♪ Malinconia — Josh Kramer
♪ Flying — Garth Stevenson
Секунды замерли. Застыли невидимыми, натянутыми струнами. Казалось, натяни сильнее, и они порвутся одна за другой, по кускам вырывая из его груди привязанное к ним чёрное сердце. Потому что другой их конец — в её руках. В её прекрасных огромных карих глазах, неслышимо кричащих сейчас о боли… Лайя рвано вдохнула, словно вынужденно вспоминая о необходимости дышать. Часто заморгала, смахивая ресницами набегающие слёзы, похоже, даже их не замечая. Она пошевелилась, и Влад только сейчас увидел её пальцы, судорожно сжимавшие простыни. Даже на таком неблизком расстоянии вампир отчётливо различал в её груди красное пульсирующее свечение от каждого удара человеческого сердца, разгоняющего сейчас по её крови такой знакомый его чутью запах… Адреналин. Запах жертвы. Наполняющий воздух, щекочущий ноздри, дразнящий каждый его рецептор. Заставляющий всё его хищное естество прийти в полную готовность. В этом обличии все его инстинкты, до того сокрытые под личиной человека, стали острее, свободнее, требующими утоления, исполнения своего прямого предназначения — убивать жертву… Но вся представляемая им опасность для сидящей перед ним хрупкой девушки была ничем по сравнению с его ужасом ожидания её вердикта. Он — Дракула — сейчас целиком и полностью зависел от решения одного-единственного существа — слабого и смертного. Самого дорогого. И речь больше не шла о проклятии — о жизни. Влад отвернулся к окну. Не в силах видеть её немую скованность, её руки, безотчётно комкающие подол чёрного платья, которому не суждено было быть снятым. Не в силах слышать шуршание постели, когда Лайя сползла на её край, затем вставая, а после — звуки её невесомых шагов, направленных… к открытой двери. Влад зажмурился, до боли сжимая кулаки и стискивая зубы, лишь бы не закричать раненным зверем, ведь он обещал. Обещал дать ей выбор и… отпустить. Шаг… Ещё шаг и ещё… Дверь закрылась. Так тихо и мягко, что Владу захотелось удавиться, если бы он только мог. Хотя зачем? Он снова умер. Только что. Вместе с её уходом. Исчез вместе с тем, что Лайя сейчас забрала с собой. За окном порывы ветра сгоняли тучи, постепенно заслоняя ими лунный полудиск. Набегающая ночная мгла манила слиться с ней воедино и в ней же исчезнуть, растеряв остатки человечности и… себя. Нужно только открыть окно, впустить ветер, который подарит иллюзию свободы, а заодно заглушит всё ещё звучащие в его голове удары сердца — единственного, самого важного, но так им и не заслуженного… Желая рассеять ложное наваждение, Влад мотнул головой и застыл, когда слуха коснулся тихий вздох у двери. По эту сторону. Он медленно повернул голову, чутко вслушиваясь в еле слышимое дыхание, всё ещё не понимая, не веря тому, что… «Она… всё ещё здесь». Осознание этого ворвалось в грудь хрипящим спазмом и немыслимым желанием обернуться, но он приказал себе не двигаться и ждать. Ждать её действий. Ждать пока обрушившаяся на него надежда соберётся его собственной волей в кулак — нельзя, нельзя отпускать все чувства на самотёк. Не сейчас. Влад закрыл глаза, слушая её дыхание, наполняющееся крепнущей решимостью. Колыхание воздуха от двинувшейся в его сторону фигурки. Те же самые шаги — тихие, осторожные, но уже стягивающие сокращающимся расстоянием рваные раны его никчёмной души. Тепло, исходящее от её тела, — уже прямо за спиной. Аккуратное касание её пальцев – его плеча. На секунду он стал камнем, чтобы не вздрогнуть — он действительно не ждал, что она отважится, что сможет подавить отвращение… — Ты… осталась… — Влад и сам не узнал свой голос в этом осипшем, глухом полузвуке. — А разве… могло быть по-другому? — и её шёпот душили слёзы. — Могло. — Не в этой жизни, — её лоб упёрся ему в спину где-то между лопаток, а руки, чуть касаясь, прошлись по его исчерченной венами тёмно-серой коже, несмело обнимая. — Ни в какой другой. Всхлипнув, Лайя уткнулась мокрым лицом в спину Дракулы, вжимаясь в его мощное тело. Сейчас, рядом с ним, эта девушка казалась ему такой уязвимой, но никогда она не виделась ему такой сильной, как сейчас. Её руки в попытке объять его торс не могли сойтись на его груди и лежали на ней, приподнимаясь в такт с его частым