♪ Ian Livingstone — Lonely mist
Сандра встретилась глазами с Владом. Их улыбки, игравшие на губах в течение всей проповеди Ноэ, одновременно растаяли. Несмотря на то, что сцена, которую устроила Милли, была очень некрасивой и стремительно перерастала в скандал, а появление Локида оказалось как нельзя кстати, всё же прозвучавшее во всеуслышание признание в любви заставило вспомнить Сандру, как год назад, незадолго до депортации, матёрый следователь выбивал признания у неё самой в одном из нью-йоркских офисов ФБР. Тогда она тоже признавалась совершенно чужим людям в своей любви к тому, кому в силу бесполезности больше не была нужна. И, возможно, тогда кто-то точно так же слушал её лепет и улыбался, оставаясь невидимым за непроницаемой гладью зеркала Гезелла в допросной. От этого стало гадко. Сандра посмотрела на Лео, словно желая узнать и его реакцию, но лицо друга оставалось всё таким же спокойным. За приоткрытой дверью послышался вздох Ноэ, когда Сандра решительно к ней приблизилась: — Милли, крошка… — голос демона звучал осторожно и вкрадчиво. — Я тебе не крошка, — отрезала Милли сиплым шёпотом. — Хорошо, «не крошка», — согласился Локид, похоже, понимая, что с влюблёнными девицами в слезах спорить опасно. — Я весьма польщён, что ты доверила мне свой секрет, хоть я об этом и не просил, но это не меняет того, что тебе надо успокоиться и… Сандра вышла в коридор и плотно закрыла дверь в номер Лео. — Может, уже хватит? — она негодующе воззрилась на Локида. — Обязательно было устраивать эту публичную казнь? Брови Ноэ поднялись в искреннем недоумении. — Что?.. — хохотнул он. — Казнь? Не удостаивая его ответом, Сандра сочувственно посмотрела на подругу: — Милли… — Сандра, я никуда не уйду! — перебила Бёрнелл, размазывая по щекам новые слезы. — Конечно же, не уйдёшь, — она притянула её к себе, обнимая. — Сандра… — всхлипнула Милли в её плечо и тихо завыла, — прости меня-я-а… — Не за что извиняться, я всё понимаю, — Сандра погладила её по голове, зная, что лучший способ успокоить Милли — дать выплакаться, но, в то же время, не затягивать эту истерику. — Ну всё, всё… Она посмотрела на Ноэ, который до сих пор стоял рядом и, не скрывая возмущения, смотрел на этот беспредел и столь кощунственное попрание его искренних попыток восстановить справедливость. Сандра строго указала глазами в сторону, давая понять, что ему нужно уйти. — Чёрт знает что… — прошипел Локид. — Пошли, Влад, — бросил он выходящему из номера другу. Когда же тот, чуть улыбнувшись, что-то тихо сказал Сандре, а она кивнула в ответ, Ноэ зло фыркнул и, демонстративно развернувшись, зашагал по коридору. Чтобы он ещё когда-нибудь вступился за этих двоих?! Ну уж нет, дудки!~ † ~
♪ Ian Livingstone — Close to home,
Point to point,
Lonely mist
— Вот, Илинка только что приготовила. — Сандра подала Милли небольшую чашу со светло-коричневым травяным настоем. — Ты займись лицом и шеей, я — руками. Старайся не касаться этих тёмных пятен и чтобы отвар не попадал ему в глаза. Милли кивнула и подошла к Лео, которого немного ранее помог раздеть Влад. Теперь он лежал, укрытый по грудь лёгким одеялом с лежащими поверх него обнажёнными руками. Чистые сверху, внизу они были почти полностью чёрными, будто он мыл руки в мазуте. С лицом дело обстояло лучше. Милли опустила хлопковую салфетку в тёплую мутную жидкость с горьковато-пряным запахом. Отжав ткань, она села поближе к изголовью и склонилась над Лео. Рука осторожно коснулась его лба и замерла в страхе или надежде, что он пошевелится в ответ на прикосновение, но Лео лежал, всё так же размеренно дыша и, казалось, ничего не чувствуя. Смоченная в отваре салфетка аккуратно вытерла его лоб, собирая грязные брызги и оставляя за собой влажный след и рыжеватые веснушки, что стали заметнее на немного бледной коже. — Прости меня за… этот кошмар, — Милли нарушила свой недолгий обет молчания, который дала сама себе, после всего того, что наговорила час назад. Вспоминая о своих словах, она невольно поморщилась. Хорошо, что Лео не был свидетелем всего этого позора. Меньше всего хотелось бы, чтобы он видел её такой безвольной. — Милли, забудь. Мы все испереживались за ночь, ты — особенно, — Сандра протирала руки Лео и делала это ловко и гораздо быстрее, чем она. — Нет, — тихо возразила Милли, аккуратно проходясь краем салфетки по тёмно-рыжей брови, которая, намокнув, стала темнее. — Я вела себя, как… сучка какая-то. Сама ненавижу таких, — она вытерла вторую бровь Лео. К ней присох более крупный ошмёток грязи, который пришлось немного потереть. — Что это за гадость? И почему понадобился отвар Илинки? Какое-то время