверена, что хочешь услышать эту историю прямо сейчас? Глядя на него, Лайя в очередной раз поразилась, сколько же всего скрывается в глубине души этого мужчины. Ведь то, что отражается на видимой поверхности – в его льдисто-голубом взоре, – лишь вершина айсберга. – Ох... Сказать честно... Воспоминаний Лале мне уже... немало. – Это действительно тяжело. Давай, пока не будем загромождать твою головку ещё одними воспоминаниями, – Влад коснулся губами её виска. – Я расскажу тогда, когда ты захочешь. Лайя кивнула. Они замолчали, укладывая в сознании новый пласт. Всё произошедшее казалось невероятным, но, так или иначе, в очередной раз непостижимым образом пыталось соединить их пути. — Но ты не закончила, — Владу пришлось сделать усилие, чтобы выйти из транса воспоминаний. — Вам удалось определить век и возможное место, где был написан портрет, — напомнил он. — Но этого было недостаточно, — воспоминания заставили девушку нахмуриться, а Влада улыбнуться. Лайя встала, собираясь с мыслями и прохаживаясь перед мужчиной, совершенно не замечая восхищённого блеска в его глазах. Не подозревая ранее всей подоплёки их знакомства, Влад даже не догадывался и о глубине её чувств. И теперь от одной мысли о столь долгих и мучительных томлениях и исканиях любимой ему становилось и горько, и сладко одновременно. Но при этом неизменно тепло… — Я стала изучать историю фамилии Басараб, — продолжила Лайя. — И, несмотря на то, что она была достаточно распространена в Румынии и в соседствующих с ней странах, указанный титул князя всё чаще приводил меня к самому известному роду, носящему эту фамилию. Она многозначительно сверкнула глазами в сторону Цепеша. Потом улыбнулась, вспоминая: — Нужно сказать, что этому сильно поспособствовало увлечение Милли и её бесконечные разговоры о Дракуле. Но зато вместе мы провели немало времени, копаясь в родословной рода Басарабов и историях о Владе Цепеше. — И какими были ваши успехи? — сияя не хуже нового британского фунта, поинтересовался Влад. Одновременно мысленно ставя очередную жирную пометочку напротив имени Милли, желая не забыть её как следует отблагодарить. — Успехи были сомнительными, — пожала плечами Лайя, грустно вздыхая, чем вызвала смех Влада — его забавляли такие настойчивые поиски того, что, по сути, невозможно было найти, ведь он сам всё для этого сделал. Она продолжила «прогулку» по спальне, напоминая какого-нибудь детектива или, на худой конец, мисс Марпл в юности. — Более всего меня смущал тот факт, что представителей рода Басарабов в начале 18-го века уже не было. Род практически угас, и его немногочисленные потомки носили другие фамилии. Но ровно это же навело меня на ещё одну мысль, — Лайя остановилась, прищурившись. — А что если этот самый князь Басараб — не так прост? — Бёрнелл ткнула пальчиком в сторону Влада и сделала шаг, словно идя в наступление. — Что если родился он гораздо раньше 18-го века, а потому, возможно, жив до сих пор?.. — ещё пара шагов. — Что если Дракула — это не миф? Что если он выглядит совсем не так, как изображено в энциклопедиях и книгах, а так, как на этом портрете? — Лайя подошла к нему и остановилась, забавно уперев руки в бока. Но Влад даже улыбаться перестал. Неужели всё это время он так тщательно скрывал от всего мира свою персону, а Лайя, даже не зная его лично, вот так просто взяла и догадалась? Конечно, у неё была слабая зацепка — его имя на том портрете. Просто он не захотел, не смог его скрывать от Марии, всё же попросив сохранить в тайне. Но то, что кто-то дерзнёт выкрасть картину из его банковской ячейки и подсунет её людям?.. К такой наглости Цепеш готов не