дыханием. Влад аккуратно накрыл их ладонями, стараясь не задевать чёрными, длинными когтями. Ощущая вместо болезненного жжения совсем небольшое покалывание, теперь он мог её касаться. Но какой ценой? — Я не хотел, чтобы ты видела меня… таким. — Знаю. Он нехотя выпустил её руки, когда Лайя оторвалась от его спины. Встав с ним рядом, взяла Влада под руку чуть выше локтя и мягко потянула за плечо, прося обернуться. Он медленно исполнил эту просьбу, представ перед её лицом. В потускневшем из-за облачной пелены лунном свечении, идущем от окна, их лица были освещены лишь наполовину, наполовину укрываясь мраком комнаты. Но Влад с предельной ясностью видел, что в глазах напротив не было того, чего он с таким ужасом ожидал: ни животного страха, ни брезгливого неприятия. Несомненно волнуясь, Лайя смотрела на него с сочувствием и всё той же нежностью, с каждой секундой обрастающими живым любопытством. Его проницательность не смогла упустить также и доли знакомого восхищения в любимом взоре, что удивляло более всего. — Тебе… не страшно? И… не противно? На её лице отразилось недоумение. Лайя посмотрела на него с укоризной, но тут же мягко улыбнулась, качая головой. — Влад, это же всё равно ты. Да, сейчас ты… немного другой. — Немного… — недовольно фыркнул Цепеш в сторону и снова скептически посмотрел на девушку, пытаясь разглядеть на её лице, в её глазах ложь во спасение его никому не нужного самолюбия. Но не увидел. — Хорошо, чуть больше, чем немного, — согласилась Лайя, даже не скрывая улыбки. — Честно говоря, много раз я пыталась тебя представить, рисуя в голове разные образы, но… всё равно не угадала, — она развела руками. — И… что ты думаешь теперь? — вопрос уже вырвался из его уст, но Влад тут же опомнился: — Нет, не стоит об этом говорить, — в его ситуации напрашиваться на комплименты было просто нелепо. Но поздно — Лайя уже отошла на шаг, оценивающе склоняя голову набок и разглядывая его со всей пристальностью. — О, нет… — простонал вампир, отворачивая лицо, — Лайя, не надо, — ему захотелось забиться в какой-нибудь тёмный угол самой тёмной из карпатских пещер. Лайя отошла ещё на шаг и медленно двинулась по кругу, обходя его. — Здесь, конечно, темновато… — начала она. — Нет! — чуть ли ни рявкнул Влад, но тут же осёкся, сдержанно добавляя: — Света здесь достаточно. Он тут же понял правдивую двойственность сказанного. Но если против обжигающего света души любимой Влад не был абсолютно, то против её намерения зажечь электрический, чтобы получше его разглядеть, — просто категорически. Он насторожился, услышав нечто похожее на сдавленный девичий смешок где-то за спиной. — Не думала, что вас так заботит мнение о себе других людей, господин Дракула, — голос Лайи, пропитанный томной насмешливостью, уже выплыл с другой стороны. Её пальчики следом мимолётно щекотнули обнажённую кожу на боку, проводя чуть выше ремня до самого живота, — мышцы пресса отреагировали мгновенно, превращаясь в кубики. Так же быстро отозвалось на это касание и его мужское естество, снова наполняясь привычно, мучительно неутоляемым желанием. Запах же её распущенных волос, хлестнувший сладко-свежей волной, когда Лайя проходила мимо, обратил это желание в нестерпимый голод. Но Влад привык: усмирять жажду по ней, терпеть боль её прикосновений и… ждать. — Мне плевать на мнение других, — сказал он, уже глядя в глаза остановившейся перед ним девушки. — Важно только твоё. Его прямота развеяла её игривость. Прекрасно понимая, чувствуя его напряжение и боль из-за страха её потерять, быть отвергнутым — ведь в иной исход Влад, испытывающий отвращение к самому себе, сам не верил, — Лайя хотела отвлечь его, разбавить болезненность момента невинным флиртом, но после сказанных им слов, это показалось неуместным. Он не хотел сейчас играть и притворяться, и она не будет. Глядя сейчас в глаза Влада — мерцающие в ночи кровавым неоном, полностью утратившие так любимый ею бесконечно-небесный — Лайя всё же не видела за ними того, кем он сам себя считал, — кровожадного монстра-убийцу. Даже сейчас за всем этим внешним обличием — жутким и величественным одновременно — она видела измученную, беззаветно ей преданную, родную душу. Видела не глазами смертного