Сандра молчала, и когда Милли услышала её тяжёлый вздох, обернулась. Но подруга продолжала сосредоточенно заниматься делом, не поднимая глаз и плотно сжав губы. «Опять секреты», — так и хотелось сказать в укор, но Милли лишь вздохнула, возвращаясь к делу. Нужно было привести внешний вид Лео в порядок до приезда врача, о котором говорил Влад. — Это останки карпатской нечисти, — вдруг сказала Сандра. Так скучающе и обыденно, будто речь шла о нечаянно опрокинутой тарелке с едой, замаравшей одежду. Милли так и не успела поднести руку к щеке Лео. — Ос… танки?.. — Угу. — Это… шутка сейчас была? — Милли сама не узнала свой голос в этом хриплом подобии человеческой речи и уставилась на совершенно невозмутимую Сандру. Та уже закончила с правой рукой Лео, затем встала и обошла кровать, чтобы заняться левой. — Пододвинься, — Сандра деловито сместила её в сторону и села, принимаясь за дело. — Какие уж здесь шутки. — Карпатская нечисть?.. — положив салфетку в миску с отваром, с нею же в руках Милли встала с кровати, чтобы видеть подругу. — Настоящая? Сандра пожала плечами: — Ты же читала ту книгу? Ну, которую тебе Ноэ подарил. Вот… она и есть, — как бы Сандра ни старалась делать вид, что речь шла вовсе не о легендах, вдруг восставших из страниц, движения её рук стали резче и нервознее. — Офигеть… — прошептала Милли и почувствовала, что ей не помешало бы присесть, а то коленки вот-вот подогнутся, но Сандра не позволила: — Ты давай быстрее, а то настой совсем остынет. Заморозишь человека. Милли будто на автомате вернулась к кровати и, сев, снова склонилась над Лео, продолжая начатое. Мозг, едва пришедший в себя после недавних рыданий, теперь, казалось, собирался и вовсе выползти наружу из-за змеями шевелящихся извилин. Снова и снова Милли пыталась осознать сказанное Сандрой… Получалось не очень. — У меня сейчас крыша поедет… Сандра тихо рассмеялась, с опаской покосившись на подругу: — Добро пожаловать в наш клуб. Ничего. Немного поездит и успокоится. — Чего ещё я не знаю?.. — уточнила Милли, решив, что раз такое дело, то её поехавшей крыше лучше обойтись сразу одним вояжем, а не пускать её в кругосветку каждый новый день. — А-ха-ха-ха-ха-а… — нервно захихикала Сандра, и Милли немного полегчало от мысли, что не одна она здесь с приветом. — Ну-у… Тебе бы не помешало… узнать кое-что о Владе. Рука младшей Бёрнелл снова замерла прямо в воздухе. Но за спиной была тишина, нарушаемая лишь плеском травяного настоя в миске Сандры. Через несколько затянувшихся минут Милли опустила уже затекающую руку и обернулась: — Эм… А продолжение будет? Сандра продолжала усердно оттирать ладонь Лео, не поднимая головы и явно избегая смотреть в глаза: — В общем… Влад… Он… — Не совсем Влад? — решила угадать Милли. — Не-е-ет, — покачала головой Сандра. — Влад как раз самый что ни на есть настоящий. — О, понятно, — многозначительно кивнула Милли, уже почти не сомневаясь, что они обе сошли с ума. — Влад — просто самый настоящий… Влад, — хохотнув, Милли закатила глаза. — Потрясающая новость! Покачав головой, она снова повернулась к Лео, увидев на его лице ещё не отмытые пятна. — Лео дрался с карпатской нечистью, а Влад — самый настоящий Влад… Само по себе просившееся продолжение, что долю секунды назад ещё витало зудящей догадкой, теперь, под пристальным взглядом Сандры, ввинчивалось в голову безумной, невероятной мыслью, которая, как бешеная домохозяйка принялась месить мозг миксером осознания, грозя выдавить из орбит и так уже выпученные глаза. — Влад… Д… Д… Д… Ды?.. — язык отказывался произносить то самое имя, втыкаясь в застучавшие зубы. — Угу, — устало вздохнула Сандра, будто скинув с плеч многотонный груз молчания. — Он самый. — А… — больше ничего выдавить не получилось. Быстро отставив миску, Сандра полезла в карман платья и достала маленький пузырёк с тёмно-коричневой жидкостью. Зубами вытащила пробку и протянула Милли. — На, выпей. Как знала, что пригодится. Не задавая вопросов, Милли одним глотком осушила флакон и скривилась. — Фу… Что это за пакость? Хотя бы дар речи вернулся — это было уже хорошо. По телу же тем временем разливалась тёплая волна не очень естественного, но приятного пофигизма. — Настоечка одна, по бабушкиному рецепту. Для успокоения съезжающей крыши, — Сандра улыбнулась странной улыбкой, наводящей на совершенно очевидные мысли о том, кто есть кто на самом деле. — Значит… Илинка и ты… правда ведьмы? — Не совсем верно сказано, но можно и так назвать. — А Ноэ?.. Сандра пожала плечами: — Точно не знаю. Кажется, демон, — сказала она страшным голосом и округлила глаза, тут же усмехнувшись. Милли открыла