был. — И какое, ты думаешь, направление в первую очередь мы с Милли выбрали, когда мне дали отпуск? — чуть склонив голову набок, спросила Лайя. — И как ты думаешь, что я почувствовала, когда вдруг увидела того самого таинственного незнакомца собственной персоной, предложившего принять от него в дар картины? Влад лишь развёл руками. — Сказать, что я в очередной раз поражён — ничего не сказать. Ты чрезвычайно умна и догадлива. Влад подумал о том, как крепко переплетены нити их судеб, ведь именно тогда, когда он отказался от своей возлюбленной — она начала искать его сама. И как бы он ни сопротивлялся, эти невидимые нити тянули его в направлении, известном лишь Господу Богу, но неизменно рядом с ней. — Но неужели тебя не удивило, что я так легко согласилась на все твои условия и подписала контракт? — глаза Лайи возбуждённо блестели, а щёки разрумянились. — Так уж и легко? — усмехнулся Влад и положил руку на талию не на шутку разошедшейся девушки. Расставив ноги пошире, подтянул её к себе. — Ну-у-у, пришлось покапризничать для вида, — согласилась Лайя, кладя ладони на его плечи. Охватив и второй рукой талию любимой, Цепеш сгрёб её в объятия, зарываясь лицом в грудь. — Значит, только для вида?.. — пробормотал он, сквозь мягкий кофейный пуловер обводя кончиком носа округлый рельеф. Слыша, как сразу же ускорилось её сердце, Влад прижался щекой к груди там, где оно билось. Мужские ладони нежно гладили податливо прогибающуюся под ними спину. Её же пальцы, перебирая чёрные пряди волос, посылали колкие разряды по позвоночнику. Такие лёгкие прикосновения хоть и дарили небольшую боль, но гораздо больше — острое возбуждение. Влад потёрся щекой, чувствуя под нею напрягшуюся девичью грудь. — Ты не надела бельё, — констатировал он хрипло. — А зачем? — прошептала Лайя, чуть сильнее вцепляясь в его волосы.♪ Ghostly Kisses — Garden
Влад измождённо простонал и, не выдерживая более мучительной недоступности, мягко обхватил ладонью её грудь прямо через тонкий меланж. Чуть приподнимая, прикусил острый сосок. Услышал стон, когда Лайя выгнулась в его объятиях… Он оторвался, чтобы увидеть её лицо, приподнятое кверху. Возбуждённо дыша, она вернула ему такой же тягучий взгляд. — Хочу видеть тебя, — тихое требование, пока его руки блуждают по округлым бёдрам, сжимая сквозь светлые брюки их упругость. Без лишних слов Лайя медленно приподнимает скрывающую тело ткань… Не отводя своих глаз от его, прерываясь лишь за секунду до того, как её пуловер летит на пол.— Как ты прекрасна… — его рука тянется к обнажённой для него коже, и, еле касаясь, обжигает обоих. Пройдясь ладонью невесомо от красивой, аккуратной груди и до тонкой шеи, он смотрит на её лицо, словно видя впервые, потому как не может привыкнуть, да и не хочет, к её раскрывающейся красоте в эти секунды… Лайя, что больше не в силах держать взгляд, прикрывает веки, отдаваясь ощущениям, которые больше похожи на дуновение прохладного бриза, рассыпающего мурашки… Но через секунду она, покачнувшись от требовательного движения за бёдра, чувствует прохладу его губ, обхватывающих возбуждённый сосок. Сквозь собственный стон различает дразнящее движение языка и пустоту отстранения. Но не успевает открыть глаза, чтобы возмутиться, когда та же участь постигает и второй… Её пальцы вцепляются мужчине в волосы, когда равновесие нарушается — ведь он забывает про нежность, уже терзая. Но так же внезапно отстраняется, тяжело дыша. Она смотрит на проступающую бледность на его лице, которая через несколько секунд отступает. Но потемневший до синего взгляд становится лишь безумнее. А её — лучше ли? Она чуть толкает его в плечо, и