человека, но тем, что выходит за пределы ограниченного человеческого сознания. Тем, что необъяснимо и в то же время так просто может давать единственно верный ответ на любой вопрос. И она решила, что не будет ничего говорить и доказывать, а лишь отдаст всю себя в его руки — доверчиво и безоглядно. — Поцелуй меня, — прошептала и, медленно привставая на носочки и не закрывая глаз, вытянулась ему навстречу. — Лайя… — не ожидав, он поначалу невольно отстранился. Потом замер, разглядывая блеск её тёмных радужек, что, отражая его красный, стали вишнёвыми. — Пожалуйста. Поцелуй. Она прикрыла глаза, отдавая всю власть в его руки и не оставляя выбора. Влад медленно склонился к её приоткрытым губам… Касание губ. Спокойное и почти целомудренное. Вместо привычной боли — лёгкий разряд. Скорее, приятный, чем обжигающий. — Не больно? — её заботливый шёпот прямо в его губы, что в ответ растянулись в улыбку. — Нет. Совсем нет, — прошептал, отвечая и ей, и своим малодушным страхам, ведь Лайя действительно совсем его не боялась, казалось, менее всего думая сейчас о его облике. И Влад только сейчас понял, почему она так неестественно держит руки, старательно прижимая их к своей груди, — чтобы случайно не коснуться, не причинить ему боль. Понял, почему закрыла дверь прежде, чем к нему подойти, — чтобы он знал: что бы ни случилось, она будет рядом, останется на одной с ним стороне… — И я… могу тебя касаться? — по-детски наивно распахнув глаза, Лайя несмело положила ладони ему на грудь и, не в силах устоять, провела по коже — чуть прохладной, немного необычной на ощупь. Влад рассмеялся, забавляясь её неверящей радостью, но полностью её разделяя. — Теперь просто обязана, — заверил он, ещё ближе притягивая её за талию и прижимая к себе. Его губы прошлись лёгкими поцелуями по её скуле. Потом с протяжным вздохом он зарылся в благоухающий шёлк волос. — Моя нежная, сладкая девочка… Её руки скользнули по его груди, оставляя будоражащий след там, где только что касались; обвили мощную шею, зарываясь в длинные смоляные пряди… И для слов не осталось места. Новый поцелуй из тягуче-нежного с каждым движением губ превращался в сладкое требование большего. Когтистая рука Дракулы легла на её затылок, перебирая пальцами волосы, притягивая к себе ещё сильнее, то надавливая и углубляя поцелуй, то ослабляя и позволяя полноценно вдохнуть. Наконец разрешая себе брать от их близости столько, сколько хотел, Влад всё же не мог насытиться этими желанными губами, этим затмевающим разум вкусом, этими ласками девичьего язычка, оказывается, умеющим быть дерзким и пытающимся перехватить инициативу в этом сладостном танце — чего Влад не позволял. Оберегая от своих острых клыков, он не пускал Лайю на свою территорию, что не мешало ему быть полноправным хозяином на её. Впрочем, все остальные позиции он был готов сдать при первом же удобном случае… И тот не заставил себя ждать. Огладив его торс, ладони Лайи спустились ниже и недвусмысленно прошлись по коже ремня, нетерпеливо звеня металлом пряжки. В ответ Влад одобрительно рыкнул и слегка прикусил нижнюю губу догадливой. Её ловкие пальчики, расстегнувшие пуговицу, а потом и ширинку, были весьма кстати — длинные когти вампира делали невозможным расправляться с одеждой столь же аккуратно и быстро. Заведя ладони под резинку его нижнего белья, Лайя спустила его вместе с брюками, наконец освобождая от давящей тесноты. Ради этого пришлось оторваться от её припухших губ и позволить опуститься перед ним, помогая снять остатки одежды. Отложив её в сторону, Лайя медленно встала и, влекомая так и неудовлетворённым желанием рассмотреть Влада получше, отошла на пару шагов. Её взор завороженно прошёлся по могучему телу, будто наяву сошедшему с одной из фантастических картин Валеджио, выставку которых лет пять назад Лайе приходилось посещать ещё студенткой. Помнится, тогда она — ярая сторонница реализма в искусстве — рассматривала изображённые на них тела с большой долей критики и в ответ на восхищённые охания однокурсниц отпускала саркастические замечания, что таких ходячих «богов секса» с горой мыщц и будящей нездоровые фантазии внешностью просто не бывает. Что вся эта красивая фантасмагория — лишь бред