рот, не зная, что ещё спросить. Тысячи вопросов выскакивали чёртиками из табакерки, превращаясь в один сумасшедший коктейль под названием «Кто-нибудь, объясните мне всю эту хрень!» — Подожди! А как же Лайя? Ведь она… сейчас с Владом. Он же её не?.. — Нет-нет, он не причинит ей вреда, — поспешила успокоить Сандра. Но в воздухе повисло негласное: «Не должен». — Но ведь Лайя — человек? Что их вообще может связывать? — Это долгая история, Милли. Не пытайся уместить всё сразу. Нужно время, чтобы нам рассказать, а тебе понять. Через несколько минут молчания Милли вздохнула: — Понятно… На самом деле это слово меньше всего подходило к тому, что творилось у неё в голове, но подкрепившаяся бабушкиной настоечкой крыша уже затормозила и лениво устроилась набекрень, заявляя, что на сегодня с неё хватит. Бёрнелл рассеянно смотрела на миску с уже остывшим настоем. — Милли, — Сандра тихо коснулась её руки. — Всё, что ты узнала и ещё узнаешь — тайна. Никто из посторонних не должен ничего знать. Даже Кэти. — Ох, Сандра. Даже если бы я была такой идиоткой, чтобы кому-то об этом рассказывать, мне бы всё равно никто не поверил. А в дурку я пока не собираюсь. Оставшись одна, Милли поменяла настой на чистый и тёплый из термоса, который оставила ей Сандра. Ещё раз протёрла Лео всё лицо, больше всего задержавшись на отросшей щетине, которая выглядела почти недельной. Затем, не желая оставлять и частицы этой гадости на нём, попыталась очистить волосы, но это оказалось практически невозможно — спутанные рыжие пряди местами склеились из-за насохшей грязи. — Куда ты влез… ван Хельсинг хренов? — ворчала Бёрнелл оттирая одну из прядей салфеткой, но, понимая тщетность усилий, решила хотя бы хорошенько их смочить, чтобы настой Илинки, наверняка обладающий особым действием, мог его оказать. Затем протёрла шею, куда тоже попали брызги. Остальное тело осталось чистым, однако, со слов Сандры, всю верхнюю одежду пришлось сжечь. Наконец, закончив и помыв руки, Милли села с Лео рядом. Она долго разглядывала его спокойное лицо. Потом грустно усмехнулась и взяла в ладони руку парня. Полностью расслабленная она казалась такой тяжёлой. — Хорошо устроился. Я теперь каждую ночь должна тебе то градусники ставить, то примочки делать? — недовольство в её голосе слишком разнилось с нежностью поглаживающих касаний. Похоже, это становилось какой-то странной традицией. Но вчера, несмотря на космическую температуру, ставшую причиной стольких хлопот, бессонной ночи и обидных слов утром, Лео хотя бы находился в сознании. Теперь же лежал слишком… тихо. Милли стало страшно. Он не должен быть таким. Он должен постоянно куда-то бежать, доставать её и говорить ей гадости, быть занозой в её заднице… Но только не лежать молча и еле заметно дыша. Милли сползла с кровати коленями на пол и прижалась щекой к большой, тёплой руке, не замечая, как вытирает об неё горячую слезу. — Пожалуйста, пусть с ним всё будет хорошо. Пожалуйста…~ † ~
♪Ian Livingstone, Stephen Root — First impression
Окончив осмотр нового пациента, профессор Грецу обернулся к ожидающему его вердикта Владу. — Что ж, господин Басараб… — Космин, прошу Вас: обойдёмся именами. Хотя бы тет-а-тет, если Вы не против, — Дракула улыбнулся одними уголками губ. — О, конечно, нет. Я и сам устаю от всех этих регалий, — Грецу улыбнулся, и его открытая улыбка была похожа на оскал. Впрочем, это не было удивительным — бессмертие накладывало свой отпечаток на тела и внешность людей по-разному, но всегда отражала их новую сущность. Космин Грецу по вине своей чрезмерной любознательности около двух веков назад стал жертвой нападения ликантропа, но отделался лишь укусом. Метаморфозы бессмертия преобразили его долговязую и немного грузную фигуру не совсем молодого человека со всегда застенчивой улыбкой в тело если не атлетичное, то мощное, заменив неуклюжесть на хорошую координацию, а излишнюю застенчивость на умение перегрызть глотку, чем он пользовался лишь в случае крайней необходимости, неизменно оставаясь филантропом. — Кстати, прошу меня простить за мой внешний вид. Влад, оценивающе прошёлся взглядом по начищенной до блеска обуви профессора, идеальному чёрному костюму с неизменно ровным узлом галстука, немного небрежным, но вполне приемлемо выглядевшим чёрным волосам и не нашёл изъянов. — С утра не успел поменять линзы, а старые за ночь растворились, — пояснил Грецу не без изящества махнув рукой перед своим лицом. Глядя в оливково-жёлтые волчьи глаза профессора под чёрными, немного косматыми бровями, Влад понимающе улыбнулся: — Не переживайте, у нас тут все свои. — Даже та юная особа? Милли, если