Влад подчиняется этому жесту, понимая без слов. Откидывается на спину, опираясь на локти и чуть отползая ближе к середине кровати. Лайя не спеша преследует его, через несколько секунд оказываясь на его бёдрах, и мужские руки принимают девушку, сразу же вжимая в жаждущее её тело. Но её пальцы тянутся к белой рубашке, расстёгивая пуговицы по одной. Влад вопросительно приподнимает бровь, на что получает острый взгляд и ухмылку — она тоже хочет его видеть. Вытягивает низ рубахи из брюк, распахивая, но не снимая. Замирает, видя шрамы, становясь серьёзной и даже грустной. Тянется рукой, почти касаясь белых резаных отметин, но опускает руку. Её полный сожаления взор уже не вызывает в нём того озлобления от воспоминаний о давно прошедшем, как было бы раньше. Лишь нежность… Мужская рука тянется к струящимся волосам не столько прикрывающим обнажённое тело, сколько выделяя его красоту, и Лайя склоняется над ним. Шоколад волос касается его кожи, лаская шёлком, и Влад тихо стонет, откидываясь назад под её улыбку. Лёгкая ласка продолжается дальше, подгоняемая её тёплым дыханием, пока девичьи губы не касаются его груди… Влад вздрагивает, не открывая глаз и рвано дыша, потому как отдаётся ей, полностью доверяя. И Лайя не злоупотребляет оказанным доверием — каждый поцелуй на счету, а потому бесценен… Нежное движение языка по тёмной ареоле, чтобы не оставаться должницей, и Влад глухо рычит, а его пальцы до боли впиваются в бедра. Она и сама больше не в силах оттягивать, истекая желанием, и возвращается на изначальные, всем пахом ощущая его вожделение. Влад открывает глаза, и она подаётся бёдрами. Его как всегда изучающий взгляд, и её спокойный в ответ — им не дано выбирать, пусть будет так, как будет. — Как же я люблю тебя, — шепчет он, толкаясь навстречу. И тонкая одежда — роковая помеха — не может скрыть ни жара горящего от страсти женского лона, ни запаха её желания, заполнившего воздух и его сознание… Слишком долго ждали, слишком сильно хотели, всё уже слишком… Лайя опирается на руки, откидываясь назад, и, подстраиваясь под его ритм, сама трётся о него, и её колыхающаяся грудь сводит с ума. Но Владу мало — одной рукой тянется к её брюкам, ловко расстёгивая замочек… Касается её через мокрое бельё и стонет от невозможности взять целиком. Лайя же лишь всхлипывает, останавливая движение и невольно подставляясь. Карий взгляд мутнеет окончательно от его умелой ласки, и он упивается каждой секундой её наслаждения, впитывая в память все до единой… От одного её вида он готов взорваться, и когда под пальцами становится совсем упруго, снова двигается всё быстрее, уже сам догоняя её ритм. Он не отводит глаз, следя за каждым её вдохом, и, когда карие глаза распахиваются, тут же закатываясь в экстазе, он подаётся вперёд, садясь и ловя её губы, разрешая и себе дойти до финала, обнимая уже обмякшее в неге нежное тело…
~ † ~ † ~ † ~
♪ SYML — Symmetry (Piano Solo) Часть 2
Сквозь семь веков семь шансов им даётся: Во временных семь врат ключи найти придётся. Пройдя чрез них, любви горя огнём, Всё прошлое связать с грядущим новым днём. В том каждом шансе из семи им задан срок, Для исполненья всех условий, что предсказал пророк: Пока восьмой не станет полная луна Та дева все семь врат успеть пройти должна. Должна вернуть былое в памяти своей, От главного истока и до последних дней. С души своей оковы клятвы снять — Свободная душа лишь может созидать. Из сердца в сердце свет души послать, Им растворить всю тьму и рок связать. И вновь светильник свой душа зажжёт, Вернёт любовь свою, а зло — падёт. Лишь этих всех условий исполненье Даст любящим сердцам объединенье.