художника-эротомана. И вот она, с мелко дрожащими от возбуждения руками и замутнённым рассудком, стоит и смотрит на изменившееся тело своего любимого мужчины, что не сравнится ни с одним из полотен известных ей художников-фантастов: ни необычностью внешности с изощрённым переплетением тёмных вен, дикими лозами увивающих тело бессмертного, ни игрой бликов лунного света на тёмной, почти сливающейся со мраком коже, истинного цвета которой сейчас практически невозможно было разглядеть, ни совершенством атлетических пропорций, вмещающим недоступную смертным силу, ни в целом открывшейся реальностью, выходящей за рамки понимания. И в то же время, произошедшая с Владом трансформация не уменьшила, но вскрыла всё то, что так незримо к нему влекло ещё в облике человека, что повелевало ему подчиняться безропотно и неукоснительно. Ни один шедевр искусства не смог бы передать ту энергетику, что ощущалась сейчас с ним рядом — животную, первородную, прямиком отбрасывающую куда-то к заре времён, когда людьми повелевали лишь два явления, и сейчас лежащие в основе инстинктов, — секс и смерть.♪ Take — The rigs
Воистину совершенное создание мира тёмных, с лёгкостью способное лишь одним своим гипнотическим взглядом парализовать и одним точным движением — убить. Лайя встретила пристальный кроваво-красный взгляд. Несомненно чувствуя всё то, что сейчас её обуревало, Влад внимательно наблюдал за ней, ожидая дальнейших действий. Лайя обхватила себя руками, берясь за низ платья и намереваясь его снять. — Разреши помочь, — его ставший теперь ниже привычного голос заставил остановиться и опустить руки. Сделав два шага с властной, хищной неспешностью, Влад приблизился. Светящиеся красным глаза прищурились и Лайя только сейчас разглядела изгиб усмешки на его губах. — Красивое было платье. Прежде чем она открыла рот спросить почему было, Влад, одной рукой подцепив её платье, оттянул его на груди. Вторая, блеснув остротой когтя, поднялась к горловине… Раздался звук разрезаемой ткани. Стремительно расходясь в разные стороны, упругий трикотаж обнажал её высокую грудь, покрывшийся мурашками живот, округлые бёдра… Взвизгнув напоследок, чёрная ткань покинула руки Дракулы и бесформенной накидкой опала на её спине. — Повернись, — больше ни намёка на улыбку. Во вспыхнувшем алом взгляде — только голод. До последнего не отводя от него ошарашенных глаз, Лайя всё же повиновалась. Не могла не повиноваться. Разогнанный адреналином пульс частил наперегонки с дыханием, а вздымающаяся грудь уже болела в ожидании его прикосновений. Ладони Влада легли на её плечи, медленно скользя вверх по рукавам. Симметрично огладив чуть выпирающие ключицы, он подцепил останки платья и потянул вниз. И, павшее к их ногам, оно было забыто. — Ты прекрасна, — его губы коснулись уха полухриплым шёпотом, и Лайя прикрыла глаза, укладывая голову ему на плечо и полуоборачивась в поисках поцелуя… Он поймал её губы, всё больше теряя способность усмирять рвущихся на свободу демонов, теряя контроль. Смазанно пройдясь ладонями по девичьему телу, он грубо притянул Лайю за бёдра и вжался в шикарные ягодицы пахом, глухо зарычав ей в рот. Терпеть дальше не было сил… Разорвав поцелуй, только чтобы подхватить её на руки, Влад снова впился в губы, ставшие сейчас источником живительной влаги для заблудившегося в пустыне. И всё же оторвался от него добровольно, возвращая Лайю на постель. Давая себе слово, что отныне это место будет единственным, где она будет проводить свои ночи. Он навис над нею и, глядя в её подёрнутые поволокой страсти глаза, снова понял, что ошибался — Лайя не изменила их чувствам, когда изменился он. Да, он это сделал ради неё и по её просьбе, но всё же… — Я люблю тебя. Люблю… Он толкнулся в неё, глядя в глаза. Твердя одно и то же слово — самое важное и главное. Она хотела ответить, но следующий толчок, ещё больше заполняющий им, обернулся её стоном… Её руки вцепились в сильные плечи, притягивая к себе, девичьи ноги обвили его бёдра, призывая проникнуть ещё глубже и ещё… Она оказалась непредсказуемо сладкой, до одури тесной для него и так самозабвенно принимающей… Невероятной… Слишком… Он рухнул в её волосы, зарычав. Выпав из реальности и содрогаясь в её объятиях, что стали ещё крепче. Слушая его стоны, она что-то ему шептала, словно баюкая и утешая. Гладила чёрные волосы и расслабившиеся тёмные плечи. И, всё ещё вздрагивая в спазмах наслаждения, из всех её ласковых он расслышал лишь самое главное слово…♪ Autumn — The rigs