не ошибаюсь. Мне показалось, девочка была напугана, когда мы вошли. — Вы, как всегда, внимательны, — улыбнулся Цепеш. — Милли, в силу обстоятельств, не получилось оградить от лишней информации. Но она справится. — Не сомневаюсь. Особенно, когда на то есть веская причина, — Грецу бросил беглый взгляд на лежащего на кровати юношу. — Итак, что я могу сказать… — Космин, не желаете немного пройтись? — прервал его Влад. — По утрам воздух здесь изумительный. — Конечно, — улыбнулся Грецу. Мужчины открыли дверь, и губы Влада дрогнули в улыбке — прямо напротив двери ожидаемо стояла Милли, и он мог поспорить, что температура поверхности двери ни на градус не отличалась сейчас от температуры её любопытного тела. — Милли, — Влад сделал небольшой шаг навстречу, и девушка непроизвольно отпрянула, однако тут же взяла себя в руки и посмотрела на него с вызовом и даже демонстративно попыталась вновь приблизится, что, помимо улыбки, вызывало уважение. Не оставалось сомнений, что она знает, кто на самом деле перед ней стоит, но, несмотря на страх, она не собиралась его афишировать. — Завтрак внизу уже готов. Прошу не пренебрегать им, как и полноценным сном. — Спасибо, я не голодна. Влад усмехнулся, понимая, что эта крепость упрямства если и сдастся, то точно не его разумным доводам. Видимо, у сестёр Бёрнелл строптивый норов — черта семейная. Хотя Милли явно лидировала по всем показателям. Неожиданно на помощь пришёл Грецу: — Уверен, милая, Вы лучше знаете, что Вам нужно, — он улыбнулся, не показывая зубов, и улыбка получилась достаточно деликатной. — Но мистер Нолан был бы рад увидеть Вас в более… воодушевляющем виде. Без сомнения, у профессора был более богатый опыт общения с беспокойными родственниками пациентов. Милли сразу же изменилась в лице: — Скажите, пожалуйста, что с Лео? Грецу и Дракула многозначительно переглянулись. — Подожду Вас внизу, профессор. Мужчины кивнули друг другу, и Влад тактично удалился.♪ Ian Livingstone, Stephen Root — Intrigue and momentum
Намеренно пройдя мимо своего номера, он лишь немного замедлился, вслушиваясь через стены в тихое дыхание той, что будить не спешил, хотя уже соскучился до сосущей под ложечкой жажды хотя бы видеть… Спустившись вниз и накинув поданное администратором пальто, Влад вышел на улицу. Ясная синева неба, приглушённая кучевыми облаками, обещала прекрасный день; воздух просил вдохнуть его полной грудью. Но тревога, точившая изнутри, вновь напомнила о себе. Вдруг тишину пронзил призывный крик хищной птицы, и Влад поднял голову, всматриваясь в белокрылый силуэт, парящий кругами высоко в небе. Белый сокол. Вестник Белой Ложи… Крича то протяжно, то коротко, точно хохоча, сокол опускался всё ниже по сужающейся спирали. Что ж, рано или поздно это должно было произойти. Влад поднял руку, готовый принять послание, последнему из которых минуло несколько десятилетий. Проводом же для нового была несомненно веская причина, и Влад прекрасно знал какая. Одновременно с громким криком белоснежной птицы от неё отделился такой же белый свиток, падая вниз, — из поднятой ладони Дракулы навстречу ему вырвался сгусток тьмы, стремительно разворачиваясь и чёрной плетью обвивая послание. И вот оно уже в его руке. Сокол взмыл в небо и испарился в вышине. Развернув свиток, Влад прошёлся глазами всего по двум строчкам. Его челюсти сжались, а взгляд помрачнел. Вот оно. То, к чему его готовило предчувствие, непрестанно червоточа внутри. Его пальцы смяли лист, тут же растворившийся в воздухе белой дымкой. За спиной звякнул дверной колокольчик и послышались шаги приближающегося Грецу. Обернувшись, Влад встречал его уже с дружеской улыбкой. — Как прекрасно очарование молодости! Хотел бы я, чтобы так же кто-то беспокоился и обо мне, — профессор был в прекрасном настроении. Влад рассмеялся. — Я вижу, мисс Бёрнелл не удалось Вас утомить? — Что Вы! Она полна заразительной энергии и так влюблена, — Грецу покачал головой. — Это так трогательно. — Да Вы романтик, Космин. — А Вы разве нет? Влад, ну согласитесь: что бы нас ещё могло спасти от умопомешательства в этом жестоком мире? — Возможно, Вы правы. Они медленно пошли по аллее. Пока ещё неяркое светило было на полпути к своему зениту, и длинные тени заснеженных елей давали мало шансов солнечным лучам проникнуть под их сень. Грецу стал серьёзным. — Влад, я бы хотел задать несколько вопросов. Но первым будет главный, — профессор остановился, пристально всматриваясь в лицо Дракулы волчьим взглядом. — Кем Вам приходится этот юноша? Влад ответил, не раздумывая: — Он мой друг. Не скрывая удивления, Грецу остановился: — Необычные, однако, у Вас друзья. Впрочем, Вы сам — личность необыкновенная. Влад лишь улыбнулся. Они пошли дальше. Профессор, заложив руки за спину, о чём-то задумался. — Благодарю за доверие. Мне было важно это знать. С некоторых пор моя природа стала далека от человеческой, но это не изменило моих принципов и непреложных постулатов. «Не навреди» — один из них, — Грецу снова посмотрел на Дракулу. — Я не передаю информацию о пациенте, кем бы он ни был, в руки лиц, от которых может исходить угроза. Особенно когда он так уязвим. Влад одобрительно кивнул. — Это достойно восхищения. Немногие готовы поставить принципы выше обстоятельств. — Я считаю это нормой. Но ценю Вашу поддержку, — сухая улыбка немного смягчила лицо Грецу. — Можете быть спокойны, Космин. Пока мистер Нолан, как Вы выразились, уязвим, он будет находиться под моей защитой. — Что ж… Ваше слово, Влад, для меня — гарант. Далее Грецу задал несколько вопросов о Лео, и Влад отвечал на них как можно подробнее, стараясь не упускать даже незначительных деталей. Однако о связи Лео с Асланом упоминать не спешил. Влад доверял Грецу — за долгие годы знакомства, а после и сотрудничества Космин не давал повода в нём сомневаться, — но некоторые вещи Влад хотел сначала услышать от самого профессора, не привязывая его выводы к каким-либо посторонним домыслам.♪ Stephan Moccio — Lionheart
♪Johannes Bornlöf — Monograph
Не спеша они дошли до смотровой площадки. Грецу, обведя взором прекрасный вид, удовлетворённо улыбнулся, но отвлекаться от беседы не стал. — Многочисленные свидетели, поступившие ночью в наш приёмный покой, рассказывают о ярко-белой вспышке, увиденной незадолго до прибытия спасателей, сравнивая её со взрывом без звука. А один из пациентов настаивает, что его защищал от кучи демонов ангел со светящимся мечом. Учитывая его черепно-мозговую травму, я рекомендовал ему седативное и не принял эти слова всерьёз, но теперь, полагаю, сомневаться в них не приходится. Пока непонятно, осознанно ли пользовался мистер Нолан своими способностями тетраморфа или нет, но однозначно произвёл сверхзатраты своих ресурсов. Всё, что Вы рассказали об этом молодом человеке, включая его амнезию вследствие детской травмы, — весьма… необычно. Напрашивается вывод, что Ваш друг сам не был осведомлён о своей природе. Влад согласно кивнул: — Рассказывая о себе, Лео был откровенен и верил в то, о чём говорил. Пожелай он что-то скрыть, я бы распознал его ложь. — Не сомневаюсь, — коротко улыбнулся Космин. Похоже, это был подходящий момент, и Влад решил задать интересующий его вопрос: — Космин, однажды я использовал гипноз. И Лео кое-что вспомнил. Из прошлого воплощения. Такое возможно? Грецу ненадолго задумался и покачал головой: — Гипноз, даже такой глубокий и искусный, как Ваш, Влад, — всё же не озарение свыше. Он не может вложить в человеческий мозг то, чего в нём не было. Гипноз может лишь достать из него уже имеющуюся информацию либо внушить новую. Поэтому если после Вашего воздействия мистер Нолан что-то вспомнил, значит обладал памятью об этом. Тем более, не стоит забывать, что он — не простой смертный — тетраморф. Работа с подобными существами — не моя специфика. Но, насколько мне известно, рождённые тетраморфами могут обладать памятью о своих прошлых воплощениях. Если не полноценной, то, по крайней мере, о знаковых событиях либо важных вынесенных уроках. Бывает, они несут этот груз с самого рождения, но такое встречается редко. Обычно это приходит с полным раскрытием способностей. У кого-то раньше, у кого-то позже. В среднем — к своему совершеннолетию. Допускаю, что есть исключения. Влад задумался над услышанным. Через несколько минут Грецу нарушил молчание: — Когда я спускался к Вам вниз, ко мне подошла девушка и представилась Сандрой. Интересная особа. Влад удивлённо приподнял брови, но перебивать не стал. Космин продолжил: — Она решила поделиться своими наблюдениями относительно мистера Нолана, сказав, что не стала Вам ничего говорить, не посоветовавшись с профессионалом. Так вот. Я с ней согласен. — В чём именно? — На мистера Нолана оказывалось сильное постороннее воздействие. Причём, родственного плана. Я имею ввиду, энергетически родственного. Именно поэтому оно было таким эффективным и оставалось незамеченным. Хотя не мне Вам говорить, что такие существа, как тетраморфы, для нас, нечистых, — подчеркнул Грецу, иронизируя, — закрытая книга. — Хотите сказать, это мог сделать кто-то из других тетраморфов? — Это всего лишь предположение, но, думаю, да, мог. Что касается мистера Нолана, мои рекомендации на сегодняшний день таковы: никакой магии и вмешательств — их и так