Белый месяц, освободившись от облачных тенёт, опустился ниже и залил светом два обнажённых тела в объятиях друг друга. Тонкие пальчики всё ещё вырисовывали узоры на его спине, когда ум, наконец, обрёл относительную ясность. Влад только сейчас понял, что почти всей своей массой придавливает девушку. Всё ещё не покидая её, он перекатился на спину, укладывая Лайю сверху. Она подложила ладошки под подбородок, чуть улыбаясь и рассматривая его лицо. Её указательный пальчик коснулся кожи у внешнего уголка его глаза, рисуя змейку, и Влад усмехнулся, зная почти наверняка, что Лайя решила исследовать все изгибы его жутких вен. — Новое развлечение? — спросил, следя за ней тлеющим красным из-под лениво опущенных ресниц. — Ночь длинная, — философски протянула Лайя и, чуть поёрзав на нём, пожала плечиком: — Надо же чем-то заниматься. И как бы она ни старалась всем своим видом уверить его, что ей не было его безумно мало, её умильно нахмуренные бровки вкупе с горячей, умоляющей о продолжении пульсацией, — обнажали эту простую истину. Он дёрнулся внутри неё, чувствуя, как всё больше увеличивается до максимальных размеров снова. Впрочем, другого он не ожидал. Так всегда было и будет рядом с ней — самой его желанной. Ему всегда её будет мало. — Чем займёмся? — поинтересовался Влад задумчиво и равнодушно. — Может, почитаем? — он двинул тазом навстречу. — Ох… Я… я не знаю… — её веки закрылись, дыхание сбилось. — В другой раз… Наверное. Ещё недавно растянувшиеся под него стенки снова сжали туже — прикрыв глаза, Влад сморщился и стиснул зубы, чтобы не застонать и не выдать себя раньше времени, продолжая эту игру. — Зря отказываешься, — чуть продавливая когтями нежную кожу, его руки легли на женские бёдра, приподнимая и мягко насаживая снова. — Здесь… неплохая библиотека. — М-м-м… не знала, — оперевшись о его грудь, Лайя приподнялась и села. Перед Владом открылся самый живописный из всех видов. — Обожаю… румынскую… поэзию… Пожирая глазами её тело — самое прекрасное из всех им когда-либо виденных, Цепеш заметил: — Проза тоже хороша. Сделав ещё движение, он более не смог оставлять её колыхающуюся грудь без внимания и подался вперёд, садясь и обхватывая губами острый сосок. — О-о… проза… прекрасна… — Лайя обняла его за шею и запрокинула голову. — Румынская… особенно… Влад удивлённо приподнял брови, нехотя выпуская ярко-розовую горошину изо рта. — Ты с ней уже знакома? — Преступно м-м-мало… к несчастью… Разглядывая её преобразившееся от наслаждения лицо, Влад решил позднее напомнить себе ещё раз, каким же он был упрямым глупцом, так долго отказывая себе и ей в этих старых как мир радостях. Он уткнулся лбом между ключицами девушки, силясь не сорваться на спринт раньше времени. Её влажная от испарины кожа погасила его голос: — Я исправлю это упущение. — Очень… надеюсь… — впиваясь в его длинные пряди пальцами, Лайя прижимала его ближе, требуя большего. Одна из его ладоней обхватила её вторую грудь, чуть впиваясь когтями, и он припал к ней, прикусывая. Лайя протяжно застонала. Желая поменять темп, она опёрлась о его широкие плечи и попробовала взять инициативу. Но её попытка ускориться была пресечена — Лайя оказалась опрокинутой спиной на шёлк простыней с вытянутыми над головой руками. Одной рукой державший их за запястья Дракула, склонился к её горлу и, шумно вдыхая, провёл носом по пульсирующей артерии. — Не спеши, любовь моя. Ночь… длинная. Он прикусил её ключицу, беря эту девушку так, как давно мечтал. Медленно и невыносимо сладко. Сладко для неё, а потому и для него тоже. Умело вытягивая из неё всё более громкие стоны, а потом затыкая её рот жадным поцелуем. И только, казалось, она доходила до края, всё начиналось с начала… Бесконечная пытка, которую они заслужили оба. И лишь когда простыни под ними, вобрав всю их страсть, стали влажными, как и воздух в его до того одинокой и ненужной спальне, Влад позволил им забыть обо всём. Забыть самих себя в друг друге.