было предостаточно. У тетраморфов достаточно своих внутренних ресурсов, главное — дать время и покой для их восстановления. Если что, звоните мне в любое время. Профессор посмотрел на часы, и Влад уточнил: — Я Вас задерживаю? Грецу немного смутился. — К несчастью, полнолуние выбивает меня из колеи, поэтому днём график очень плотный. Но четверть часа у меня ещё есть. Не сговариваясь, они пошли обратно, к парковке отеля. — Космин, Вы сказали: рождённые. Есть другие? — Конечно. Обращённые. Видите ли, Влад. В своё время, став оборотнем, я был вынужден погружаться в изучение этого вопроса, — Грецу грустно улыбнулся. — Чтобы окончательно не потерять разум и крупицу человеческого, что во мне оставалась. — Понимаю. Они обменялись взглядами, в которых был весь их невысказанный обоюдный опыт — такой разный и в то же время поразительно схожий. — Так вот. Несмотря на то, что тетраморфы, в отличие от нас — ликантропов — имеют в основе своей божественную природу, всё же они — оборотни. Естественно, такие вещи, как обращение в тетраморфа, не делаются спонтанно и практически единичны, ведь претендент должен быть этого достоен. Немаловажное различие заключается в возможности пользоваться своей силой и способностями, оставаясь в облике человека и полностью контролировать их. Ликантропы, к несчастью, об этом не могут и мечтать. В первом случае внутренний зверь находится на службе человека, во втором — наоборот. Влад представил, каково это — лишь молча наблюдать за тем, как ты теряешь себя, растворяясь в дикой, необузданной, тебе неподвластной силе. Он сам бывал десятки, сотни раз в подобных состояниях, но отдаться им полностью — всегда было его собственным решением. — В этом отличие дара от проклятия, — сказал он мрачно. — Да, Вы правы. Они помолчали, и Влад решил не заканчивать беседу столь пессимистично. — Но, Космин, Вам грех жаловаться. Вашему самообладанию может позавидовать и тетраморф. Грецу рассмеялся низким грудным смехом. — Вы мне льстите. Уверен, Вы и сами понимаете, скольких усилий это стоит и на каких ошибках, порой, приходится учиться. Знаете, Влад, меня часто посещает мысль, что и это всё — своего рода дар. Ведь нельзя не признать, что как бы я ни сокрушался о том, что стал таким, меня это изменило, и во многом — к лучшему. — Разница в том, что у Вас, Космин, выбора не было. Я же сделал его добровольно. — Но мне же ничего не мешает сделать этот выбор сейчас и найти способ оборвать своё существование. В конце концов, останься я человеком, уже не топтал бы эту землю. — Что же останавливает? — усмехнулся Влад, с трудом представляя Грецу на краю небоскрёба или моста. — То же, что и раньше, — улыбнулся профессор. — Страх за свою душу и упование на Божью милость. Влад остановился. Настроение шутить улетучилось. — Вы в самом деле верите, что наши проклятые души ещё кому-то нужны? В оливково-жёлтых глазах Грецу, остановившихся на его лице, мелькнула искра снисходительности, но без высокомерия. Наполненная теплом. — Так же, как и Вы, Влад. Иначе Вы не стали бы создавать донорскую программу для людей и не только. Не стали бы заниматься благотворительностью в целом и поддерживать моё вчерашнее предложение о строительстве перинатального центра в частности. Это поступки человека — прошу, не побрезгуйте этим сравнением — человека, надеющегося на что-то лучшее. Влад молчал, не зная, стоит ли говорить, что подобное сравнение для него — сродни комплименту. — Меня же, как выяснилось, вполне устраивает моё нынешнее положение, — белоснежным оскалом улыбнулся Грецу. — Я привык к новой шкуре. Когда-то выбранная мною стезя не прервалась — я всё так же полезен другим. И, чёрт побери, мне просто интересно жить!~ † ~
— Доброе утро, — после пробуждения и сеанса реставрации одной из картин, Лайя наконец-то добралась до столовой. В оставленной записке Влад просил её отдохнуть, но работа, по которой реставратор успела соскучиться, была сейчас для неё лучшим отдыхом. И, увлечённая картинами, Лайя просто потерялась во времени. — Утро? Почти вечер, засоня! — Сандра рассмеялась и обняла девушку. — Выспалась? — подруга сочувственно посмотрела на тёмные круги под её глазами, которые так и не удалось скрыть консилером. Лайя зевнула: — Не совсем. Немного с картинами поработала. А где все? — она подошла к кофемашине. Льющийся в кружку горьковатый эспрессо взбодрил уже одним ароматом. — Ох, даже не знаю, с чего начать… Чуть не выронив из рук свой кофе, Лайя уже открыла рот, чтобы узнать что случилось. Сандра опередила: — Всё уже в порядке, не переживай! — Где Милли? — спросила Бёрнелл о первом, что беспокоило. — Твоя героическая сестрица спит заслуженным сном, — торжественно провозгласила румынка, но Лайе стало только страшнее. — Во что она влипла? — Влипла как раз не она, а Лео. Это звучало ещё хуже, потому что на Нолана, как на взрослого, разумного человека, можно было положиться, и если влип даже он… — Всё! Хватит придумывать неведомо что! — Сандра взяла её кофе и потащила её за руку к столу. — Знаю я этот твой испуганный взгляд… Садись, — Лайя села, поморщившись от отголоска прошлой ночи — тянущей боли внизу живота, что преследовала её с первой минуты пробуждения. Сандра звякнула чашкой, ставя ту на стол перед её носом. — Давай, пей свой кофе, а я всё по порядку расскажу. Да тоже спать пойду, пока можно. Чем дольше Сандра рассказывала, тем больше кофе вставал поперёк горла. В конце концов, Лайя отставила чашку, решив дослушать до конца. — В итоге, профессор успокоил твою сестру, что Лео жить будет, а она должна дожидаться нашего спящего красавца, желательно, не превратившись за это время в чудовище, — завершила рассказ Сандра, на который у неё ушло не более двадцати минут.♪Livingstone, Stephen Root — Distant waves
Лайя вздохнула, собираясь с мыслями. — Вся эта история похожа на какой-то кошмарный сон. Надо будет заглянуть к Лео, — она отпила уже остывший кофе. Боль вновь неприятно напомнила о себе. — Значит, Илинка тоже здесь? — Ага, она сейчас в соседнем со мной номере. А что? — Хочу у неё кое-что спросить, — Лайя встала из-за стола. — Ты даже не поела. — Потом, сначала с ней погово… Ой! Не успев сделать и шага, Лайя врезалась во что-то, окутавшее её древесно-мускусным ароматом с диким розмарином во главе — единственный запах, от которого у неё слабело в коленях и выветривалось в голове. — А со мной, значит, никто поговорить не хочет, — голос Влада насмешливым укором овеял её висок, а его ладонь, неизвестно когда оказавшаяся на талии, развернула лицом к нему. Её губы накрыло бесцеремонным поцелуем. Слишком откровенным и… коротким. — Здравствуй, солнце. Лайя открыла глаза, замечая зардевшуюся и довольную Сандру. — Влад… — опьянённая, она всё же не преминула бы его постыдить за эту нескромность, но голубой взгляд, топящий в лукавом обожании, забрал все слова. — Привет, — ну вот, она снова покраснела, как малолетняя дурочка. — Ты так мило стесняешься, что, пожалуй, стоит повторить, — Влад поправил прядь у её лица. — Не смей… — процедила Лайя, покосившись на улыбающуюся официантку, убирающую со стола. — Неужели ты наивно полагаешь, что кто-то ещё не знает, что я тебя люблю? М-м? — спросил он у всех присутствующих. В ответ раздалось дружное хихиканье умиляющихся зрительниц. — Влад! — округлив глаза, Лайя стукнула его кулачком в грудь, на что он хищно и сыто улыбнулся. Бёрнелл вывернулась из позволивших ей это сделать рук и пошла к выходу, закатив глаза на: — Дамы, приятного дня, — за спиной и улыбаясь на звук догоняющих её шагов. Сильная рука вновь подхватила её за талию. Пришлось сбавить шаг и подстроиться под неспешность мужчины, потому что сопротивляться его объятию было так же бессмысленно, как плыть против течения горной реки. — Если ты и дальше будешь от меня убегать, то куда бы ни собиралась, снова окажешься в моей берлоге, — пообещал Влад. Как нарочно, в этот момент им навстречу из холла выплыла Мирела со своей дежурной улыбкой, что на конце фразы Цепеша застыла на лице администратора неестественной гримасой доброжелательства, а её глаза округлились от промелькнувшего в них ужаса. — Прекрати пугать персонал, — прошипела Бёрнелл, видя, как Мирела с благоговейным страхом провожает их парочку. — Ничего. Им полезно быть в тонусе, — сказал Влад достаточно громко, лишь потом понизив голос: — Так о чём ты хотела поговорить с Илинкой? Что-то срочное? — В общем-то не очень. Понимая, что ведёт себя глупо, Лайя всё же избегала смотреть Владу в глаза, и это лишь больше распалило его желание докопаться до истины. Нехотя выпуская её из плена объятия, Цепеш остановился и бросил взгляд на ресепшн — администратор срочно ретировалась по неотложным делам. Влад встал напротив, чтобы видеть её лицо. — Любовь моя, если ты решила от меня что-то скрыть, то даже не пытайся. Он одарил её чарующей улыбкой, в абсолютно серьёзных глазах же его сверкнула сталь. Лайе стало неуютно оттого, что недомолвками сама же сеет в нём беспочвенные сомнения, но решила не беспокоить, говоря о дискомфорте, который после столь бурной ночи считала естественным. Она погладила ладонью рубашку на его груди. — Прости, Влад. Это… женское. Улыбка на губах Дракулы стремительно исчезла. Сталь грузными обломками ушла на дно под волны поднимающейся паники. — Я… как-то… тебе навредил? — Нет-нет… Всё было хорошо, — Лайя снова вспыхнула, невольно улыбаясь воспоминаниям минувшей ночи. — Правда. Влад вздохнул облегчённо, но исходящее от него напряжение всё так же сгущало воздух. — Лайя, посмотри на меня. Пожалуйста. Она подняла на него глаза. Чем дольше Влад в них смотрел, тем более каменным, непроницаемым становилось его лицо. Наконец он произнёс: — Тебе не о чем беспокоиться. Беременности не будет, — он посмотрел в сторону, теперь уже сам избегая её вопрошающего взора. — Прости. Надо было обсудить это ещё вчера. Лайя растерялась. Да, Влад смог считать волнующий её вопрос, но трактовал его не совсем верно. — Влад. Я принимаю контрацептивы, поэтому… — Они бы не помогли, — прервал он её неожиданно резко. Похоже, Влад знал о ней гораздо больше, чем она подозревала. Вплоть до интимных мелочей. Но эта внезапная вспышка агрессии выглядела странно. Впрочем, Лайя видела, что за её маской скрывается старая знакомая. Боль. Влад чего-то не договаривал. — Я действительно хотела посоветоваться по поводу таблеток — попросить Илинку сделать для меня травяной сбор, совместимый с ними… Но ты сказал: «Они бы не помогли». Что это значит?♪ Ursine Vulpine, Annaca — Many are the stars I see
Влад посмотрел на неё с такой болью, что граничила с озлоблением. — Это значит, что каждая клетка твоего тела была бы вынуждена подчиниться и выносить моего ребёнка. Но это был бы не человек, Лайя, — он покачал головой. — Я не намерен плодить новых чудовищ и поклялся сам себе, что не позволю ни одному своему отпрыску увидеть свет, пока не сниму проклятие. Лайю пронзила ужасающая мысль о том, что крохотная жизнь уже могла успеть зародиться внутри неё. Она прикрыла ладонью рот, глаза защипало от подступивших слёз. — Господи, Влад… О чём ты говоришь?! Дракула смерил её отстранённым взглядом. Всё то невидимое, непреодолимое притяжение между ними, что было ещё минуту назад, улетучилось, одномоментно сменилось на противоположный полюс. Всё так же стоящий в одном шаге от неё Влад всего за одну минуту стал будто бы чужим. — Не бойся. Сегодня ночью я уничтожил своё проклятое семя прямо в тебе, — его губы искривились то ли в усмешке, то ли в отвращении. Не к ней — Лайя это знала — к самому себе. — Я монстр, но не детоубийца. Вроде бы от этих слов должно было стать легче и в какой-то мере действительно стало, ведь несуществующему ребёнку ничего и не может грозить. Но осознание этого не принесло облегчения — Лайя из последних сил держалась, чтобы не разрыдаться. Дело было не в ребёнке, которого сейчас никто не ждал и не планировал. И не в том, что был некий риск, о котором Лайя даже и не догадывалась. А в том — как Влад сейчас говорил обо всём этом. В той чёрной, непроглядной ненависти, делавшей его голубой человеческий взгляд… бесчеловечным. Лайя знала, что к самому себе Влад не знает и толики жалости. Что не пожалеет и всего, что так или иначе с ним связано. Выбор оставался невелик: быть его половиной, неотъемлемой частью этого мужчины, и вместе с ним подвергаться его собственной ненависти. Или же быть той, какой он видит её сам. Той, кого так слепо боготворит, постоянно от своей ненависти оберегая, отделяя от себя недостойного, но при этом, сам того не замечая, — разрывая их сросшиеся души пополам. И то, и другое казалось, порой, невыносимым. Лайя не знала, какими словами всё это сказать и надо ли — все эти слова сейчас струились слезами по её щекам. И ей так хотелось прервать этот поток, лишь бы Влад не винил себя, не ненавидел ещё больше… но она не могла. — Я… Когда ты сказал, что не позволишь… я подумала… Я бы никогда не смогла так поступить с твоим… с нашим ребёнком. Влад опустил голову и протяжно вздохнул. — Поэтому я не допущу, чтобы такое произошло. Лайя… Он посмотрел на неё взглядом, полным вины — той самой вины, — и медленно приблизился: — Я напугал тебя. Прости, — он прислонился лбом к её лбу. — Не думай об этом, не надо… — большие пальцы рук, обнимающих её лицо, отёрли слёзы. — Я обо всём позабочусь. Моя девочка… Обещаю, когда-нибудь ты обязательно станешь матерью. И я знаю, ты будешь самой лучшей из них. Лайя обвила руками талию мужчины, щекой прижимаясь к его груди: — Да. Когда мы снимем с тебя это проклятие.~ † ~
Зачем в минуты слабости он закрывается от неё? Зачем режет по живому? Сейчас, обнимая это единственное родное ему существо, Влад не хотел думать. Он ненавидел себя за каждую её слезу, что кровоточила и в его сердце, заставляя чувствовать его живым. Но знал, что если будет нужно, он вырвет её из себя самого, но… отпустит. Ради неё. «Даже если не снимем».